"ЛЕКЦИИ ПО ИСТОРИИ ЯПОНИИ" - читать интересную книгу автора (Конрад Николай Иосифович)

ПЕРЕВОРОТ ТАЙКА.

Привел ли политический переворот 643 года (убийство Сусюн), произведенный Сога, к разрешению основного противоречия эпохи — взаимоотношения рабов и родовой знати? Как явствует из предыдущего, — не привел. Он только передал власть в складывающемся государстве в руки вождей движения томобэ и какибэ, но вождей, не осуществивших основной цели, к которой стремились те, кто эту борьбу реально вел — самих томобэ и какибэ, в первую очередь, той их части, которая была наиболее культурной в передовой в тогдашнем обществе: потомков бывших китайских и корейских переселенцев. Кстати сказать, не следует думать, что это все еще были китайцы и корейцы: это были уже японцы, т. е. это были вполне натурализовавшиеся слои пришлого населения. Поэтому считать переворот Сога делом рук иноземцев совершенно неверно. Но считать, что этот переворот — дело рук тех слоев японского населения, которые были представителями и носителями китайской культуры, совершенно верно. Какова же была цель этих слоев? Освобождение прежде всего, и такое переустройство государства, чтобы эти недавние рабы могли перейти на положение, равное с основной массой населения Японии — земледельцами, т. е. получить землю, а с другой стороны, чтобы некоторая часть их заняла в новом государстве положение, достойное их высокого культурного уровня и соответствующее их старинным, принесенным еще из Китая навыкам: положение чиновников в новом государстве. Вожди первого этапа движения — Сога не удержались потому, что они не осуществили этого стремления томобэ и какибэ.

Сога не удержались у власти и потому, что они не осуществили второй задачи эпохи, имеющей, пожалуй, даже еще большее значение, чем разрешение проблемы рабов: они ничего не предприняли для того, чтобы удовлетворить стихийное стремление основной массы населения к ведению отдельного для каждой семьи парцеллярного хозяйства, долженствующего окончательно ликвидировать последние остатки родовой общины, и сделать более гибкой и удобной форму общины соседской. Семья твердо становилась основным хозяйственным деятелем и нуждалась, во-первых, в прочном закреплении за ней земли, во-вторых, в таком переустройстве соседской общины, которое бы создавало наиболее удобные условия для ее хозяйственной деятельности. Кроме того, свободное население хотело иметь некоторые гарантии от возможности произвольных поборов со стороны местных представителей родовой знати. Другими словами, политический переворот Сога не осуществил желаний обоих слоев японского населения: основной, но достаточно инертной массы — крестьянского населения, удзибито, и второй, меньшей по численности, — рабов — томобэ и какибэ, среди которых были многочисленные слои культурных и политически активных потомков бывших переселенцев из Китая и Кореи. Поэтому окончательно во главе нового государства стали те. Кто эти обе задачи осуществил. Это было сделано царским домом, конкретно — принцем Нака-но Оэ, поддержанным домом Накатоми, во главе которого стоял Каматари, а также всеми наиболее передовыми и просвещенными представителями тогдашнего общества.

Убийство Сусюн о возведение на престол Суйко (592) не привело царский дом к полному падению. Сога удовлетворились тем, что заняли первенствующее положение в складывающемся государстве, не тронув тех принцев царского дома, которые не пытались выступать против них. Одним из таких принцев был уже названный ранее Умаядо, вошедший в историю под именем Сётоку тайси. Ему первому принадлежит окончательное оформление целей движения и выработка действительной программы политического переворота, могущего эти цели осуществить. Эта программа была выработана им под сильнейшим влиянием новой идеологии, идеологии тех слоев томобэ и какибэ, которые шли в первых рядах общего движения; вместе с тем это была идеология и наиболее просвещенных слоев свободного населения, усвоивших китайскую культуру в Японии, или даже успевших побывать за морем — в Корее и Китае, познакомиться с порядками в этих странах и задуматься о перенесении их на свою родину. Эта идеология слагалась из элементов конфуцианства и буддизма.

Что такое это конфуцианство и этот буддизм, — в пределах нужных для понимания роли этих учений в истории первой революции в Японии?

Конфуцианство обычно возводится к Конфуцию (552–479 до н. э.), превращенному исторической традицией в основателя учения, в величайшего мудреца Китая и великого учителя народов Восточной Азии. Однако истоки этого учения можно обнаружить еще до Конфуция; равным образом к числу основоположников конфуцианства должен быть причислен и Мэн-цзы (372–289 до н. э.), самой китайской традицией названный "ашэн" — "равномудрым". Кроме того, учение как Конфуция, отраженное главным образом в книге "Лунь-юй" ("Рассуждения и беседы"), так и Мэн-цзы, изложенное в книге, названной его именем, является всего только ранней стадией в развитии конфуцианской доктрины. Огромное значение имеет Ханьская школа конфуцианства, т. е. школа эпохи 1-ой и 2-ой Ханьской империи (206 г. до н. э. — 220 г. н. э.), оформившая и разработавшая всю основную литературу, считающуюся "классической". Совершенно особое значение имеет Сунская школа, т. е. школа эпохи Сунской империи (960-1279), продвинувшая это учение на новую более высокую ступень. В дальнейшей истории конфуцианства большое и опять новое значение получили школы в период Минской (1368–1662) и Циньской (1662–1912) империй. Из всего этого следует, что конфуцианство, являясь в целом философским учением, характерным для феодальной эпохи, в то же время далеко не однородно по своему содержанию: в нем отражаются как различные этапы китайского феодализма, так и умонастроения отдельных слоев феодального общества даже в пределах одного какого-либо периода.

