ГЛАВА 3

Миа уже миновала площадь Сен, когда вдруг вспомнила, что билета у нее два. Возможно, незнакомка ошиблась, или с кем-то ее перепутала, или… она пойдет туда не одна. В ошибку незнакомки девочке не верилось — как можно сделать что-то неправильно в игре, где нет правил? Миа, по крайней мере, их не знала. Выходит, скоро к ней кто-то присоединиться. Кто же это может быть? Не слишком ли много загадок для одного дня???

Миа поежилась и начала оглядываться по сторонам. У прохожих были серьезные непроницаемые лица. Почти такие же, как у ее школьных друзей сегодня утром. Почти такие же, как у родителей, когда они ссорились. На миг девочку охватило странное чувство, что прохожие тоже ВСЕ про нее знают, но никогда ни за что не скажут, просто не скажут, потому что "Миа же у нас умная, пусть обо всем догадается сама!" Девочка крепко зажмурила глаза, и когда она их открыла снова — прохожие как прохожие, ощущение всемирного заговора против нее улетучилось так же внезапно, как и появилось.

Одним своим концом переулок Лонгвэй прилегал к довольно шумной улице Кью, где горожане любили неспешно прохаживаться в воскресные дни; уличные музыканты, прислонившись к вековым каменным стенам, наигрывали незатейливые мотивы, солнечные зайчики, отражаясь от блестящих гирлянд побрякушек-сувениров из лавок, кокетливо подмигивали гостям города. Переулок перерезал улицу Кью почти там, где она пересекалась с улицей Сен, делал несколько зигзагов, огибая архитектурные округлости невысоких разноцветных домиков, и, в конце концов, выходил на совсем маленькую площадь с причудливым памятником посередине. А оттуда лучиками других переулков снова просачивался в бурную городскую жизнь. Миа хорошо знала эту маленькую площадь — когда-то давно ее называли площадью Университета (раньше там торжественно восседал мудрый храм науки, который потом почему-то закрыли). Теперь это была просто площадь с памятником. Если бы Миа пришлось на классе литературы описывать этот памятник, то она бы сказала, что он был чем-то средним между взорванной колючей проволокой и спортсменом перед прыжком — вблизи беспорядочное нагромождение металлических прутьев, издалека приобретало направленность и форму. Правда, каждый там видел что-то свое.

Лонгвэй 14-й номер находился как раз напротив чудо-памятника, с противоположной стороны от бывшего Университета. Миа подошла к двери с надписью "Посетите наш кинотеатр" и в удивлении замерла на пороге. Обычная дверь, аккуратно выкрашенная в бардовый цвет. Старомодный колокольчик вместо звонка. Над дверью козырек, тоже похоже, из прошлого века. Но номер "14" был на месте. И эта надпись про "Посетите…" выведенная каллиграфическим почерком явно указывали, что она пришла по адресу. Даже не оглянувшись по сторонам, Миа решительно звякнула колокольчиком. Посмотрела на часы — 18.44. Прошла одна долгая минута. И как только стрелка завершила свой бег на 45, дверь молниеносно открылась и в проеме показалась улыбающаяся физиономия клоуна. "Самый смешной, которого я только видела!" — подумала Миа, когда ее ножки в парадных маминых туфлях легко переступили порог. Клоун тем временем забежал вперед и неожиданно серьезным голосом произнес:

— Но, юная леди, есть ли у Вас билет?

И он выпучил глаза в притворном ужасе, как будто наверняка зная, что она скажет "нет".

Миа улыбнулась и протянула ему два билета, которые она так вместе и положила в кармашек платья. Клоун билеты не взял, но радостно заохал:

— Ах, сударыня, как я рад, как я рад! Теперь мне не придется доказывать такой милой барышне, что мест у нас нет, билеты не продаются, и мы вообще закрыты на ремонт! Один момент! — клоун подбежал к оранжево-желтой будке, которая, судя по всему, служила ему кассой ("В кинотеатре же должны быть кассы" — вдруг подумалось Миа), и неуклюже наклонившись к окошечку, стал громким шепотом, как суфлер, подсказывать девочке, что делать.

— Подойдите поближе, дорогая Миа, и протяните мне билеты вновь, ну как будто Вы это делаете в первый раз. Такие у нас правила! Стро-о-огие!

Он это сказал нараспев и таким серьезным голосом, что Миа чуть не прыснула со смеху. Однако, сдержалась — не хотела обидеть клоуна, а вдруг он действительно всерьез???

— Ну-с, что у нас там? — клоун нацепил на нос очки с толстенными стеклами, и стал внимательно изучать билеты, которые его внутренний этикет наконец-то позволил взять из рук девочки.

Миа терпеливо ждала. Вдруг клоун посмотрел куда-то ей за плечо, потом перевел глаза на девочку и обвиняющим тоном, который у него вышел тоже довольно забавным и смешным, выкрикнул:

— Вы что, сеньорита, математике не учились?! Тут же два, ДВА билета. А ну-ка, быстро признавайтесь, кого мы не досчитали при встрече???

— Но я… — начала было оправдываться Миа, но так и не успела дать никаких объяснений.

— Наверное, вы не досчитали меня! — услышала девочка до боли знакомый голос.

