"Мор" - читать интересную книгу автора (Смирнов Алексей Константинович)

6

Наступил декабрь; Шунт прочно обосновался в загородном доме

Тронголова. Хозяин бывал наездами, и его летописец – Шунт уже с горечью видел себя современным Нестором, секретным агентом в стане врага, – постепенно поднялся на командную высоту: покрикивал на слуг, помыкал ими, и его беспрекословно слушались. Каждое утро, растягивая и расчесывая парик, прежде чем надеть его, Шунт со злорадством воображал себя инопланетным разведчиком, которого занесло в колонию простейших, обладающих зачатками разума. “Это быдло, – повторял он про себя, – эта плесень, ряска, скот, который, понимаете ли, тянется к художественному слову… которому что

Достоевский, что сканворд… что кроссворд для разгадывания на приусадебном участке…” И все страницы рукописи Шунта были искусно напитаны тонким ядом, недоступным для рыночного ума.

“Торгово-денежные отношения, установившиеся в стране, – размышлял

Шунт, – явно понизили градиент общего интеллекта…”

Рукопись между тем разрасталась, живописуя становление разнообразных кланов и группировок. Шунт особо отмечал места для будущих фотографических иллюстраций – главным образом застолий и похорон. Он уже знал, как приподнялся Вован Бобрышев, как замочили бригаду великолуцких, сколько бабок потратили на местную церковь, где теперь благодарный батюшка прощал Тронголову и его головорезам любые грехи.

Он знал, как сеть видеосалонов Тронголова в мгновение ока преобразовалась в вагоны и составы цветных металлов, он стал разбираться в бензине и ценах на него и даже приблизился к пониманию сущности офшорных зон. Он приобрел некоторое представление о биржевых операциях и узнал еще много полезного.

Тронголов, когда приезжал во дворец, диктовал, но чаще просто развязно болтал под рюмочку. А уж потом Шунт мучился над его косноязычными россказнями, пытаясь придать им пристойный вид.

Получалось мрачное документальное повествование, изобиловавшее повторами и неаппетитными подробностями.

Тронголов все больше гордился своим приобретением и всем надоедал, показывая писателя; хотел было переодеть его в камзол, но Шунт заартачился и настоял на скромном деловом костюме. Тогда Тронголов зачем-то подарил ему посох. Вся братва перезнакомилась с Шунтом и при обращении величала тем или иным классическим именем, засевшим в бритой башке со школьной скамьи.

Однажды утром, испытывая легкую дурноту после вчерашней попойки,

Шунт вышел на балкон и увидел незнакомых людей, трудившихся над огромными глыбами льда. Лед привезли накануне, и Шунт еще, помнится, поинтересовался у прислуги – зачем? – но ему никто ничего внятного не сказал. Зябко кутаясь в халат и раздувая ноздри, Шунт наблюдал, как люди обстукивают глыбины молоточками, жужжат пилами, орудуют топориками. Он сообразил, что Тронголов затеял соорудить некое изваяние, скульптуру – возможно, ледяной памятник самому себе или какую-нибудь беседку, куда потом поставят мангал, принесут столы, и все пойдет своим чередом. Беседка расплавится от жара, поплывет, но тем веселее будет.

Шунт оделся и вышел; в дверях гостиной он столкнулся с Тронголовым и вежливо поздоровался.

– Здорово, брат литератор! – весело крикнул Тронголов, протирая заспанные глаза. – Слышишь, мастера стучат? Лучшие в городе. Я их нанял выстроить мне ледяной дом. Слыхал про такой? К вечеру обещают управиться.

Шунт слышал про Ледяной дом и даже позволил себе поделиться с

Тронголовым некоторыми историческими фактами: рассказал ему о вздорном царствовании Анны Иоанновны на пару с Бироном и о потешной свадьбе, для которой, собственно говоря, и был построен в

Санкт-Петербурге тот знаменитый дом, где поженили придворного шута

Голицына и калмычку Буженинову. Тронголов, слушая, оглушительно зевал: оказалось, что эта история ему в общих чертах известна.

– Мы пока не цари, – сказал он скромно, – но тоже можем позволить себе небольшой карнавал… в античном стиле.

Шунт сильно подозревал, что хозяин путается в эпохах, но уточнять не стал. Античность так античность.

Тронголов погрозил ему пальцем:

– Будешь участвовать!

Шунт изобразил слабое подобие улыбки.

– А слон будет? – не удержался он от ехидного вопроса.

– Какой слон? – не понял и озаботился Тронголов.

Шунт объяснил ему, что при Ледяном доме Анны Иоанновны был еще и ледяной слон, извергавший из хобота горящую нефть. Тронголов помрачнел и защелкал пальцами. Ни слова не говоря он развернулся и куда-то побежал; в скором времени снизу донеслась отчаянная матерная брань: кто-то, невидимый Шунту, держал ответ за то, что не знал и не сказал о слоне, не обеспечил слона. Шунту сделалось сладко и приятно; он искренне радовался посрамлению Тронголова и незавершенности затеянной дури.

Но тут же испытал тоску: снова придется пить. Понаедут Вован и Толян с телками, да еще карнавал… можно представить себе, что это будет за зрелище. Им достаточно вырядиться самими собой.

Шунт вздохнул и решил не завтракать, устроить себе разгрузочный день. Вечером он все равно набьет себе брюхо, а на голодный желудок лучше работается. Надо будет подробно описать эту ледяную забаву да при этом не повториться – кликнуть, что ли, шофера? Пусть доставит ему хотя бы том Лажечникова…

Он действительно послал шофера за книгами, и никто не чинил ему в этом никаких препятствий.