Глава первая

Верткой змейкой струилась меж убранными в осенний наряд деревьями дорога. Еще сухая, она легко ложилась под копыта лошадей, но пройдет пара недель, и зарядят дожди. Вот тогда она и превратится в хлюпающее грязевое болото. А пока все располагает к путешествиям: и нежаркие дни, и еще довольно теплые ночи. Она смотрела по сторонам и грустно чуть-чуть, самую капельку улыбалась. По обочинам дороги веселое золото березовых крон было разбавлено ярким багрянцем рябин, а иногда проскальзывала зелень кленов. Они в этих краях всегда облетали позже остальных деревьев, сказывалась близость Эйтара, Кленового леса — вотчины кайоран.

День лениво перетекал в вечер, и солнце старательно подкрашивало облака оттенками красного. Вот и Ученик1 уже появился на небосклоне. Через пару часов можно будет увидеть все девять лун, и еще через каких-то полчаса совсем стемнеет.

— Омэрис, мы не успеем добраться в Лещинки до Лунного часа2. Здесь неподалеку есть озерцо. Можем переночевать на берегу. Что скажешь? — приятный голос разрушил очарование лесного гомона, которым она наслаждалась до этого. Девушка вздрогнула и натянуто улыбнулась. Она уже одиннадцатое лето представляется этим именем, но так и не привыкла.

— Конечно, Сар, я не против, — легко согласилась она, и разговор прекратился. Путники проехали еще версту и свернули вглубь леса, двигаясь по заброшенной тропке.

Озеро было небольшим. На темной глади воды в неслышимом ритме медленно кружились опавшие листья. Желтые, багряные и зеленые, они скользили по зеркальной поверхности в чарующем танце посмертия. Неожиданный порыв ветра подхватил с веток еще несколько, и они стремительно понеслись к своим танцующим собратьям.

Наездница, залюбовавшись, забыла спешиться. Что весьма огорчило ее лошадь. Она замотала головой, натягивая поводья и выводя из транса-созерцания хозяйку.

— Прости, Вьюга, — прошептала девушка, покидая седло, и потрепала белоснежную кобылицу за ухом. Вслед за путешественницей на землю отправились сумки и седло — лошадь благодарно тряхнула гривой, и поляну наполнил серебряный звук колокольчиков. Девушка никогда не стреноживала свою любимицу, да и зачем? Эта лошадь — вьюжный дух5 Сааданских гор6, поэтому не покинет выбранного хозяина.

— Омэрис, я за хворостом, а ты набери воды, — Сар уже расседлал своего жеребца и двинулся к опушке леса. Мягкая бесшумная поступь и хищная грация истинного ар-эль11 завораживали, но она привычно заставила себя не смотреть вслед.

Еще раз оглядев лагерь, путница нашла валяющийся под одним из кленов котелок и отправилась за водой к озерцу. Пологий берег с начинающей жухнуть травой мягко подступал к воде, и она доверчиво поглаживала его небольшими волнами. Девушке захотелось дотронуться до нее, прикоснуться к этому уголку умиротворения. Набрав котелок, она загнула рукава и протянулась к водной прохладе. Браслеты — змейки с ее запястий дружно, прошуршав по коже, перебрались повыше и обосновались в районе плеч.

— Опять сбежали от купания, — легко улыбнулась девушка. Когда браслеты-змейки, совсем как живые, впервые покинули запястья, она очень испугалась. Но даже тогда у нее не появилась мысль снять браслеты — они одни из немногих вещей оставшихся от матери. Девушка с наслаждением опустила руки в воду, откуда спустя пару мгновений показалась русалка.

— Дэрисса кай Омэрис кор Эонел дир Таннет7, Вас ждут в Эйтаре. Совет Хранящих9 желает видеть Вас на осеннем празднике Лунного Пути, — передав просьбу-приказ правительниц, русалка нырнула под воду.

"Хорошо, что этим занималась Хранящая Воду, и Сар не видел этого. А то объясняй ему потом, как "Омэрис" стала "Дэриссой" и превратилась в кайорану", — даже эта мысль не обрадовала, хотя в ней явно звучали нотки облегчения.

"Последнее свободное лето пролетело, после посвящения придется на тан8 забыть о путешествиях в удовольствие. У всех есть долг. И мой требует нахождения в Эйтере", — эта мысль была куда более яркой, но куда менее приятной. Печальная улыбка выдавала ее грусть, а в душе пела песню предопределенности тоска по свободе, которую Дэра с каждой прошедшей секундой слышала все отчетливее.

Дэра не услышала, как подплыл желтый лист. Он остановился, словно в небольшой бухте, между ее ладонями, раскачиваясь на ветру. Лист, как маленькое суденышко, упрямо сопротивлялся негромко плещущим волнам, желающим прибить к берегу. Еще одна, и неравный бой проигран. "Всего капелька магии, никто ведь не увидит, почему бы немного не похулиганить?" — мысль истинного барда в своей непосредственности. И девушка легко подула на лист, вновь отправляя в плавание. Ей, как и этому суденышку, предлагали уютную заводь, но сердце не хотело соглашаться с чужим выбором. Даже если это выбор судьбы.

Впереди была вторая инициация силы. Дэра уже решила, что сейчас не отступит. Волосы после нее должны будут приобрести цвет стихий-покровительниц, возможно, приобретут постоянный цвет и глаза, так пугающие окружающих своей изменчивостью. Все это не прибавляло девушке оптимизма. Она не хотела менять себя, по крайней мере сейчас не хотела. Хотя чувствовала, как меняется ее суть при приближении к Эйтару. В крови все сильнее звучал голос силы, подгоняющий вперед.

Когда Дэра, одиннадцать лет назад, вступила на путь барда, ей это казалось решением. Так оно и было. Понимание и магия — суть, но очень редко призвание. Тогда она не могла больше быть просто путешественницей — слишком многое было связано с этим путем. Слишком много и слишком мало. Шан… Даже воспоминания приносили боль. Так бывает всегда, когда разочаровываешься в ком-то. Тем более, когда знаешь, что в руках возлюбленного была лишь инструментом в грязной игре политики. Шан. Возлюбленный и наставник, подаривший свободу и лишивший иллюзий. Шан… Первая настоящая любовь, единственный мужчина, которому она готова была подчиниться навсегда.

— Омэрис, где ты пропала? — из водоворота воспоминаний-мыслей девушку вырвал насмешливый голос ар-эль. — Останемся без горячего. Я уже костер развел, — с этими доводами разума, а точнее Сара, было не поспорить. И Дэра отправилась к месту стоянки.

Как только она оказалась у костра, спутник начал устанавливать защитный контур. Еще в начале своего обучения Дэра занималась изготовлением подобных артефактов, сейчас же плетение подобных заклятий не вызывало в ней ни малейшего интереса и обычно происходило бездумно. Эти простенькие артефакты позволяли не обладающим силой устанавливать магическую защиту вокруг своих домов или временных стоянок. Кайорана заварила крепкий и ароматный дарс. Ужинали путники молча, хотя это был предпоследний вечер, который они проводили вместе. Дэра не раз ловила себя на том, что ее постоянно взгляд возвращается к узкому лицу спутника. Ей хотелось прочесть тайны, которые ар-эль спрятал за молчаливым вниманием его серых глаз. Сейчас?

Сар хотел что-то спросить, но, видя в каком настроении находиться девушка, не стал ее трогать. Путешественница давно была в прескверном расположении духа, и чем ближе к Эйтару, тем сильнее это проявлялось. О причинах такого поведения подумать ему не удалось, потому что девушка встала стремительно и вышла за пределы защитного контура. Видя все это, Сар в очередной раз подумал о том, что движения Омэрис гораздо больше подходят воину, а не барду. Правда, девушка и не скрывала, что кое-что умеет.