Первоначальное конфуцианство, т. е. именно то, которое имеет значение для рассматриваемого периода японской истории, представляет морально-политическое учение. Элементы религии, которые в нем в слабой степени содержатся, представляются либо вторжением из внешней среды, либо неизбежной для умственного уровня и форм мышления той эпохи, внешней оболочкой отдельных положений и доктрин. Из различных сторон этого учения для целей настоящего изложения важна главным образом одна: обращенность его к древности. В чем заключается эта обращенность? Прежде всего в идеализировании старины, в стремлении видеть в седой древности золотой век человечества. Весь Лунь-юй (т. е. то, что связывается с именем самого Конфуция) преисполнен этим духом.

К какой древности были обращены взоры конфуцианцев? Сам Конфуций жил (или считается по традиции жившим) в т. наз. период Чунь-цю (по традиционной хронологии 720–481 г. до н. э.), т. е. в эпоху бурного распада остатков родового строя и складывания феодального государства. Если так, то "золотым веком" для него была эпоха родового строя.

Идеализирование древности представляется всегда одним из способов выражения недовольства настоящим. Судя по Лунь-юй, Конфуций был недоволен своим временем за его бесконечные междоусобные распри, за произвол правителей, за всеобщий упадок нравов; иначе говоря, за отсутствие прочного социально-политического порядка. Такое недовольство не только выражало неудовлетворенность складывающегося феодального чиновничества, представителем которого был Конфуций, но в какой-то мере отражало и протест передовых масс.

Конфуций звал назад, но силою вещей его этот призыв звал вперед. Это объясняется тем, что именно видел Конфуций в постулируемой им древности.

Разумеется, совершенно нелепо предполагать, что Конфуция в этой древности прельщал "родовой строй". Его прельщала там предполагаемая устойчивость, стабильность всех общественных отношений, обеспеченная непререкаемой по своей внутренней правоте и истине и по своему авторитету для всего населения властью государя. Коротко говоря, Конфуций мечтал не о родовом строе, а о централизованном государстве с твердой верховной властью. Объективно его обращение к древности имело именно этот смысл. Идеал для Конфуция воплощался в облике мудрого монарха, твердо ведущего свой народ по пути мира и благополучия. Конфуций затратил не мало усилий, чтобы такой облик создать. Именно им созданы классические в Китае образы "древних правителей-мудрецов" — Яо, Шуня, Вэнь-вана, У-вана, Чжоу-гуна, правление которых якобы было золотым веком Китая. Конфуций стремился всячески обосновать именно такой образ монарха, прибегая для этого даже к авторитету "Неба": именно "Небо" (Тянь) утверждает такой тип правителя, именно "велению Неба" (Тянь-мин) обязан такой монарх своей властью. Таким образом, политическая доктрина оказалась подкрепленной религиозной догмой.

Доктрина абсолютного монарха определяла собой всю социально-политическую систему идеального конфуцианского государства. Это была, прежде всего, централизованная империя. Ее воплощением был правитель-мудрец, но ее органом было чиновничество, т. е. конкретные устроители и правители государства. Идея чиновничества чужда родовому строю; она — центральный пункт всей новой государственной идеологии. Конфуций и был в первую очередь представителем и выразителем этой идеи. Наличие этой идеи проявляется в том огромном влиянии, которое Конфуций уделял двум принципам, ни в каком случае не могущим уместиться в сознании человека родового строя, но вполне естественных для представителя идеи централизованного государства, управляющегося феодальными чиновниками. Эти принципы — "образование" и "законы". Правитель государства, чиновник, должен "расширять" (свой кругозор) просвещением" (бо вэнь) и "сдерживать (себя) законами" (ио ли). Иначе говоря, декларируется необходимость особой подготовки чиновника и твердых законов для государства. С другой стороны, эти два принципа являются и основой государственного строя в целом, который должен базироваться на просвещении и законах.

Выставляя идеал централизованного государства, Конфуций предусмотрел и конкретные методы управления им, осуществляемого чиновниками под руководством государя. Эти методы — закон, музыка, наказание и управление. Закон (ли) призван и внешне и внутренне регулировать все действия людей; музыка (ио) призвана служить орудием нравственного воспитания; наказание (сий) является орудием борьбы с нарушением закона; управление (чжэн) есть конкретное руководство жизнью народа.

