"Бригада" - читать интересную книгу автора (Форстен Уильям)

Глава 7

Бомбардировка продолжалась уже в течение двух суток. Разглядеть цель и вести ответный огонь было невозможно, так как вместе со снарядами летел снег, создавая густую завесу и накрывая солдат в окопах мягким белым покрывалом, приглушавшим все звуки, кроме непрекращающегося грохота орудий. В городе повсеместно возникали пожары, и пожарные, несмотря на холод, делали все возможное, чтобы справиться с огнем. Группы солдат, согнувшись под тяжестью шинелей, оружия и ранцев, брели среди ночи бесшумно, как призраки.

Полевые батареи, которые раньше занимали открытую позицию, теперь, соорудив баррикады из булыжника, расположились на узких улочках. Артиллеристы прятались в ближайших зданиях и, чтобы не замерзнуть, разводили огонь, сжигая драгоценные запасы дров и угля.

В гавань время от времени приходили корабли из Суздаля с запасами оружия и продовольствия. Чтобы обеспечить минимальные потребности армии и местного населения, ежедневно требовалось пять тонн продуктов, которые разгружались рабочими и под охраной переправлялись на склад.

Незадолго до рассвета Пэт направился в штаб и, подойдя к карте, обратился к дежурному офицеру:

— Что-нибудь изменилось за ночь?

Офицер подошел к северо-восточной части карты.

— Караульные доложили, что слышали шум перевозимого оружия, сэр. С двух часов начались вспышки, перестрелки, стычки с патрулями. Снег идет не прекращаясь. Зона видимости на данный момент менее двадцати ярдов.

Пэт кивнул.

— Все в состоянии готовности?

— Как вы приказывали, сэр.

Пэт закурил сигару и сел у стола. Он нутром чувствовал, что они приближаются.

— Все готово, мой кар-карт.

Осклабившись, Гаарк кивнул Джураку, непосредственно командовавшему наступлением, и, пришпорив коня, поскакал вдоль плотных колонн атакующих отрядов. Он поднял голову и увидел, что снег, который шаманы называли благословением предков, все еще идет. Гаарк подумал, что это было не просто благословение, а двойное благословение. Во-первых, снегопад дал ему возможность совершенно незаметно вывести из-за Апеннин десять уменов и разместить их в полумиле от города. Во-вторых, вместе с выпадением снега температура воздуха значительно поднялась. И по сравнению с недавними лютыми морозами было практически тепло.

С севера доносился грохот орудий. Это был диверсионный отряд в миле отсюда. В предрассветной дымке Гаарк скорее чувствовал, чем видел, как широко раскинулись его войска. Каждый умен, состоящий из десяти тысяч воинов, подразделялся на десять полковых отрядов по тысяче. Они шли плотным строем по двадцать бойцов в шеренге и пятьдесят в колонне. Флажки, установленные в снегу сразу после захода солнца, указывали путь к городу.

Проезжая мимо своих солдат, Гаарк видел, что они готовы к бою. За долгие месяцы холодов армия поредела. Зато выжили самые стойкие и сильные ее представители, жаждущие человеческой крови. Эту жажду пришлось утолять пятью тысячами чинов. Одного раба делили на двадцать воинов. Поскольку разводить огонь было запрещено, их ели сырыми. Весь снег был залит кровью и усыпан тщательно обглоданными костями. Главный надсмотрщик возражал против бойни, говоря, что таким образом бантаги лишатся пяти тысяч обученных рабов, в то время как после захвата города в их распоряжении будет гораздо большее поголовье. Но Гаарк настоял на своем, зная, что запах крови лишь разжигает аппетит.

Гаарк не ошибся. Его воины решили, что развлечение лучше, чем еда, и все ночи напролет придумывали разнообразные изощренные пытки, применяя их затем на своих рабах. Но после того как прошел слух о скором наступлении, бантаги забили оставшийся скот, перерезая глотки, отрывая руки и ноги, пожирая мозг, сердце, печень и легкие.

Гаарк посмотрел на восток, где занималось утро. На расстоянии вытянутой руки можно было увидеть падающие снежинки.

Он повернулся к Джураку:

— Запомни, самое главное — преодолеть стену. После этого начнется суматоха. Полковые командиры получили указание сразу идти в гавань. Это все. Начинай.

