"Виновата только я…" - читать интересную книгу автора (Лэм Шарлотта)

ГЛАВА ВТОРАЯ

Луиза проспала около шести часов, но сон был беспокоен — она так и не привыкла спать днем. В полдень с трудом вылезла из кровати, съела мюсли с яблоком и выпила чашку чая, но, так и не взбодрившись, решила пойти на свежий воздух и сделать зарядку.

Жила она в небольшой двухкомнатной квартирке, находившейся в нескольких минутах ходьбы от больницы и магазинов.

День выдался солнечным, поэтому сегодня, как бывает только при хорошей погоде, на улицу выползли даже самые заядлые домоседы. Сделав покупки в супермаркете в центре пешеходной зоны, Луиза направилась домой и чуть не столкнулась со спешащей блондинкой ненамного старше ее.

— А, это ты! — Блондинка совсем не обрадовалась встрече, в ее зеленых глазах светилась настоящая враждебность.

— Привет, Нелли, — холодно поздоровалась Луиза: их неприязнь была взаимной. — Отец уже вернулся домой?

— Да! Кстати, ездить за ним пришлось мне, как будто они не могли отправить его домой в машине «Скорой помощи»!

— Больнице и так не хватает машин… — начала было Луиза, но Нелли яростно ее перебила:

— Они забирали его «скорой помощью», почему нельзя было доставить его так же обратно? Мне пришлось отменить назначенную на это время важную деловую встречу. Остается только надеяться, что мы не потеряем из-за этого очень выгодный для нас контракт. Женщина, которая звонила из больницы, настаивала, чтобы кто-нибудь обязательно заехал за ним. Я, правда, не понимаю, почему он не мог добраться на такси или почему, в конце концов, ты не отвезла его домой: все-таки ты там работаешь! Для тебя это не составило бы никакого труда. Они сказали, что ты дома, но я попала только на твой автоответчик!

— Я же дежурю по ночам, днем мне приходится спать, — возразила Луиза, пытаясь не выйти из себя, хотя это становилось все труднее.

— А я вынуждена работать вместо твоего отца, — парировала Нелли. — Если бы не я, то мы бы за год обанкротились! Он оставил дела в таком состоянии…

— Меня не интересуют дела фирмы, скажи лучше, как отец. — Луиза поняла, что сама Нелли не догадается сказать об этом. — Надеюсь, ты не оставила его дома одного: он не должен быть один сейчас, когда он так подавлен.

Нелли рассвирепела.

— Не указывай, что мне делать! Я больше не секретарша твоего отца; теперь я его жена, и меня раздражают твои упреки.

— Мне кажется, ты не понимаешь, какой сильный шок он перенес. С медицинской…

— Ну уж нет! Я не собираюсь тебя выслушивать, я, к счастью, не принадлежу к тем медсестрам, которые беспрекословно тебе подчиняются.

Луизе было очень больно от этой столь неприкрытой антипатии. Ей всегда становилось не по себе, когда она видела эти зеленые глаза. Нелли красива, ничего не скажешь, но для Луизы это была поверхностная красота. С первого дня их знакомства, когда Нелли стала секретаршей в фирме ее отца, в душу Луизы закралось какое-то тревожное предчувствие. Она никогда не думала, что Нелли может заинтересоваться ее отцом, ведь он был старше на добрых двадцать лет! Нет, она просто чувствовала, что Нелли недолюбливает ее по какой-то причине. Поэтому она даже не смогла скрыть своего изумления, когда отец сообщил, что встречается со своей секретаршей.

Она очень надеялась, что сможет полюбить Нелли, что они станут подругами, хотя бы ради отца. Когда она поняла, что он действительно влюбился, то попыталась сдружиться с будущей мачехой, но все ее попытки кончились неудачей. Нелли ненавидела ее и совсем не жаждала наладить отношения с падчерицей.

Подтверждением служила та кислая мина, которая была на ее лице сейчас.

— Если уж на то пошло, то он не один — с ним миссис Норт, она убиралась в доме, и я попросила ее присмотреть за ним. Он решил не ложиться спать, а сел смотреть телевизор. Я не заметила, чтобы с ним было что-то не в порядке, а если он расстроен, то это вполне естественно. Сам виноват — надо было ехать осторожней, ведь он мог даже убить того человека!

Луиза побледнела: она-то знала, что это была правда.

— Слава Богу, этого не случилось!

— А если бы случилось, то эта смерть висела бы, кстати, и на твоей совести! — прошипела мачеха. Луиза вздрогнула — она права, так оно и было. Нелли посмотрела на нее, торжествуя, и добавила со злорадством: — Если бы ты не позвонила и не подняла шум, он не убежал бы с вечеринки и не помчался домой на такой скорости.

