"Весы смерти" - читать интересную книгу автора (Смит Уилбур)

День постепенно клонился к вечеру, над горами на западе клубились облака. Они парили в бесконечной сапфировой глубине, гладко и округло серебрились над великолепной мощью горного хребта, постепенно набухая и темнея до цвета спелого винограда или заживающего кровоподтека.

Но над равниной не было еще ни облачка, солнце раскалило землю так, что воздух над ней извивался и плясал, искажая очертания предметов и дальность расстояния. В какой-то момент горы виделись так близко, что, казалось, доставали до небес и вот-вот должны были обрушиться на горстку людей, сидящих в тени двух броневиков, а через минуту внезапно отступали вдаль и представлялись совсем крошечными.

Солнце буквально раскалило автомобили, до брони невозможно было дотронуться; те, кто ожидал в засаде — кроме Джейка Бартона и Гарета Суэйлза, — раскинулись на земле; словно чудом выжившие после какого-нибудь стихийного бедствия, они забились в тень под автомобили, ища там избавления от неумолимого зноя.

Жара была такая сильная, что даже карты давно уже были отброшены, а двое белых дышали тяжело, как собаки, пот, выступая из пор, тут же высыхал, и кожа покрывалась тонким слоем белых кристаллов соли.

Грегориус посмотрел на горы, на облака над ними и тихо сказал:

— Скоро будет дождь.

Потом перевел взгляд на Джейка, который, словно изваяние, застыл на башне «Свинки Присциллы». Спасаясь от солнца, голову и верхнюю часть тела он закутал в белое шамма, на коленях у него лежал бинокль. Каждые несколько минут он подносил его к глазам, внимательно осматривал горизонт, после чего снова застывал в полной неподвижности.

Солнце медленно опускалось к горизонту, слепящие лучи его понемногу слабели, приобретали желтовато-красный оттенок. Джейк снова поднес бинокль к глазам, осматривая горизонт, но на середине уже привычного обзора вдруг захотел приглядеться повнимательнее. Серо-коричневое пыльное облако, виденное прежде, снова дрогнуло там, где бесцветная земля сливалась с еще более бесцветным небом.

Он наблюдал за облаком минут пять, и ему показалось, что пыль медленно оседает, но извивающиеся кверху столбы раскаленного воздуха помешали как следует все разглядеть.

Джейк опустил бинокль; со лба, заливая глаза, полились теплые струи пота. Он тихо выругался, вытер лоб полой шамма и несколько раз сморгнул. Потом снова поднес бинокль к глазам, и вдруг волосы у него на голове зашевелились.

Марево раскаленного воздуха внезапно рассеялось, и пыльное облако, которое, как казалось еще несколько минут назад, было от них так же далеко, как берег океана, теперь приблизилось и выросло настолько, что совсем заполнило собой объективы бинокля. Сердце у Джейка екнуло: под облаком он ясно различил черных жуков — быстро движущиеся автомобили. Видимость снова изменилась, изменились и очертания приближавшейся колонны — сквозь пыльную завесу машины выползали как кошмарные чудовища, с каждой секундой становясь все ближе и ближе и более угрожающими.

Джейк позвал Гарета, и тот мгновенно оказался рядом.

— Ты что, спятил? — спросил тот задыхаясь. — Они же нас подомнут через минуту.

— Заводи! — рявкнул Джейк. — Заводи!

И нырнул на водительское место. Все бешено засуетились вокруг автомобилей. Моторы нехотя заводились, они чихали и фыркали — слишком перегрелось топливо.

Полдюжины вооруженных людей подсадили раса в башню броневика Гарета и установили позади пулеметы «викерс». Покончив с этим, они кинулись к своим лошадкам, но рас что-то громко кричал им, указывая на свой отверстый беззубый рот величиной с хорошую пещеру, в которой мог бы преспокойно перезимовать медведь.

После короткого замешательства старший телохранитель достал из седельной сумки кожаную шкатулку, вернулся к автомобилю, стал одним коленом на бортовой выступ и протянул ее расу. Рас, сразу успокоившись, вынул из шкатулки великолепные фарфоровые зубы, с ярко-красными деснами, большие, белые и острые, которые вполне подошли бы скакуну — победителю дерби.