Джурак отдал честь и, пришпорив лошадь, рванул вперед. Всадники с линейными флажками приподнялись в седле и размахивали штандартами, которые в темноте казались черными и почти совсем не были видны издалека. В строю сохранялась строгая дисциплина. Не было слышно ни радостных возгласов, ни песен. Пока они не будут за городской стеной, радоваться нечему. Гаарк поскакал прямо в середину расступающихся перед ним воинов и привстал в стременах во весь рост с поднятым вверх кулаком, что символизировало скорую победу.

Полковник Уильям Шиппи шел по парапетной стенке, высоко подняв ворот шинели, чтобы снег не летел за шиворот. Казалось, что эта ночь никогда не кончится, но сейчас, глядя на старшего сержанта, старого русского бойца, он уже мог разглядеть его угловатые черты и заиндевевшую бороду. Приближался рассвет.

— По-прежнему думаете, что они наступают, сержант?

— Я их носом чую, — ответил сержант, принюхиваясь.

Шиппи засмеялся.

— Серьезно, сэр. У них запах, как у мокрых медведей. Правда. Ветер дует на восток и несет сюда этот запах. Они там, сэр. Их тысячи.

Шиппи задумался. Как-то странно все складывалось. Он участвовал в борьбе с тугарами. Почти всю кампанию против мерков провалялся с брюшным тифом. Теперешняя война все время велась где-то вдалеке от него. Сначала он находился на Западном фронте, охраняя границу от мерков, затем был переведен в резервный полк в Рим и, наконец, стал командиром этого полка.

Теперь ему предоставился шанс проявить себя и получить чин бригадного генерала. Готорн, черт возьми, был всего на полгода старше, а уже командовал целой армией. Ему просто повезло, не более того.

Сержант с тревогой посмотрел поверх ледяной стены.

— Что там, сержант?

— Они идут! Идут!

Не дожидаясь приказа полковника, сержант вскочил и с криками побежал вдоль парапетной стены, срывая покрывала с выдолбленных во льду блиндажей.

Шиппи посмотрел вдаль, не понимая, что нашло на сержанта, — там ничего не было. Но через мгновение он их увидел. На фоне серого пейзажа появилось еще что-то более темное, движущаяся черная стена.

Солдаты, стоящие на сторожевых постах, уже вскинули ружья. Шиппи хотел им крикнуть, чтобы они не стреляли, так как впереди могли оставаться полковые патрули, но ружейные выстрелы прогремели, и стало ясно, что, если там кто-то и был, он наверняка погиб.

Наступление началось. Бойцы Республики беспрерывно стреляли по надвигающейся черной стене бантагов, которые то и дело подпрыгивали, натыкаясь на спрятанные под снегом колья и путаясь в натянутых телеграфных проводах.

С поднятыми ружьями бантаги двинулись на заграждения. Одни, сраженные выстрелами, падали с парапетной стенки, другие пытались залезть на нее. С трудом пробираясь по снегу, который доходил им до пояса, бантаги любой ценой стремились прорваться сквозь ледяные баррикады.

Слева послышался сигнал горна, который тут же подхватили другие. Справа прогремела пушка, так что Шиппи вздрогнул от неожиданности. Огромный язык пламени взметнулся в темноту, и он увидел несколько упавших замертво бантагов.

Глянув вниз, полковник заметил, что прямо на него ползет бантаг, вырубая прикладом выемки для ног. Он достал револьвер, наклонился и трижды выстрелил вниз. Бантаг бесшумно рухнул на снег, но по проторенному пути сразу же появился следующий. Когда выемки кончились, он достал ружье и начал выбивать новые.

С левой стороны несколько бантагов подтащили лестницу и прилаживали ее к парапетной стенке.

Шиппи отошел назад. «Я полковник, черт подери, — подумал он, — и не мое дело стрелять по этим подонкам». Он побежал к артиллеристам, вылезающим из своего бункера. Один из бойцов расчета еще только натягивал шинель. Шиппи хотел отчитать их, так как им давно уже следовало быть возле орудия, но вместо этого пошел дальше, к своему блиндажу.

Отдернув занавеску, он вошел внутрь, щурясь от света керосиновой лампы, подвешенной к потолку.

— Штаб знает? — крикнул Шиппи связисту.

— Я им уже сообщил, — с явным испугом ответил тот. Телеграфный аппарат стал издавать какие-то звуки.

— Что, черт возьми, они говорят?

