"Магия страсти" - читать интересную книгу автора (Коултер Кэтрин)

Глава 6

— Какой милый комплимент! — рассмеялась Розалинда, вдруг потеряв уверенность в себе. — Но я ничто по сравнению с Грейсоном.

— Вы совсем другое дело. И талант у вас куда более мощный.

Розалинда смутилась. Сунув руку в ридикюль, она извлекла пригоршню монет и побежала за молодыми людьми. Он услышал новый взрыв смеха и первую строфу знакомой песни, на этот раз немецкой.

Когда Розалинда вернулась, он отдал ей пирог. Девушка принялась за еду.

— Джерард благодарит вас за деньги.

— Но это вы ему заплатили.

Розалинда пожала плечами:

— Да, но принято, чтобы платил джентльмен, поэтому, думаю, вам стоит вернуть мне деньги.

— Вы разорены?

— Собственно говоря, эти четыре пенса — все, что осталось от моего состояния. Карманные деньги мне выдадут только в следующую среду. А еще мне нужно пожертвовать на церковь не менее фунта.

Девушка тяжело вздохнула.

— Конечно, полагается быть благочестивой, но когда приезжаешь в Лондон и попадаешь в «Пантеон»[2]…

Он ничего не ответил, задумчиво уставившись в кусты за спиной Розалинды.

— Что случилось, милорд? Выглядите так, словно вам вот-вот выпустят кишки. Или тоже временно остались без единого пенни?

Это вернуло его к действительности. Улыбающаяся девушка не призрак былого с голосом сирены, увлекающей человека к погибели. Нет. Это просто юная мисс, потратившая все карманные деньги.

— Выпустят кишки? Это так теперь выражаются молодые леди?

— Но вас много лет не было в Англии! Откуда вам знать! А как выражаются молодые леди в Макао?

— Молодые леди в Макао — по большей части португалки, и не знают подобных слов. Но на патуа — это местный язык, изобретенный португальцами, впервые прибывшими в Макао…

Он осекся, поднял тонкую веточку, но тут же отбросил.

Кому интересен язык, на котором говорит жалкая горстка людей в поселении на другом конце света?

— Патуа? Какое чудесное название. Вы говорите на нем?

— Приходится.

— Скажите мне что-нибудь на патуа.

— Ну… существует стихотворение на патуа, к которому мой друг сочинил музыку, мне эта песня всегда казалась очень красивой.

Он процитировал несколько строф на странном языке:

— Нет… петь я не умею, — покачал он головой. — Услышав мое пение, вы просто сбежите, зажав уши.

— Не убегу. Я очень стойкая. Правда, не поняла ни единого слова, но звучит неплохо. Мелодично.

— Я попробую перевести:

— Подумать только, вы покинули Англию в ранней юности и оказались там, где живут китайские рыбачки и португальские индейцы — в месте, так не похожем на вашу родину. Но с вами там обращались как с чужаком? Иностранцем?

Никто, кроме нее, не спрашивал об этом. Николас медленно кивнул.

— В Лиссабоне мне повезло оказать услугу богатому португальскому купцу. Он дал мне лестное рекомендательное письмо к губернатору Макао, мужу своей сестры. И хотя я был англичанином, меня принимали во всех домах Макао.

— Какую услугу вы оказали?

Николас рассмеялся:

— Спас его единственную дочь от весьма скользкого молодого человека. Тот поил ее шампанским на балконе под романтичной лиссабонской луной. Она была глупенькой, но отец не сразу это сообразил. Благодарности от нее я не дождался. Она была весьма рассержена на меня.

— Но как же вас понимали в Макао?

Николас пожал плечами:

— Полагаю, у меня способности к языкам. К тому времени я уже говорил на португальском и очень быстро выучил патуа и мандаринское наречие китайского.

— Я знаю итальянский! — с гордостью объявила Розалинда.

Николас усмехнулся.

— Да, здесь вы меня опередили, — признался он, хотя бегло говорил на итальянском.

— Вы скучали по Англии, милорд?

— Возможно. Иногда, в такие дни, как сегодняшний. Впрочем, очень трудно припомнить такие дни, как сегодняшний.