Разумеется, понятие "чиновник" в уме конфуцианца мыслится со всей доступной для того времени полнотой. Если монарх — не просто правитель, а "правитель-мудрец", то и чиновник — не просто управляющий той или иной областью государственного механизма, а "благородный муж". Иначе говоря, политический идеал становится и моральным идеалом, понятия "государь" и "чиновник" превращаются в понятия моральной личности. Это означает, что рисуемое идеальное государство является воплощением не только высших социально-политических ценностей, но и ценностей моральных.

Таково было в основном содержание конфуцианства как морально-политической системы, которое особенно пришлось по вкусу тем слоям японского населения, которые были недовольны существующим порядком вещей.

Религиозной идеологией, распространившейся в указанных слоях японского населения был, как сказано выше, буддизм.

Возникновение буддизма в Индии также связано с борьбой против родового строя. Адепты нового учения выступали с проповедью религиозной реформы, долженствующей сломать брахманизм, как систему господства высшей касты брахманов. Проповедники нового учения в большинстве случаев принадлежали к воинскому классу — касте кшатриев. Сам Сакия-муни был сыном князя, т. е. воина. Поэтому последователи буддизма в большинстве случаев были представителями этого класса и его социально-политической идеологии: феодального порядка, построенного на объединении и централизации. Буддизм сыграл огромную роль в распаде родового строя в древней Индии. Он был могучим идеологическим орудием в руках тех, кто стремился построить централизованное государство. По этой причине в числе последователей буддизма так много было всяких царей и князей. Это подтверждается не только историей Индии, но и историей Китая. Утверждению Танских императоров во власти сильнейшим образом способствовал буддизм, который завершил ликвидацию последних остатков прежнего родового общинного строя, удержавшегося в Китае даже во времена Циньского и Ханьского феодализма. Поэтому Танские императоры и были такими покровителями буддизма. Поэтому и в Японии горячими адептами нового учения были в первую очередь члены царского рода.

Какие стороны буддизма были направлены против родового строя и раскрывали идею нового общества? Буддизм делал это своим учением о единой для всех религии; идею такой религии он противопоставлял различным местным культам, связанным с местными божествами, — особыми для каждой группы. Буддизм учением об этой единой вселенской религии воспитывал в человеке общенародное, общегосударственное, вселенское мироощущение и тем боролся с идейной замкнутостью мирка, ограниченного размерами рода. Буддизм устанавливал затем всеобщее равенство всех перед Буддой, одинаковую возможность для всех достигнуть вечного спасения; этим он способствовал действиям правителей, боровшихся с местной знатью и стремившихся превратить всех в одинаковой мере в своих подданных.

Известно, что буддизм уже в Индии подвергся той переработке, которая в дальнейшем для многих заслонила его первоначальную и основную социальную сущность. Буддизм, воспринятый в описанном смысле воинами, феодалами, в общественных низах бы перетолкован по-своему: они стремились найти какую-нибудь идеологию, объясняющую их порабощенное существование и дающую веру и убежденность в возможность выхода из него. Так родился буддизм как религия страдающих, но сулящая им спасение. Однако безысходность положения порабощенных масс в Индии, невозможность найти положительный путь к освобождению, заставила их превратить буддизм в точном смысле слова в религию отчаяния: спасение стало рисоваться не в положительном свете, а в отрицательном, не в стремлении добиться жизни, а в стремлении отрешиться от жизни. Таким образом, горестному "бытию" было противопоставлено желанное "небытие" — Нирвана. Разумеется, такой поворот мог быть только полезен другому слою буддистов — князьям и правителям: отказ от положительных путей к освобождению от страданий и угнетений способствовал превращению народных масс в мирных и послушных исполнителей царской воли.

И еще одна сторона буддизма была исключительно удобна для правителей. Дело в том, что буддизм создал не только учение, но и великолепную церковную организацию. По своей сложности, сплоченности и дисциплине она во многом напоминает другую феодальную церковную организацию — средневековое папство. Буддийская церковная иерархия — монахи и прелаты разных степеней — представляла для Японии готовую модель феодального общества; буддийские храмы и монастыри могли стать опорными пунктами для проведения централизованной системы управления. Недаром в дальнейшем в Японии церковное и административное районирование страны полностью совпадало: каждая "провинция" (куни) была одновременно и церковной провинцией; "провинциальному управлению" (кокуфу) каждой провинцией соответствовал "провинциальный монастырь" (кокубундзи).

Ярким представителем новой идеологии — как конфуцианства, так особенно буддизма — являлся в период господства Сога принц Сётоку-тайси.

Сётоку-тайси (572–622) выступает в истории этого времени прежде всего как ревностный покровитель буддизма. Он построил такие крупные монастыри как Ситэннодзи, Хокодзи, Хорюдзи. При этом он заботился и о материальной базе этих монастырей. Так, например, храму Ситэннодзи были переданы большая часть рабов и земель низвергнутого дома Мононобэ. Примеру Тайси следовали и другие представители знати, так что через три года после смерти Тайси, т. е. в 624 году в Японии насчитывалось уже 46 храмов, 816 монахов, 569 монахинь.

