"80 лет форы" - читать интересную книгу автора (Артюхин Сергей Анатольевич)

21 июня 1941 года, утро. Белоруссия, штабной бункер 21-й бригады.

Собравшиеся внимательно слушали доклад. Несмотря на общую фантастичность происходящего, особой растерянности на лицах офицеров не наблюдалось. Не зря обе бригады последние несколько лет провели в «горячих точках»! И пусть сегодня «вводная» была из разряда сценариев компьютерных игр или сюжетов приключенческой литературы, но ведь на тренажерах и КШУ какие только задачи им не приходилось отрабатывать! Вот и настал момент, когда самая буйная фантазия стала реальностью. И тут только одно могло иметь значение – хватит ли им умения использовать весь приобретенный опыт еще раз, выполнить приказы, которые отдадут генералы, нанести противнику максимальный урон, сохранив как можно больше жизней своих подчиненных.

Личный состав этих соединений изначально комплектовался из людей, имеющих боевой опыт. Все рядовые были только из контрактников, сержанты заканчивали соответствующие факультеты в ВУЗах. В обеих бригадах не было ни одного военнослужащего, не принимавшего участия хотя бы в одном-двух боевых выходах, да и гражданские специалисты не вчера появились в штатном расписании, при необходимости умели выполнять и некоторые ограниченные военные обязанности.

Гораздо удивительнее было то, что с самого момента формирования бригад им не только передавали на вооружение самые передовые образцы военной техники, но и предоставляли гораздо больше свободы в выборе способов и средств для выполнения поставленных боевых задач, практически не сковывая их действия политическими лозунгами! Во главе угла была именно военная эффективность, без оглядки на вопли разных правозащитников и прикормленных либеральных СМИ.

Внимательные люди могли заметить, что после очередной операции, вызывающей визг и крики среди многочисленных оппозиционеров, привыкших отрабатывать гранты заокеанского «политбюро», всегда среди высших офицеров Генштаба находился генерал, которого власти назначали «козлом отпущения». Следовало шумное публичное разбирательство, кого-то с треском выдворяли из уютного кабинета на заслуженную пенсию, или назначали на «случайно» освободившуюся должность в отдаленном гарнизоне. Его место занимал кто-то новый, и только время могло показать, это очередной кандидат на заклание или человек, действительно способный выполнять свои обязанности на этой должности. Но даже среди этих наблюдателей не все могли заметить, что выбирались такие «жертвы» отнюдь не случайно. Шел постепенный, но весьма целенаправленный отсев высшего и среднего комсостава с ответственных должностей по непонятным для широкого круга параметрам.

Казалось бы, прямого отношения к повседневной работе бригад все эти события не имели, особых обсуждений событий где-то в далекой столице и шикарных кабинетах среди бойцов и офицеров не было, им было вполне достаточно одного того, что им не мешали выполнять их работу.

Поэтому совещание почти ни чем не отличалось от многих таких же, ранее происходивших в этом зале. Те, кому было что доложить, докладывали, остальные внимательно слушали, брали на заметку те детали, которые касались непосредственно их участка задач, уточняли нужные детали, вносили свои предложения. Нормальная, рабочая обстановка.

Все рапорты заняли чуть больше полутора часов, на поверхности вступало в свои права утро последнего мирного дня. Наконец очередь докладывать дошла и до начальника тыла.

– Сначала о происшествии на грузовом терминале. Как я понял из предыдущих выступлений, факт переноса двух баз из нашего времени в сорок первый год можно считать установленным, – полковник бросил взгляд на Ледникова. Тот спокойно кивнул. – Инфраструктуру баз, насколько я могу судить, этот феномен не затронул, поэтому могу утверждать, что потерь в материальном плане мы не понесли, за исключением одного частного ЧП и общего, касающегося полного отсутствия электроснабжения от внешних ЛЭП. Локальное происшествие таково. При втягивании последнего пришедшего в наш адрес сборного состава, во время маневровых работ, часть состава оказалась за той границей, которая ограничила, извините за корявый оборот, переносимую территорию. Для всех, наблюдавших этот момент непосредственно, это выглядело как моментальное исчезновение привычной местности за периметром базы, появление там совершенно нового пейзажа.