Она вышла за границу охранительного круга, ничуть не опасаясь за себя, и повернула к озерцу. Девушка и сама не заметила, что взяла с собой флейту. "Странно. Обычно стоило вернуться к магии, как флейту не найдешь!" — подумала она. Выйдя на берег, она села на траву. Выровняла дыхание. А мысли бежали, стремились прочь… Туда, где когда-то были маленькая девочка и ее любящая мать. В древний и величественный сад, где проскальзывающие сквозь листья лучи солнца, теплые и ласковые, кажется, пахнут нестерпимо сладко. Хотя нет, пахнет воздух в саду. Даже зимой — спелыми яблоками и грушами. Сад, в котором Дэра не была уже восемьдесят лет, прошедших со смерти матери, потому что не смогла найти в себе сил притворяться обычной. Слишком больно чувствовать лишь зачатки связи с Эйтаром и другими кайоранами, то что чувствуют все, она воспринимала лишь слабым эхом. Отрезанный ломоть. Неправильная. Лишняя. Такой ощущала себя Дэра из-за решения матери, которая пожертвовала своей жизнью и ее. Вот только Дэрисса кай Омэрис выжила, чтобы навсегда остаться неполноценной… кайораной.

Девушка поднесла флейту к губам, и сумерки разрезала печальная и чистая мелодия. Музыка рассказывала миру о том, о чём молчала сама Дэра. Флейта плакала вместе с ее душой, кричала о выборе, который сделала за нее судьба.

Зазвучали первые звуки неясной пока мелодии, и Сар решил посмотреть, как там Омэрис. Он не сомневался: девушка в случае чего прекрасно сама постоит за себя. Но, будучи ее телохранителем, ар-эль всегда предпочитал знать: что и как. Мужчина покинул стоянку и отправился на берег озерца, откуда доносилась музыка.

Девушка сидела, скрестив ноги, и, закрыв глаза, играла на флейте. Она была красива, Сар знал это с момента знакомства, но понял лишь сейчас. Она была ветром, чистым и свежим, сводящим с ума и дарующим трезвость сознанию. Она была ветром, плачущим между скал, когда есть только предписанный путь вперед. Ветром, скорбящим о своей свободе. Такой Омэрис Сариэль видел впервые. Впервые флейта рассказывала не балладу или легенду, красивую и завораживающую, она рассказывала о чувствах самой исполнительницы.

Слишком личной была эта музыка, она не требовала слушателей. Она просто звучала для мира и для нее самой. И Сар не стал подходить, понимая, что сейчас Омэрис важнее одиночество.

Дэра оборвала мелодию резко, не открывая глаз, поднялась. Так же она оборвала свои путешествия без цели, путешествия ради путешествий. "Шан… Как многое все еще нас связывает!" — мысль скользнула по сознанию шелком, стекающего с плеч платья, освобождая тело для обжигающе холодного ветра сомнений. Кайорана застыла, повернувшись лицом к озерцу и обняв себя за плечи. По ее щеке одиноко скользнула соленая капелька — она давно оплакала свою любовь океаном непролитых слез. Музыка почти освободила душу от боли, осталась лишь капля, упрямо не дающая простить. Ведь понять-то смогла.

Девушка тряхнула волосами — они послушно пощекотали шею. Пора было возвращаться к Сару в лагерь. А ведь уже через день еще одна ниточка, связывающая ее со свободой, оборвется. Дэра поедет в Эйтар. Одна.

Кайорана вернулась к месту стоянки. Сар сидел, глядя на язычки пламени, с удовольствием принимающие подношения — ветки хвороста. Дэра чувствовала, что сегодня вечер безумств, и была рада этому. Кому, как не барду, радоваться возможности творить не думая. "Я радуюсь, что еще бард!" — горько подумала Дэра. "Бард! На сколько это? Хватит ли мне сил еще на одно выступление?" Магия горела в душе, требуя свободы. "Что я знаю о себе? Кто я? Кайорана! И? Понимающая! Что?.." — привычно стали всплывать вопросы.

Она помнила слова матери: "До второй инициации нас часто сравнивают с заготовкой мечей. Казалось бы, все уже есть, но что-то не дает им стать смертоносным оружием. Так и с нами, мы становимся истинными кайоранами лишь после инициации совершеннолетия. Запомни, личность почти не изменяется, но мы приобретаем вторую часть нашей сути — понимание. Не абсолютное, но безграничное в нескольких его гранях. Чем больше стихий покровительниц — тем шире понимание. Магия, понимание и музыка — они сливаются, даруя нам силу!"

Магия не давала бездействовать — гнала вперед. Дэра подсела к костру, устроившись напротив ар-эль. Трещали горящие ветки. Шелестели облетающие с деревьев листья — вокруг звучала музыка бытия. Девушка посмотрела на огонь, и в глазах заплясали отблески пламени. Захотелось танцевать. Танцевать здесь и сейчас. "Наверное, именно так чувствуют себя дриады перед своими танцами", — эта мысль позабавила кайорану.

— Сар, ты не сыграешь мне что-нибудь? — спросила Дэра, чем весьма озадачила своего телохранителя.

— Я? — удивился телохранитель.

— Ты! Я же знаю, ты умеешь, как и все ар-эль. Да, музыка не ваша стихия, но мне так хочется танцевать! — легко призналась она. Сариэль непонимающе взглянул на спутницу, но протянутую гитару взял.

Дэра замерла в ожидании первых нот мелодии. Треск костра, шелест листьев и трав на ветру, плеск воды — все это создавало музыку бытия, но кайоране чего-то не хватало. И вот в мелодию природы вплелись первые звуки гитары. Нота, две, три. Они создали первый такт, начали выплетать второй. Девушка сделала шаг от костра.

И танец начался.

Сар играл. Он никогда не увлекался музыкой. Омэрис права, ар-эль музыкальный дар не свойственен. Но мелодия легко текла по пальцам, пробегала по струнам и улетала в Мир. Сариэль играл и впервые испытывал вдохновение не скульптора — музыканта. Он любовался музыкой и танцем. Омэрис завораживала своими движениями. Девушка словно знала о следующей ноте, до того, как та прозвучит. Сариэлю казалось, что он вновь создает скульптуры. Только вместо привычных материй — живое существо, инструментов — музыка.

Мужчина играл ритмичную музыку. Именно этого и хотела Дэра, как оказалось. Она полностью отдавалась ритму, растворялась в танце. И с мелодией ее душу покидала какая-то обреченность, с каждым движением она забывала о боли.

Неожиданно для кайораны мелодия изменилась. Из ритмичной, местами резкой, она стала плавной. Водой журчащей в роднике, дарующей очищение. Танец изменился, следуя за мелодией. Тело само меняло движения, пластику, восприятие. Дэра не сразу поняла, что мелодию изменила ее любимица. Вьюга вплела песню своих колокольчиков в музыку вечера.

Мелодия прекратилась в один миг с танцем. Они не были оборваны. Просто подошли к своему завершению. Дэра выдохнула и устало опустилась рядом с ар-эль. Этот танец, как ей показалось, очистил душу от сомнений и боли. Девушка подкинула в костер хвороста и задумчиво посмотрела на небо. Все девять Лун следили за Карианом. Луна Воина сияла ярче остальных, пройдет еще пять дней, и тайр закончится. Зато начнутся дни Лунного Пути3 и осенний праздник магии. Кайорана невольно улыбнулась, слишком тепло сейчас было на душе, спокойно.

Девушка посмотрела на своего спутника, к которому успела привыкнуть за это лето. Дэра не расспрашивала его о прошлом и сейчас гадала, что заставило Сара податься в наемники. "От хорошей жизни наемниками не становятся!" — всегда знала она, ну а подробности она узнает завтра. Все завтра. Нет, кайорана не будет устраивать своему телохранителю допрос, всего лишь подарит песню на прощание. Одно лето — одна песня — такой закон она сама избрала. Один раз полное погружение в чужие чувства, одно большое вмешательство в душу. "Все завтра", — решила для себя Дэра. А непослушная прядь волос упрямо лезла в глаза, после каждого дуновения ветра, отвлекая от невеселых дум.