— Атака идет вдоль всей линии, сэр. Их миллионы.

— Сэр!

Шиппи увидел командира роты «В» Александровича, который, едва держась на ногах, спускался в блиндаж.

— Может, вызвать резервные роты, сэр? Рота «С» не справляется.

— Где?

Шиппи вышел наружу и повернул направо. В темноте полковник увидел одинокого бантага, стоящего на парапете. В него немедленно полетело с полдюжины пуль, после чего он рухнул вниз, успев на лету застрелить одного из капралов.

Шиппи прошел немного вперед и замер. Тучи бантагов взбирались на стену, а некоторые уже преодолели ее.

— Черт возьми, вызывайте подкрепление! — заревел Шиппи, но Александрович уже ушел. За спиной у полковника раздался ружейный залп. Оглянувшись, он увидел стрелков, выстроившихся вдоль стены и не замечавших, что в двадцати ярдах справа от них оборона уже прорвана. Линия стрелков отодвигалась назад, в то время как все больше бантагов устремлялось в прорыв.

Схватив рядового, Шиппи подтолкнул его туда, где шла рукопашная схватка. Рядовой на секунду замешкался, затем выстрелил и с выставленным перед собой штыком пошел вперед. Шиппи схватил еще несколько рядовых, толкая их вслед за ним.

Прозвучал залп бантагских ружей, о ледяную стену застучали пули. Отколовшиеся кусочки льда летели прямо полковнику в лицо.

Он услышал выстрелы внизу и, посмотрев туда, увидел, как роты «А» и «В» бегут прямо в гущу бантагов. Внизу тоже началась рукопашная.

За спиной полковника прогремел взрыв, и он упал ничком. Пробегавший мимо солдат споткнулся о него, наступил ему на ногу и даже не остановился.

— Черт вас всех побери, — пробормотал Шиппи.

В двенадцати футах от него мелькнула очередная одна вспышка, подкосившая еще несколько человек.

Поднявшись на ноги, Шиппи окинул взглядом стену. За заграждением уже носились несколько десятков бантагов, у некоторых были факелы. Они поджигали какие-то круглые предметы и бросали их через стену.

Один из них упал прямо под ноги Шиппи, который в замешательстве уставился на него, не зная, что делать. Наконец, он сообразил, что это ручная граната. Только Шиппи схватил гранату, чтобы бросить ее в бантагов, как сильным толчком его отбросило назад. Кто-то закричал.

Шиппи не сразу понял, что это был его собственный крик.

Встав на колени, он попытался удержать равновесие, но снова рухнул. Что-то было не так. Он с ужасом посмотрел на свою руку и увидел, что ниже локтя она вся разорвана в клочья. Ручьем текла кровь.

В стену одна за одной посыпались гранаты. Люди кричали и ругались, некоторые укрывались в блиндажах. Наконец усевшись, Шиппи прислонился к парапетной стенке и крепко прижал раненую руку к груди.

«Повезло так повезло, — думал Шиппи. — Так и истеку тут кровью, если не дождусь помощи».

Шиппи рассеянно оглядывался по сторонам, высматривая, кого бы позвать на помощь, но все вокруг него были мертвы. Было очень темно. Подняв голову, он увидел огромную фигуру, перепрыгивающую через стену с диким боевым кличем, — это был бантаг.

Выхватив револьвер, Шиппи направил его на бантагского воина и спустил курок. Бантаг с криком упал на спину. К нему подбежал еще один и склонился над умирающим. Шиппи прицелился, выстрелил. Мимо. Бантаг повернулся. Шиппи взвел курок и опять выстрелил. На этот раз он попал в руку, и бантаг отшатнулся.

Шиппи снова взвел курок и снова спустил его, но ударник провалился в пустое гнездо барабана. Бантаг, который до этого пятился назад в ожидании смертельного выстрела, остановился и уставился на Шиппи. Несколько секунд он стоял с опущенным ружьем и смотрел на полковника, тщетно пытавшегося выстрелить из своего револьвера.

На уродливой физиономии бантага появилась ухмылка. Вытаскивая кинжал, он пробормотал что-то непонятное, но омерзительное. Бантаг подошел к полковнику и наклонился. В этот момент Шиппи пожалел, что не оставил последний патрон для себя. Но, к счастью, он потерял уже столько крови, что провалился в беспамятство.