Луиза помрачнела. Как бы ей хотелось, чтобы Нелли ошибалась и чтобы это не было именно так, но теперь сожалеть уже было поздно. Если бы она могла, то с удовольствием вернулась бы в прошлое и изменила все, но, увы, это невозможно. Луиза отлично помнит, как в состоянии оскорбленного самолюбия позвонила отцу и он бросился домой, чтобы утешить ее. Если бы он так не поступил, этой трагедии не произошло бы, Закери Вест не лежал бы в больнице на грани жизни и смерти, а отцу не грозило бы обвинение в создании аварийной ситуации… или еще хуже — если Закери не справится с последствиями несчастья. По спине побежали мурашки. А что, если он действительно не выживет? Нет, она не могла позволить себе даже допустить такую возможность.

— Но как же я забыла, ты ведь всегда была испорченной и эгоистичной девчонкой! — продолжала издеваться Нелли.

Луиза молча уставилась на нее, пораженная услышанным обвинением. Неужели она и правда стала эгоисткой? Сейчас она, конечно, понимала, как глупо выходить из себя только из-за того, что отец забыл про твой день рождения и уехал со своей женой в гости; но тогда она чувствовала себя обиженной и оскорбленной. Отец всегда был рассеянным, и приходилось обычно напоминать ему о своем дне рождения, а в последнее время они так редко виделись, что на сей раз она этого не сделала. Примерно неделю назад она позвонила ему, чтобы напомнить и узнать, не смогут ли они поужинать где-нибудь, но его тогда не оказалось на месте, и ей пришлось оставить сообщение через Нелли. Нелли не только ничего не передала отцу, но, даже наоборот, вытащила мужа на один из тех скучных деловых ужинов, которые, как ей казалось, ему очень нравились. Нелли была решительно настроена вытеснить Луизу из его жизни, а отец как будто и не замечал той борьбы, которую две женщины вели за него.

Луиза взглянула теперь на все с точки зрения Нелли. Должно быть, это было нелегко — иметь падчерицу почти такого же возраста, как ты сама, ведь это подчеркивало разницу между мужем и женой, а Нелли, наверное, еще и ревновала Гарри Гилби к дочери, которая всегда напоминала о предыдущей жене.

Луиза была как две капли воды похожа на мать, фотографиями которой были увешаны все стены в доме. Когда ее настиг инфаркт, Анна Гилби была милой сорокалетней женщиной, она умерла, оставив мужу своего единственного ребенка как живое напоминание о той, на ком он женился в двадцать лет. После ее смерти он провел несколько самых одиноких лет в своей жизни. Луиза понимала желание отца жениться во второй раз, даже несмотря на то, что его выбор шокировал ее, как понимала она отчасти и чувства Нелли, но легче ей от этого не становилось. Луиза привыкла быть всегда рядом с отцом, особенно после смерти горячо любимой мамы. Поэтому ей было очень горько разлучаться с ним.

Тем не менее она всеми силами пыталась смириться с решением отца, прежде всего для его блага. Ведь ему тоже нелегко было разрываться между двумя непримиримыми женщинами. А Луизе хотелось видеть его вновь счастливым, независимо от того, как она относилась к его женитьбе на совсем молодой девушке.

Ах, если бы только она так не расстроилась, когда поняла, что отец напрочь забыл про ее день рождения! Но раньше ее дни рождения всегда были особенными, отец так старался угодить ей. Он превращал эти дни в незабываемые: они ходили в необычные места, проводили вместе вечер. Это же был ее первый день рождения с тех пор, как он женился. Она поступила по-детски — узнав, куда он ушел, позвонила и осыпала его обвинениями.

Нет, ей ни в коем случае не следовало так поступать, но как она могла предвидеть, во что выльется ее вспышка?

— Его лишат водительского удостоверения, ты знаешь? — мстительно произнесла Нелли. — Как говорят адвокаты, не менее чем на два года. Но и это еще не самое ужасное. Конечно, я не смогу его постоянно возить, поэтому ему придется нанять шофера. Хоть он и повторяет все время, что надо экономить деньги, он вполне может позволить себе это. Когда я выходила за него, он не был таким жадным. Между прочим, если бы у него был шофер, то ничего бы этого не произошло. Конечно, в его возрасте реакция уже не очень быстрая.

Луиза застыла от удивления.

— Что ты хочешь этим сказать? Ведь ему едва исполнилось пятьдесят!

Когда они поженились, Нелли вовсе не считала его старым. Наоборот, она всегда повторяла, как молодо он выглядит, что он полон энергии и жизненных сил. Действительно, весь последний год Гарри Гилби вел образ жизни, соответствующий этому описанию: он работал и развлекался, не отставая от молодой жены. Когда он не был на вечеринках, то играл в гольф с клиентами, на которых, по мнению Нелли, надо было произвести впечатление.