Сётоку-тайси выступал не только как строитель храмов; он был горячий адепт новой религии и ее проповедник. Известно, что он учился догматам буддизма (Махаяна) у Эдзи — монаха из Когурё, штудировал сутры Хоккэкё и Юимакё и лично выступал с проповедью. Все это обусловило то, что в истории буддийской церкви в Японии он занял положение "апостола" — просветителя Японии. Под его влиянием в 594 г. был издан даже эдикт, предписывающий членам царского рода и всем сановникам принять буддизм. Это означало официальное введение новой религии. Памятником его деятельности, как буддиста, являются не только храмы, но и оставшиеся после него комментарии на три буддийские сутры.

Само собою разумеется, что изучение буддийского писания подразумевало полное владение китайским языком: весь буддийский канон дошел до Японии в переводе на китайский. Это значит, что Тайси был одним из самых образованных людей своего времени. Сохранились сведения о том, как он изучал китайскую литературу не только буддийскую, но и конфуцианскую. Его учителем называют ученого того времени, китайца Какука. Из его произведения — "закона из 17 статей" — можно легко усмотреть его знакомство с классическими книгами конфуцианства — Шан-шу, Ши-цзин, Лунь-юй, а также с памятником позднейшей китайской художественной литературы — сборником Вэнь-сюань.

Знаменитым памятником деятельности Сётоку-тайси является именно этот "закон из 17-ти статей", составленный в 604 г. В нем сочеталась вся буддийская и конфуцианская эрудиция автора, полностью отразился весь строй его мыслей и в то же время вся новая идеология века. Остановимся несколько подробнее на его содержании, тем более, что это — первый письменный документ такого рода в Японии.

Статья 1-ая этого "Закона" устанавливает необходимость для высших быть мягкими, для низших — дружелюбно настроенными; это есть залог всеобщего спокойствия.

Статья 2-ая призывает к почитанию "трех драгоценностей" — "Будды, священного закона и монахов", иначе говоря, — к вере в буддийское учение, аргументируя этот призыв, во-первых, тем, что "в каком же свете, кто из людей не чтит этот закон?", во-вторых, тем, что "если не чтить три драгоценности, чем же тогда исправить зло?"

Статья 3-я достойна того, чтобы процитировать ее полностью: "Когда получаете повеление государя, обязательно соблюдайте его! Государь — это небо, подданные — это земля. Когда небо покрывает сверху, а земля распростирается внизу, в порядке следуют друг за другом четыре времени года, развертывается движение всех сил. Если земля захочет покрыть собою небо, то этим только будет достигнуто разрушение. Поэтому, когда государь говорит, подданные слушают; когда на верху действуют, внизу склоняются. Поэтому, когда вы получаете повеление государя, обязательно соблюдайте его! Если не будете соблюдать, погубите сами себя".

Статья 4-я также весьма знаменательна: "Все сановники и должностные лица, считайте самым главным закон (ли)! Основа всего управления народом заключается в законе. Если нет закона наверху, нет порядку и внизу. Если же нет закона внизу, обязательно появляются преступления. Поэтому, если у сановников и должностных лиц есть закон, их ранги и степени — не перепутаются; если у народа есть закон, государство само собою управляется".

Статья 5-я говорит о необходимости беспристрастия при отправлении правосудия.

Статья 6-я призывает к немедленному исправлению всяких ошибок и проступков и отделению от себя льстецов и обманщиков.

Статья 7-я призывает к надлежащему исполнению каждым его обязанностей.

Статья 8-я устанавливает своего рода служебный регламент: "Сановники и чиновники! Рано приходите на службу и поздно уходите! Дел — очень много. Даже за весь день их не переделаешь. Поэтому, если вы будете приходить на службу поздно, не поспеете со срочными делами, если будете уходить рано, обязательно останутся незавершенным дела".

Статья 9-я говорит о необходимости взаимного доверия и для государя, и для его подданных.

Статья 10-я указывает на относительность понятия добра и зла: "у каждого человека есть свое сердце. Сердце у каждого имеет то, к чему оно привязано. Он считает это хорошим, я — дурным. Я считаю это хорошим, он — дурным. Но я вовсе не обязательно мудрец. Он вовсе не обязательно глупец. Мы вместе — обыкновенные люди". На основании этого статья призывает к терпимости и снисходительности.

Статья 11-я призывает к справедливости при награждениях и наказаниях.

Статья 12-я также достойна цитирования: "Правители и куни-но мияцуко! Не угнетайте народ! В государстве нет двух государей. У народа нет двух господ. Весь народ в государстве почитает своим господином государя. Все должностные лица — только слуги государя. Как же вы смеете, пользуясь властью, угнетать народ?"

Статья 13-я говорит о необходимости для чиновников ясно представлять себе, в чем заключаются их обязанности.

Статья 14-я предостерегает чиновников от взаимной зависти и соперничества.