"О нет, только не он!" — Миа явно не обрадовалась такому повороту событий. Ей и с собой трудно было разобраться, а тут еще Марк — вечно следующий за ней по пятам. Небось, подкараулил возле дома и от нечего делать прошелся следом, а тут такой удобный случай! Ну да ладно, деваться было некуда…

— Ах, молодой джентельмен! Это меняет дело! — заорал клоун не своим голосом.

Истерические крики клоуна уже не казались Миа такими смешными, как раньше. Скорее они напоминали бегущий на полных парах паровоз — ни остановить, ни замедлить.

Клоун продолжал бубнить всякую чушь (теперь он перешел на монотонный голос, которым обычно объявляют остановки в транспорте) — как хорошо, что они пришли, почему это не случилось раньше, он, клоун Ше, обязательно бы их узнал, а что их ждет дальше, это же фейерверк, фейерверк, фейерверк…

Миа внимательно посмотрела на Марка. Тот под ее взглядом опустил глаза.

— Марк, зачем ты пошел за мной?

— Пошел и все! — на этом объяснения закончились. Имея исключительно рациональный ум, Марк не любил отвечать на глупые вопросы.

Миа только вздохнула и от нечего делать стала оглядываться по сторонам. Нигде не было больших афиш со знакомыми лицами актеров. Никто не сновал туда-сюда по коридорам в поисках попкорна или нужного зала, у единственной кассы не толпились желающие немедленно приобщиться к искусству кинематографа. Их было всего трое. Она, Марк и этот сумасшедший Ше. Но что за холл окружал ребят! Тут была только одна ровная поверхность — это пол. Стены и потолок сливались в красивый разноцветный купол. Присмотревшись получше, Миа заметила, что купол состоит из множества частей, каждая из которых имеет свой узор — такие разные — от росписи мороза на стеклах до насыщенных орнаментов южных стран — они удивительным образом гармонировали друг с другом, создавая единую живую мозаику. Миа даже показалось, что мозаика ЗНАЕТ, что они УЖЕ пришли.

Она не могла поделиться своими ощущениями с Марком, потому что тот верил только в то, что можно увидеть своими глазами, а все остальное было либо просто "чушь", либо кому-то удобная и выгодная "чушь". Марк, однако, никогда не критиковал пристрастие Миа к "ощущениям" чего-то, чего явно не существовало, а лишь печально смотрел на нее, когда она делилась с ним своим очередным открытием.

Тем временем Ше, как заезженная пластинка повторял слово "фейерверк" на разные лады, будто смакуя, пробуя его на вкус. Когда Миа уже открыла рот, чтобы спросить, как им быть дальше, клоун, будто перехватив ее мысль, быстро затараторил:

— Уважаемая леди и не менее уважаемый джентельмен! (Марк даже поморщился от такого приторного обращения, но препираться, как он делал это с учителями в школе, не стал) — клоун Ше сделал в воздухе пару балетных па, — Скорей же пройдемте, нас давно ждут!

Миа и Марк последовали за ним. Холл и раньше выглядел огромным, но Миа не думала, что он ТАК огромен. Как только они вроде бы подходили к фрагменту узора, стена странным всплеском "отплывала" вглубь и перед Миа открывался новый холл — да, да, именно новый — в первом холе не было ни мебели, ни колонн, а в остальных они были, причем очень разные, необычные, иногда даже пугающие. Почему-то Ше решил, что до места назначения им необходимо пробежаться, и теперь они не шли, а скользили, почти летели по гладкому стеклянному (когда интересно он стал таким?) полу. Так что времени на осмотр почти не оставалось, но и сожалеть об этом Миа было некогда.

Марк старался ни о чем не думать. Он, конечно, обожал Миа, но здесь чувствовал себя лишним. Это явно был ее мир — со всеми так любимыми ею спецэффектами. Он ненавидел спецэффекты, эти фальшивые трюки, другое дело логика — она не обманет. Здесь же логикой и не пахло. Но никто его не заставлял караулить Миа у дома три часа подряд, а потом плестись за ней такой красивой и нарядной за тридевять земель. Ведь не могла же она так одеться для него. Надежный советчик здравый разум подсказывал, что нет.

Наконец-то Ше издал паровозный гудок (как это у него получилось непонятно, но факт оставался фактом даже для Марка — гудок был!). Вероятно, на его клоунском языке это значило, что "Все, друзья, приехали, дальше сами!"

И действительно, перед нашими героями распахнулась неизвестно откуда появившаяся дверь и они вдвоем (Ше быстро попрощался, крепко и по-деловому пожав каждому руку) вошли в небольшую уютную комнату. Обычная гостиная. Пастельные тона. Букетик с цветами на изящном журнальном столике. Удобные кресла. Мягкие ковры. Милые уютные занавески с нежным рисунком. Большое окно. А за ним… за ним слепящий глаза солнечный день, большой луг с яркой весенней травой, беспорядочные разноцветные горошины полевых цветов.

Все было настолько тихо, спокойно, чисто и уютно, что Миа это не на шутку испугало. Она, конечно, чувствовала, что вечер будет необычным, но не предполагала, что настолько. По сравнению с этой идеальной комнатой даже прогулка с Ше по залам-матрешкам казалось совершенно нормальной и даже какой-то обыденной.