Конкретно с составом произошло следующее. Тепловоз успел втянуть на терминал четыре платформы с контейнерами и шестью цистернами с авиационным керосином. Седьмая почти целиком оказалась как раз на оставшейся территории, и, естественно, для нас она исчезла. Остался фрагмент с ближней колесной тележкой и куском цистерны примерно на пятнадцать-двадцать тонн. Локомотивной бригаде, составителю и охране складов очень повезло, что этот фрагмент сохранил устойчивость на путях и только получил некоторый крен в сторону пропавшей части «бочки». Волочение по рельсам такой штуки наверняка вызвало бы искрение и воспламенение паров вылившегося керосина. Не буду отвлекать собравшихся деталями, подробный рапорт будет готов позднее. Замечу только, что в результате решительных действий бойцов охраны и помогавших им железнодорожников предотвращено крупное возгорание авиатоплива с непредсказуемыми последствиями и задержание двух местных военнослужащих, оказавшихся в непосредственной близости от периметра. Про этих военных вы уже знаете из доклада «особняка», – по залу пробежала волна улыбок. Так в бригаде называли, в узком кругу, конечно, помощника начштаба по защите государственной тайны. – В ходе противопожарных мероприятий один из рядовых получил отравление от паров разлившегося керосина, медпомощь ему оказана.

– Теперь, что касается моей службы в порядке обеспечения предстоящих событий. Забегу вперед, и, в нарушение субординации, предположу, что в стороне мы не останемся. Поэтому документы будут готовиться исходя из участия бригады в боевых действиях в новых условиях, кое-какие прикидки я уже начал делать. Сводная справка по МТО за 20 июня уже в базе данных, осталось внести содержимое последних полученных четырех контейнеров и шести цистерн с керосином. Два контейнера, по накладным, загружены сверхштатными БПЛА ближнего и среднего радиуса действия, в одном – ракеты «воздух-воздух» для вертолетов, в последнем – запчасти для РЛС наших средств ПВО. У меня пока все.

Полковник сел на место. Ледников поднялся из-за своего терминала.

– Итак, товарищи офицеры. Подведем краткие итоги. Что мы имеем? А имеем мы… то, что имеют нас. Природа или еще какая херь. Перенесением в Белоруссию. На восемьдесят лет назад. И сейчас у нас с вами утро двадцать первого июня. Сорок, мать его, первого года.

В связи со сложившимися обстоятельствами принимаю общее командование бригадами на себя. По итогам совещания начальникам штабов подготовить проекты боевых приказов. Считаю необходимым довести до всех присутствующих, что я принял решение оказать Советскому Союзу всемерную помощь имеющимися в нашем распоряжении силами и средствами! Врежем фашистам так, чтоб только ошмётки летели.

С шести ноль-ноль местного времени на территории баз приказываю ввести режим военного времени. Вы все принимали присягу, поэтому нежелание выполнять дальнейшие распоряжения с любыми мотивировками буду расценивать как дезертирство с поля боя, последствия сами представляете!

Неожиданно вскочил высокий худой майор с юридическими эмблемами.

– Товарищ генерал армии, поймите. Территория баз изменилась… То есть ни сантиметра земли Российской Федерации не переместилось, только люди и неодушевленные объекты. И таким образом, вооруженные силы непризнанного ни одним из государств сорок первого года вторглись на территорию СССР с оружием и приступили к несогласованному с законными комбатантами уничтожению вооруженных сил другой державы, так же вторгшейся на территорию СССР, но перемещенцам, то есть нам, не угрожавшим. При этом эти перемещенцы законов и обычаев войны не соблюдают. Приказа собственного правительства на ведение военных действий не имеют. Налицо типичное незаконное вооруженное формирование, или, иначе, банда! – Санадылов все время доклада размахивал руками, словно пытался подкрепить свои слова.

– И что ты мне тут предлагаешь? Не воевать, мать твою? А наши войска пускай люлей от немцев получают по полной программе? – Ледников начал заводиться. – Я эту «Барбароссу» четыре, мать ее, раза учил. Мне что, ее пятый раз учить? Ты мне чего тут про законы заливаешь, а? В законах твоих предусмотрено попадание в прошлое?!