Статья 15-я призывает забыть узкие, личные интересы и отдать служению общественному делу.

Статья 16-я устанавливает порядок привлечения населения к отработочной повинности: "в привлечении народа к работе надлежит соблюдать время, — таков прекрасный закон древности. А именно: привлекать к работе можно зимой, когда люди свободны. С весны же и до осени — сезон земледельческих работ, и привлекать народ к работе нельзя. Если они не смогут возделывать землю, что же они будут сеять? Если они не успеют собрать шелковичного червя, во что же они будут одеваться?"

Статья 17-я вводит принцип своеобразной коллегиальности важнейших решений: "важнейшие дела нельзя решать одному. Обязательно надлежит советоваться со всеми".

Само собою разумеется, что этот "Закон" Сётоку тайси ни в какой мере не может быть назван законом. Это — декларация, манифест, программа — все, что угодно, только не закон. Это — впервые сформулированные тезисы того социально-политического строя, о котором мечтал автор, мечтали с ним и все передовые люди его времени. Это — квинтэссенция государственно-политических принципов конфуцианства и буддизма, взятых в тех своих частях, которые могли совпадать с целями общего движения к реформе всего строя. Это — программа управляемого чиновничеством централизованного государства с превращением всего населения в одинаковое для всех положение подданных единого монарха, власть которого абсолютна, так как она зиждется на естественном мировом порядке.

Конечно, Тайси не был в силах провести эту программу в жизнь. Власть в складывающемся государстве находилась не в его руках, а в руках Сога. Царский дом был сильнейшим образом ослаблен: Сога устранили ряд наиболее активных его членов, убили даже своего ставленника Сусюн, как только он сделал попытку сопротивляться. Прочие сильные дома либо пали еще до этого во взаимной борьбе, либо были уничтожены Сога. В ближайшем окружении царского дома, в составе бывшего союза родов Ямато оставался неразгромленным только один сильный дом — Накатоми, который мог оказать поддержку царскому дому, но подготовка выступления в обстановке самовластия Сога была затруднительна и требовала времени. Поэтому деятельность Тайси оказалась поневоле направлена в ту сторону, которая была для него доступна: в сторону идеологической, программной и отчасти даже организационной подготовки нового строя. Своим возникновением Сога обязаны тому, что сумели стать во главе основного движения эпохи. Своим падением они были обязаны тому, что не осуществили полностью задач этой эпохи. Но так или иначе они до известных пределов были представителями идей нового, передового порядка. Поэтому они и покровительствовали буддизму. Это дало Сётоку-тайси возможность беспрепятственно насаждать буддизм. При этом он пошел дальше Сога, также покровительствовавших буддизму, и глубже их. Он отчетливо соединил буддизм с новыми политическими установками — теорией нового государственного строя и тем способствовал еще более полному превращению этого учения в орудие политической борьбы. Это соединение он выразил в своем "Законе". Далее, насаждая буддизм, он строил монастыри, заботился об увеличении числа монахов, т. е. принимал меры к организации в Японии буддийской церкви. Таким образом, он понемногу создавал людские кадры, нужные для борьбы, и организационный аппарат, на который можно было бы опереться. Монастыри с их уже прочно сложившимся уставом и порядками, с их монахами — наиболее образованными людьми того времени, связанными с зарубежными передовыми странами и идейно, и организационно — могли служить могучей опорой в предстоящей борьбе. Таково политическое значение деятельности Тайси, как "апостола" буддизма в Японии.

Такой же идеологической подготовкой являлось для него и составление "Закона" из 17-ти статей, в котором, как сказано выше, нашла свое полное отражение формулировка его положений о будущем государственном строе. Есть сведения, что Тайси занялся составлением и истории Японии, в частности, составил "Хронику императоров" (Тэнноки). Эти его сочинения до нас не дошли, они якобы сгорели во время пожара, сопровождавшего разгром Сога в 645 году. Но, судя по названию, это сочинение должно было положить начало той концепции предшествующего исторического развития Японии, которая с такой полнотой и ясностью запечатлена в Кодзики и Нихонги: концепции верховного положения царского рода среди всех родов, основанного на его происхождении от богини Аматэрасу, и развития всего исторического процесса как деяния этих царей. Иначе говоря, составление этой истории, по-видимому, было одним из звеньев всесторонней идейно-политической подготовки нового строя, характерное тем, что целям этой подготовки стал служить и родной синтоизм.

Одним из организационных мероприятий Тайси, предпринятым в целях, с одной стороны, создания нужных людских кадров, а с другой, заложения новых основ будущего государственного аппарата, было установление им "табеля 12 рангов" (603). Согласно этой табели, все высшие придворные чины были распределены по 12 рангам, каждому из которых был присвоен свой цвет одежды и своя форма головного убора. Это мероприятие, проведенное целиком по китайскому образцу, означало уже первую попытку создания высшей правительственной бюрократии, начало организации двора. Вслед за эти (604) был впервые введен китайский придворный церемониал, по которому все сановники должны были распростираться ниц перед государем и переползать через порог того помещения, где он находился, на коленях, с уткнутыми в пол руками.