Он поднял голову и вдохнул аромат жасмина, росшего в двух футах от скамьи.

— Расскажите о своих родителях.

Розалинда вскочила и расправила юбки.

— Мне хочется посмотреть выступление жонглера, мимо которого мы недавно проходили.

Николас встал и предложил ей руку.

— Как пожелаете.

Грейсон нашел парочку среди людей, окруживших гиганта, жонглировавшего пятью бутылками эля. Толпа увлеченно аплодировала. Каждые пять минут он хватал налету бутылку и выпивал содержимое, не прекращая жонглировать. К тому времени как все бутылки опустели, он уже пошатывался, однако ему удалось не уронить ни одной.

Грейсон расстался с последними деньгами, опустив их в огромный сапог гиганта. Розалинда заметила, как взволнованно блестят глаза Грейсона.

— Только взгляните, что я отыскал на маленьком лотке, стоявшем в стороне от остальных, под старым дубом. Не знаю почему, но я сразу направился туда, как почтовый голубь — в родной дом.

Он показал им старую, потрепанную книгу в кроваво-красном кожаном переплете, но не позволил до нее дотронуться.

— Какой-то старик сидел на шатком стуле в окружении книжных гор и что-то насвистывал. Увидев меня, он протянул эту книгу и улыбнулся.

Грейсон помедлил, прежде чем благоговейно добавить:

— Я глазам не поверил. Это старый экземпляр «Правил Пейла» Саримунда. Вот уж не думал, что он мог сохраниться!

— Кто такой Саримунд? И что такое «Пейл»? — Розалинда протянула руку, но Грейсон проворно прижал книгу к себе.

— Нет, она слишком ветхая. Пейл, Розалинда, — это место, которое находится в другом мире, а может, и в другом времени. Место, где существует множество странных существ, и случаются вещи еще более странные и непонятные смертным. По крайней мере, так рассказывал мне мой дряхлый наставник в Оксфорде. Мистер Оукби считал, что эта книга не сохранилась, но вот она, передо мной. Я ее нашел!

Грейсона трясло от возбуждения.

— Невероятно. Но у старика имелась эта книга, и он просто продал ее мне, словно зная, что я отдам все на свете, лишь бы ею завладеть. И знаете, он отказался взять за нее больше одного соверена. Милорд, у вас лицо исказилось. Вы что, знаете Саримунда? Слышали о «Правилах Пейла»?

Николас кивнул.

— Я знаю, что в «Правилах Пейла» говорится о приключениях чародея, посетившего Булгар и каким-то образом сумевшего попасть в Пейл и записать правила, необходимые для того, чтобы там выжить. Что же до Магнуса Саримунда, я знаю только, что он жил вблизи Йорка. Этот потомок викингов утверждал, что один из его предков когда-то правил Данией. Удивительное сочинение.

— Сочинение? — удивился Грейсон. — Вот уж нет! — Николас ничего не ответил.

— Я не знал истории Саримунда, — продолжал Грейсон. — Потомок викингов… вы должны рассказать мне все, что знаете, милорд. Я обязательно напишу в Оксфорд, мистеру Оукби. Он будет потрясен. Как же мне повезло! Подумать только, найти «Правила Пейла» на лотке в Гайд-парке!

Розалинда схватила его за руку:

— Погоди, Грейсон! Теперь я вспоминаю! Пейл — это вовсе не иной мир, а всего лишь обыкновенное укрепление. Я как-то читала о таком Пейле — ирландской территории, находившейся под правлением Англии и тянувшейся миль на двадцать вокруг Дублина. Эта крепость была огорожена высокой стеной, выстроенной для защиты от мародерствующих племен. Для того чтобы чувствовать себя в безопасности, нужно оставаться за оградой или внутри укрепления, и стоило только высунуть нос за ее пределы, существовала вполне реальная возможность погибнуть.

Николас снова кивнул:

— Все верно, но Пейл, о котором упоминает Саримунд, — это совершенно иное место.

— Грейсон, отведи нас к этому лотку. Пожалуйста! — попросила Розалинда.

— Хорошо, но это был единственный экземпляр. Других не было. Я спрашивал старика. Он покачал головой, не переставая насвистывать.