– Товарищ генерал армии, просто я обращаю внимание на наш неопределенный статус. Надо бы нам заключить договор с местным правительством до начала боевых действий…

– Договор? А без него нам, значит, можно и не воевать? Ты, млять, представляешь, сколько нужно времени, чтоб такие бумажки приготовить? Или думаешь, что товарищ Сталин все бросит и сюда помчится? Как волшебник на голубом вертолете?! Бумажки подписывать?

– Я…

– Молчать!! Мы, мать твою, в стороне не останемся – смотреть, как гитлеровские ублюдки втаптывают мою страну в грязь, я не буду. Ясно?! – последнее слово Ледников буквально проревел, что только добавило ему сходство с медведем.

– Так точ…

– Топай давай, умник, отсюда. Бандой нас называть, это же надо. Свободен…

Дождавшись, когда пунцовый и дергающийся, как марионетка в руках неумелого кукловода, майор выйдет из зала, Ледников несколько раз глубоко вздохнул, успокаиваясь, и повернулся в сторону особиста.

– Ты там дай команду своим ребятам, которые не спят, пусть присмотрят за этим… Сам понимаешь, нам сейчас разные идейные с их закидонами совершенно не в жилу. Только аккуратно, без эксцессов.

Тот кивнул и застучал по клавишам своего терминала.

– Продолжаю, – командующий бросил взгляд на таймер, который как раз мигнул и высветил «5:56 21:06:41». – Срочно сообщить дежурным в подразделениях распоряжение: не поднимать личный состав до особого приказа, всеми мерами поддерживать в казармах тишину и порядок. Особенно это касается расположения вертолетных экипажей. Они мне нужны отдохнувшими и в полном порядке. Я собираюсь подготовить план действий в ночь с двадцать первое на двадцать второе. Для предварительной разработки планов в зале оперцентра предлагаю остаться командирам бригад, начальникам штабов, начоперодам, начальникам разведки, командирам рот спецназа и по одному медику от бригады, компетентным в вопросах физиологической и психологической устойчивости бойцов. Остальным приказываю отбыть на свои рабочие места и начать прорабатывать планы развертывания и обеспечения подразделений с целью нанести воздушному противнику максимальные потери с учетом возможного противодействия дружественных сил. Именно с таким акцентом. Все необходимые данные вам будут передаваться на рабочие терминалы по мере их проработки моим штабом. Выполнять!

Все, не приглашенные остаться, начали расходиться. Ледников провожал их взглядом и не находил в лицах офицеров ни капли растерянности или недоумения полученным приказам.

– Лисов!

– Я, товарищ генерал армии, – командир спецназа вскочил, пряча усмешку в глазах.

– Что ты мне тут подпольной деятельностью занимаешься? Самый умный? И когда успел раскопать эти архивы? – несмотря на грозный тон, генерал не собирался устраивать публичную выволочку ротному. Не первый раз эта рота действовала в интересах двадцать первой бригады, и генерал уже привык к некоторым вольностям, которые майор позволял себе во время участия обсуждений предстоящих совместных действий. Сейчас его действительно интересовало, когда и где Лисов успел найти файлы с описанием действий войск Западного фронта в первый день войны, да еще разные боевые приказы и донесения штабов. В самом начале совещания майор скинул их на терминал командующего.

– Так получилось, что примерно неделю назад мы с ребятами в роте как раз на эту тему поспорили, дата ведь приближалась. Начали копать в Интернете, вот у меня и набралось кое-что. А когда комбриг приказал явиться в оперцентр, меня как под руку кто толкнул, перекатал на флеху это самое кое-что и прихватил с собой.

– Ясновидящий, млять, – добродушно проворчал генерал. – Ладно, молодец, твоя инициатива оказалась очень к месту. Но, я тут кое-что стал прикидывать, и получается не слишком хорошо. Торчат наши бригады хоть и не на самом виду, так и места здесь не самые глухие, воинских частей тут до…буя и больше, в любую сторону глянь, так то пехота, то танкисты или аэродром какой полевой. Пролетит любой «кукурузник» местный, а внизу, откуда ни возьмись, целый городок, да сразу видно, не обычная мирная деревушка! Доложит командиру, и начнутся у нас совсем не нужные разборки.

