"Скифы: исчезнувшие владыки степей" - читать интересную книгу автора

Война с персами

Сыном и наследником Сальвия был Иданфирс. В историю он вошёл как предводитель скифов в борьбе с персидским нашествием. Эта схватка причерноморских кочевников с сильнейшим и крупнейшим государством тогдашнего мира известна нам благодаря подробному рассказу Геродота. Современные исследователи не раз подвергали сомнению отдельные сообщаемые древним историком обстоятельства. Действительно, эпические предания скифов, на которые опирался Геродот, могут быть в чём-то неточны. Однако альтернативы его повествованию почти нет, и действительно невероятного в нём крайне мало.

После изгнания скифов с Ближнего Востока между переднеазиатскими государствами продолжилась ожесточенная борьба за гегемонию в регионе. В середине VI в. до н. э. победу в этой борьбе одержали персы — полукочевые племена Иранского нагорья, входившие прежде в состав Мидийского царства, а затем при персидском царе Кире II подчинившие мидян своей власти. В 550 г. до н. э. Кир сверг последнего мидийского царя Астиага, сына победителя скифов Киаксара и, кстати, своего родного деда. Захватив мидийский трон, царь персов объединил два государства в одно. В течение последующих двух десятилетий своего правления Кир завоевал большинство государств и народов Передней Азии и Ближнего Востока. Действуя отчасти силой, отчасти же используя разногласия между соседними государствами, он создал на их основе по сути дела первую в истории мировую империю. Персидская держава простиралась от Малой Азии на западе до Средней Азии на востоке и от Финикии на юге до Кавказа на севере.

Главной своей задачей Кир и его преемники ставили дальнейшее расширение Персидского царства. Вместе с тем приобретенные завоевания требовали соответствующей защиты. Несмотря на то что со времени ухода скифов из Передней Азии минуло уже больше полстолетия, среди азиатских народов были еще свежи воспоминания об ужасах скифского нашествия. Оно принесло с собой неисчислимые бедствия для земледельческого населения Ближнего Востока. Стремясь не допустить дестабилизации политической обстановки в своих землях, персидские цари были заинтересованы в том, чтобы подобные нашествия кочевников больше никогда не повторились.

Наибольшую угрозу для Персидской империи в первые десятилетия после ее образования представляли массагеты. Кир II подчинил ряд среднеазиатских областей, занятых преимущественно земледельческим населением. Но после выхода на востоке персидской границы на реку Сырдарью расположенные здесь провинции Персидского царства стали подвергаться непрерывным набегам. Массагеты стремились к захвату изделий из ремесла и предметов роскоши, которые была не способна произвести их собственная экономика, основанная на скотоводстве. В 530 г. до н. э. с целью прекратить эти набеги кочевников персидский царь Кир II вынужден был предпринять против массагетов военный поход. Однако массагеты в союзе с северными сородичами дахами не только наголову разгромили персидское войско, но и убили самого Кира. Лишь в 519 г. до н. э. новому персидскому царю Дарию I удалось нанести массагетам поражение и подчинить земли некоторых массагетских племен. Подчинились Дарию и саки хаумаварга.

Борьба с кочевнической угрозой на Востоке потребовала от персидских царей задуматься об укреплении своих границ от набегов кочевников и на Западе. Основным источником угрозы для себя персы считали здесь скифов. С наибольшей силой это проявилось в первые годы правления все того же персидского царя Дария I. По словам древнегреческого историка Геродота, среди всех окружавших Персию народов этот царь наиболее опасными для своего государства считал прежде всего скифов. Геродот рассказывает следующий анекдот. Будто бы старшая жена Дария Атосса, дочь Кира Великого, после того как Дарий стал царем, принялась укорять мужа, что, процарствовав некоторое время, он еще не завоевал персам ни одного народа. Дарий ответил супруге, что он уже и сам думает о завоеваниях и вскоре собирается перекинуть мост из Азии в Европу и идти походом на скифов. Однако Атосса стала отговаривать Дария от похода на скифов, предложив прежде всего завоевать Грецию, заявив, что она хочет иметь у себя греческих служанок. Скорее всего, эта рассказанная Геродотом история является вымышленной. Но она показывает, что из всех войн, которые Дарий собирался вести, войну со скифами персидский царь считал для себя наиболее важной.

Говоря о причинах войны Дария со скифами, Геродот сообщает, что персидский царь собирался «отомстить скифам за то, что они, первые вторгшись в Мидию, одержали победу над теми, кто оказал им сопротивление, и положили начало несправедливости». Правда, после возвращения из Азии в Северное Причерноморье скифы жили в своих владениях вполне «мирно». Однако при дворе персидского царя опасались возможности повторения скифских походов в Переднюю Азию. Эта угроза тем более беспокоила персидские власти, что Азия была сердцем империи Ахеменидов и «изобиловала богатствами», и отсюда «в царскую казну собирались большие богатства». Разгром Скифии, таким образом, позволял не только надолго гарантировать безопасность персидских переднеазиатских владений от повторения скифских набегов. В перспективе он позволял стабилизировать северную границу Персидской империи на всем ее протяжении от Фракии до Афганистана на востоке. Кроме того, война со скифами имела для Дария, очевидно, и личные причины. Хотя и находясь в родстве с основателем Персидского государства Киром II, Дарий не был его прямым потомком. На престол он вступил в результате внутренних усобиц, вспыхнувших в Персии после гибели сына Кира Камбиза. Хотя Дарий вышел из них победителем, он нуждался в дополнительном укреплении своей власти. В этих условиях победа над скифами, оставившими страшное воспоминание о себе среди народов Азии как о непобедимых завоевателях, как нельзя лучше помогла бы Дарию. Это было верное средство упрочить свое положение в глазах подданных.