Николас протянул руку. Розалинда не колеблясь взяла ее, и они стали пробираться сквозь толпу. Грейсон показал на ветхий лоток под старым дубом и рысью устремился туда.

— Не помню, чтобы всего несколько минут назад он выглядел такой развалиной! Что-то тут не так!

Они добрались до лотка и в изумлении остановились. Ни груд старых книг на прилавке из неструганых досок, ни весело насвистывавшего старика. Ничего, кроме старого лотка, готового вот-вот обвалиться.

— Куда он подевался? — пробормотал Грейсон. — А книги? Ничего не осталось. Как по вашему, может, он попросту продал все книги и ушел?

Николас не ответил.

— Грейсон, ты уверен, что это тот самый лоток? — допытывалась Розалинда.

— Конечно! Давайте спросим других торговцев? Хотелось бы познакомить вас со стариком.

Николас и Розалинда помогли ему расспросить других букинистов. Двое смутно припомнили, что видели старика.

— Да-да, он насвистывал, никому покоя не давал, старый поганец, и… и устроился подальше от нас. Интересно почему? И у него был грязный старый лоток с пыльными, никому не нужными книгами.

Остальные букинисты так и не вспомнили ни старика, ни его товар. По предложению Николаса они еще раз потолковали с первыми двумя букинистами. Но теперь все в один голос твердили о наспех сколоченном лотке. Никаких книг, только старые доски.

— Бьюсь об заклад, если через час мы снова подойдем к ним, они вообще ничего не вспомнят.

— Но…

Николас упрямо покачал головой.

— Я сам ничего не понимаю, но что есть, то есть: вы получили книгу, Грейсон, и этого более чем достаточно.

— Но все это совершенный абсурд, — вмешалась Розалинда. — Почему букинисты вспомнили его, но уже через десять минут напрочь забыли?

Мужчины не ответили.

— Грейсон, ты помнишь, старика и его лоток, хотя другие не помнят?

— Не знаю, Розалинда. Не знаю.

Вернувшись к старому дубу, они увидели пару прогнивших досок, валявшихся на земле. И ничего больше. Грейсону стало не по себе. Сердце сжалось.

— Все это очень странно, — деланно улыбнулся он. — Но Николас прав: я получил «Правила Пейла»— и это главное. Может, книга прорвалась сквозь границы Пейла, каким-то образом попав в руки старика, а от него — ко мне. А вдруг старик — это древний чародей? Помню, как мистер Оукби сказал, что много лет назад слышал от своего наставника, что Саримунд писал о своих беседах с призраками. Возможно, именно потому старик хотел, чтобы эта книга была у меня. Он знает всех призраков, усеявших мой мысленный пейзаж.

Он рассмеялся, пытаясь скрыть вопросы и страх перед необъяснимым, и благоговейно взглянул на книгу.

— Я должен хорошенько подумать обо всем этом. Увидимся дома, Розалинда. — Он рассеянно кивнул Николасу и ушел. Николас хотел получить эту книгу! Страстно хотел… но ничего не мог поделать.

Когда они шли к экипажу, Розалинда спросила:

— Откуда вы узнали о Магнусе Саримунде, милорд?

— Мы вместе смотрели на пьяного жонглера, слушали прекрасный мужской квартет, и я съел кусок вашего пирога. Так что, если хотите, можете называть меня Николасом. Откуда я знаю о Саримунде? Видите ли, мой дед был в Булгаре и утверждал, что обедал с главным чародеем Востока, древним старцем, кончик бороды которого обмахивает его сандалии. Главный чародей Востока сказал, что Саримунд пять лет жил в пещерах лабиринта Харона с другими святыми людьми и волшебниками, пещерах куда более опасных, чем все остальные имевшиеся в Булгаре, с глубокими коварными провалами и острыми, как нож сталагмитами, на которые не раз налетали неосторожные. Он клялся, что они даже более опасны, чем безумный сирокко. Пока Саримунд там жил, многих путников, которые осмеливались приблизиться к пещерам, преследовали странные видения и изводили являвшиеся в снах демоны. Мой дед спросил его, по-прежнему ли чародеи живут в пещерах, и собеседник ответил улыбкой, говорившей о многих вещах, которые было не под силу понять ни деду, ни другому человеческому существу. Чародей ответил только «разумеется».