Недолго повозившись, он вставил их в рот, щелкнул ими, как щелкает хвостом форель, взлетая из воды в воздух, а потом растянул губы в улыбке, достойной ухмылки черта.

Его сподвижники закурлыкали от восторга, а Грегориус гордо заметил:

— Эти зубы мой дедушка надевает, когда идет в бой или к даме.

Джейк на мгновение отвлекся от продвижения итальянской армии, чтобы обозреть шедевр протезиста.

— Они очень молодят его, старик выглядит никак не старше девяноста, — высказал свое мнение Джейк неосторожно маневрируя, повел автомобиль туда, где под прикрытием берега мог бы наблюдать за итальянцами. Рядом шел броневик Гарета — майор Суэйлз высунулся из люка и улыбнулся Джейку. Улыбка у него была озорная, и Джейк понял, что Гарет не без удовольствия предвкушает стычку.

Между тем в бинокле уже никакой необходимости не было. Итальянская колонна находилась на расстоянии чуть больше трех километров, она двигалась параллельно высохшему руслу мимо затаившейся в отрогах засады, в сторону открытой местности. Если бы итальянцы продолжали двигаться в том же направлении и с той же скоростью, через пятнадцать минут они бы обогнули эфиопов с фланга и, не встретив никакого сопротивления, вошли бы в ущелье. А Джейк уже прекрасно понимал, что никакой надежды перестроить свою так называемую кавалерию у них нет. Он инстинктивно угадывал, что они будут биться, как великаны, пока их несет приливная волна, используя все представившиеся им преимущества, но, если придется отступить, сразу же превратятся в беспорядочную толпу и разбегутся по своим горам, как рабочие по домам после смены. Они привыкли воевать в одиночку, не ввязываться в большие сражения, использовать любую возможность, всячески избегая регулярных военных действий.

— Давай, давай же! — пробормотал он сам себе, нетерпеливо пристукивая кулаком по колену.

Джейк уже начинал нервничать. Если они в ближайшие несколько минут не заманят итальянцев…

Но именно потому, что они привыкли сражаться в одиночку и каждый был сам себе генерал, именно потому, что искусство засады и обманного маневра было так же присуще эфиопам, как ощущение винтовки в руке, беспокоиться Джейку не стоило.

Словно выпорхнув из-под колес впереди идущих итальянских грузовиков, точно стая черных птиц, по раскаленной земле помчалась группа всадников. Их очертания размывались в светлых клубах пыли, они вихрем летели прочь от итальянской колонны в середину укрытой от глаз эфиопской засады.

Почти сразу же от колонны оторвался головной автомобиль и пустился вдогонку. Он мчался на страшной скорости, быстро сокращая разрыв, и кавалерийскому отряду пришлось уклониться в сторону, как раз туда, где стояли броневики.

Строгий порядок, в котором следовала итальянская колонна, нарушился. Часть грузовиков тоже устремилась в погоню. Это были тяжелые машины с крытыми брезентом кузовами, и двигались они так медленно — немногим быстрее скакавших лошадей.

Но первый, легковой, автомобиль быстро к ним приближался, и Джейк, встав повыше, чтобы лучше видеть, принялся поспешно наводить бинокль на резкость. Он сразу же узнал большой «роллс-ройс», который видел у Колодцев Халди. Его полировка сияла в солнечных лучах, низкая подвеска и щегольские очертания создавали впечатление мощи и скорости, из-под задних колес со сверкающими дисками вырывались клубы пыли.

Джейк все еще следил за машиной в бинокль, когда та резко затормозила, ее занесло боком; она остановилась в бешено взвившемся облаке пыли. Фигура на заднем сиденье резко качнулась вперед.

Джейк видел, как человек в автомобиле схватил спортивную винтовку, как над стволом поднялось облачко дыма, как одна за другой вылетели семь пуль, как семь раз приклад винтовки отдавал в плечо стрелявшему, а клацанье вновь вставляемого магазина донеслось до него лишь несколько секунд спустя.