– Причем со своими же, – мрачно заметил Веткач. – Надо быстро решать, как такое развитие событий пресечь в корне. Есть предложения, как нам до трех часов утра завтрашнего дня не засветиться особо перед местными, не угодить под «дружественный огонь» и успеть подготовить реально выполнимый план помощи Красной Армии в самый нужный момент, не особо добавляя неразберихи, которой завтра и без нас хватит?

– То есть, Иван Анатольич, ты предлагаешь начать активные действия сразу, не дожидаясь прорыва немецких ударных частей вглубь нашей территории? Действовать не по коммуникациям, а по боевым порядкам? – Вступил в разговор Соломенцев.

– Почему бы и нет? – согласно кивнул генерал армии. – А ты сам посмотри часть боевого донесения штаба четвертой армии в одиннадцать пятьдесят пять в округ! – Ледников вывел несколько строчек на проекционный экран, установленный в центре зала:

«6-я стрелковая дивизия принуждена была к 7.00 22.6.41 г отдать с боями Брест».

– Или вот еще это, – генерал щелкнул мышкой.

«Наши авиаполки имеют большие (30-40%) потери, штаб армии разгромлен (в Кобрин)».

– Там еще много чего есть. Коммуникации мы не забудем, это само собой, но учтите все, если мы сможем с первых часов уменьшить потери наших частей, не допустить хотя бы на отдельных участках потери управления, это будет гораздо полезнее, чем пропустить панцеры к Минску, пусть и с отрезанными тылами. Я совсем не уверен, что теперешние командиры смогут грамотно устроить «котел» прорвавшимся частям вермахта, они же сами контрудар на утро двадцать третьего июня готовили с оговоркой «Границу до особого распоряжения не переходить», какие тут «котлы»! Тут еще такой момент: севернее и восточнее немцы начали наступление пусть и совсем ненамного, но позже. Они полностью уверены, что добились абсолютной тактической внезапности. Что будет, если с первых минут на центральном участке у них все пойдет не так, как планировалось? – Ледников посмотрел на реакцию своих офицеров. В глазах светилось согласие.

– Пусть мы не сможем помочь на первых порах тем, кто оказался в Белостокском выступе, но уж на направлениях Гродно-Минск и Брест-Минск «Барбароссу» затормозить сможем. А если успеем правильно наладить взаимодействие с остальными частями Западного фронта, то и фланговый прорыв с севера к Минску сорвем!

Ладно, товарищи генералы, что мы видим? – командующий группировкой подошел к экрану, демонстрирующему в данный момент карту первого дня Великой Отечественной Войны в крупном масштабе, с отметками расположения немецких и советских войск. Все это, добавив места дислокаций бригад, успел смонтировать Лисов, пользуясь приоритетным доступом компьютеров оперативного центра к общей сети.

– Зрелище не самое приятное, если учесть темпы, с которыми немцы смогли прорваться к Минску, Киеву и Ленинграду. Но слишком у них все завязано на взаимодействие групп армий «Север», «Центр» и «Юг». И на уверенность, что все будет происходить почти в полном соответствии с планами. Задержка в продвижении фронта, особенно на центральном участке, создает угрозу флангам сразу для двух их групп армий. Немецкие генералы глупостью не страдали… тьфу, не страдают, поэтому будут вынуждены реагировать на такие события перегруппировками своих частей, перенаправлением ударов на фланги, тем самым, снижая давление в глубину. У Красной Армии появится время для проведения мобилизации и выдвижения резервов к угрожаемым участкам. Считаю, что нам не следует отрываться от своих баз, а принять за основу разработки наших действий активную оборону, пусть ее и ругали, называя вынужденной стратегией слабых. И не надо забывать, что до установления устойчивого взаимодействия со штабами округа и центральным руководством СССР, мы не сможем использовать наши дальнобойные средства поражения с полной эффективностью.

Еще раз оглянувшийся Ледников увидел внимательно внимающих ему офицеров.