— Куда ты отправишься после Лещинок, Омэрис? — нарушил затянувшееся молчание Сар, тряхнув отросшими за лето темными волосами.

— В Эйтар. Кайораны считаются лучшими музыкантами, хочу у них поучиться. Да и путешествовать предпочитаю летом.

— Ты собираешься туда одна? — начал задавать вопросы ар-эль.

— Да, от Лещинок до границы Кленового леса всего полдня пути, и кайораны, говорят, следят за безопасностью приграничных территорий. Я доберусь, не волнуйся, Сар! — беззаботно ответила девушка, скармливая костру еще одну ветку. Мужчина на это заявление лишь покачал головой, высказав этим свое недовольство. Словно говоря: "Да, ты бард. Да, ты можешь постоять за себя. Да, в тебе чувствуется нечеловеческая кровь, но это совсем не означает, что тебя не сочтут легкой добычей или побоятся кары Сейтан10".

Дэре не хотелось ни спорить, ни доказывать что-либо. Поэтому девушка ушла к своей любимице. Надо было снять колокольчики с заплетенной в косы гривы Вьюги. Иначе этой ночью будет не до сна. Дэра не любила бардовскую традицию украшать гривы лошадей, но нарушать ее не решалась. Закончив ненавистный ритуал, девушка вернулась к костру. Она расстелила одеяла и легла. Ночь укутала кайорану запахом осеннего разнотравья, шорохом опадающих листьев и мягкими еще теплыми сумерками. Спать не хотелось. Такие ночи не для сна. Если ты не хочешь говорить с кем-то, так почему бы не поговорить с самим собой?

Сумерки. Дэра всегда недоумевала: "Почему боятся сумерек?". Сумерки — зыбкое равновесие между светом и тьмой, когда все является самим собой и не имеет ничего общего со своим стержнем-сутью. Странное время, время для размышлений. "Возможно, все дело в равновесии. Ведь равновесие — отсутствие движения или движение по прямой. Предопределенность. Наверное, это и пугает. Такое равновесие чаще ассоциируют со смертью, чем с жизнью". "А что значат сумерки для меня?" — неожиданно для самой себя задала вопрос кайорана. "А ведь я тоже боюсь их! Не момента разделяющего день и ночь. Нет. Я боюсь силы Сумерек. Что эта стихия признает меня "своей". Знание будущего — это слишком большая ноша. Я не хочу!" — под эти невеселые мысли девушка уснула.

Сар не собирался ложиться спать, не сейчас. Он задумчиво смотрел сквозь огонь на Омэрис. Девушка еще не спала, но разговаривать, судя по всему, была не намерена. Странная она. Хотя, нет, не странная. Неправильная. Бард, а движется как воин. То беззаботная и даже наивная, то расчетливо-циничная. Словно на ней сразу несколько масок, просвечивающих друг через друга, но никогда не видно, каково же подлинное лицо спутницы.

Сумерки окутывали небольшую стоянку, заползая в душу. Сариэль видел, что девушка о чем-то думает, и это что-то явно не несло спокойствия. Молчание было выбрано Омэрис, и ар-эль не стал его нарушать.

Утро выдалось по-летнему солнечным. Дэра сладко потянулась и единым литым движением поднялась. Еще не проснувшееся настроение не бередило душу, а вот тело настойчиво требовало разминки. И кайорана решила не отказывать ему в этот раз. Для полноценной тренировки времени нет, а вот размяться, как следует, успеть можно. Выровняла дыхание. Прислушалась к миру. И отпустила тело на волю.

Сар не спал и видел, как поднялась девушка. По-воински быстро, экономно и эффектно. Сделала пару шагов, отходя от одеял. Замерла на мгновение. И тело взорвалось движение, рождая стремительные выпады, каскады ударов и блоки. Движения завораживали красотой, скоростью и изяществом. Но главное, своей опасностью. Ар-эль любовался ими с тем же удовольствием, которое породил вчерашний танец девушки. Сариэлю казалось, что спутница едва касается росы на осенней траве босыми пятками — столь быстры были ее движения. Но вот их вихрь стих, а затем и вовсе осыпался коротким движением, которым девушка встряхнулась. Омэрис вновь застыла.

— Ты настоящая кайорана! — слова заставили Дэру обернуться. Спутник смотрел точно в глаза.

"Да, но тебе это знать незачем!"

— Это грубая лесть, — фыркнула девушка и ушла умываться.

Холодная вода резко сдернула покрывало дремы, заставляя мысли проясниться. Кайорана осознала, как сильно раскрылась этим утром. Все-таки близость Эйтара сказывается сильнее, чем рассчитывала девушка. Последний день вместе с Сариэлем обещал быть веселым. Мало того, что этим вечером Дэра собиралась использовать способности кайоран к пению, да еще надо будет все время себя сдерживать, что бы не раскрыться повторно.

Пока девушка приводила себя в порядок, у озерца появился Сар тоже жаждущий водных процедур. Он еще и котелок с собой захватил. Практичность данного представителя народа си-ар-эль всегда удивляла ее.

А на стоянку, где уже вовсю горел костер, кайорана вернулась с полным котелком воды. Кинув в него травок для напитка и водрузив на огонь, Дэра, решив, что пока она сводобна, отправилась к Вьюге. Хочешь не хочешь, а вернуть колокольчики на место необходимо. Когда девушка закончила украшать гриву лошади, Сар уже успел собрать вещи, даже контур снял.

Завтракали молча, Дэра не хотела ничего рассказывать или объяснять, и Сар это прекрасно понимал. Не успела еще Луна Мудреца скрыться, а путники уже покинули лагерь.

Дорога предстояла близкая и легкая, самое большее часа на четыре.

До полудня оставалось совсем не много, когда путники увидели скачущих навстречу. "Наверное патруль!" — подумалось Дэре. Патрули здесь были явлением рядовым: Князь Шианский отвоевал свободу немногим больше двух тан назад и рьяно следит за спокойствием на подвластных территориях.

Патруль поравнялся с путниками. Шесть всадников в зеленых плащах с вышитыми золотыми орлами. Передовой отдал приказ Дэре и Сару спешиться.

— Назовите себя и цель пребывания в Шиане, — ровно прозвучала заученная фраза.

— Омэрис Дийтэ, бард. Путешествую в компании моего телохранителя.

— Сариэль Вистеран. Телохранитель, — представился ар-эль.

Передовой еще раз окинул путников взглядом, обращая особое внимание на кисти рук. Дэра усмехнулась, кольца были одеты согласно правилам. На большом пальце левой руки у нее красовалось тоненькое серебряное колечко с двумя изумрудами. Символ того, что она умеет играть на двух инструментах: гитаре и флейте.

— Может быть, вы сыграете нам что-нибудь? — лукаво улыбаясь, спросил глава патруля, глядя на Омэрис.

— С удовольствием, — девушка вернула не менее лукавую улыбку человеку.

Флейта скользнула к губам. Сариэль видел, как его спутница на секунду замерла, игриво ему подмигнула и набрала полную грудь воздуха. Телохранитель не смог скрыть усмешку, видя какой эффект это произвело на патрульных. Еще мгновение, и окрестности залила мелодия. Всего пара тактов понадобилась мужчине, что бы узнать ее. Веселая рыбачка14. "Да, не ожидал патруль!" — весело подумал Сар, видя изумление на лицах людей, когда и они узнали мелодию.

Веселье заняло место изумления на лицах патрульных, некоторые даже пробовали подпевать, поэтому доигрывала Омэрис под дружный хохот. Мелодия закончилась, и девушка оторвала флейту от губ, присоединяясь к общему веселью.