— Его рефлексы уже не те, — пожала плечами Нелли.

— Может, это из-за того, что он слишком часто ходит на вечеринки! Должно быть, они забирают все его силы! — обвинила Луиза мачеху.

— Правильно, свали всю вину на меня! Скажи еще, это из-за меня он попал в аварию! А на самом деле Гарри обожает светскую жизнь, она нравилась ему даже до того, как он встретил меня! — Зеленые глаза Нелли почти светились от злобы.

Честно говоря, Луиза не могла отрицать этого. Ее отец был очень общительным, он любил находиться в компании, особенно в компании молодых. Неудивительно, что он сразу влюбился в восхитительную блондинку, которая стала его секретаршей. Нелли поощряла его внимание к ней, поэтому он не смог устоять перед ее чарами и ухватился за возможность снова стать молодым.

Луиза вздохнула.

— Да, я знаю. — Бедный отец. Она посмотрела с мольбой на свою мачеху. — Нелли, ну почему мы все время ссоримся? Неужели мы не можем быть друзьями, особенно сейчас, когда отец попал в беду и так нуждается в нас обеих!

Красивое лицо Нелли не смягчилось.

— Ты уже достаточно натворила, оставь теперь нас одних. Забота о Гарри — это мое дело, а не твое. — Она уже повернулась, чтобы уйти, но снова остановилась, вынула из черного кожаного чемоданчика скомканную газету и, протягивая ее Луизе, спросила: — Ты уже видела это?

Не дожидаясь ответа, она ушла, оставив Луизу тупо уставившейся на большую серую фотографию Закери Веста и статью, озаглавленную «Авария сорвала выставку Веста».

Еще более расстроенная и огорченная, Луиза огляделась вокруг в поисках места, где можно было бы присесть. Она доплелась до кафе на другой стороне площади и буквально упала на стул рядом с входом.

— Что вам принести? — спросила появившаяся официантка.

— Кофе, пожалуйста.

— А что-нибудь поесть?

Луиза чувствовала, что голодна и у нее уже даже чуть-чуть кружится голова.

— Может… бутерброд? — пробормотала она, глядя в меню, стоящее в центре столика, накрытого красно-белой клетчатой скатертью. — С сыром и салатом, пожалуйста.

Официантка ушла, и Луиза смогла наконец сосредоточиться на газете. Она как раз закончила читать, когда опять появилась официантка с ее бутербродом и кофе. Дрожащими пальцами Луиза сложила газету и принялась за еду, но ей показалось, что она жует опилки. Последствия аварии были еще хуже, чем она могла себе представить. Оказывается, Закери Вест был художником, и, если верить газете, очень известным: одна его картина стоила бешеных денег.

Когда произошла авария, Закери Вест как раз перевозил в Лондон несколько своих работ для выставки в большой галерее, где обычно собирается высший свет. Эта выставка должна была стать основным событием в мире искусства за этот год. Ее уже давно ждали, потому что Закери Вест долго не выставлялся. Специалистам, да и любителям тоже, было интересно посмотреть, изменил ли он стиль и технику со времени последней выставки. Теперь, как говорилось в газете, об этом никто не узнает: полотна, которым он посвятил четыре года, погибли в безжалостном огне, оставившем самого Закери чуть живым.

Луиза еле добралась домой и сразу, отложив покупки, позвонила отцу.

— Как ты сегодня, папа? — спросила она ласково.

— Ты уже видела газеты? — произнес он сухим дрожащим голосом.

— Отец, не надо…

— Не надо что? — жестко спросил Гарри Гилби. — Не надо смотреть правде в глаза? О Боже, когда я подумаю…

— Не думай об этом, по крайней мере сейчас. Ты еще не отошел от шока, — поспешно вставила Луиза.

— Как я могу не думать об этом? Такой человек — гений, как пишут о нем газеты, — мог бы столько дать людям, а я его чуть не погубил…

— Не говори так! Он выздоровеет и напишет много картин, ведь он еще молод. — Но ее заверения звучали не слишком убедительно, поскольку она сама чувствовала вину, причем гораздо большую, чем ее отец. — В любом случае это моя вина, а не твоя, — добавила она хрипло.

— Твоя вина? Как это может быть твоей виной? Ведь, если мне память не изменяет, я вел машину, а не ты!

— Если бы я не позвонила тебе и не подняла такой шум, ты бы не спешил!