Насколько серьезная была деятельность Тайси, свидетельствует тот факт, что он стремился найти себе политическую опору за рубежом. В Китае в это время произошло объединение под властью династии Суй (589–618), образовалась мощная Суйская империя. Время жизни Сётоку-тайси совпадало как раз с эпохой торжества объединительного процесса в Китае и установления централизованной империи с крепкой верховной властью. Это положение в Китае быстро отразилось на всем Дальнем Востоке; под влиянием китайских событий усилились тенденции к установлению единого государства в Корее; это влияние сказалось и в Японии. Сётоку-Тайси сделал очень важный политический ход; он вступил в прямые политические сношения с Суйским двором; в 607 году им было послано официальное посольство к императору Янь-ди. Послу Оно-но Имоко было вручено послание Тайси, начинающееся словами: "Сын неба (тэнси) Страны восходящего солнца шлет письмо Сыну неба страны заходящего солнца. Будь здоров". По сведениям китайских хроник Янь-ди будто бы недоволен таким равным титулованием могущественного императора Китая и правителя какой-то Японии. Тем не менее было снаряжено ответное посольство, которое было с великим почетом принято Сётоку-тайси (608). При возвращении Суйского посла в Китай с ним снова был направлен Имоко (608). Послание, которое он должен был передать Суйскому императору, на этот раз начиналось словами: "Небесный государь (тэнно) Востока почтительно обращается к Небесному государю Запада". Иными словами, снова было подчеркнуто равенство титулов.

Целью этих посольств было установление прочных политических связей с Суйским императором, стремление включить Японию в общую обстановку Восточной Азии, сблизить с наиболее культурной и передовой страной Дальнего Востока. Наряду с этим Тайси стремился всячески развить и культурные связи: при нем посылаются для учения в Китай молодые люди. К посольству Имоко в 607 году причисляются восемь молодых людей, едущих учиться в Китай. Среди них находятся Такамуко Гэнри и монах Мин, сыгравшие впоследствии крупную роль в перевороте Тайка и бывшие, кстати сказать, сами китайского происхождения.

Такова была деятельность Сётоку-тайси. Из нее мы можем явственно видеть, какого рода идеи, тенденции созревали в царском доме, какие люди там появлялись и какая велась подготовительная работа к созданию нового порядка.

После смерти (622) Сётоку-тайси исторический процесс вступил в свою последнюю и решающую фазу.

Прежде чем описать события, составляющие непосредственное содержание переворота Тайка, вернемся снова к внешнеполитическому окружению Японии.

Как было уже изложено выше, в 562 г. под ударами Силла пало японское влияние в Мимана, и японцы потеряли свою опорную базу на полуострове. Однако это нисколько не приостановило сношений с Кореей, продолжающих развиваться и в дальнейшем в еще больших размерах. Возьмем для примера хотя только то, что отмечается Нихонги в одно только царствование Бидацу (572–585). Нихонги отмечает в 573 году прибытие посланцев из Когурё; в 575 году из Пякчэ прибывают монахи, буддийские скульпторы и архитекторы; в 579 г. из Силла доставляются буддийские статуи; в 580 г. происходит небольшое столкновение с Силла, "отказывающейся внести дань"; то же отмечается в 582 г.; в 583 г. начинают готовиться к походу на Силла, для чего царь Бидацу призывает из Пякчэ некоего Нитира, японца из семьи одного из японских посланцев, направленных в Пякчэ еще в царствование Сэнка (535–539); этот Нитира приглашается, по-видимому, как советник, хорошо знающий положение дел на полуострове; он дает совет одновременно и военно-организационный, и стратегический, и внутреннеполитический: он указывает на необходимость понастроить побольше кораблей, советует обратиться сначала против Пякчэ, но прежде всего дать возможность народу "накопить силу", Нитира был убит и задуманная экспедиция не состоялась.

Об экспедициях против Силла думают и в царствование Сусюн (585–592). В 591 г. организуется войско с Ки-но Омаро во главе, которое располагается лагерем в Цукуси, к Силла же посылается требование вернуть Мимана. Убийство Сусюн в 592 г. расстраивает эти планы и Суйко в 595 г. войско распускается. Однако в 600, 602, 623 г. отмечаются новые походы на полуостров. Наряду с этим все время идут оживленные мирные сношения: с обеих сторон направляются послы. Из Кореи все время едут монахи, мастера-скульпторы, строители храмов и зданий. Непосредственно в Корею или через Корею в Китай направляются и японцы, едущие учиться, знакомиться с порядками в заморских странах.