Пэт склонился над картой, наблюдая, как штабные офицеры передвигают разноцветные кубики.

— Черт возьми, так и нет новостей от Девятого корпуса? — спросил Пэт, повернувшись к связисту.

— Линия не отвечает, сэр.

— Ладно, тогда соедини меня с дивизионным штабом Девятого корпуса. Желательно с бригадным генералом.

— Ни одна линия не работает, сэр. Должно быть, они перерезаны.

Пэт обратился к следующему связисту:

— Первая дивизия Четвертого корпуса должна сейчас идти к центру.

— Они доложили, что выполняют приказ.

В комнату вошел посыльный, от него шел пахло порохом. Таявший в тепле снег стекал с прорезиненной накидки на пол. Штабной офицер открыл донесение и передал его Пэту. Это был рапорт командующего 1-м корпусом Шнайда о том, что он собирается немного отодвинуть назад левый фланг, поскольку бантаги прорвали оборону между 1-м и 11-м корпусами. 9-й корпус, который располагался справа от него, очевидно, отступил.

Пэт посмотрел на карту. Судя по кубикам, только одна дивизия 9-го корпуса не смогла удержать врага, все остальные пока стояли на своих позициях.

«Черт побери!» — выругался про себя Пэт. Если все было так, как докладывал Рик, то 1-й корпус оборонялся как раз в середине восточного крыла, но большая часть стены, ведущей к реке, кроме бастиона у самого берега, уже была потеряна, а значит, Шнайда тоже обходили с левого фланга. Ему придется отступить, и, таким образом, вся восточная часть внешней стены будет захвачена бантагами.

— Ведите парня ко мне! — рявкнул Пэт. Посыльный подошел к Пэту и отдал честь. Было заметно, что он волнуется.

— Ты знаешь, что сказано в этом письме, сынок?

— Да, сэр.

— И ты это видел?

— Генерал сказал, что нас вот-вот отрежут, сэр, и я должен как можно быстрее бежать сюда.

— Что ты видел по дороге, сынок?

— Все в огне, сэр. Римские здания построены из камня, поэтому они горят не так, как наши, но все-таки горят.

— А бантагов видел?

Посыльный испуганно кивнул.

— Где?

— На полпути к внутренней стене лежали три трупа. Их накрыла наша батарея.

— Какая?

Молодой человек пожал плечами и покачал головой.

— Одна из наших, я имею в виду русских.

Пэт сомневался, что посыльный видел бантагов в самом Риме. Насколько было известно, ни один бантагский отряд пока не прорывался к внутренней стене.

— Покажи, где ты их видел? — Пэт кивнул на карту.

— Не знаю, сэр.

Пэт подошел к противоположной стене и снял с вешалки шинель.

— Но кто же будет командовать здесь, сэр? — спросил один из офицеров.

— Здесь можешь командовать и ты, сынок. А я пойду посмотрю, что же, черт возьми, там происходит.

Надев шляпу и достав из кармана сигару, Пэт направился к двери. Закурив, он спустился по лестнице и вышел на площадь.

По-прежнему шел сильный снег, и здания на другом конце Форума казались призрачными тенями. На площади было полно народу, кругом царила паника, поэтому Пэт даже порадовался вьюге, которая укроет его от снующих повсюду людей и их навязчивых вопросов.

Стоял непрекращающийся грохот, и Пэт мог на слух определить, где ведутся военные действия — вдоль всего Тибра вплоть до того места, где река, расширяясь, переходила в бухту.

Штабные офицеры и ординарцы спустились вслед за Пэтом и вскочили на лошадей. Резко дернув поводья, Пэт развернул коня, так что он едва не упал. Пэт пустил лошадь галопом, но у здания Сената был вынужден остановиться. По улице, ведущей к мосту через Тибр, шли толпы беженцев, напуганных шумом битвы. Чтобы направить людской поток в обратную сторону, поперек дороги стояли повозки с артиллерийским снаряжением. Не имея возможности объехать людей, Пэт плелся сзади, негодуя на то, что приходится терять драгоценное время.

Пэт старался не смотреть на беженцев. Где бы он ни сталкивался с ними раньше, в Виргинии ли, во время вывода войск с Руси, картина всегда была одна и та же. Старики сгибались под тяжестью своих скудных пожитков, женщины прижимали к груди кричащих от ужаса детей. Подъехав к мосту, Пэт посмотрел на реку. У причала пришвартовался пароход, с которого сгружали ящики с патронами, мешки зерна, а также бочки с сухарями и солониной.