Всадники наметом скакали прочь от «роллс-ройса», но ни скорость, ни пыль, ни марево — ничто не мешало снайперу. С каждым выстрелом одна лошадь падала, катилась по земле, застывала с задранными к небу ногами или же садилась на зад, пыталась подняться, заваливалась и замирала.

Стрелок опять вскочил в «роллс-ройс», и погоня продолжалась. Автомобиль стремительно нагонял уцелевших всадников, за ним следовали грузовики с пехотинцами, и вся эта масса вооруженных людей катилась прямо в ловушку, которую так тщательно задумал, и приготовил для них Гарет.

— Вот ублюдок! — прошептал Джейк, когда увидел, что «роллс-ройс» снова затормозил.

Итальянец и не старался поближе подойти к всадникам. Он спокойно стоял вне пределов досягаемости для их старинных ружей и не торопясь подстреливал одного за другим, словно тренировался на птичьем дворе. Вообще, вся эта кровавая сцена была выдержана в охотничьем стиле. Даже на расстоянии в девятьсот метров Джейк чувствовал, как итальянского стрелка охватила страсть к убийству ради убийства, ради щекочущего ощущения в животе.

Если бы сейчас вмешаться, врезаться во фланг растянувшейся в беспорядке колонны, еще можно было бы спасти кое-кого из бешено уносящихся прочь всадников. Но итальянцы пока далеко не все попали в подготовленную для них ловушку. Джейк навел бинокль на клубившуюся пылью и расплывавшуюся в мареве равнину, и тут впервые увидел, что двенадцать грузовиков не участвуют в безумной, суматошной погоне за эфиопскими всадниками. Они остановились примерно в трех километрах позади от этой ревущей, вздымающей пыль лавины тяжелых машин. Судя по всему, они подчинялись чьему-то строгому приказу. Больше уделять внимание этому отряду Джейк не мог, поскольку бойня продолжалась, стрелок-спортсмен подстреливал одного всадника за другим.

Острое желание вмешаться охватило Джейка. Он понимал, что с тактической точки зрения это неправильно, но про себя думал: «Ну и черт с ним, я же не генерал, а этим беднягам помощь необходима».

Он опустил правую ногу на педаль сцепления, мотор взревел, но, прежде чем броневик успел выехать на берег, его остановил Гарет.

Гарет наблюдал за Джейком, все чувства и мысли которого отражались на его лице. В тот момент, как двигатель Джейка ожил, Гарет двинул и свою машину, загородив Джейку дорогу.

— Стоп, старина, не будь идиотом, — крикнул ему Гарет. — Успокойся, не то весь спектакль испортишь.

— Но эти бедняги… — сердито прокричал Джейк в ответ.

— Не твое дело, — прервал его Гарет. — Прекрати, иначе мы оба попадем в передрягу из-за твоих сентиментальных старомодных взглядов.

Их спор прекратил рас. Он стоял на башне над Гаретом. В руках он держал широкий двуручный меч; охваченный возбуждением, он был не в силах пребывать в бездействии. Старик испустил несколько раз подряд воинственный клич и описал мечом свистящий круг над головой. На солнце и широкое лезвие меча, и ослепительные зубы сияли, как семафор.

Между воплями рас награждал своего водителя пинками, от которых тот всячески увертывался. Старик что-то пылко тараторил на амхари, явно побуждая Гарета броситься на врага.

Увертываясь от очередного пинка, Гарет завопил:

— Банда маньяков! Я связался с полными кретинами!

— Майор Суэйлз! — крикнул Грегориус, не в силах больше сдерживаться. — Дедушка приказывает вам выступать!

— Скажи своему дедушке…

Но продолжить ему помешал крепкий удар ногой по ребрам.

— Вперед! — кричал Грегориус.

— Давай, давай, ради Бога! — вопил Джейк.

— Йоохуу! — орал рас, рукой давая знак своим воинам.

Они во вторичном приглашении не нуждались. Беспорядочной толпой, пришпоривая своих лошадок, размахивая винтовками над головами, в развевавшихся, словно боевые стяги, шамма, они обогнули стоявшие броневики, одним махом взобрались на берег русла и бешено поскакали в сторону растянувшейся итальянской колонны.