Царь Дарий I принимает знатного мидийца. Деталь рельефа из сокровищницы Дария в Персеполе

Походу Дария против скифов непосредственно предшествовали две акции персидского царя, которые, однако, невозможно хронологически привязать ни к одной из известных дат начального правления Дария. Согласно Помпею Трогу, прежде чем выступить против скифов, Дарий послал к Иданфирсу посольство с предложением сочетаться браком с его дочерью. В древности династическими браками нередко старались достичь конкретных политических и династических целей. Так что можно предполагать, что Дарий рассчитывал подобным браком обеспечить себе поддержку скифов или добиться их нейтралитета в борьбе с остальными кочевниками. Однако скифский царь не только отклонил это лестное предложение, но и «оставил персидское посольство ни с чем». Оскорбившись от такого пренебрежения к своей особе, Дарий немедленно выступил с войском в поход на Скифию.

По-видимому, несколько позже, чем неудавшееся сватовство Дария к дочери скифского царя, но в рамках подготовки к предстоящему походу против кочевников, персидским царем была предпринята другая акция. Он направил к скифским берегам военную флотилию из 30 пятидесятивесельных кораблей под командованием каппадокийского сатрапа Ариарамна. Ариарамн имел приказ захватить в плен «мужчин и женщин» скифов. Высадившись во владениях скифов, персидский отряд захватил много пленных, среди которых оказался брат скифского царя Марсагет. Последний по приказанию своего брата Иданфирса был заключен в оковы «за какой-то проступок». Погрузив трофеи на корабли, Ариарамн благополучно вернулся в Персию. Узнав о набеге персов на свои владения, скифский царь в гневе написал Дарию дерзкое письмо, в котором потребовал вернуть пленных назад. В ответ Дарий отправил скифам такое же гневное письмо и начал собирать войско, готовясь к вторжению в Скифию.

Сообщая о численности персидской армии, собранной Дарием для похода против скифов, древние авторы называют колоссальные цифры. Вместе с кавалерией, но без флотских экипажей общая ее численность, согласно Геродоту, достигала 700 тыс. человек. По сведениям же другого греческого автора Ктесия (известного, впрочем, неточностями и преувеличениями), персов было даже 800 тыс. человек. В походе приняли участие все входившие в состав обширной Персидской империи народы, причем в некоторых сатрапиях в рамках предстоящей кампании была проведена тотальная мобилизация. С учётом этого сомневаться в самой по себе огромной численности армии персов нет никаких оснований. Кроме сухопутной армии в походе в Скифию принял участие также персидский флот, состоявший из 600 кораблей. Сами персы были «сухопутным» народом и не любили моря. Потому корабли были предоставлены греческими тиранами, правившими при поддержке персов в городах западного побережья Малой Азии (Ионии). Скифы не имели собственного флота, и военные действия планировалось вести в глубине скифских владений, вдали от побережья. Так что персы рассчитывали использовать свой флот в основном в качестве своеобразного плавучего «моста». С его помощью они собирались переправить свою огромную армию в районе проливов Геллеспонт и Дарданеллы из Азии в Европу. Затем предполагалось форсировать одну из крупнейших европейских рек Истр (Дунай), отделявшую Фракию от собственно скифских владений в Северном Причерноморье.

Весной 513/512 г. до н. э. приготовления к походу против скифов были закончены. Огромная персидская армия сосредоточилась в Сузах, одной из столиц Персидского государства. Отсюда во главе с Дарием она выступила на запад и медленно двинулась к малоазийскому побережью. Пока персидские войска продвигались к проливам, флот Дария занял позицию в районе Геллеспонта, отделявшем азиатские владения персов от Фракии. Здесь бывшие в персидском флоте греческие инженеры под руководством Мандрокла приступили к наведению плавучего моста в узком месте пролива. Он состоял из плотно подогнанных друг к другу кораблей, которые для прочности скреплялись толстыми канатами. Вскоре мост был готов. Выйдя на побережье, персидская армия во главе с Дарием перешла по наведенному мосту на западный берег пролива и двинулась вдоль фракийского побережья на север. Одновременно флоту было приказано перейти из пролива в Черное море и плыть на север к устью Дуная для строительства там нового моста.

Продвигаясь по Фракии, персидские войска были вынуждены преодолевать ожесточенное сопротивление независимых фракийских племен. Часть фракийцев была покорена персами силой, а часть, подавленная численным превосходством персов, признала их власть добровольно. Покорившиеся фракийцы вынуждены были выставить воинов в армию Дария для участия в походе против скифов. Построив на земле фракийцев укрепление и разместив в нем сильный гарнизон, Дарий продолжил поход к Дунаю и вскоре подошел к его южному берегу. Ионийский флот, подошедший к Дунаю раньше сухопутной армии, вошел в его устье и уже заканчивал строительство нового моста через реку.