— Все равно это не делает тебя ответственной за происшедшее, Луиза. Я был за рулем, к тому же я выпил. Нет, конечно, я не был пьян, я выпил только немного белого вина. Они проверяли меня на алкоголь и сказали, что я был в норме. Но я-то знаю, что пара бокалов притупила мое внимание: я ехал неосторожно, поворачивал на слишком большой скорости и оказался на его полосе… Но к тебе это не имеет отношения. Я поссорился с Нелли и… Ладно, не обращай внимания. Это была моя вина, и ты не должна винить себя!

Но она не могла не винить себя и была во взвинченном состоянии, когда входила вечером в палату. Ей стоило огромных трудов заставить себя улыбнуться коллеге, Мэри Бэйкер, которая дежурила днем.

— Ты плохо выглядишь. Что-нибудь случилось? — озабоченно спросила Мэри. Она была замужем, у нее было двое взрослых детей, а в больнице она проработала не меньше 15 лет. Общительная и добродушно-веселая, она хорошо относилась к Луизе, которой когда-то помогала освоиться на новом месте.

— Я в полном порядке, — поспешила заверить ее Луиза и постаралась придать лицу соответствующее выражение. Но это было нелегко, поскольку чувствовала она себя неуверенно. — Немного голова побаливает.

— Ты высыпаешься? — строго спросила Мэри. — Надеюсь, мне не надо тебе напоминать, как важен сон, если ты работаешь по ночам.

— Не беспокойтесь, обычно я сплю достаточно. Итак, как сегодня прошел день? Кто-нибудь поступил, кого-нибудь выписали?

Мэри взяла отчет и начала описывать состояние каждого пациента. Когда они дошли до имени Закери Веста, Мэри заметила:

— Он скоро уезжает.

Голубые глаза Луизы широко раскрылись.

— Уезжает? Что вы имеете в виду?

— Он переводится в Лондон, где ему смогут обеспечить лучший уход. Похоже, нас посетила большая знаменитость, — ухмыльнулась Мэри, — сегодня весь день звонили с Флит-стрит[1] и интересовались, как он! Представляешь, некоторые даже хотели приехать сфотографировать его! Мне пришлось сказать, что он без сознания и выглядит не слишком красиво. Если бы он мог, то первый возражал бы против съемок в таком виде. А еще один или два явились прямо сюда, так что мне пришлось даже попросить Джорджа прийти с проходной и вышвырнуть их.

— Но… почему он уезжает от нас? — спросила Луиза, мало интересуясь проблемами с прессой.

Мэри презрительно фыркнула:

— Ну, очевидно, его помощник… или его менеджер… или кто он там… не считает, что эта больница в состоянии обеспечить надлежащее лечение такому известному человеку, поэтому он хочет, чтобы Веста перевели в Лондон, где есть специалисты по пересадке тканей и пластической хирургии. Они забрали бы его уже сегодня, но мистер Гэлос твердо заявил, что состояние пациента не позволит предпринять такое длительное путешествие. Завтра, когда мистер Гэлос будет делать обход, станет видно, можно ли больному отправиться в путь.

Луиза была поражена, она и представить себе не могла, что ему можно разрешить ехать куда-либо, ведь это причинит такую боль.

Ему постоянно делали внутривенные вливания, давали лекарства, чтобы первые несколько дней не были такими тяжелыми. Луиза стояла рядом с ним, глядя на зловещую маску, в которую превратилось его лицо. Именно таким он будет еще много месяцев, пока его состояние не позволит сделать пластическую операцию. Судя по фотографии, опубликованной в газете, раньше он был весьма привлекательным мужчиной. Ужасно видеть его теперь таким.

Как сказала Мэри, слава Богу, он физически силен. Иначе ему бы никогда не пережить эту ужасную аварию. Сейчас же он начал проявлять первые признаки того, что выздоровление уже не за горами.

Закери был крепкого сложения, высокий мужчина с длинными ногами и развитыми мускулами — человек, привыкший к физическим тренировкам или постоянной работе. Нижняя часть тела меньше всего пострадала от огня: на ногах почти не было шрамов, загорелая кожа была покрыта темными волосами.

Неожиданно его веки приоткрылись, и Луиза обнаружила, что смотрит прямо в его глаза, светлые глаза, напоминающие отполированное серебро, расширенные черные зрачки ясно свидетельствовали о наличии наркотических веществ в препаратах, которыми снималась боль.

Профессионализм Луизы взял верх над смущением, которое она испытала, застигнутая за рассматриванием спящего пациента, и она поспешно наклонилась к нему, успокаивающе улыбаясь.

— Как вы себя чувствуете?

Закери Вест даже не сделал попытки ответить. Он смутно помнил ее: это была та бледная, неприятная женщина, которая и раньше стояла у его кровати, правда, он не был уверен, сколько времени прошло с тех пор. Он сомкнул обожженные веки.