— Бог ты мой, — простонал Гарет, — каждый дикарь сам себе генерал…

— Погляди! — крикнул ему Джейк, указывая назад, и все они замерли при виде необычайного зрелища.

Казалось, сама земля разверзлась и изрыгала бешено скакавших всадников волна за волной. Там, где еще секунду назад никого не было, где не раздавалось ни звука, теперь вдруг возникли сотни и сотни людей и лошадей, они мчались прямо на громоздкие итальянские грузовики.

Над равниной повисла пыль, она катилась клубами вперед, словно туман над зимним морем, она затмевала солнце, так что мечи и винтовки слабо отсвечивали в этой полутьме, а всадники и машины казались странными темными фигурами, как бы вышедшими из ада тенями.

— Что ж, делать нечего, — с горечью сказал Гарет, подал назад свой броневик, чтобы освободить путь Джейку, нажал на газ и с ходу рванул на высокий берег. Из-под колес летели земля и песок.

Джейк сделал широкий разворот, чтобы подняться на берег под меньшим углом, одолел его, и вот уже две машины оказались на равнине рядом.

Прямо перед ними оказались сбившиеся в кучу грузовики, ничем не защищенные, они представляли собой самую заманчивую цель, какая только попадалась Джейку и Гарету на их военных дорогах. Две стальные леди шли рядом друг с дружкой, и Джейку показалось, что в реве их моторов он слышит какую-то новую ноту — словно они почувствовали, что наконец снова вернулись к той работе, для которой и были предназначены от рождения. Джейк быстро взглянул на «Мисс Горбунью», которая шла с ним рядом. Ее угловатые очертания и гладкие поверхности брони, над которыми возвышалась башня, придавали ей вид некрасивой старой девы, но в том, как она устремлялась вперед, было определенное величие: яркие национальные цвета Эфиопии весело сияли, как кавалерийские штандарты, колеса широкими ободами отталкивались от земли, как копыта чистокровного скакуна. Рядом с ней так же бодро бежала «Присцилла», и Джейк вдруг ощутил прилив теплых чувств к своим двум старушкам.

— Вперед, девочки, вперед! — крикнул Джейк громко.

Из водительского люка выглянул Гарет и повернулся к Джейку. Только что прикуренная сигара дымилась в уголке его рта, казалось, она каким-то непостижимым образом, сама по себе, возникает в его насмешливо улыбающихся губах.

«Noli illegitimi саrborundum», — сквозь свист ветра и рев моторов Джейк едва расслышал боевой клич Гарета и тут же полностью переключился на управление мчавшейся машиной, на то, чтобы как можно скорее достигнуть разрыва в итальянской колонне.

Внезапно порядок движения колонны изменился. До итальянских вояк, увлеченных погоней, дошло наконец, что они поменялись с преследуемыми ролями.

Граф взял очередного всадника на прицел, оставалось только нажать спусковой крючок, поскольку «манлихер» — оружие скорострельное, а расстояние не превышало сотни метров.

Он ясно видел, что попал, всадник съехал с седла на шею лошади, но не свалился. Свою винтовку он выпустил из рук, и теперь она волочилась по земле, но сам всадник, из плеча которого по грязно-белому шамма текла красная струя, отчаянно вцепился в гриву лошади.

Граф снова выстрелил, целясь в загривок лошади, и увидел, что опять попал. Лошадь грохнулась, тяжело придавив раненого. Из его легких с коротким всхлипом вырывался воздух. Граф, до крайности возбужденный, рассмеялся.

— Сколько, Джино? Сколько теперь?

— Восемь, господин полковник.

— Считай, Джино, считай! — потребовал граф и снова вскинул винтовку, внимательно оглядывая через прицел равнину в поисках следующей мишени. Вдруг он замер, ствол винтовки уткнулся в носок начищенного до блеска ботинка. Словно повторяя движение винтовки, отвисла и его нижняя челюсть. Позабытое в пылу охоты угнетенное состояние духа вдруг вернулось к нему, да еще с такой силой, что задрожали ноги и в животе что-то неприятно сжалось.

— Святая Мария! — прошептал он.