По Геродоту, после перехода войск через Истр Дарий намеревался разрушить за собой мост и присоединить находившихся на кораблях ионийцев вместе с корабельными экипажами к своей армии. Однако против этого решения Дария выступил один из бывших в войске ионийцев стратегов. Он указал персидскому царю, что поскольку скифы не имеют пашен и населенных городов, то персы могут не найти их и погибнуть во время блужданий. Поэтому, сохранив флот, персы смогут хотя бы вернуться обратно. Вняв совету греческого военачальника, Дарий решил не разрушать мост и оставить для его защиты отряды греков под командованием ионийских тиранов. Перед своим уходом в Скифию царь вручил тиранам ремень, на котором было завязано 60 узлов. Царь приказал после того, как его армия переправится через Дунай, развязывать каждый день по одному узлу. Если по истечении того времени, как на ремне будет развязан последний узел, он бы не вернулся со своим войском назад к Дунаю, Дарий разрешал разрушить мост. После этого греческим тиранам дозволялось отплыть со своим флотом домой.

Из приведенного рассказа Геродота видно, что Дарий рассчитывал, очевидно, с учетом возможных неудач, завершить весь поход в Скифию в 60 дней. Этого времени, по его мнению, вполне было достаточно для того, чтобы разгромить основные силы скифов. Если же персидскую армию постигла бы в войне со скифами неудача, отведенного времени вполне должно было хватить на то, чтобы вернуться обратно к Дунаю и уйти на запад. Поэтому до указанного срока Дарий приказал грекам оберегать мост, прилагая все старания к его защите и сохранению в целости.

Между тем, узнав о походе Дария против них, скифские цари собрались на совет для обсуждения сложившейся обстановки. Рассудили, что в одиночку они не смогут противостоять такой огромной армии в открытом бою. Скифы решили разослать вестников к соседним племенам для того, чтобы попытаться вместе с ними создать широкую коалицию по противодействию персидскому вторжению. В общем собрании приняли участие цари агафирсов, невров, андрофагов, меланхленов, гелонов, будинов, тавров и савроматов.

Скифские представители обратились к собравшимся с призывом о совместном выступлении против персов, справедливо указав, что «Перс (то есть персидский царь Дарий) идет на нас ничуть не больше, чем на вас. А победив нас, он не удовольствуется этим и не оставит вас в покое». В доказательство своих слов они указывали на то, что после того как персидский царь «перешел на этот материк, он покоряет всех, кто бы не попался ему на пути». Действительно — Дарий уже подчинил своей власти фракийцев, в том числе ближайших соседей скифов гетов.

В ходе последовавшего за выступлением скифских послов совещания по поводу вторжения персов мнения участников разделились. Цари савроматов, будинов и гелонов единодушно согласились помочь скифам в войне протии персов. Цари же агафирсов, невров, андрофагов, меланхленов и тавров уклонились от совместных действий. Они заявили скифам: «Если бы вы, не причинив персам зла и не начав войну первыми, просили о том, о чем теперь просите, то нам было бы ясно, что вы говорите справедливо, и мы, послушавшись вас, действовали бы заодно с вами. Но вы, вторгнувшись в их страну без нашего участия, господствовали над персами столько времени, сколько позволило вам божество, и так как теперь их побуждает то же самое божество, они платят вам тем же. Мы же и тогда не причинили никакого зла этим мужам, и теперь не будем пытаться первыми причинить зло. Если, однако, он (то есть Дарий) вторгнется и в нашу страну и положит начало несправедливости, тогда и мы не подчинимся; а пока мы этого не увидим, мы останемся у себя дома. Ведь мы думаем, что персы идут не на нас, а на тех, кто были виновниками несправедливости».

После отказа большинства участников совещания воевать с персами стало ясно, что попытка скифов создать широкую антиперсидскую коалицию из народов лесостепной и степной полосы не увенчалась успехом. Поддержать скифов согласились лишь будины, гелоны и савроматы. При этом среди причин, побудивших их выступить против персов, помимо союза со скифами немаловажную роль играло еще одно обстоятельство. Их земли располагались далеко к северу и востоку от скифских владений, то есть предполагаемого театра военных действий. Следовательно, вожди названных племен могли не опасаться вторжения персов на свои земли. Очевидно, сходные же причины, только с прямо противоположным выводом, лежали в основе поведения агафирсов, невров, андрофагов, меланхленов и тавров. Их земли лежали на пути персидской армии. Потому их вожди рассчитывали сохранить в войне персов и скифов нейтралитет и сражаться только в случае крайней необходимости.

Натолкнувшись на отказ союзников присоединиться к ним, скифы окончательно решили не вступать с персами в сражение. Вместо этого они готовились вести против врага партизанскую войну и с этой целью медленно отступать, заманивая армию вглубь своей территории и опустошая страну.

Скифы разделили свое войско на два отряда. Первый отряд состоял из скифской и савроматской конницы под командованием скифского царя Скопасиса. Этот отряд в случае, если персы станут продвигаться на восток, должен был, засыпая колодцы и уничтожая растительность, вести их за собой вдоль побережья Азовского моря к Дону. Если же персы повернут назад, то преследовать и нападать на них.

Во второй, больший по численности отряд скифского войска вошли объединенные дружины скифских царей Иданфирса и Таксакиса и ополчения будинов и гелонов. Этот отряд должен был, отступая и находясь на расстоянии дневного перехода от персов, попытаться заманить их в земли тех племен, которые прежде отказались от союза со скифами. Целью было заставить тех вступить в войну «против воли». Вслед за этим, второй отряд должен был «вернуться в свою страну и напасть на персов, если такое решение будет принято на собрании скифов».