Продолжают развиваться и сношения с Китаем. Смерть Сётоку-тайси (622) не приостанавливает официальные посольства. Царский дом стремится продолжать политику Тайси и создавать себе политическую опору в Китае. Как известно, в 618 г. в Китае Суйская династия сменилась Танской, вследствие чего посольства следуют теперь к Танскому двору. Первое такое посольство относится к 630 г., когда в Китай был направлен Инуками Митасуки. С своей стороны и Танское правительство стремится поддерживать эти сношения: в 632 г. вместе с возвращающимся Митасуки приезжает и танский посол. Это посольство Митасуки открывает собой длинный ряд посольств к Тан (кэнтоси), прекращающихся только в 895 г., незадолго до падения самой Танской империи. Уже это одно свидетельствует, насколько прочна была культурно-политическая связь молодой Японии с наиболее могущественным и культурным государством Восточной Азии — Танской империей. Эта связь долго была опорой последующего политического режима в Японии, что свидетельствует о правильности обращения Сётоку-тайси за поддержкой за границу.

Первая попытка царского дома освободиться от Сога относится к 628–629 г. Воспользовавшись наступившей после смерти Суйко (628) распрей вокруг вопроса о ее приемнике, сын Сётоку-тайси принц Ямасиро-оэ сделал попытку поднять оружие против Эмиси (отца) и Ирука (сына), возглавлявших тогда дом Сога. Принц Ямасиро-оэ был поддержан рядом других домов, в том числе — и одной из ветвей дома Сога — домом Сакаибэ. Попытка эта окончилась неудачей; поднявшие оружие были разбиты, и на престол вступил кандидат Сога — царь Дзёмэй (629–641). Принц Ямасиро-оэ в дальнейшем был убит. После смерти Дзёмэй на престол был возведена его супруга — царица Когёку (642–645). При ней могущество дома Сога, руководимого Ирука, достигло своего зенита. Сога заняла положение полновластных хозяев в складывающемся государстве, Нихонги с негодованием повествует, что оба Сога — Эмиси и Ирука еще при жизни стали строить себе могильный курган-мавзолей, называя его "мисасаги", т. е. названием, присвоенным только курганам царей; свой дворец называли "микадо", своих детей — "мико", т. е. словами, относящимися только к царскому дворцу, к принцам царского дома.

Во главе заговора, свергнувшего Сога, встали два лица: принц Нака-но Оэ и Накатоми Каматари. Первый представлял собой царский дом, второй — старинный могущественный жреческий род Накатоми, в свое время боровшийся с Сога на стороне Мононобэ. Оба они получили превосходное для того времени образование; их учителем был Минамибути Сёан — один из "восьми молодых людей", посланных Сётоку-тайси учиться в Китай. С ними были близко связаны и упомянутые выше Такамуко Гэнри и монах Мин, также из числа этих восьми человек, а также вообще все наиболее передовые в то время слои, близкие ко двору.

Принц Нака-но Оэ, получивший китайское образование и бывший под влиянием этих лиц, был горячим поклонником Китая и всего китайского. К заговору примкнули и все недовольные Сога. Удалось привлечь — и это было всего важнее для успеха заговора — и ряд домов, бывших в родстве или на стороне Сога, в том числе — Сога Кураямада Исикава-маро на дочери которого, по совету Каматари, женился принц Нака-но Оэ.

Слухи о заговоре достигли до Сога, и те приняли все меры предосторожности. Поэтому для выполнения плана нужен был какой-то особый случай. Такой случай скоро представился. 14-го июля 645 г. (по лунному календарю) был назначен при Дворе прием корейских послов, во время которого Сога Ирука явился без оружия и охраны. Этим воспользовались заговорщики. Присутствующие на приеме Нака-но Оэ и Каматари, имевшие спрятанное оружие, убили Ирука. Вслед за этим отряды заговорщиков окружили дворец Эмиси. Старик Эмиси покончил с собой, все Сога были перебиты, а их дворец сожжен. Таким образом, державшаяся свыше ста лет (начиная с Инамэ) власть Сога, пала. Это событие и составляет в узком смысле слова "переворот Тайка".

После своей победы заговорщики сейчас же принялись за организацию своего правительства. Царица Когёку, ставленница Сога, была свергнута, и на ее место поставлен (под именем Котоку) старейший принц Кару, наряду с Нака-но Оэ и Каматари — один из главных руководителей заговора, вместе с ними подготовивший убийство Эмиси и Ирука. Год его воцарения получил наименование "1-й год Тайка". Этим вводилась в Японии китайская система обозначения годов правления императоров особыми названиями, т. наз. нэнго, по которым и велось летоисчисление. При императоре (как теперь будем переводить китайский титул "тэнно") был сформирован и основной правительственный аппарат — вполне в китайском духе: пост "дворцового министра" занял Накатоми Каматари, принявший фамилию Фудзивара; пост "левого (первого) министра" занял Абэ-но Курахаси-маро, "правого (второго) министра" — Сога Кураямада Исикава-маро. Такамуко Гэнри и монах Мин получили звание "учителей государства" (куни-хакасэ), т. е. политических советников государства. Сам принц Нака-но Оэ был объявлен наследником престола.

Если бы только этим все ограничилось, переворот Тайка так бы и остался в истории Японии рядовым событием, состоящим в смене одних лиц другими. Однако этот переворот знаменовал собой наступление действительно новой эры: он окончательно разрешил задачи эпохи.