— Сыграть еще что-нибудь, капитан? — спросила она.

— Спасибо за песню, но мы при исполнении.

— Тогда до встречи. Этим вечером я буду играть в Лещинках, — просветила патруль Омэрис, ловко запрыгивая в седло.

— До встречи, — послышался дружный ответ удаляющегося патруля.

К Лещинкам путники добрались уже за полдень. Село было большое. Оно стояло в излучине реки, меж двух холмов. В нем часто останавливались и караваны, и простые путники. Ближе к Эйтару людских поселений нет. Отсюда в Кленовый Лес вела прямая дорога, называемая кайоранами Центральной лентой.

Ар-эль никогда не был в Лещинках, но постоялый двор так бросался в глаза, что искать его не приходилось. Въехав на двор, Сар спешился и помог оказаться на земле своей спутнице. Ему с момента их встречи было интересно, как Омэрис умудряется заскакивать в седло и спешиваться самостоятельно. Для девушки весьма малого роста, коей была Омэрис, Вьюга была явно слишком велика. В руки подбежавшего мальчишки перекочевали поводья и белый полумесяц15. Радостный мальчонка увел лошадей — теперь их точно накормят и вычистят. Путники отправились к постоялому двору.

Сариэль вошел первым, привычно оглядывая помещение — не грозит ли опасность Омэрис. Кто вздумает напасть на барда? Но все равно лучше подстраховаться. В тени, недалеко от стойки, сидит темноволосый и смутно знакомый ему ар-эль, явно кого-то ожидая. Пара человек за столиком у окна — купцы, да уже выпивший охранник перед стойкой. Слишком рано — основная часть посетителей будет к вечеру.

— Виор'эн21! — голос Омэрис оторвал телохранителя от мыслей. "Учитель? Здесь? Кто же из них? Неужели…" — только и успел подумать Сариэль, прежде чем ар-эль, сидевший в тени, встал и ответил на поклон Омэрис.

— Виор'и20!

Девушка оказалась у его столика, гораздо быстрее Сара.

— Присаживайтесь! Рад видеть тебя снова, виор'и! — ар-эль обозначил поклон, и, когда он выпрямился, в его синих глазах отразилась улыбка Омэрис.

— Омэрис, я закажу нам обед и вернусь, — Сар решил, что им есть о чем поговорить без него, и отправился к стойке.

— Омэрис? — вопросительно изогнулась бровь ар-эль, как только Сар вышел из зоны слышимости, на тонких губах появилась понимающая улыбка.

— Омэрис, — утвердительно кивнула девушка, — Это дань ее памяти: моя мать была выдающимся бардом, в отличие от меня… К тому же не хочу я называть свое имя, — ответила Дэра, видя невысказанный вопрос в глазах учителя. Ар-эль согласно, хоть и неодобрительно, кивнул, показывая, что принимает эту точку зрения.

— Вижу, ты следуешь моим советам, — лукаво улыбнулся ар-эль, кивнув в сторону Сариэля.

— Почему бы не воспользоваться разумным советом. К тому же так, правда, безопаснее, да и не так скучно в пути. Но как ты тут очутился?

— Жду тебя. Подумал, что тебе захочется поговорить.

— Ты как всегда прав. Давай о проблемах завтра. А сегодня ты составишь мне компанию? — спросила кайорана.

— Конечно. Я даже провожу тебя до Эйтара. Завтра? — спросил ар-эль.

— На рассвете, — ответила девушка, и их разговор прервался — Сар вернулся.

Сариэль отправился к стойке, на ходу отмечая, насколько чистоплотным оказался хозяин сего трактира. Чистый пол и занавески на окнах — этими нехитрыми вещами могло похвастаться далеко не каждое подобное заведение. А еще пахло выпечкой и яблоками — весьма редкие для трактиров ароматы. За стойкой стоял немолодой плотный мужчина, скупые и отточенные движения которого говорили о том, что раньше он, скорее всего, был воином.

— Щедрых гостей тебе, трактирщик, — традиционное приветствие.

— Пусть твое мастерство будет лучшим, воин, — прозвучал ответ.

— Чего ты хочешь? — просто спросил трактирщик. Так уж повелось, что воины не разводят меж собой долгих речей. Даже если один из собеседников бывший воин.

— Обед на двоих за тот столик, — Сар указал на разговаривающих, — и пока все.

— Сейчас принесут, шесть белых месяцев.

Сар расплатился и решил немного подождать. Омэрис назвала этого ар-эль "виор'эн", интересно он учил ее сражаться или все-таки музыке. Если музыке, то она, оказывается, еще более талантлива, чем он думал. Ведь за ее обучение взялся сам Шаэдиль — единственный ар-эль-бард. Сариэль решил присоединиться к своей спутнице.

Телохранитель как раз подошел к их столику, когда услышал: "На рассвете". Значит Омэрис отправиться в Эйтар не одна. Не успел Сар сесть на свободный стул, как наставник Омэрим опять поднялся.

— Шаэдиль, — представился он, — можно Шаэд.

— Сариэль. Сар.

— Спасибо тебе, Сар, что присмотрел за этой непутевой, — сказал Шаэд и заработал презрительный взгляд Омэрис.

— Оберегать Омэрис — одно удовольствие. А видеть ее выступления — еще большее.

— Ну вот. Теперь я, наверное, должна смутиться, — весело проговорила Омэрис.

Разносчица принесла обед, ар-эль удостоились восхищенного, а Омэрис завистливого взглядов. Ели, весело переговариваясь. Оружие и музыка. Разговор мог длиться бесконечно, перетекая от одного к другому и вновь возвращаясь. После обеда девушка отправилась к стойке снять комнаты на ночь.

Дэра подошла и улыбнулась трактирщику.

— Пусть бабочка твоей судьбы будет яркой.

— Пусть голос твой звучит в эпохах, бард, — ответил трактирщик.

— Мне нужны две комнаты на ночь, — так уж принято, что наниматель обязан заботиться о ночлеге для своей охраны. Впрочем, денег ей было не жаль.

— Две белые луны, — на стойку легли монеты, рядом — ключи. — Третья и четвертая от лестницы.

— Надеюсь, этот вечер скрасит моя музыка, — произнесла девушка традиционную фразу нанимающегося барда.

— Этим вечером в моей таверне будет звучать твоя музыка, бард, — кивнул седой головой трактирщик, скрепляя сделку.

Дэра, улыбнувшись, отправилась наверх. Надо было привести себя в порядок перед выступлением, да и с Саром надо рассчитаться до него. Через большое окно с короткой занавеской лился свет. В его лучах можно было увидеть кружащиеся пылинки. Комната была небольшой, но уютной. Широкая кровать, застеленная светлым покрывалом, сундук темного дерева у противоположной стены да табурет, на котором стояли таз и кувшин с водой. Сумки уже принесли сюда.

Девушка взяла деньги, приготовленные для Сариэля, и отправилась на поиски ар-эль. Для начала она решила заглянуть в его номер. После третьего вежливого стука в дверь та распахнулась, и выглянул телохранитель. Мокрые пряди, обрамляющие узкое лицо говорили о том, что Сар уже успел умыться.

— Заходи, Омэрис, — улыбнулся он.

— Спасибо. — Дэра прошла в комнату. Та оказалась ничем не отличимой от ее собственной. — Сегодня последний день нашего контракта.

— Я знаю. Омэрис, я хотел бы отправиться с тобой дальше.

— Прости, но это не твой путь, ты убедишься. Не волнуйся, Шаэд за мной присмотрит, — улыбнулась кайорана. Она положила мешочек с деньгами на сундук и вышла. Впереди был трудный вечер.