Время стало подобно лабиринту, из которого он никак не мог найти выход. Он даже не знал, давно ли находится в таком состоянии; он знал только, что периодически просыпался, но сразу засыпал вновь. Эти короткие моменты, когда он был в сознании, казались ему болезненными и какими-то нереальными. Каждый раз он не мог понять ни где он, ни что с ним произошло, боль вновь и вновь овладевала им. Каждый раз, когда сознание оставляло его, это приносило облегчение, иначе он чувствовал, что все его тело изранено, хотя и не мог точно вспомнить почему. Все, что он помнил, так это то, что однажды, когда он ехал на машине по дороге, его жизнь попросту остановилась и с тех пор была только боль.

— Я сестра Гилби, — произнесла женщина, — я ухаживаю за вами, мистер Вест. Как вы себя чувствуете?

У нее был нежный низкий голос, который, казалось бы, должен успокаивать, но вместо этого вызывал у Закери раздражение. Она думает, что он ребенок, что ли?

Закери с трудом проглотил слюну и понял, что его мучает дикая жажда. «Пить…» — попытался он пошевелить сухими губами. Должно быть, она поняла его, потому что аккуратно просунула ему сквозь зубы трубочку. Он с трудом сделал глотательное движение, и холодная вода потекла в рот. Наконец он утолил жажду и прикрыл уставшие веки.

— Вам очень больно? — задала глупый вопрос эта женщина.

Закери открыл глаза. «А вы как думаете?» — как бы говорил его взгляд.

Он закрыл глаза и вскоре опять погрузился в сон. Девушка по-прежнему кого-то ждала. Ее черные волосы растрепались на ветру, лицо светилось, а улыбка заставила сердце Закери петь. Он радостно заскользил к ней.

На следующий день Дэвид Гэлос впервые осматривал Закери, когда тот был в сознании, и хирург смог с ним поговорить:

— Ваш менеджер, мистер Картни, хочет, чтобы вас перевели в Лондон, в больницу, специализирующуюся на пластической хирургии, но я боюсь… хотя вам уже лучше и я ручаюсь, что вы быстро пойдете на поправку, в настоящее время я не уверен, что могу вам разрешить такое длительное путешествие.

Взгляд Закери не выражал никаких эмоций, он произнес только:

— Понятно.

Похоже, его нисколько не тронула новость, которую Дэвид Гэлос сообщил ему с дружеской, ободряющей улыбкой.

— Мы сделаем для вас все возможное, мистер Вест. Мы пытаемся обеспечить вам необходимый уход.

— Я был слишком накачан лекарствами, чтобы заметить, — произнес Закери неожиданно четко.

Дэвид Гэлос рассмеялся.

— Ну без этого первые несколько дней не обойтись, чтобы вы не двигались слишком много и чтобы смягчить последствия шока. Теперь дозировка будет с каждым днем все меньше, мы же не хотим, чтобы вы стали наркоманом.

Дэвид опять рассмеялся. Закери промолчал. Потом он мрачно заметил:

— Вряд ли это случится, я ненавижу находиться без сознания.

— Конечно. Мне приятно видеть, что вы так быстро выздоравливаете. Я приду проведать вас еще завтра, немного пораньше. А вы скрестите пальцы, чтобы на этот раз у меня был спокойный уикенд.

Он снова рассмеялся. В серых глазах Закери мелькнуло что-то похожее на улыбку.

— Думаю, мне это будет пока трудновато.

Дэвид не сразу понял, что пациент имеет в виду. Потом, ухмыльнувшись, он произнес:

— Да, скорее всего, вы правы.

Руки Закери были сильно обожжены и наверняка ужасно болели.

Разговаривая вечером с Луизой, Дэвид не мог не заметить:

— Я очень уважаю этого человека, у него огромная сила воли. Мне попадались пациенты, у которых не было и половины тех ожогов, что покрывают тело Веста, но они без конца ныли и жаловались. То, что он шутит, находясь еще в столь тяжелом состоянии, говорит о сильном характере. Не думаю, что я бы смог так держаться на его месте. — Он сморщился. — Даже не думаю, а уверен. Сама мысль о том, что у меня были бы такие раны, приводит меня в ужас. Скорее всего, именно поэтому я выбрал пластическую хирургию. Мой отец серьезно пострадал в результате химического взрыва, когда мне было всего десять, и я не могу забыть его вид неделю спустя. Еще много лет после этого я видел кошмары по ночам, мне казалось, что это был я, закутанный в несколько слоев бинта.

Луиза взглянула на него.

— Бедненький Дэвид, как тебе, наверное, было страшно тогда. — Он никогда раньше не рассказывал эту историю, которая показала ей Дэвида с другой, незнакомой, стороны.

Немного покраснев, он улыбнулся и, пожав плечами, встал.

— Ну ладно, я пойду домой. Больше оперировать некого, так что я могу немного поспать. Увидимся завтра. Ждешь с нетерпением?