Отправив повозки с детьми и женщинами и основную часть скота, за исключением небольшого количества, необходимого для прокормления войска, на север, скифы выступили навстречу персам. Вперед выслали отряд лучших всадников. Авангард скифов обнаружил персов в трех днях пути от Истра. Не доходя до персов одного дневного перехода, скифы расположились лагерем и принялись уничтожать всю растительность на пути их продвижения. Лишь только персы заметили появление конницы противника, они двинулись по следам непрерывно отступавших скифов, преследуя их к востоку и в направлении Танаиса. Когда скифы переправились через Танаис, персы также переправились вслед за ними и, пройдя страну савроматов, продолжали преследовать вплоть до владений будинов.

Вторгшись в землю будинов, персы натолкнулись на деревянную крепость, которая оказалась брошенной жителями. Персы сожгли крепость и, ориентируясь по следам, оставленным скифами, двинулись дальше за отступающим противником, пока не достигли реки Оар. О какой реке идёт речь, неясно. Некоторые учёные думают о Волге, но это сомнительно. Более вероятно, что дело происходило у одного из притоков Дона. Дальше на север тянулась «пустыня», которая была «не населена никакими людьми». Здесь следы скифов терялись, и Дарий, остановив войско, приказал построить восемь больших крепостей. Они располагались друг от друга на равном расстоянии примерно в 60 стадий (около 10 километров). Можно предполагать, что Дарий собирался после завершения строительства крепостей соединить их общей линией укреплений. Тем самым он бы создал из них некое подобие оборонительной стены. Персы видели, что скифы отказывались вступать в открытое сражение и все время уходили на восток. Полководцы Дария, очевидно, не исключали возможности, что рано или поздно кочевники попытаются обойти преследовавшее их персидское войско. Целью кочевников будет прорваться обратно в скифские степи. Предотвратить этот прорыв, очевидно, и должны были возводимые персами укрепления. Впрочем, рассказ Геродота не содержит об этом прямых указаний.

Как бы то ни было, скифы достаточно быстро поняли грозившую им опасность и, повернув назад, обошли не законченные персами укрепления с севера и ушли в Скифию. Узнав о том, что скифы вышли к ним в тыл, персы оставили недостроенные укрепления и снова бросились их преследовать, двинувшись теперь уже в западном направлении.

Вернувшись в скифские степи, Дарий обнаружил, что преследуемый им скифский отряд соединился со своими главными силами. Скифы по-прежнему уклонялись от решительного сражения с персами. Теперь они решили отступить на земли племен, которые раньше отказались им помогать, и втянуть их в войну против персов. Скифы вторглись в земли меланхленов и привели их в «смятение». После этого они отступили в земли андрофагов и невров и, наведя на них персов, также привели эти племена в «смятение». Однако надежды скифов на то, что меланхлены, андрофаги и невры, как они обещали раньше, с вторжением персов на их земли начнут против Дария войну, не оправдались. Вместо борьбы с захватчиками эти племена бросили насиженные места и бежали на север. Закончилась неудачей и попытка скифов втянуть в войну агафирсов. Узнав о приближении к ним скифов, агафирсы собрали на границе своих владений ополчение и послали к скифам вестника. Агафирсы требовали отказаться от вторжения на их территорию, грозя в противном случае оказать скифам сопротивление. Не решившись вступить с агафирсами в сражение, скифы решили из земли невров отступить в степную часть Скифии. Теперь они намеревались заманивать шедших за ними персов туда.

Видя, что погоня за ускользающими скифами тянется долго и ей не предвидится конца, Дарий послал вестника сказать скифскому царю Иданфирсу: «Странный человек, что ты все время убегаешь, хотя у тебя есть возможность сделать одно из двух? Ведь если ты считаешь, что ты сам способен противостоять моему могуществу, тебе следует, остановившись и прекратив блуждания, сражаться, если же ты сознаешь, что ты слабее, и тогда, прекратив бегство и неся своему владыке в дар землю и воду, приди для переговоров».

В ответ Иданфирс приказал передать персидскому царю: «Я и прежде не бегал ни от кого из людей и теперь от тебя не бегу; и я не делаю ничего нового сравнительно с тем, что привык делать в мирное время. Объясню и то, почему я не вступаю с тобой немедленно в сражение. У нас нет ни городов, ни возделанной земли, и боязнь, что они будут захвачены и разорены, не заставляет нас скорее вступать с вами в сражение. Если же тебе нужно во что бы то ни стало спешно вступить в битву, то у нас есть отчие могилы. Попробуйте найти их и разрушить, и тогда вы узнаете, будем ли мы сражаться из-за могил или не будем. Но прежде, если у нас к тому не будет основания, мы с тобой в сражение не вступим. Относительно битвы сказано достаточно. Владыками же своими я считаю только Зевса (Папая), моего предка, и Гестию (Табити), царицу скифов. А вместо даров земли и воды я пошлю тебе такие дары, которые тебе подобает получить; а за то, что ты объявил себя моим владыкой, тебе придется плакать».

Скифы и согдийцы, поддерживающие царский трон. Фрагмент рельефа в Персеполе

Услышав о том, что Дарий в своем послании назвал себя по отношению к ним «владыкой», вожди скифов пришли в негодование. На военном совете они решили отправить отряд скифов и савроматов под командованием царя Скопасиса к Истру. Скопасис должен был вступить в переговоры с ионянами, сторожившими мост. Остальные скифы, перестав водить персов по степи, собирались нападать на них каждый раз, когда те будут выходить из лагеря за продовольствием.