Сариэль думал о том, что сказала Омэрис, до ужина. "Это не твой путь". Она была права, Сар никогда не хотел быть наемником или телохранителем. Но то, что он хотел, было похоронено упрямством отца. Ради каких благих целей это бы не делалось. Рано или поздно ты либо растворяешься в этих самых "благих целях", либо уходишь. Да, часто если ты уходишь — многие считают это бегством. Но разве можно назвать бегством, когда выбираешь свою душу, а не угоду чьим-то интересам?

Пора было спускаться. Работа всегда отвлекала его от философских настроений.

В общем зале Сар оказался раньше Омэрис, хотя Шаэд уже что-то наигрывал за тем же столиком, где они обедали. Ар-эль кивнул ему и занял крайнее место за стойкой. Удобно. Можно свободно наблюдать за залом, который сейчас был освещен большим количеством свечей, рисующих на бревенчатых стенах теневые картины.

В зале было много народа: купцы-постояльцы, наемники, встреченный утром патруль и жители Лещинок. Выступление барда — всегда событие, даже на границе с Эйтаром. Кайораны хоть и считаются лучшими бардами Кариана, далеко не все из них имеют настоящих талант, который, несомненно, был у Омэрис. А про Шаэдиля и говорить ничего не приходилось. Вечер обещал быть интересным, зал предвкушающе гудел. Где-то обсуждали предстоящее выступление, где-то обговаривали сделки, но все ждали появления барда.

Ар-эль не смотрел на лестницу, но момент когда Омэрис начала спускаться угадал безошибочно — разговоры посетителей стихли, многие обернулись к лестнице. Сариэль тоже посмотрел на свою нанимательницу. Сегодня на ней были темно-зеленая блуза, светло-коричневый корсет с вышивкой в тон блузы, на пару тонов темнее, чем корсет, штаны и невысокие коричневые ботинки на шнуровке. Простота и элегантность. Такую девушку не перепутаешь с продажной дешевкой, а вот с аристократкой запросто. Она драгоценность сама по себе, талант же делает ее бесценной, исключительной.

Омэрис, мягко ступая, спускалась. Гибкая, текучая и совершенно нечеловечная. "Чья кровь сделала тебя такой?" — задал сам себе вопрос ар-эль. Блики свечей прыгали по ее волосам пшеничного золота, добавляя в них полоски красноватой меди. На губах барда царила печально-мягкая улыбка. Материнская, понимающая.

Дэра спустилась, подошла к Шаэду и, сняв висевшую на плече гитару, села. Виор'эн улыбнулся девушке — ты сможешь, верь! Пальцы ар-эль нежно пробежали по струнам, задавая мелодию, подхваченную его голосом. Кайорана отстала от своего учителя лишь на шестнадцатую долю ноты. Флейта, взлетевшая к губам, вторила подруге-гитаре. Дэра не дала себе утонуть в волнах мотивов и песен. Потом. Потом она сможет наслаждаться пением и игрой своего виор'эн. Сейчас то, что превращает ее выступления в маленькое чудо.

Игра на флейте ничуть не отвлекала кайорану от задуманного. "Понимание в твоей крови", — говорила мать. — "Понимание и магия наша суть! Именно так". Девушка выводила причудливую мелодию, следуя за Шаэдилем, но мысли легко текли в другом русле. Это было похоже на высшие заклинания, когда тело и разум существуют по отдельности. Тело — играет на флейте, разум заглядывает в чужие души, отыскивая всплески боли.

В каждой душе живет хоть капелька этой злой дамы. Боль. Она всегда разная, боль непонимания, боль презрения, неразделенной любви. И еще тысячи тысяч различных причин для нее, но результат один — боль. Она поселяется в глубине души и начинает ее разъедать. Потихоньку, практически незаметно. Ты почти забываешь о ней, когда счастлив. Но стоит лишь притихнуть музыке счастья, она вновь напомнит о себе, разбередит душу.

Дэра играла и вслушивалась в души находящихся в зале. Она кайорана из рода Таннет, она сможет облегчить боль собравшихся. Вот звуком битого стекла ворвалась в сознание девушки боль трактирщика. Его старший сын наперекор родительским запретам решил выбрать путь воина. Не желал трактирщик для сына такой доли. Боль непонимания. Дэра осторожно тронула осколки этой боли, собирая заново. Еще немного, и трактирщик посмотрит на отъезд сына без благословения по-другому, не как на бегство, а как на желание следовать своим путем. Боль не исчезнет совсем, но станет намного меньше.

Кайорана заглянула в душу одного из купцов, в ней бушующим морем колыхалась боль потери. Недавно у него умерла любимая, жена, мать его детей и подруга жизни. Дэра легонько коснулась боли мужчины, словно занавесила ее легким покрывалом. Сейчас она приутихнет, а пройдет время, и он сможет отпустить память о ней. Смирится с утратой.

Сариэль слушал игру Омэрис и пение Шаэда с огромным удовольствием и изрядной толикой грусти. Это последнее выступление в этом году, как сказала Омэрис. В этом году и под его присмотром. Девушка сегодня взяла с собой не только излюбленную флейту, но и гитару. "Неужели Омэрис сегодня будет петь?" Сариэль не разу не слышал, как она это делает.

Ар-эль наслаждался музыкой этого вечера. Потоки ритмов, песен, мотивом наполняли, как казалось ему, этот вечер магией. Но ар-эль не забывал о своих прямых обязанностях, хотя еще ни разу ему не приходилось защищать Омэрис от реальной опасности. Кто решиться обидеть или обмануть барда, только самый сброд, которому нечего терять. Ведь причини зло барду — и Сейтан навсегда отвернется от тебя, унося с собой удачу.

Но вечеру было недосуг. Он упрямо мчался навстречу своей возлюбленной ночи, унося с собой время песен, подгоняя разлуку. За окном давно стемнело, Сар прекрасно знал: осталась пара песен не больше. Вот закончилась еще одна мелодия, Омэрис вопросительно посмотрела на Шаэдиля, тот согласно кивнул, и девушка поднялась.

— Сейчас прозвучит последняя песня этого вечера, спасибо всем, что пришли услышать, — улыбнулась она.

Дэра опустилась на скамью. Еще раз окинула взглядом общий зал и улыбнулась Сариэлю. Последняя песня предназначалась ему. Кайорана всегда дарила кусочек понимания слушателям, но каждый год она пела лишь одну песню. Песню своему телохранителю, справедливо считая, что без причины и боли на этот путь не становятся. Девушка взяла гитару в руки, пальцы привычно пробежались по струнам. Зал ждал, но Дэра еще не решила, что же это будет за песня. Она закрыла глаза, вслушиваясь в мир и магию — они подскажут. Перед глазами встала каменная глыба с этой стороны навесного моста к пику Судеб и горящие руны на нем. Дэра никогда не думала, что это можно спеть, до этого момента. Музыка рождалась сама под умелыми пальцами. Голос рассказывал то ли пророчество, то ли напутствие, то ли подсказку. Разум же, влекомый за голосом, скользил по просторам души Сариэля, отмечая нотки, мелодии и целые симфонии боли. Одна из них и привлекла внимание девушки.

Огромный и величественный зал казался пустым. Для двух ар-эль он был слишком велик. Но они не обращали внимания на торжественность места, их поглотил жаркий спор.

— Пойми, Сариэль! Этот брак выгоден всему Лесу. Ты должен, слышишь, должен жениться на Тьянэль Лиор Кайр. Только так удастся ослабить напряжение между си-ар-эль и ти-ар-эль.

— И ты говоришь о напряжении. Отец, ты сам приложил максимум сил к этому. И теперь хочешь откупиться мной. Удобно. Второй сын не наследник, так разменная монета в игре под названием политика. Ты заигрался, отец.

— Пойми, это единственный шанс избежать войны!