Луиза оживилась.

— Еще бы. Я так люблю танцевать, а не была на танцах уже сто лет. Я, кстати, собираюсь по этому случаю купить новое платье!

— Чтобы пойти со мной? Я польщен! — Его взгляд потеплел.

Поход в магазин Луиза отложила до самого последнего момента, до полудня субботы, но в Винбери был только один хороший магазин одежды, так что ей не понадобится много времени, чтобы выбрать платье. Ей посчастливилось наткнуться на восхитительное темно-голубое шелковое платье с глубоким вырезом. Платье было длинное, с тремя шуршащими светло-розовыми кружевными нижними юбками и такого же цвета шелковой розой, приколотой к талии. А шелест нижних юбок при ходьбе привел ее в полнейший восторг.

— По-моему, оно смотрится как старинное, вам не кажется? — заметила продавщица. — Ваша прическа очень подходит к нему. Очень красиво — низкий пучок. Конечно, некоторые раньше носили еще локоны, но, наверное, это больше идет молодым девушкам, а не женщинам вашего возраста.

Луиза рассмеялась. Продавщице, скорее всего, не было и двадцати, поэтому неудивительно, что Луиза в свои двадцать семь казалась ей уже старой. Луиза вдруг почувствовала, что она состарилась, даже не заметив этого. Двадцать семь — это не так уж и много! Почему она не может сделать себе локоны, если ей хочется именно такую прическу?

Вернувшись домой, Луиза приняла душ, вымыла голову и закрутила волосы с помощью электрических бигуди, которые ей когда-то подарили, но которые так и лежали без дела.

Одевшись, она стояла перед зеркалом, покусывая губы. Теперь она выглядела совсем иначе. Она покраснела — что, черт возьми, она с собой сотворила! Она почувствовала себя нелепо и обязательно попыталась бы сделать свою обычную прическу, если бы ее раздумья не прервал приезд Дэвида.

Он уставился на нее.

— Луиза? Боже! Я с трудом тебя узнал. Твои волосы…

Луиза застонала.

— Они ужасны? Я даже не знаю, что заставило меня сделать эту прическу. Но…

— Мне очень нравится.

Она неуверенно прищурилась:

— Правда?

— Она подходит к платью. — Он протянул ей свою красивую руку, карие глаза тепло улыбались, и добавил: — И, между прочим, это очень сексуальное платье.

Покраснев, она засмеялась. Дэвид нежно улыбнулся, легко сжимая ее тонкие пальцы.

— Румянец тоже сексуален.

— Не смейся надо мной, Дэвид Гэлос! — потребовала она, покраснев еще больше.

— Я и не смеюсь, я говорю то, что есть на самом деле. Когда ты покрываешься румянцем, то выглядишь особенно женственно и беззащитно, мне так хочется тебя оберегать…

— Оберегать? Это в наши-то дни, да в моем возрасте? — спросила она с сомнением в голосе.

Дэвид недовольно нахмурился.

— Знаю, знаю, это уже давно вышло из моды — открывать дверь перед женщиной, вставать, когда она входит в комнату… Ну конечно, теперь над этим смеются. Но я все-таки человек старомодный. Мне нравится, что женщины еще не стали мужчинами, и я не вижу причины, почему мне надо за это извиняться.

— Я тоже не вижу, — улыбнулась Луиза. За время их совместной работы она уже убедилась, что он всегда относился к женщинам с большим уважением.

Он тоже в ответ улыбнулся.

— Именно твоя женственность и привлекла меня.

Луиза удивленно уставилась на него. Он никогда не говорил ей об этом. Она всегда поражалась, как он смог дожить до тридцати пяти лет, так и не женившись, ведь, будучи очень привлекательным, он имел большой успех среди медсестер. Конечно, у него были девушки, но в конце концов их немногочисленные свидания так и заканчивались ничем. Может быть, между ним и девушками всегда стояло то, что свое основное время он должен был ежедневно проводить на работе и именно ей посвящал большую часть своего внимания?

Дэвид всегда держался просто, даже в медицинском халате, он совсем не относился к строгим хирургам прошлого поколения. Он был неспособен смотреть на всех свысока; его теплая улыбка и дружелюбие быстро сделали его самым любимым врачом в больнице. Но сегодня он выглядел по-особенному в своем вечернем костюме. Черный пиджак и такие же брюки делали его очень стройным, а безукоризненная белая рубашка и черный галстук придавали ему особое очарование.

Его губы удивленно изогнулись.

— Луиза, ты что так разглядываешь меня? Или я шокировал тебя своими откровениями?

Она с улыбкой покачала головой.