Когда скифы во главе со Скопасисом подошли к мосту через Истр, срок, отведенный Дарием на завершение похода, еще не прошел. Поэтому скифы предложили ионийцам подождать обещанное число дней, после чего разобрать мост и отплыть на родину. Получив обещание выполнить это по истечении положенного времени, отряд Скопасиса вернулся к основным силам скифского войска.

Тем временем между остававшимися напротив персидского войска скифами и воинами Дария начались столкновения. Всякий раз, как только персидские воины пытались выйти из лагеря и добыть продовольствие, скифы совершали на них нападения. В завязавшихся схватках скифская конница неизменно обращала персидскую в бегство. Только вмешательство персидской пехоты заставляло ее отступать назад. Кроме того, значительную «помощь» в отражении скифских атак персам оказывали находившиеся в их обозе ослы и мулы. Крики ослов, которые, по словам Геродота, не водились в Скифии, «приводили в смятение скифскую конницу: часто во время нападения на персов скифские лошади, чуть заслышав ослиный рев, в испуге оборачивались и выказывали беспокойство». Вскоре, однако, скифские лошади привыкли к реву ослов, и скифы возобновили свои атаки на персов с новой силой.

Постепенно положение персидской армии становилось все более затруднительным. Все окрестности давно были разорены, добывать продовольствие при непрерывных атаках скифов царским воинам становилось все сложнее. Чтобы войско Дария как можно дольше оставалось в разоренной местности и испытывало нужду во всем, скифские воины специально оставляли часть своего скота так, чтобы персы могли их легко захватить. Приободряясь от таких своих «побед», персидское войско приостанавливало отступление и оставалось на месте. Однако захватываемого в ходе этих вылазок всадниками Дария мяса не могло хватить на все огромное персидское войско.

Заметив, что положение персидской армии стало еще более затруднительным, скифские цари направили к Дарию посланца с дарами. Прибыв в лагерь царя, он вручил Дарию птицу, мышь, лягушку и пять стрел. На вопрос персов, что означают эти дары, посланец ответил, что ему приказано только вручить дары. Если же персы достаточно умны, они должны сами понять их смысл.

На совете, собранном Дарием для обсуждения присланных скифами даров, мнения персидских военачальников разделились. Сам Дарий полагал, что этими дарами скифы отдают себя под его власть и приносят ему в знак покорности по персидскому обычаю землю и воду. Царю приглянулось объяснение, предложенное тысячником Оронтопагом. По его словам, мышь живет в земле и питается как человек ее плодами; лягушка же живет в воде, птица же больше всего похожа по быстроте на коня. А стрелы означают, что скифы отказываются от сопротивления. Против такой расшифровки скифского «письма» выступил Гобрий, один из приближенных Дария. По его словам, скифы хотели сказать персам: «Если вы, персы, как птицы, не улетите в небо, или как мыши, не зароетесь в землю, или как лягушки, не поскачете в болото, то не вернетесь назад, пораженные этими стрелами». Однако поскольку Гобрий и раньше выступал против похода персов в Скифию, Дарий и его окружение отнеслись к сказанному им с недоверием.

Между тем скифы предприняли попытку воплотить свои угрозы в реальность и собрались дать решительное сражение персам. Однако когда скифская пехота и конница уже построились для боя, через их боевые порядки неожиданно пробежал заяц. Позабыв о сражении, скифы, смешав ряды, с криками бросились за зайцем в погоню. Узнав, в чем дело, Дарий, по словам Геродота, обратился к своим приближенным: «Эти люди (то есть скифы) глубоко презирают нас, и мне теперь ясно, что Гобрий правильно рассудил о скифских дарах. Я сам вижу, в каком положении наши дела. Нужен хороший совет, как нам безопасно возвратиться домой». Эпизод этот, к слову, не выглядит фантастично, если вспомнить, что у многих европейских племён заяц считался вестником неудачи. Сходясь в битве с опаснейшим врагом, скифы вполне могли отказаться от неё ввиду неблагоприятного знамения.

Несостоявшееся сражение со скифами окончательно убедило персидского царя в бесперспективности дальнейшей войны, поскольку ему не удалось навязать скифам войну по своему плану. Продолжать поход в этих условиях становилось бессмысленным, и Дарий после совещания со своими полководцами принял решение начать отступление.

В ту же ночь персы как обычно зажгли огни. Затем, оставив слабосильных (то есть раненых и всех неспособных к длительному маршу) воинов и всех ослов на привязи, персидская армия покинула лагерь. Персы поспешно выступили по направлению к Истру. Но нельзя было допустить, чтобы оставленные воины раньше времени поняли, что их бросают на произвол судьбы, и подняли крик, который мог бы привлечь внимание скифов. Потому Дарий объявил им, что персидское войско выступает из лагеря для того, чтобы напасть на скифов. Дабы еще больше ввести оставшихся воинов в заблуждение относительно своих истинных намерений, персидский царь поручил им охранять лагерь. Привязанные к привязи ослы и мулы персов всю ночь своими криками отвлекали внимание скифов, создавая у них иллюзию присутствия в лагере главных сил персидской армии.