— А этот Саримунд действительно беседовал с призраками?

— Мой дед верил в это.

Николас подсадил девушку в экипаж и кивнул сидевшему на козлах мужчине в кожаной, низко надвинутой на лоб шляпе:

— Назад, на Патнем-сквер, Ли.

— Конечно, милорд.

— Он изъясняется как джентльмен, — заметила Розалинда.

— Он и есть джентльмен, — коротко ответил Николас.

— Но почему эта красивая кожаная шляпа надвинута едва не до носа? И почему джентльмен стал вашим слугой?

— Боюсь, это вас не касается, Розалинда, — ослепительно улыбнулся он, садясь напротив.

Розалинда покачала головой:

— Хорошо, это не мое дело. А теперь поклянитесь, что Магнус Саримунд действительно существовал.

— О да, дед был совершенно в этом уверен. Он жил в шестнадцатом веке, по большей части в Йорке, но много времени проводил на Средиземном море. Полагаю, на островах, хотя никто точно не знает, где именно. Говорят, у него было тайное убежище. Там он проводил магические опыты. Потом он уехал в Булгар, где пробыл, пять лет. Оттуда отправился в Константинополь к Сулейману Великолепному. Там он и написал «Правила Пейла». По-моему, существовало около двадцати копий рукописи, и найти ее здесь — поистине чудо.

— Очевидно, старый букинист приберегал ее именно для Грейсона. А потом просто исчез. Все это очень странно, Николас.

Тот промолчал.

— Удивительно, что и вы, и Грейсон знаете о «Правилах Пейла» и этом Саримунде.

Николас кивнул.

— Ладно, храните свои тайны. А этот Саримунд написал еще что-то?

— Кажется, ничего. По крайней мере, так говорил мой дед.

— А теперь букинист исчез. — Розалинда вздрогнула. — Словно никогда не существовал. Вы видели книгу, не так ли, Николас? И действительно держали в руках еще одну копию «Правил Пейла».

— Это правда. Мой дед сказал, что нашел ее в старой захламленной книжной лавчонке в Йорке, где жил Саримунд.

— Дед читал ее вслух? Обсуждал с вами? Не помните, что он сказал?

— Нет, никогда. Просто рассказывал мне истории о Саримунде… впрочем, не важно.

— Ваш дед тоже был чародеем, Николас? Вы сказали, что он побывал в Булгаре и встречался с главным чародеем Востока.

— Я не могу на это ответить, — медленно произнес Николас, глядя в окно экипажа. — Помню, что он знал такое, что не дано было знать обычным людям. Мог читать чужие мысли, ощущать чужие чувства, но что, если все это просто выдумка? Откуда мне знать?

— Вы жили в доме деда?

— Да, после смерти матери. Отец снова женился, а мачеха невзлюбила меня, особенно после того как родила сына. Мне было пять лет, когда дед принял меня в Уайверли-Чейз, бывшем родовом поместье Вейлов еще с шестнадцатого века. Он был графом Маунтджоем, а отец не мог спорить с ним. Впрочем, он и не хотел, чтобы я оставался у него.

— Но вам, было, только пять лет.

— Да. В последующие годы мой отец и его новая семья крайне редко посещали Уайверли-Чейз. Помню, как злился отец, которому приходилось ждать, чтобы получить титул и богатство деда, хотя он и сам был далеко не беден.

— Но вы были наследником отца! И это куда важнее, чем неприязнь со стороны мачехи. И вы были всего лишь маленьким мальчиком…

Николас широко улыбнулся:

— Помните нашего пьяного гиганта жонглера? Уходя из парка, я видел, как он храпит на скамейке у Серпентайна.

— Прекрасно, Николас. Продолжайте хранить свои секреты. Но если и впредь будете себя так вести, я просто дам вам затрещину. Я не шучу. Помните об этом.

Он легонько сжал ее руку и улыбнулся интимной улыбкой, что-то пробудившей в ее душе.

Странно, но она сразу поняла, что у них есть будущее. Он вошел в ее жизнь, и останется в ее жизни.