— А почему бы тебе не жениться самому?? Наследник си-ар-эль у тебя уже есть. Чем не выход?

— Ты же знаешь, как я любил твою мать. Я не могу жениться второй раз, это будет предательством ее памяти.

— Ты сам-то себя слышишь? — губы Сариэля тронула саркастическая, но от этого не менее горькая улыбка. — "… я любил…"! Ты лишаешь меня шанса даже на это. Полюбить самому, думаешь, навязанная жена может стать любимой?

Сариэль не дождался ответа отца, да и что мог сказать ему Лиорэн. Еще раз о долге. Или о том, что он, Сариэль, был прав, но Правитель его не услышал. Глупо ждать. Сариэль просто покинул зал.

Вот оно! Дэра мысленно печально улыбнулась. Да, капелька понимания здесь необходима. Кайорана знала, что делать. Как и много раз до этого, она собрала кусочки боли в один. Так проще. По меленькой ниточке родства с этой болью стремительным потоком хлынуло понимание. Сейчас оно будет незаметно, но это воспоминание не будет отзываться такой болью в душе. Сар чувствует себя преданным, возможно, он и прав. Но именно это чувство не дает ему понять отца. Ведь понять — значит простить. Только так можно победить боль.

Омэрис села. Посмотрела ар-эль в глаза и улыбнулась. Пальцы девушки изящно пробежались по струнам, тем как она играла, можно было любоваться часами. Но сейчас работа — отдых потом. Видимо, Омэрис решила какую песню исполнит последней. Зазвучала мелодия. Красивая, но незнакомая никому из слушателей. И вот вступил голос. Всего пара слов, а Сариэль уже слышит только пение девушки.

Когда они окружили дом,

И в каждой руке был ствол,

Он вышел в окно с красной розой в руке

И по воздуху плавно пошел.

И хотя его руки были в крови,

Они светились, как два крыла,

Тут один из изрядно выпивших наемников довольно резко подался вперед, заставив ар-эль переключить внимание на него. Наемник посмотрел по сторонам, взял с соседнего стола кружку и наполнил ее вином из кувшина. Сариэль вернулся к пению Омэрис, понимая, что безвозвратно потерял кусочек повествования.

"Воздух выдержит только тех,

Только тех, кто верит в себя,

Ветер дует туда, куда

Прикажет тот, кто верит в себя".

Воздух выдержит только тех,

Только тех, кто верит в себя,

Ветер дует туда, куда

Прикажет тот, кто…

Это так непохоже на нее. Сариэль не мог понять, что вызвала в душе эта песня. Слишком многое было в ней. Сильно, на грани крика. Больно и близко. Редко бывают такие совпадения. Он еще раз посмотрел на Омэрис. Она казалась такой уставшей. Девушка поднялась, еще раз поклонилась слушателям и улыбнулась. Ему. Омэрис покинула благоговейно молчащий зал.

Вчерашнее выступление закончилось ближе к полуночи, но Дэра отлично выспалась. Утро для нее началось рано. Еще восемь Лун было на небосклоне, а Дэра и Шаэд уже отправились в путь. Мягкая предрассветная тьма окутывала путешественников. Ехали молча — каждый думал о своем.

Дорога лежала вдоль реки. Сейчас ее воды казались золотыми из-за всходящего солнца, а на почти белом небе с нотками голубого и розового резвились облака. Они то собирались вместе, закрывая светило, то разбегались без оглядки, укрывая небо маленькими белыми комочками пуха.

Дэра вспоминала события прошедшего лета. Оно выдалось на редкость спокойным. Ни одной стычки с грабителями и всего пара драк. А еще компания князя-телохранителя. Кайоране было жаль, что все это позади. Этим утром, за полчаса до рассвета, она спустилась в общий зал, где ее поджидал Шаэд. Он уже заказал завтрак и сейчас спокойно пил горячий дарс. Трактирщик принес еще одну кружку Дэре, а также отдал ей заработанные за выступление деньги. Немало. Но деньги никогда не были целью для нее.

Еще в начале своего обучения магии Дэра увлеклась кузнечным ремеслом, а способности к магии позволили ковать и зачаровывать оружие самостоятельно. Тогда кайорана и заработала свой капитал, который позволял вести весьма свободный образ жизни.

Сариэль не вышел ее проводить. Дэра не знала радоваться этому или нет. Она сама привыкла к нему больше, чем следовало, и расставание далось с трудом. Предложение отправиться дальше вместе было очень соблазнительным. Но ее ждали в Эйтаре. Ее одну, хотя она могла привести с собой кого угодно: пара или просто друг — это святое.

В Кленовом лесу любая из кайоран могла жить вместе со своим избранником, хотя это происходило довольно редко. На территории Эйтара у понимающих резко возрастала ментальная связь с семьей и родом, что, впрочем, Дэре не грозило. Любая вспышка эмоции волной расходилась по родственницам. Такая открытость часто усложняла семейную жизнь, поэтому замужние кайораны чаще всего селились за пределами Кленового леса.

Да, рядом с Сариэлем Дэрисса чувствовала себя спокойно и защищено, но это не любовь, лишь симпатия. Этого слишком мало для существования вдвоем, которое бы рано или поздно настало. Ведь в Эйтаре все было бы ему чужим и чуждым. Лишь она знакома, хотя… Пришлось бы рассказать, кто она на самом деле.

"Может, я просто боялась признаться ему, кем являюсь?" — задала себе вопрос кайорана и так же мысленно ответила: "Сейчас уже без разницы. Мы идем разными путями". Дэра невесело усмехнулась и пришпорила Вьюгу.

— Вэйти, давай поиграем с ветром. Покажем этому зазнайке, кто быстрее!

Шаэдиль наблюдал за своей виор'и. Легкая сумасшедшинка истинного барда скользила в большей части ее действий. Беззащитная и беззаботная. Но думающая о чем-то совсем не веселом, судя по выражению ее глаз. Дэра, или точнее сейчас Омэрис, была совсем непохожа на ту кайорану, которую он встретил одиннадцать лет назад.

Был вечер очередного выступления. Шаэд что-то лениво наигрывал сидя лицом к полупустому залу. Все это давно стало ему привычным. "Может, настало время осесть?" — подумал ар-эль, когда дверь резко распахнулась. В трактир, находящийся на границе с Одэнией, вошла кайорана.

"Молодая совсем!" — отметил Шаэд, видя снежно белые волосы и глаза, беспрестанно меняющие свой цвет. "Кто же тебя так разозлил, девочка? Если ниа-эль16, то они точно потеряли последний разум", — заключил он. В глазах вошедшей плескались то непроглядная тьма, то яростный огонь. Тем временем девушка подошла к стойке.

— Пусть бабочка твоих дней будет яркой, трактирщик! — поздоровалась кайорана. Голос оказался весьма красивым и глубоким. " Если у нее есть слух, почему бы не взять ученицу?"

— Пусть понимание будет во благо, кайорана!

— Я хочу снять комнату и поужинать.

— Белая луна и два белых месяца.

— Хорошо, — кайорана, не глядя, положила на стойку монеты.

Шаэдиль слышал весь разговор, он давно научился играть и слушать одновременно. Кайорана устроилась за столом напротив. Весь вечер ар-эль чувствовал ее взгляд. Он то обжигал, то был исполнен невероятной нежности. Посетители начали разбредаться: кто по домам, кто по комнатам. И Шаэд закончил свое выступление. Он подошел к столику кайораны.

— Можно составить тебе компанию? — девушка подняла на него недовольный взгляд.

— Ты хороший бард, но это не значит, что я упаду в твои объятия по первому слову, — довольно резкий ответ.

— Компания и объятия разные слова, не находишь? — лукаво улыбнулся мужчина. — Я Шаэдиль, можешь называть меня Шаэдом.

— Я знаю. Можешь называть меня Дэрой.

