"Изгнанники в лесу" - читать интересную книгу автора (Рид Майн)

XIII. Крест в лесу

Два дня пробирались путники, как вдруг тропинка, по которой они шли, отклонилась от потока и пересекла гребень высокой горы. Теперь тропинка видна была уже на расстоянии нескольких миль, она исчезала где-то в лесу, покрывавшем склон, по которому спускались наши беглецы.

Тропинка эта, затерявшаяся среди кустов и лиан, без сомнения, вела к какому-нибудь жилищу, давно уже покинутому. Растительность совсем скрывала всякие следы человека в этих местах. Приходилось расчищать дорогу, что и делал Гуапо, действуя своим огромным ножом, который во всей испанской Америке применяется и для защиты, и для прокладывания себе пути через кусты, которыми часто зарастают здешние дороги.

К сожалению, нельзя отрицать, что в течение последнего столетия испано-американцы, равно как и мексиканцы, все более регрессировали: сколько основанных ими учреждений, сколько построенных ими многолюдных городов пришли теперь в упадок и лежат в развалинах, сколько некогда прекрасно возделанных полей снова заросли роскошной, но дикой растительностью. Мало того, целые провинции отняты у колонизаторов индейцами, и можно легко доказать, что будь потомки Пизарро и Кортеса представлены сами себе, не прошло бы и пятидесяти лет, как они были бы изгнаны из страны, так трудно завоеванной их предками. Возвращение родной земли туземцами распространялось все больше в северных провинциях Мексики: однако появились англо-американцы

— народ более могущественный и многочисленный; они вмешались и остановили дикарей. Но возвратимся к нашим беглецам.

Дон Пабло нисколько не удивился тому, что тропинка исчезла, — он предвидел и давно ожидал этого. Но где провести ночь? Приближался вечер, ламы изнемогали, не столько от ходьбы, сколько от жары. Наконец путники набрели на маленькую поляну и остановились. Было еще светло, когда все поужинали. Девочка засыпала, Гуапо занялся ламами, а дон Пабло сидел очень грустный и казался совершенно убитым. Донна Исидора, заметив это, постаралась ободрить его.

— Чего нам печалиться? — говорила она, обращаясь с улыбкой к мужу. — Мы теперь в полной безопасности; солдаты вице-короля не доберутся сюда.

— Конечно, — с горькой усмешкой ответил дон Пабло, — солдаты не придут. Но мы избежали смерти только для того, чтобы испытать тысячи мучений, быть может, во сто крат худших. Мы вынуждены будем жить в лесу, как дикари, подвергаясь нападениям хищных зверей и индейцев, терпеть холод, может, и умереть от него…

— Не говори так, дон Пабло, — прервала его жена. — Я никогда не слыхала, чтобы индейцы этих стран были жестоки. Они не станут причинять зло людям, которые желают им только добра и которые настолько слабы, что не могут вредить им, даже если бы и хотели. Что же касается голодной смерти, то можно ли опасаться ее в этом лесу, где так много разных плодов и съедобных кореньев? Ты ведь сам знаешь это. Будь же мужественнее, прошу тебя, и не бойся ничего. Господь спас нас от врагов, сохранил во время опасной дороги, неужели он допустит, чтобы мы погибли теперь?

Эти слова успокоили дона Пабло, оживили в нем угасавшую надежду и влили новые силы в его душу. Он поблагодарил жену, затем быстро встал, очевидно под влиянием своей новой решимости, и влез на дерево, под которым сидела донна Исидора. Несколько минут осматривал он местность, а затем радостно вскрикнул. Конечно, донне Исидоре очень захотелось узнать поскорее, в чем дело. Но сколько она ни спрашивала, дон Пабло не отвечал ни слова; поглощенный своими мыслями, он, по-видимому, не слыхал вопросов жены. И только когда совсем уже стемнело, он слез с дерева.

— Неужели это тайна? — обратилась к нему жена полушутя, полусердито.

— Нет, дорогая. Извини, что я заставил тебя ждать. Я сейчас все расскажу.