На следующий день скифы обнаружили, что персы перехитрили их. Заняв оставленный лагерь персидского царя, они нашли там брошенных больных воинов Дария. К тому времени те поняли, что их бросили на произвол судьбы. Умоляя о пощаде, они рассказали скифам о бегстве персидской армии ночью. Узнав таким образом, что Дарий ускользнул, скифы, объединив все свои силы, бросились к Истру догонять персов. Полагая, что персы отступают по кратчайшему пути, скифы также двинулись к реке по короткой дороге. Однако персидское войско плохо знало местность и, боясь заблудиться, обратный путь к переправе шло по своим следам. Поэтому по дороге скифы разошлись с персами и прибыли к переправе первыми, намного опередив отступавших. Не найдя на берегу никого, кроме по-прежнему охранявших мост ионян, скифы направились к ним. Так как срок, в течение которого греки обещали Дарию охранять переправу, истек, скифы вновь обратились к грекам с предложением разрушить мост и отплыть на родину. Если бы им удалось осуществить задуманное, уничтожить персидскую армию не составило бы большого труда. Узнав от скифов о судьбе персидской армии, греки стали совещаться. Мильтиад, тиран Херсонеса Фракийского, предложил послушаться скифов и разрушить мост. В этом случае греки могли бы освободить находившиеся под персидской властью свои города, расположенные на побережье Малой Азии. Ведь после гибели армии Дария и самого персидского царя его империя неизбежно бы развалилась. Против предложения Мильтиада выступил Гистией, тиран Милета. Он напомнил собравшимся, что их власть держится во многом лишь благодаря поддержке персидского царя. Ведь каждый греческий город всегда предпочитает демократическое правление тираническому. Гистией предложил разобрать часть моста с тем, чтобы скифы не смогли напасть на переправу и не попытались силой перейти на южный берег Истра. В то время как скифы поверили бы, будто греки согласились с их требованиями, сами греки остались бы на месте и ждали возвращения персидского войска. Участники совещания, большинство из которых вначале были готовы поддержать Мильтиада, согласились с планом Гистиея.

Греки разобрали со стороны скифов мост на расстоянии примерно полета стрелы, сделав вид, что собираются его разрушить. Одновременно Гистией предложил скифам не дожидаться, пока мост будет разобран, а отправиться на поиски персов. Он призвал кочевников отомстить тем «за нас (греков) и за себя, как они того заслуживают».

Поверив, что греки разрушают мост, скифы пошли навстречу отступающей персидской армии. Но, как и прежде, им не удалось обнаружить никакого присутствия персов. Согласно Геродоту, объяснялось это тем, что скифы в поисках неприятеля шли по «таким частям своей страны, где был корм для коней и вода, думая, что и враги отступают теми же путями. Однако персы шли, держась раннее проложенных троп, и только таким образом (да и то с трудом) нашли переправу».

Выйдя к месту переправы через Истр ночью, персы не обнаружили моста и решили, что он разрушен. Известие об этом посеяло в их рядах панику. Вскоре, однако, ошибка обнаружилась. В предрассветных сумерках стало видно, что мост разрушен лишь на небольшом расстоянии от берега, а на реке по-прежнему стоят греческие корабли. Однако тут же выяснилось, что переправиться на спасительный южный берег воины Дария все равно не могут. Охрана моста спала, и бывшие на судах греческие тираны не заметили приближения персидского войска. В этот решающий момент спас положение сам Дарий. В войске царя был один египтянин, который имел зычный голос. Дарий приказал этому египтянину встать на берегу и, повернувшись в сторону греческих кораблей, крикнуть имя милетского тирана Гистиея. Разбуженный громкими криками египтянина, Гистией увидел стоявшее на берегу Истра персидское войско. По его приказу греки быстро подогнали свои корабли к берегу и восстановили недостающую часть моста, по которому на противоположный берег немедленно стала переходить персидская армия. По сообщению некоторых древних авторов, Дарий был настолько напуган преследованием скифов, что приказал разрушить мост еще до того, как по нему переправились все войска персов. Оставшиеся на северном берегу Истра персидские войска, скорее всего, были уничтожены скифами. Поняв, что греки обманули их, скифы прониклись к ионийцам особенным презрением. Отныне они считали их покорными рабами персов — настолько покорными, что не желают даже бежать.

Таким образом, поход Дария против скифов закончился для него бесславно. Однако, даже потерпев сокрушительное поражение, персидский царь явно не считал свое дело проигранным. Лучшие и наиболее боеспособные персидские войска уцелели. Вернувшись после похода в Азию, Дарий оставил во Фракии 80-тысячную армию под командованием одного из лучших своих военачальников Мегабаза. Последнему было приказано продолжить завоевание фракийских племен и греческих городов побережья. В случае необходимости эта персидская армия должна была отразить нападение на Фракию также скифов. А при более благоприятных обстоятельствах она была способна и нанести собственный мощный удар по владениям кочевников за Дунаем. Во Фракии была создана новая персидская сатрапия Скудра (то есть «Скифская»), и Дарий претенциозно отчитывался в своих надписях о покорении «заморских саков».

Итак, даже изгнав армию Дария из своей земли, скифы не могли чувствовать себя в безопасности. Война между ними и персами продолжалась. Однако скифам было ясно, что в одиночку сокрушить персов им не удастся. После похода Дария надежд на помощь племен лесной полосы не было. Посему скифы решили поискать союзников на стороне и обратились за помощью к враждовавшим с персами грекам.

Наиболее сильным среди греческих городов этого времени была Спарта. Расположенная в южной части Греции на полуострове Пелопоннес, она издавна развивалась в окружении враждебных соседей. Власти Спарты запрещали своим гражданам заниматься каким-либо ремеслом кроме военного дела. Благодаря этому спартанцы единственными в мире имели профессиональную армию. Одержав в бесчисленных войнах множество побед, они считались непобедимыми не только среди греков, но и вызывали уважение и страх у многих соседних народов. К ним-то и отправили скифы посольство с предложением заключить военный союз против Персии.