– Одним моментом надо воспользоваться обязательно. По документам выходит, что артподготовку фрицы начали одновременно с бомбежкой наших аэродромов и узлов управления. На нашем участке в три пятнадцать. Первые наши истребители поднялись с воздух после четырех утра. Ни один самолет этого времени не имеет привычной нам системы опознавания «свой-чужой». Поэтому относительно свободно ПВО мы сможем применять только в первые сорок пять минут, начиная с появления целей в зоне досягаемости, но уж применить их по максимуму. – Ледников обвел взглядом присутствующих в зале и на экране. – Поэтому приказываю разработать такую схему расположения ЗРК и средств обнаружения, которые позволят прикрыть от воздушных налетов следующие районы. Двадцать первая бригада: Брест, Кобрин, Пружаны, особенно расположенные рядом с ними аэродромы, собственную базу с возможностью обстрела целей на подлете к станции Твели, где располагается штаб четырнадцатого механизированного корпуса. Двадцать третья бригада: Гродно, Скидель с перехватом пролетающих самолетов курсом на Лиду, Волковыск, собственную базу с возможностью обстрела пролетающих курсом на Мосты самолетов противника. Рассчитать силы ПВО прикрытия каждого из указанных объектов, требуемый боезапас, наземную поддержку из расчета танковый и мотострелковый взводы на батарею ЗРК, – сделав паузу, командующий одним глотком осушил здоровенную кружку с уже остывшим кофе, после чего продолжил:

– Следующее. Медицина, какой распорядок дня можете предложить, исходя из подготовки личного состава к выдвижению в заданные районы не ранее двадцати трех часов сегодня и ведению боевых действий начиная с трех часов утра двадцать второго июня? И учтите, нам придется использовать большинство солдат для проведения маскировки расположения бригад не позднее чем через час. Предлагаю начать побудку ваших подчиненных и разработку мероприятий для поддержания физического и психологического тонуса всех находящихся на вверенной мне территории. Можете приступать к выполнению.

Дождавшись, пока медик покинет оперцентр, Ледников продолжил:

– Командирам вторых батальонов каждой из бригад выделить одну роту из своего состава для усиления комендантских рот, с целью обеспечить охрану периметра. Разведчикам быть готовым совместно с приданными ротами спецназа выполнить специальные мероприятия по установлению контакта с командованием ближайших к нам частей Красной Армии. План этих мероприятий я сообщу отдельно. Было бы полезно провести некоторые противодиверсионные операции, не допустив группы батальона «Бранденбург» к линиям правительственной связи, но мы сами не знаем, где эти линии проложены. Подождем, что нам дознаватели скажут после работы с местными офицерами. Поднимайте личный состав, без сирен, без лишней нервотрепки, выделите толковых офицеров, чтобы они разъяснили ситуацию гражданским специалистам.

И последнее. Через полчаса я обращусь к личному составу. Чтоб все слушали, понятно?

Означенное время спустя, Ледников, одетый в парадный мундир, вещал с многочисленных компьютерных и телеэкранов:

– Бойцы! Окончательно подтвердились наши подозрения, появившиеся еще ночью. Неизвестным нам образом наши бригады оказались перенесены в 21 июня 1941 года. Мы не знаем, как это произошло и зачем. Но! Мы все знаем, что всего через день на СССР нападут фашисты. У нас есть возможность избавить нашу Родину от тех страшных жертв, какие она принесла в Великой Отечественной войне. Я верю, нет, я знаю, что в наших силах нанести немцам чудовищный урон. В нашем распоряжении техника и тактика, на восемьдесят лет опережающие все, что есть у немцев. Две наши бригады – это огромная сила, которую мы можем и должны применить для защиты России. Мало кто из вас помнит СССР. Но вы все помните слезы наших дедов и прадедов на Днях Победы. Вы знаете, какие жертвы принесла наша страна, чтобы победить. Я надеюсь, нет, я знаю, что вместе мы изменим мир. И обещаю, что мы, ваши командиры, вас не подведем! Ну что… Навешаем фрицам звиздюлей? – ноздри генерала армии хищно раздулись…