Дэвид крепче сжал ее руку и притянул ближе, наклонив к ней голову. Она непроизвольно подняла лицо навстречу ему. Но не успели их губы соединиться, как зазвонил телефон. Оба недовольно замерли.

— Не бери трубку! — попросил Дэвид.

— Ты же знаешь, я должна ответить, это может быть отец.

Дэвид выругался.

Это был не отец, звонили из больницы. Она повернулась и со вздохом передала трубку Дэвиду.

— Извини, — проговорила она, когда он неохотно взял ненавистную трубку.

— Гэлос у телефона. — Он послушал, что ему говорили, затем произнес: — Давно?

Луиза наблюдала за ним, бессознательно теребя в руках свой черный бархатный жакет. Она решила, что, если Дэвида вызовут в больницу, одна она на танцы не пойдет.

Он повесил трубку с кислой миной.

— Я же просил тебя не отвечать!

— Я не думала, что тебя могут вызвать.

— Дело в том, что один из моих пациентов три дня ждал операции: его состояние было нестабильным и я не хотел рисковать. Сегодня им кажется, что уже можно делать операцию, но Колин Докинс хочет со мной проконсультироваться перед тем, как может наступить ухудшение.

— Скорее всего, он просто хочет свалить на тебя операцию, — сухо заметила Луиза.

— Да, я тоже так думаю. Он боится брать на себя ответственность.

— А что будет с нашими танцами?

— Разумеется, мы пойдем. Только по пути мы заскочим в больницу, я осмотрю больного и решу, стоит ли Колину его оперировать.

— В любом случае это лучше, чем откладывать на завтра.

— Не думаю, что в этом случае вообще можно ждать, ну посмотрим.

Когда они подъехали к больнице, Дэвид спросил:

— Подождешь в машине?

— Ну уж нет, — покачала она головой, — ты можешь уйти и застрять. Лучше я поднимусь к себе и выпью чашечку кофе с сестрой Дженкинс.

— И покажешь свое платье? — поддразнил он ее.

— Почему бы и нет? — кокетливо улыбнулась Луиза.

Они вошли в больницу, и она, шурша юбками, пошла вдоль коридора, наслаждаясь эффектом, произведенным на пробегавшую мимо медсестру.

Луиза нашла Хелен Дженкинс в палате. Та проверяла, чтобы сиделка правильно давала больным вечернюю порцию лекарств. Хелен даже рот разинула от удивления, увидев Луизу.

— Думаешь, без тебя мы тут не справимся?

— Дэвида вызвали осмотреть пациента. Я надеялась, что мы с тобой тем временем попьем кофейку, — с улыбкой объяснила Луиза.

— Ставь чайник, я сейчас уже заканчиваю, — обрадовалась Хелен.

— Какое потрясающее платье, сестра! — не удержалась от восхищения сиделка.

— Большое спасибо. Сегодня его дебют.

— Оно очень идет вам, — похвалила девушка, любуясь прической Луизы.

Хелен тоже приняла активное участие в осмотре.

— Я никогда не видела, чтобы ты раньше так укладывала волосы.

— А я и не укладывала. Это своего рода эксперимент, но не думаю, что мне захочется его повторить, — задумчиво произнесла Луиза.

— Почему? Ведь получилось так здорово! — поспешила уверить ее сиделка.

Хелен тоже закивала головой.

— И мне очень нравится, ты совершенно преобразилась!

Немного покраснев, Луиза поблагодарила девушек и собралась выйти из палаты, как вдруг ее что-то остановило. Она посмотрела на постель Закери Веста и заметила, как он слегка зашевелился. Она поспешила к нему. Его глаза были открыты.

— Вы звали, мистер Вест?

Он молча уставился на нее.

Луиза попыталась еще раз:

— Мне показалось, вы что-то сказали, мистер Вест.

Не ответив, он закрыл глаза. Потом вдруг тихо пробормотал:

— У меня галлюцинации! Я схожу с ума! Боже, помоги мне!

Луиза с трудом разобрала его слова.

Его глаза снова неожиданно открылись. Он вздрогнул, увидев ее рядом с собой. Она улыбнулась ему, как она надеялась, успокаивающе.

— Я могу для вас что-нибудь сделать, мистер Вест?

— Ради Бога, убирайтесь! Я больше не выдержу! Уходите!

Луиза была настолько удивлена его гневным выпадом, что безропотно повиновалась и, шелестя нижними юбками, она удалилась из палаты.

К своему ужасу, она обнаружила, что плачет. Что это со мной? — удивилась Луиза и начала рыться в сумочке в поисках бумажной салфетки. Конечно, утешала она себя, он не владеет собой, ведь ему очень больно. Но странно, он же не первый пациент, который нагрубил тебе, так что же ты ревешь?