Между 512 и 494 гг. до н. э. скифское посольство прибыло в Спарту. От имени спартанского правительства переговоры со скифами вел царь Клеомен I, опытный и решительный воин. Скифы предложили спартанцам совместно выступить против персов. В случае, если бы спартанцы пошли на заключение с ними военного союза, у скифов был готов план совместных действий спартанской и скифской армий. В соответствии с этим планом, скифы брали на себя обязательство вторгнуться в Персию через Кавказ возле реки Фасис. Спартанцы же должны были, выступив из Эфеса с побережья Ионии, двинуться внутрь материка и затем встретиться с ними в одном и том же месте. Согласно Геродоту, когда скифы прибыли с этим предложением в Спарту, спартанский царь Клеомен «слишком много с ними общался». Общаясь же с ними больше, чем следовало, он научился у них пить неразбавленное вино. И от этого, как считают спартанцы, он сошел с ума. С этого времени, как они сами рассказывают, всякий раз, когда хотят выпить вина покрепче, говорят: «Налей по-скифски».

Чем закончились переговоры скифов со спартанцами, Геродот не сообщает, но, скорее всего, спартанцы отказались от скифского предложения. Причина этого могла заключаться в том, что спартанцы не любили воевать далеко за пределами своей родины. Они опасались, что в отсутствие их армии против них восстанут многочисленные илоты — государственные рабы-земледельцы, на труде которых держалось благополучие Спарты.

Тем не менее, даже оставшись в одиночку, скифы около 496–495 гг. до н. э. все же совершили набег на персидские владения. Однако направили они его не в Азию (для этого у скифов не было достаточно сил), а в принадлежавшую персам часть Фракии. Перейдя через Истр, скифы уничтожили находившуюся во Фракии 80-тысячную персидскую армию и дошли до Херсонеса Фракийского. Не надеясь удержать город против скифов, тиран Херсонеса Мильтиад (тот самый, который в свое время предлагал грекам разрушить мост и оставить армию Дария на растерзание скифам) в страхе бежал. Вернулся обратно в город он лишь после отступления скифов.

Относительная вялость скифского возмездия персам объяснялась просто. Основной военной целью скифов в эти десятилетия на рубеже VI–V вв. до н. э. становятся земли на севере и на востоке. Развал союза с большинством соседних племен побудил паралатов к активным действиям по расширению непосредственных границ Скифского царства. Именно тогда скифы включают в число зависимых от себя «скифов-пахарей» земледельцев Поворсклья, а также окончательно покоряют Поросье. Археологически это отмечено сожжением нескольких тамошних городищ.

Однако главной целью скифских вторжений на рубеже VI–V вв. до н. э. становятся земли на северо-западе, совершенно неизвестные Геродоту и населенные племенами лужицкой культуры. Современные учёные полагают, что лужицкая культура была создана древним индоевропейским племенем венетов, оставивших позднее своё имя в наследство славянам.

Первый вал скифского вторжения обрушился на земли венетов ещё несколькими десятилетиями раньше, при переселении сигиннов в Подунавье. Оседание сигиннов на Тисе и Дунае мира венетам не принесло. И отсюда, и из юго-восточной лесостепи некоторое время разорительные набеги в лужицкие земли ещё продолжались. Впрочем, отмечаются и какие-то мирные сношения скифов с лужицкими племенами. Основной ударной силой вторжения тогда и позже были те же сигинны, но участвовали и племена правобережной лесостепи, и степные скифы. В глубине венетских лесов последние оседать вовсе не собирались — для них вторжение являлось чисто грабительским. Серия походов и набегов продолжалась несколько десятилетий. Верховья Буга и Днестра в это время отчасти запустевают — местные «скифы-пахари» сдвигаются на запад.

Скифы брали штурмом и сжигали сопротивлявшиеся им лужицкие грады, истребляли венетов подчас без разбора пола и возраста. На стороне завоевателей было организационное превосходство — кочевники имели единую власть и легко координировали действия с подвластными племенами. Разрозненные вождества лесных земледельцев были заведомо слабее. Волны нашествия достигли на севере среднего течения Вислы, а на западе — Одры. Лужицкой культуре был нанесён удар, от которого она так и не сумела оправиться. Начался закат венетской эпохи в Центральной Европе.

Последствия скифского вторжения для венетов оказались катастрофичны. Основные ремесленные центры были разорены или заброшены, немалая часть населения изгнана с насиженных мест. Падение многих градов привело к разрушению и политической жизни. Даже в областях, совершенно не затронутых скифскими набегами, археология отмечает поступательную деградацию, упадок культуры. Не исключено, что завоевателям на время удалось прервать торговлю по знаменитому Янтарному пути — что тоже сказалось на достатке и культуре венетов. В этих условиях начавшееся расселение с севера отдалённо родственных племён поморской культуры особого сопротивления не встретило. В этих племенах, смешавшихся в итоге с лужицкими венетами, с наибольшим основанием видят первых более или менее достоверных предков славян.

Во время своего движения на юг ранние славяне неизбежно сталкивались со скифами и сигиннами. Именно приход с севера многочисленных, неплохо организованных и воинственных переселенцев остановил разорительные скифские набеги в лесную полосу. К длительной лесной войне со свежими силами врага кочевники явно готовы не были.