Вся равнина, находившаяся в поле его зрения, шевелилась. До него не сразу дошло, что именно он видит, минуло несколько секунд, пока он понял — вместо полутора десятков всадников их теперь были тысячи вместо того чтобы удирать от него прочь, они неудержимо летят прямо на него. Он видел: вражеская конница, ряд за рядом выраставшая, казалось, из-под земли, сквозь светлую завесу пыли устремляется к нему.

Он видел, как кроваво-красные лучи заходящего солнца играют на обнаженных мечах, слышал стук копыт по сухой земле, напоминавший грохот гигантского водопада. И сквозь этот грохот до него пока еще слабо доносились леденящие кровь воинственные выкрики всадников.

— Джузеппе, — судорожно втянув воздух, проговорил он, — увези нас отсюда… И поскорее!

Подобного рода призывы всегда быстро находили путь к сердцу шофера. Он так ловко развернул большой автомобиль, что граф не устоял на подгибавшихся ногах и рухнул на кожаное сиденье.

Растянувшись почти на полкилометра, за охотившимся на людей «роллс-ройсом» следовали с обеих сторон выкрашенные в серо-коричневый цвет грузовики «фиаты» с солдатами. Несмотря на все усилия, они постепенно отставали от бешено мчавшегося лимузина и теперь находились по меньшей мере в девятистах метрах позади него.

Однако охотничье возбуждение охватило и остальных итальянцев: они вскарабкались на кабины и брезентовые крыши и улюлюканьем, как на лисьей охоте, сопровождали открывавшееся им зрелище.

Плотная фаланга грузовиков, которые шли чуть ли не колесо в колесо по разбитой земле на такой скорости, что у их создателей волосы стали бы дыбом, вдруг оказались перед необходимостью развернуться, не теряя скорости.

Водители двух первых грузовиков, которые находились в наиболее критической ситуации, решили свою проблему самым простым способом. Каждый резко повернул руль, один вправо, другой влево, в результате чего столкнулись радиаторами при суммарной скорости около ста километров в час. Из радиаторов со свистом вырвались клубы пара, стекло со звоном разлетелось вдребезги, металл погнулся. Чернорубашечники-пехотинцы — груз военных транспортов — разлетелись по земле, как солома, другие же напоролись на металлические части. Грузовики, намертво вклинившиеся друг в друга, медленно оседали на сломанных подвесках, и не успело облако пыли уплыть прочь, как в баках взорвался бензин и над равниной взметнулся вулканический столб огня и черного дыма.

Остальным грузовикам удалось развернуться без особых затруднений, и теперь они удирали в той самой пыли, которую они же и подняли несколько минут назад, а за ними неслись вскачь орды кричавших что-то непонятное всадников.

Граф Альдо Белли не мог заставить себя оглянуться, будучи в полной уверенности, что тотчас увидит занесенный над ним острый как бритва меч; он только понукал водителя, отчаянно требуя увеличить скорость и колотя кулаком, словно молотком, по его незащищенным голове и плечам.

— Быстрей! — вопил граф, и его баритон звучал на сей раз почти как контральто. — Быстрей, идиот, не то пристрелю!

И он еще раз дал водителю по уху, правда, уже испытывая некоторое облегчение оттого, что его «роллс-ройс» поравнялся с последними грузовиками, которые в полном беспорядке, как дикое стадо, с ревом мчались назад.

Теперь он счел достаточно безопасным оглянуться и испытал еще большее облегчение, поняв, что его лимузин легко обгоняет всадников. К нему теплой волной возвращалась утраченная храбрость.

— Винтовку, Джино, — крикнул он, — дай мне мою винтовку!

Но сержант пытался поймать в объектив преследовавшую их конницу, и граф стукнул его по макушке.

— Идиот, — проревел он, — это война, а я человек военный! Дай мне мою винтовку!

Джузеппе, водитель, слыша приказание графа, безо всякого удовольствия решил было, что его воинственные замыслы предполагают некоторое уменьшение скорости, но стоило ему немного снизить ее, как он получил очередную крепкую затрещину и снова услышал вопль:

— Идиот! Ты хочешь, чтобы нас перестреляли? Быстрей, давай быстрей!

Водитель, с заметным облегчением нажав на педаль, дал газ, и «роллс-ройс» рванулся вперед.