Она начала готовить кофе, но ей так и не удалось выпить его, потому что, как только пришла Хелен, зазвонил телефон. Это был Дэвид.

— Готова?

— Да, конечно, — сказала она, к своему стыду обнаружив, что ее голос звучит неуверенно. — Как твой пациент?

— Еще не готов к операции. Увидимся через несколько минут в машине.

Она повесила трубку.

— Извини, Хелен, Дэвид освободился раньше, чем я думала. Сегодня еще увидимся.

— Да, конечно, веселись, но возвращайся не слишком поздно, — улыбнулась ей Хелен.

Направляясь к выходу, она задержалась немного, чтобы посмотреть на Закери Веста. Казалось, он опять погрузился в сон. Она вздохнула и поспешила к машине.

Как они и подозревали, их совместное появление на приеме в лучшем отеле Винбери произвело небольшой фурор. Все знали, что они встречаются, но то, что они пришли вдвоем, было своего рода демонстрацией их намерений относительно друг друга. Теперь они официально стали парой. Одна ее приятельница даже не удержалась от замечания:

— Когда будешь выбирать подружку невесты, не забудь обо мне.

— Оставь, Джейн! Мы встречаемся всего несколько месяцев, свадьба пока совсем не входит в наши планы, — не выдержала Луиза.

— В твои, может, и не входит, но в его входит точно! Я видела, как он смотрит на тебя, — не отступала Джейн Дорсет.

Луиза смутилась, что вызвало у всех смех. Она в очередной раз с досадой спросила себя, почему всегда так легко заливается краской. Дэвиду это кажется очаровательным признаком женственности, для Луизы же это было проклятием.

После танцев Дэвид довез ее до больницы, когда уже было половина второго.

— Понравилось? — спросил он, припарковав машину и выключив двигатель.

Луиза кивнула.

— Я прекрасно провела время, это был чудесный вечер; жаль только, что мне нужно возвращаться на работу.

После сытного ужина — вкусной жареной утки, фаршированной вишней, шоколадно-апельсинового мусса, шампанского, — шуток с друзьями, танцев с Дэвидом под прекрасную музыку, естественно, не хотелось опять облачаться в униформу и приступать к шестичасовой смене.

— И мне очень жаль. Если бы ты была свободна остаток ночи, то мы могли бы получше узнать друг друга… — мягко произнес Дэвид, и предательский румянец снова покрыл ее лицо, отчего он не смог сдержать улыбку. — Ты такая смешная, Луиза, — прошептал он, нежно поглаживая ее щеку и медленно откидывая ее голову назад.

Их губы соединились, и Луиза прикрыла глаза. Однако она не могла полностью отдаться поцелую Дэвида: какая-то ее часть оставалась холодной, равнодушной. Она чуть отодвинулась, хотя и не оттолкнула его.

Через несколько секунд он отпустил ее и неуверенно взглянул.

— Я выбрал не то время, да?

— Извини, Дэвид, наверное, я не в настроении… Лучше пойду на работу, — виновато проговорила она.

Он ободряюще улыбнулся.

— Ничего, в другой раз. Тебе уже надо переодеваться. Спокойной ночи, Луиза.

Как только Луиза облачилась в ненавистную униформу и проводила Хелен Дженкинс, то пошла в палату навестить Закери Веста.

Он спал. Она постояла рядом, наблюдая за ним и пытаясь понять странное желание его видеть, которое владело ею весь вечер, пока она ела, смеялась, болтала, танцевала. Тело было с Дэвидом, но душой она стремилась сюда, к этому агрессивному человеку, к которому испытывала столь противоречивые чувства.

Долго не задерживаясь, она пошла проверять других больных, затем занялась бумажной работой в своей комнатке. Но время от времени она прерывалась и выглядывала, чтобы посмотреть на Закери Веста, вздыхала и принималась опять за работу, удивляясь собственным чувствам.

Закери Вест пробыл у них еще всю следующую неделю. С каждым днем он становился все крепче и готовился к путешествию в Лондон. Теперь все зависело от Дэвида, который должен был оценить состояние пациента и разрешить переезд. Луиза хотела, чтобы он разрешил. Ей станет легче, если Закери Веста не будет поблизости.

Станет ли? Она хотела, чтобы он уехал, но с каждым днем ей было все тяжелее по мере того, как приближалось время его отъезда. Каждый вечер, когда Луиза приходила на работу и видела Закери в палате, она ощущала нечто похожее на облегчение.

Спустя 12 дней после аварии она вошла в палату и увидела на месте Закери другого пациента. Он уехал.

Луиза застыла посреди палаты, по спине пробежал неприятный холодок, она покачала головой и вышла. Слава Богу, теперь ее жизнь войдет в нормальное русло и она сможет навсегда забыть Закери Веста.