Кратковременный контакт с южными завоевателями оказал некоторое, довольно скромное, воздействие на складывающийся праславянский язык. Последний пополнился небольшой группой скифских заимствований. Большая часть из них имеет то или иное отношение к скотоводству. Это «гуня» (одежда из овчины), «пан» (скотовладелец, богач), «хорна» (корм, фураж — от иранского «еда»), «кот» (закут для скота), «обачить» (следить, приглядывать). К скотоводческому хозяйству имело касательство и слово «рай» с первоначальным значением «благополучие, (даруемое свыше) богатство». Из заимствований иной тематики отмечены «хмель» и «конопля» — коим в иранской культуре придавалось важное ритуальное значение.

Первый контакт славян с иранскими кочевниками Степи, таким образом, являлся весьма кратковременным и почти случайным. «Скифский миф» о славянстве обрёл плоть позже — и уже не в области реальной истории, а в культуре и исторической памяти. От византийских хронистов и летописцев Руси до ранних историков на заре критической науки творилась связка «скифы-славяне», исподволь проникая в самосознание. Закрепившись же там, она едва могла быть изгнана научной критикой. И воскресала уже в новых, подчас причудливых образах даже в академической науке вплоть до последнего времени. Так древнейшие славяне, впервые в своей истории заступившие земли от разрушительной кочевой волны, оказались в памяти потомков накрепко связаны с врагами. Один из многих парадоксов, какими полно изучение глубин славянского прошлого.

В ходе своих набегов в Центральную Европу скифы заодно упрочили своё влияние на западе, в населённых в основном фракийцами землях. После вторжения 495 г. до н. э. ряд фракийских племён признал зависимость от скифских царей. Скифам удалось сломить и на время подчинить агафирсов. Фракийское направление на полтора века становится главным в политике скифских царей.

Фракийский бог-всадник. Деталь позолоченного серебряного шлема

Однако другим направлением скифской экспансии стало юго-восточное. Здесь давлению паралатов подверглись давние соседи меоты. В итоге часть меотских племён на левобережье Нижнего Дона и южнее была подчинена скифам. Греческий историк V в. до н. э. Гелланик определял северные меотские племена как «меотов скифов». В конце того же столетия другой эллинский автор Ксенофонт прямо писал, что меоты «подвластны» скифам. Впрочем, не все меотские племена покорились. Во времена Геродота скифы, с одной стороны, перегоняли свои стада зимой по замерзшему Боспору на земли синдов на Тамани. С другой стороны, скифы совершали по льду пролива и набеги против синдов. Таким образом, синды так и не подчинились скифам, несмотря на то, что те кочевали по их землям. Но на востоке границы скифов в Предкавказье в V в. до н. э. по-прежнему достигали верховий Кумы, захватывая всё Прикубанье.

Скифские войны в низовьях Дона и на Тамани потревожили и сдвинули с мест окрестные народы. Именно тогда гелоны выселились на север, на Средний Дон, где возникла новая группа скифообразной земледельческой культуры. В низовьях Дона образовалась особая смешанная племенная группа со своеобразной культурой, в которой соединились скифы, меоты, савроматы и отчасти греки (или огречившиеся гелоны). Что касается савроматов, то они оставались союзниками скифов и именно тогда начали, ещё помалу, проникать на правый берег Дона. Пока нижнедонские кочевники подчинялись царским скифам. Как и Крым, эта территория считалась частью царских земель, невзирая на нечистокровность местного населения.

Итогом скифских завоеваний конца VI — начала V в. до н. э. стал наивысший расцвет Второго Скифского царства. Распространение скифского влияния от фракийских земель до верховий Кубани, оживлённая торговля с греческими городами способствовали процветанию скифов. Всё скифское «войско», а не только высшая знать, обогатилось за счёт военной добычи, дани и торговых доходов.

Вспоминая эту эпоху, греческий писатель IV в. до н. э. Клеарх Солийский писал: «Они предавались роскоши, как никто другой, вследствие удач во всем, богатства и прочего благосостояния… Предавшись же роскоши и притом весьма сильно и устремившись первыми из всех людей к тому, чтобы жить роскошно, они дошли до такой степени жестокости и высокомерия, что у всех людей, с которыми вступали в сношения, стали обрезать концы носов. Потомки этих людей, удалившиеся с родины, еще и ныне имеют прозвище от того, что те претерпели. Женщины же их татуировали тела женщин фракийцев, живших вокруг них к западу и северу, накалывая рисунки булавками. Отсюда много лет спустя пострадавшие и униженные таким образом женщины фракийцев особенным образом изгладили следы несчастья, расписав и остальные части тела… Над всеми же они господствовали так надменно, что рабское служение у них, ни для кого не бесслезное, перенесло и в последующие поколения выражение „от скифов“, показывающее, каково оно было». Здесь немало легендарного (едва ли древний обычай фракийских женщин татуировать себя связан со скифским игом), однако суть происходившего передана верно.

Женское ожерелье. V в. до н. э.

Скифы, победители Дария, внушали страх окрестным племенам и сами преисполнились гордости от своих побед. Наступал почти двухвековой зенит скифского могущества. Именно к этому периоду относятся наиболее яркие и подробные описания скифских нравов у античных авторов. И это же время дало наиболее яркие памятники собственно скифской культуры, до сих пор вызывающие восхищение у наших современников.