Основное движение эпохи, как это было показано выше, состояло из движения основной массы населения — бывших удзибито, родичей, крестьян, и движения томобэ и какибэ, рабов. Свободное земледельческое население стремилось покончить с последними остатками родовой общины, сделать более гибкими формы соседской общины, дающими возможность ограничить хозяйство размерами небольших объединений, в основе — большой семьи; кроме того, это население хотело, чтобы ему было гарантировано беспрепятственное пользование землей, без опасения захвата со стороны более сильных. Томобэ и какибэ стремились к освобождению от необходимости работать на своих господ, к тому, чтобы во всем перейти на положение свободного населения. Наиболее активный отряд движения составляли именно томобэ и какибэ, в особенности те слои их, которые происходили от китайцев и корейцев. Они толкали своих "управляющих" на захват власти, они пытались с помощью этих своих вождей добиться своих целей. Сога власть захватили, но стремления тех, кто составлял их силу, не удовлетворили. Это и послужило причиной их падения. Победители переворота Тайка это сделали и этим не только укрепили свою власть, но и положили начало новому порядку.

С наступлением нового года (646) в торжественной обстановке был издан манифест, объявляющий о реформах. Его содержание красноречиво говорит о действительном перевороте.

Первое, с чего начинает манифест, это — с декларации об освобождении рабов: "Люди Косиро (т. е. микосиро и минасиро), образованные в прежнее время императорами; миякэ во всех местах, люди какибэ, принадлежащие оми, мурадзи, томо-но мияцуко, куни-но мияцуко, мура-но обито, а также тадокоро во всех местах — уничтожаются".

Второе существенно важное в этом манифесте, это — декларация о распределении земли среди населения: "будут составлены подворные списки и счетные книги и будут установлены правила наделения землей".

В этих двух пунктах — все содержание переворота. Когда первый пункт говорит о ликвидации косиро и какибэ, это значит, что он отменяет рабство; когда он говорит о ликвидации миякэ и тадокоро, т. е. особых земель, находившихся в распоряжении царского рода или представителей родовой знати, это значит, что он отменяет и рабовладельческие поместья. Когда второй пункт говорит о наделении землей и о составлении подворных списков, это значит, что отныне основной единицей в земельном хозяйстве будет "двор", т. е. большая семья. Само же слово "вакатита", означающее "распределение" показывает, что это наделение отдельных дворов землей было распределением среди них земли, составлявшей до сих пор общинную собственность, а это означало ликвидацию общины в той форме, в какой она до сих пор была. Эти пункты свидетельствуют, что основная цель движения японского народа была достигнута. Все прочее имеет уже более второстепенное значение.

Так, манифест 646 г. вводит административное районирование страны: страна делится на провинции, уезды и сельские округа (из 50 дворов). Управляют этими районами губернаторы, уездные начальники и сельские старшины. Это постановление ликвидирует последние остатки старых родовых территорий, а также и прежние формы общины.

Утверждается и институт чиновничества, живущего на жалование государства: взамен рабов и земельных владений "сановникам ранга дайбу и выше представляются "кормовые пожалования", а чиновникам и простым служащим — ткани".

Это постановление предопределяет еще одно: если государство должно своих чиновников оплачивать, оно должно откуда-то получать средства на эту оплату. Поэтому тот же манифест вводит и налоги: "все прежние отработочные повинности отменяются, и устанавливается земельный налог, земельная и подворная подать, дополнительные сборы и трудовая повинность". Размер земельного налога устанавливается в размере 2 снопов, 2 связок риса в зерне с 1 тана. Земельная и подворная подать — это различные ткани; дополнительный сбор — это продукты местного промысла (напр., соляного); трудовая повинность — это привлечение населения на общегосударственные работы.

Таким образом, оказалась утвержденной знаменитая триада обложения: налог-подать-повинность. Эта триада давно уже существовала в Китае; ее формирование с ясностью обнаружилось и в Японии: вспомним упомянутые выше "татикара" — зерновой налог с земли, "мицуги" — подать изделиями крестьянского ремесла, в первую очередь — тканями, и продукцией крестьянского промысла, "этати" — принудительное привлечение крестьян к работам по постройке зданий, проведению дорог, устройству оросительной системы и т. д. Это значит, что реформа Тайка только окончательно закрепила эти виды налогов и повинностей. И так как они получили теперь уже всеобщее значение, были распространены на все крестьянское и — в прошлом — рабское население, они стали основной формой присвоения правящим классом прибавочного продукта, формой — типично феодальной.

Текст печатается по изданию: Проф. Н.И. Конрад. Лекции по истории Японии (1936/1937 уч. год.). Московский институт Востоковедения им. Нариманова при ЦИК СССР. Москва, 1937 г. (на правах рукописи). 13 мая 1937 г. Заказ п. 220, тираж 100 экз. Стеклография Московского Института Востоковедения им. Нариманова при ЦИК СССР.