"Седьмой круг ада" - читать интересную книгу автора

Глава двадцать третья

Большую часть дня Кольцов лежал: болезнь уходила, но еще оставалась слабость. Ему казалось, что в камере пахнет морем. Соленым, выгоревшим под солнцем морем. Тишина, строго охраняемая крепостными стенами, помогала видеть его – спокойное, синее море. И это было замечательно: это значило, что утраченное за время болезни чувство жизни возвращается.

За дверью прогрохотало так, будто не засовы отпирались, а корабль отдавал якоря.

– Обед!

Надзиратель поставил на привинченный к стене стол жестяную миску. Дверь захлопнулась. Еще раз громыхнули запоры.

Кольцов знал, что завтра или через неделю – новые допросы. Конечно, следствие закончено. Но у него нашли письмо Наташи. Кто передал? Каким образом кто-то из подполья проник в его крепостную, тщательно охраняемую камеру? На эти вопросы контрразведчики захотят получить ответ.

Значит, еще поживет какое-то время. Может, неделю, может – месяц. Он будет жить до тех пор, пока следователям не надоест его допрашивать. Суд – формальность. Приговор известен.

Где-то за стенами крепости кружилась жизнь. Время шло, не заглядывая в его камеру. Враги были уверены, что уже и теперь они сломали и похоронили его – в каменном крепостном склепе, в безвременье. Он же думал о том, что час свой он должен встретить человеком сильным – и телом, и духом.

Явившийся надзиратель молча унес миску. Оставшись один, Кольцов долго ходил по камере. Он готовил себя к последнему испытанию и поэтому даже сейчас ощущал полезность своего бытия. И без страха ждал смерти.

Но как трудно это, когда сквозь узкое окошко пробивается солнце, когда неподалеку лениво ворочается и шуршит галькой море и пронзительно радуются жизни чайки!..

Гулко звучали под сводчатыми потолками крепости шаги надзирателей. Заключенных в блоке было мало, а может, и совсем не было. Кольцов судил по тому, что каждый раз, когда в коридор приходил надзиратель, он направлялся к его камере.

Вот и сейчас. Прозвенели ключи, прогромыхало железо стальных перегородок, отделяющих один блок от другого. Застучали по отесанным булыжникам кованые сапоги.

– Приготовиться к прогулке! – крикнул в смотровое отверстие надзиратель.

Это была первая прогулка Кольцова после длительной болезни.

Подойдя к двери, он подумал: и все же как это замечательно – жить!