В реку упал бантагский снаряд. Рабочие спрятались на несколько секунд, но вскоре возобновили работу. Вдалеке над водой мелькнула вспышка. Ничего не было видно, но, вероятно, это был броненосец, сопровождавший транспортное судно. С середины моста донесся истеричный вопль. Какая-то женщина не удержалась на ногах и, перелетев через перила, упала в холодную воду. Темные льдины моментально сомкнулись над ее головой. Адъютант, ехавший впереди Пэта, вскочил на седло, перепрыгнул через перила и нырнул в реку.

Через несколько мгновений он появился на поверхности, немного проплыл и снова ушел под воду. Все, даже возницы, замерли и, затаив дыхание, наблюдали за происходящим. Никто уже не обращал внимания на грохот сражения. Адъютант снова вынырнул, держа женщину, и поплыл к берегу. За двести ярдов до берега он исчез под водой, по мосту пронесся стон. Затем молодой офицер опять появился на поверхности и попытался уцепиться за льдину, но, видимо, у него не хватило сил. Рабочие бросили ему с пристани трос, но он не смог до него дотянуться. Наконец еще двое, держась за веревку, вошли в воду и вытащили несчастных на берег.

Объединенные общей радостью, все стоявшие на мосту закричали и захлопали в ладоши. Люди вокруг стали благодарить Пэта. В этот момент они снова были все вместе, все заодно. Пэт был так растроган, что у него на глаза навернулись слезы. Он повернулся к одному из офицеров.

— Мне нужно имя этого парня. Попросите его, пожалуйста, прийти сегодня в штаб.

Улыбнувшись, офицер развернулся и, пробираясь сквозь толпу, поехал назад, на западный берег.

Перебравшись через мост, Пэт оторвался от беженцев и поскакал мимо складских помещений, выстроенных вдоль восточного берега реки и канала. Одно из зданий горело. Пожарные черпали воду из проруби в канале, пытаясь сделать все возможное, чтобы огонь не распространился на соседние строения. Пэт с ужасом представил себе, сколько бочек солонины находится внутри, и крикнул пожарным, чтобы те в первую очередь спасали продуктовые склады.

Доехав до ближайшего поворота, Пэт поскакал налево, в сторону фронта. Рим не переставал его удивлять. В отличие от изогнутых улочек Суздаля, похожих на кроличьи норы, беспорядочных нагромождений Западного Манхэттена, этот город был построен с исключительной точностью. Каждый квартал представлял собой квадрат со сторонами по сто шагов, каждая пятая улица была в два раза шире предыдущих, и все они были вымощены булыжником. Над витринами магазинов возвышалось несколько жилых этажей. Несмотря на недостаточную инсоляцию, Рим был гораздо лучше многих других городов. Эмил не мог нарадоваться санитарному состоянию водопроводных и канализационных труб.

Правда, когда Пэт въезжал во внутренние ворота старого города, санитария волновала его меньше всего. Через ворота огромным потоком тянулись беженцы, поэтому Пэту пришлось несколько минут подождать, пока люди пройдут. В толпе Пэт разглядел один из полков 1-й дивизии 4-го корпуса. Он стал проталкиваться вперед и увидел полкового командира, который, к его радости, оказался бывшим артиллеристом 44-й Нью-Йоркской батареи.

— О'Лири, черт тебя побери! — закричал Пэт.

Улыбнувшись, О'Лири попросил у Пэта сигару. Пэт протянул ему одну, которую тот даже не стал раскуривать, а просто откусил кончик и стал его жевать, убрав остальное в нагрудный карман.

— Когда ты получил команду перейти на другую позицию? — спросил Пэт.

— Как минимум полчаса назад. Но здесь такая паника, что мы никак не можем протиснуться сквозь толпу.

Кивнув в ответ, Пэт вдруг увидел, как несколько пехотинцев, пользуясь всеобщей суматохой, направляются совершенно в другую сторону.

Заметив генерала, они пригнулись и просочились в дальний конец улицы. Ловить дезертиров не входило в его обязанности — этим занималась военная полиция, но зрелище было тревожное и говорило о том, что паника уже достигла армии. Мало-помалу военные пробрались сквозь толпу, и О'Лири приказал им построиться и шагать с удвоенной скоростью. Колонна двинулась по улице. Пэт скакал рядом с О'Лири.