Ар-эль сел и жестом подозвал разносчицу.

— Дарс, — посмотрев на кайорану исправился, — два. И еще горячее дриадское вино.

Остаток вечера Шаэд осторожно спаивал кайорану. В том состоянии, в котором она пребывала, оставлять ее было небезопасно. В первую очередь для нее самой. Вино в достатке и внимательный слушатель — этого хватит, чтобы тебе рассказали о своих горестях. История девушки Шаэдилю была не нова. Ее бросил возлюбленный ради политики. Но Шаэд решил, что на месте этого двуликого хорошенько подумал бы, прежде чем так бросать эту девушку. Даже не будучи магом, он прекрасно понимал — потенциал у Дэры огромен. И нет ничего страшнее мести брошенной женщины.

А на следующее утро Шаэдиль предложил кайоране, которая до этого несколько лет просто путешествовала со своим возлюбленным, отправиться дальше вместе. У Дэры обнаружился весьма неплохой талант к музыке. Поэтому ар-эль начал обучать ее игре на флейте, посчитав, что она идеально подойдет кайоране.

То лето Шаэд считал счастливейшим в своей жизни после смерти Сейриты. У него была не только способная ученица, но и интересный собеседник. Ар-эль с удовольствием наблюдал за тем, как сначала в цвете глаз Дэры появились светлые нотки. Затем и поведение ее стало более легким, на смену готовности отразить удар пришла безмятежность. Шаэд видел, как воин становится под его руководством бардом.

"Везет тебе, девочка, на власть имущих, ничего не скажешь", — усмехнулся про себя бард. Дэра еще вчера рассказала ему, кем является Сариэль. " Лес он, судя по всему, уже бросил. И наверняка предложил тебе остаться с ним. Что же тебя держит, Дэра? Почему ты не позволила ему узнать себя настоящую? Я ведь тоже выбирал между Лесом и одной из твоих сестер. И остался с ней. Сейрита… Сейтан…"

От мыслей Шаэда оторвал голос спутницы.

— Вэйти, давай поиграем с ветром. Покажем этому зазнайке, кто быстрее! — бард лишь улыбнулся этой выходке. Гнать свою лошадь следом он не собирался, да и без толку это, только животное мучить. Он прекрасно знал, что Дэра подождет его, когда вдоволь наиграется.

Вэйти неслась вперед, обгоняя ветер. Легко и бездумно было в голове. Обиженный ветер бил в лицо холодными потоками, а кайорана счастливо смеялась. Тренькнула напрягшаяся нить родственной связи. Это подействовала на Дэру как знатная оплеуха — выбила дух. Вэйти остановилась, почувствовав перемену настроения и самочувствия хозяйки, — кайорана не возражала.

Проехав еще несколько минут, Дэра увидела подходящую поляну. Небольшой пятачок земли, окруженный высокими кленами с трех сторон, оставшаяся выходила к реке, а значит и к дороге. Кайорана спешилась и расседлала лошадь.

"До появления Шаэдиля около получаса. Как раз успею расплести косы Вэйти", — улыбнулась своим мыслям девушка.

Косы поддавались неохотно, а колокольчики наотрез отказывались упаковываться в предназначенный мешочек. Дэра закончила к тому моменту, когда Шаэд въехал на поляну. Девушка сняла с любимицы последний амулет, и лошадь стала черной, лишь грива и хвост остались белоснежными. Вот она Вэйти. Ночная вьюга во всей красе.

Дэра улыбнулась спешившемуся наставнику, подхватила одну из сумок и исчезла в зарослях кустов. Отойдя от поляны, кайорана сбросила сумку на траву и прошептала над ней несложное заклинание. В свое время она потратила кучу сил и времени на зачарование новеньких сумок. Зато теперь в них можно было положить практически все, что душе угодно, если сумеешь впихнуть в небольшое "входное" отверстие. Да и весит такая котомка не так уж много, всего лишь как первая и последняя положенные в сумку вещи вместе.

На траву легли коричневые перчатки и куртка, вышитый корсет и бежевая блуза. Из сумки тут же появилось все те же вещи только черного цвета. Корсет на наемнице — вещь редкая. Как-то эта деталь гардероба чаще ассоциируется с благородными человеческими дамами, но Дэра свои искренне любила. Совсем не за призрачную возможность сделать талию тоньше, а грудь больше. Просто в замысловатой конструкции была большая польза. Под вышивкой легко скрывались две девятки кинжалов-игл, каждая длиною в пядь. Стоит слегка нажать на один из камушков на вышивке — и у тебя в руках прекрасно сбалансированный метательный нож.

Кайорана достала черные штаны и сапоги до колена на высоком каблуке. По лесу в подобной обуви обычно не побегаешь, но Дэра свои покупала у дриад. В них — хоть по болоту, хоть танцевать. Остались только мечи. Барду не положено владеть ими. Вступив на этот путь, Дэра сознательно не стала пользоваться магией и мечами. Путешествовать совсем безоружной — сумасшествие даже для настоящего барда. Но потакая бардовскому безрассудству, на лето девушка обычно ограничилась кинжалами, умело спрятанными в корсете.

После переодевания в горку одежды, выросшую на траве, полетел огонек. Всего пара мгновений — и от нее остался один пепел. Очередная ниточка оборвана. Дэра закинула мечи в наспинные ножны, застегнула сумки и отправилась обратно на поляну. Сумка послушно поплыла в метре над землей вслед за ней.

Шаэд нашел кайорану на одной из полян недалеко от дороги, она расплетала свою любимицу. Колокольчики скоро лягут в мешок — и не поймешь, кому принадлежит лошадь. Дэра победно улыбнулась, убрав последний колокольчик, взяла сумку и ушла. Ар-эль лишь сейчас понял, чем вызвана легкая грусть на душе. Все оказалось весьма просто. Он всегда знал, что для Дэры путь барда не навсегда. Но видеть, как она снова становится воином, было больно.

Вернулась Дэра минут через пятнадцать. Увидев ее, Шаэд весьма удивился. Те же волосы до плеч цвета спелой пшеницы, те же серые глаза. Но ар-эль был уверен, что любой видевший ее еще вчера не узнал бы в этой девушке барда по имени Омэрис. Она была на добрую пядь выше, а то и больше. Но не это мешало узнаванию. Те же черты лица, но взгляд… Другой настолько, что полностью меняет человека. Да еще манеры держаться и двигаться стали воинскими.

— Сразишься со мной? — улыбнулась кайорана. Даже голос, казалось, изменился.

— Конечно! — ответил Шаэд. Он бард, но в первую очередь ар-эль, а умение сражаться у них в крови.

Их схватка была похожа на танец, быстрый и грациозный. Удары, блоки, развороты и подсечки — рождались с недоступной людям быстротой и точность. После очередного удара виор'эн усмехнулся:

— Один-ноль. Не верится мне что-то. Либо ты совсем растеряла свои навыки, либо мне необычайно везет! — ар-эль прекрасно понимал, что с Дэрой в реальном бою ему не справиться. Он все же бард, а она еще не выбрала путь. Но как воин она лучше — ей это ближе. Дэра перешла в атаку, взвинчивая скорость. Удар, еще один. Дэра плавно скользнула влево, правым клинком мягко "слила" встречный удар, одновременно с этим левый меч устремился к горлу противника.

— Один — один. Продолжим? — в ответ лишь слабый кивок. Дэра дождалась, когда Шаэд начнет действовать, нанося удар сверху, быстро отпрянула, "провалив" его атаку, затем стремительно атаковала сама. Левый клинок на какую-то доли секунды задержал меч противника, в это же время правый замер в считанных миллиметрах от груди ар-эль.

— Два — один. Еще? — Шаэд видел, как ее глаза горят азартом боя.