Между тем Гуапо успел развести костер, так как они находились в местности, где водились ягуары, и необходимо было поддерживать целую ночь яркий огонь, чтобы отогнать их. Дон Пабло и донна Исидора с детьми уселись на толстом стволе срубленного дерева возле костра, и дон Пабло начал:

— Ты была права, Исидора; Господь помогает нам. Он покидает только трусливых людей, которые сами себя наказывают этим; то, что я видел, оживило во мне надежды и желание жить, потому что жизнь может еще быть прекрасна для нас. Я осматривал эту зеленеющую долину, которая простирается во все стороны до самого горизонта, и сквозь густую листву деревьев заметил сверкающую поверхность огромной реки, текущей на северо-восток. Мое сердце забилось от радости, потому что это может быть только река Божьей Матери (Madre de Dios), существование которой подвергалось сомнению. Как я слышал, она была открыта одним миссионером, жившим в этой части леса. Никто никогда не мог узнать подробностей о странах, которые обошел этот человек, потому что миссия, к которой он принадлежал, была уничтожена и сам он исчез. Но я вполне убежден, что это река Божьей Матери, которая впадает в Амазонку; и вот под влиянием этого убеждения в моей голове промелькнула следующая мысль «Мы сделаем плот, спустим его на реку, и она примчит нас к той большой реке, в которую впадает. Там, в ее устье, мы найдем португальские поселения, город Перу, где будем вне всякой опасности». Но после небольшого раздумья, мысль эта, которая так обрадовала меня сначала, показалась мне миражом, который не стоит преследовать. У нас нет решительно ничего, что же будем мы делать в этом португальском или каком бы то ни было другом городе, если даже и доберемся туда благополучно? Притом же надо еще и до тех пор чем-нибудь жить, что-нибудь есть каждое утро и вечер. Передо мной открывалась печальная перспектива умереть с голоду в пустыне или нищенствовать на улицах большого города. И я невольно отвел глаза в сторону, чтобы не видеть этой ужасной картины. Вдруг я заметил вершины нескольких хинных деревьев, розовый оттенок которых резко выделялся среди зелени других растений. Они находились на склоне Сьерры. Обрадованный этим драгоценным открытием, я стал внимательнее всматриваться и вскоре увидел недалеко от места, где мы находимся, еще много таких же деревьев, занимающих не менее десятины пространства. Тут радость моя стала совсем полной, потому что вы знаете — кора этого дерева является прекрасным противолихорадочным средством, известным под названием хины. Наше имущество отнято, подумал я, успокоенный; но при настойчивом труде мы снова приобретем его. Эта благодатная хина ждет только рук, которые собирали бы ее. Я стану каскарильеро (так называют тех, кто занимается собиранием хинной коры в лесу). При помощи Гуапо мы наберем как можно больше этой коры, а когда запас будет достаточен, построим плот, как я и раньше думал. Мы появимся в порту не как нищие, вынужденные обращаться к милосердию других, чтобы жить, а с богатством, которое затем можно будет еще и умножить. Оставался только вопрос о пропитании, вопрос самый настоятельный. Я начал всматриваться с еще большим вниманием, и футах в пятистах ниже уровня этой лощины увидел долину, через которую течет ручей, возле него блестели листья бананового дерева и, как мне показалось, юкки. А это служит верным признаком, что там есть или по крайней мере было раньше поселение — какая-нибудь покинутая ферма или разрушенная миссия. Но как бы ни было, в любом случае мы обеспечены запасом пищи и, главное, тут же, поблизости, растут хинные деревья.

— О, посмотрите! — воскликнул в этот миг Леон, поднявшись с места. — Какой большой крест! Вон там, среди деревьев!

Дон Пабло и его жена направились к месту, на которое указывал мальчик, и увидели деревянный, весь источенный червями крест, на котором все же можно было еще прочитать испанскую надпись, глубоко вырезанную на поперечной доске:

Рука Божья (Brazo de Dios).

Исидора взяла руку дона Пабло и, указывая на надпись, сказала:

— Разве не правда, что рука Божья покровительствует нам?