Стоя рядом с графом на коленях, Джино повозился внизу и протянул графу «манлихер».

— Заряжена, господин граф.

— Молодец!

Прижав винтовку к бедру, граф огляделся, раздумывая, куда бы пострелять. К этому времени эфиопская кавалерия осталась далеко позади, да и большую часть грузовиков «роллс-ройс» уже обогнал, так что теперь они находились между графом и противником. Граф размышлял, не приказать ли Джузеппе выехать на самый фланг, чтобы иметь возможность пострелять, — это же великое удовольствие палить в черных всадников с почтительного расстояния, не подвергаясь ни малейшей опасности; он повернулся на своем наблюдательном пункте назад. И глазам своим не поверил. По равнине прямо на него ползли две огромные горбатые тени. Похожие на каких-то уродливых верблюдов, они быстро двигались, что было и смешно, и смертельно страшно.

Граф смотрел на них недоуменно, но тут его словно озарило, и он одновременно с новым выбросом адреналина в кровь понял, что эти два чудовища перемещаются достаточно быстро и под таким углом, что могут отрезать его от своих.

— Джузеппе! — взвизгнул он и стукнул шофера прикладом «манлихера».

Удар, нанесенный больше для привлечения внимания шофера, был не так уж силен, но от бесконечных колотушек у Джузеппе слегка помутилось в голове. Он ухватился за руль так, что побелели косточки пальцев, и помчался наперерез новому врагу.

— Джузеппе! — снова взвизгнул граф, наконец разглядев яркие полосы вокруг башни ближайшей машины, в ту же секунду увидев и угрожающие очертания пулемета, короткий ствол которого торчал из громоздкого кожуха.

— Ох, матерь Божья милостивая! — взвыл он, когда «роллс-ройс» немного изменил направление, так что ствол пулемета «викерс» глядел прямо на него. — Дурак! — вопил граф, снова ударяя Джузеппе. — Поворачивай! Идиот! Поворачивай!

Внезапно сквозь слезы боли, шум в ушах и затмевающий все и вся страх Джузеппе разглядел впереди огромное верблюдообразное чудовище и снова круто повернул руль — как раз в то самое мгновение, когда из дула «викерса» вырвалось яркое пламя и воздух разорвали тысячи свистящих и щелкающих бичей.

Майор Кастелани стоял на кабине грузовика и в бинокль неодобрительно глядел на дальние клубы пыли, в которых беспорядочно и на вид бесцельно и хаотично двигались размытые тени. Ему потребовалось все присутствие духа, вся его власть, чтобы удержать десять машин с артиллеристами и полевой артиллерией под своим командованием и не дать им присоединиться к дикой погоне за горсткой эфиопских всадников.

Кастелани уже собирался приказать, чтобы солдаты рассаживались по машинам и следовали по пути, проложенному графом в чертоги истории и славы, но снова приставил бинокль к глазам, и ему показалось, что за завесой пыли произошли какие-то изменения. Вдруг он увидел очертания «фиата», которые ни с чем невозможно спутать. Машина вынырнула из облаков пыли и тяжело двинулась назад, прямо к нему. В бинокль он видел, что вцепившиеся в брезентовый верх солдаты неотрывно смотрят назад, туда, откуда удирали на такой скорости.

Он медленно подкрутил бинокль и увидел второй грузовик, который уже выскочил из клубов пыли и помчался назад. Один солдат на крыше целился и стрелял в пылевые облака, а его товарищи, вцепившиеся в брезент, застыли в позах, выражавших тревогу и беспокойство.

В эту секунду Кастелани услышал ноющий свистящий звук, который сразу же узнал. От этих рваных звуков по его коже побежали мурашки. Британский пулемет «викерс». Он поискал его глазами и быстро понял, что пулемет стреляет на правом фланге растянувшейся итальянской колонны, которая теперь, видимо, отступала в полном беспорядке.

Он сразу же выхватил глазом горбатые чудовища, которые отчетливо были видны на открытой местности и перемещались со скоростью скачущей лошади, смело направляясь во фланг незащищенных итальянских грузовиков.

— К орудиям! — крикнул Кастелани. — Приготовиться к отражению бронетехники противника!