— Продолжим, — согласился он, делая подсечку. Но Дэры там уже не было. Она решила еще раз предоставить право атаковать своему виор'эн. Он тоже успел узнать пару приемов за эти годы. Скорость росла, мужчина понимал, что уже просто не успевает за кайораной.

— Все, Дэра! Сдаюсь!

Девушка церемонно поклонилась, отметив про себя, как побледнела кожа на высоких скулах наставника. А еще кайорана отчетливо слышала рваную мелодию его тяжелого дыхания и стремительный ритм сердцебиения.

— Спасибо, Шаэд! Я уже забыла о схватках. Это было мне необходимо. Наверное, пора сделать последний шаг, — невесело улыбнулась кайорана, срывая амулет с шеи. Тонкая цепочка легко поддалась. Оказавшись зажатым в руке, кулон осыпался прахом. Лицо Дэры начало меняться. Резче обозначились скулы, глаза стали еще больше, снова начав беспрестанно менять цвет, волосы вновь стали белоснежными.

— Вот и все! Теперь я сняла маску, вновь став кайораной и только ей. И меня ждет вторая инициация. Я сделала выбор. Спасибо, Шаэд, что был со мной в этот момент. Дальше я поеду одна, мне так нужно, — она заглянула в синие глаза своего учителя. Губы повторили.

— Мне так надо. Прости. И спасибо.

Дэра ушла седлать лошадь, так и не обернувшись вновь к своему учителю. Через пару минут к Эйтару неслась черная тень. Ар-эль проводил ее взглядом, пока она не скрылась из виду, и счастливо улыбнулся.

— Сейрита! Я выполнил обещание, — прокричал Шаэд небу.

— Конечно, выполнил! — мягкие губы прошептали ответ, едва касаясь уха ар-эля. — Ты разделишь со мной знание? — тут же став серьезной, спросила Сейрита.

— Да, — не колеблясь, ответил бард. Девушка вышла из-за его спины, еще раз посмотрела в глаза мужчины и поцеловала его. Страсть и бесконечная жажда. Как же он скучал по ней все эти пустые годы. Спустя миг на поляне остались лишь расседланная лошадь и сумки принадлежащие Шаэдилю. Больше никто в Кариане не видел ар-эля-барда.

Высокие светлые своды с безупречной акустикой наполняла музыка, в тронном зале Облачного замка, сидя на ступенях у трона Матери Понимающей, на арфе играла Демиана. Богиня любви сегодня была еще прекраснее, чем обычно. Легкое платье подчеркивало красоту тренированного тела и в тоже время делало первую кайорану женственной и обманчиво беззащитной. Длинные волосы всех цветов силы были уложены в высокую прическу, открывавшую для глаз точеную шею. Кариана слушала свою приемную дочь и улыбалась. У прародительницы кайоран был, несомненно, талант к музыке, да и опыт, измеряющийся тысячелетиями, давал о себе знать. Легко перебирая струны, первая кайорана думала о выборе одной из своих дочерей. Совсем скоро ар-эль выполнит условие, поставленное Сейтан. Демиана сама дала это имя девушке, ставшей богиней-покровительницей творцов. Творящая, на таэн12, весьма символично, и чем-то схоже с первым именем — Сейрита.

— Демиана, может быть тебе тоже стоит пожить на Анитане? — спросила Матерь Понимающая.

— Зачем, Алиаш17? — непонимающе посмотрела она на свою владычицу, давно ставшую просто подругой.

— Ты столько тан одна, — легкий укор и грусть. — Ты так и не выбрала себе виор'лио18. Ты одинока, я чувствую. Почему ты не хочешь?

— Кариана, ты видела Дэриссу дир Таннет? — вопросом на вопрос ответила богиня.

— Видела. Интересная девочка. Она не прошла еще Инициацию Совершеннолетия, а уже вступила на Путь Лун. Я знаю, что не по своей воле она это сделала, но идет по нему.

— Идет, — усмехнулась Демиана, — идет, сама того не зная. Но сейчас не об этом. Она сильна. Уверена после Инициации часть Совета Хранящих примет ее за мое перерождение. Хочу я этого или нет. Посмотрим, как она справится, а я подумаю над твоим предложением, Алиаш. В стенах Облачного замка и на луне Мага спокойно, но порой скучно.

Демиана продолжила играть, а Кариана задумалась. Матерь Понимающая думала о любви и боли. Как же часто они следуют рука об руку. Богиня знала об этом не понаслышке, пальцы пробежались по обручальному браслету, убеждаясь — все позади. Диоран жив, он рядом: только позови — и сможешь коснуться. Великая Богиня еще раз удивилась тому, что богиня-покровительница любви, которой вот уже бесчисленно тан является Демиана, одинока. Пока была кайораной, Демиана любила и была любима не раз. Но, став богиней, она осталась одна, словно затворилась от собственной любви. Кариана считала, что рано или поздно ее воспитаннице надоест быть одинокой, и она сделает свой выбор. А пока остается ждать…

Шаэдиль оторвался от губ возлюбленной и осмотрелся. Оказывается, за время поцелуя Сейтан перенесла их куда-то. Они оказались в огромном холле, стены которого терялись из виду. Здесь были ворота исполинской высоты украшенные картинами из легенд и преданий.

— Где мы, Сей?

— Мы в Облачном замке Матери Понимающей. Пойдем, она ждет нас, — Сейтан потянула ар-эль за руку к дверям. Шаэд последовал за возлюбленной. Стоило дверям распахнуться, как перед гостями предстала сама Кариана.

— Здравствуйте, дети мои! — поприветствовала она вошедших.

— Славлю тебя, Алиаш! — поклонилась Сейтан.

— Славлю тебя, Кариана! — повторил ар-эль.

— Алиаш, это мой возлюбленный Шаэдиль, он выполнил поставленные мной условия и готов разделить со мной вечность. Позволишь ли ты, Кариана, стать ему моим виор'лио? Благословишь ли наш союз? — преклонила колено перед Матерью Понимающей Сейтан, Шаэд повторил ее действие.

— Да, Сейнат, Богиня Творцов. Я благословляю ваш союз! — сказала Кариана, подходя к коленопреклонным ар-эль и богине. Матерь Понимающая возложила руки им на головы и произнесла: — Ваши души отныне связаны! Один путь отныне и на веки! Встаньте, дети мои! Сейтан и Шаэданар! — нарекла новым именем Шаэдиля Великая Богиня. — Ваш дом — весь Кариан! Ваше владение — луна Барда, Творящая и Вознаграждающий талант! Отныне и навеки!

Кариана подала чашу Шаэданару! Сделав два глотка, ар-эль вернул ее Матери Понимающей. Верховная богиня улыбнулась новому члену своей семьи и мягко произнесла.

— Будь счастлив, Шаэданар! И ты, Сейтан, будь счастлива. Думаю, вы хотели бы побыть вдвоем, вы можете покинуть Облачный замок.

— Спасибо, Кариана! — богиня Творцов поклонилась и вместе с возлюбленным исчезла в вихре телепорта.

— Я рада за них, — после небольшой паузы сказала Дэмиана.

— Они красивая пара и заслужили право быть вместе.

— Позволишь ли мне покинуть тебя, Алиаш?

— Конечно, дочь моя. Ты вольна делать то, что хочешь, — в ответе Карианы первой кайоране послышалось легкое ехидство.

— Спасибо, — проговорила Дэмиана, исчезая.

Кариана поднялась с трона. Устало повела плечами. Прищелкнула пальцами, мгновенно меняя с детства ненавистные церемониальные одежды на удобное легкое платье. Погладила обручальный браслет. Все как должно. На губах Великой Матери заискрилась улыбка.

— Диоран, — пропел ее голос, и спустя пару мгновений уверенные руки легки на женские плечи.

— Звала, госпожа моя? — страсть и нежность.

— Конечно, муж мой! — Кариана легко рассмеялась.