Они миновали еще одно горящее здание, затем увидели целый ряд домов, охваченных пожаром. У одного из них на коленях стояла рыдающая женщина. Вдалеке показался зеленый флаг, обозначающий зону больницы, устроенной на вилле одного из богатых патрициев.

Проезжая по больничной территории, Пэт видел на головных уборах красные православные кресты, белые кресты, а у некоторых даже красные круги, что говорило об их принадлежности к 1-й и 2-й дивизиям 9-го корпуса или 1-й дивизии 1-го корпуса. «Что они делают в этом секторе, — думал Пэт, — в полумиле от своих предполагаемых позиций? Наверное, там все смешалось».

Впереди мелькнула яркая вспышка света, а через пару секунд раздался грохот. Затем сверху посыпался град осколков. Один снаряд угодил в крышу больницы, а другой разорвался прямо на улице, ранив нескольких беженцев.

Пэт пришпорил лошадь. Его штаб поскакал за ним. На пересечении с очередной широкой магистралью Пэт свернул и прямо посередине улицы увидел две пушки, нацеленные на юг. Обе пушки выстрелили залпом. Артиллеристы открывали казенники, загоняли в ствол поршень банника и, прочистив его, заряжали орудие картечью и порохом и снова стреляли. Пэт подъехал к командиру, который стоял между орудиями и вглядывался в улицу. Но, кроме снега, ничего не было видно.

— Куда, черт побери, вы стреляете! — заревел Пэт.

— Они там! — крикнул в ответ командир.

— Немедленно прекратить огонь, мать вашу! Там идут войска и полно беженцев! — он показал туда, где за снежной завесой мелькала колонна О'Лири.

— Но там бантаги, сэр.

— Пока еще нет. Прекратите огонь.

Артиллеристы замерли, глядя то на Пэта, то на своего командира, показывающего на дорогу.

Мимо Пэта просвистела пуля. Затем прозвучал залп, и офицер рухнул в снег. По улице пронеслось пронзительное улюлюканье, и на фоне снежной пелены выросла темная стена бантагов с ружьями наготове. Пэт развернул коня и, вытащив револьвер, выстрелил в бантага, прицелившегося в него из ружья. Кто-то обхватил Пэта сзади и попытался стащить с лошади. О'Дональд сунул револьвер под мышку и выстрелил назад, хватка ослабла. Его лошадь заржала и стала падать. Пэт вытащил ноги из стремян и, стараясь не попасть под раненое животное, соскочил на землю. Упав, лошадь копытами раскроила череп бантага, перелезавшего через нее, чтобы добраться до Пэта.

Пэт увидел еще двух бежавших на него бантагов и разрядил в них револьвер. Оба упали замертво на снег. Раздались характерные выстрелы спрингфилдовских ружей — полк О'Лири обстреливал вражескую колонну с фланга. Пэт бросил револьвер и поднял тяжелую бантагскую винтовку. Взяв ружье как копье, он отразил удар еще одного бантага, который хотел проткнуть Пэта штыком. В течение нескольких секунд соперники пытались поразить друг друга, делая выпады и уворачиваясь от ударов. Желая попасть Пэту в голову, бантаг сделал типичную для воинов орды ошибку. Будучи на пару футов выше Пэта, он промахнулся. Пэт нагнулся и воткнул штык прямо в пах противнику.

В это время мимо него пробежали пехотинцы, преследуя убегающих бантагов, которым посчастливилось остаться в живых. Среди этой давки Пэт увидел О'Лири верхом на лошади.

— Не позволяй солдатам самовольничать, О'Лири, прикажи им вернуться!

О'Лири крикнул им вслед, но несколько десятков человек уже скрылись за пеленой снега.

Батарея сильно пострадала. Половина людей получили ранения или погибли во время этой короткой схватки. Пэт виновато посмотрел по сторонам. Командир был прав. Из-за вмешательства О'Дональда он прекратил огонь, тем самым дав возможность бантагам атаковать их.

— Построй полк здесь, О'Лири, и дай мне свою лошадь.

— Сейчас, Пэт, разбежался.

— Не Пэт, а генерал О'Дональд. Я сказал, отдай мне эту чертову лошадь.

О'Лири, обиженно кивнув, слез с лошади и отдал поводья. Оглянувшись вокруг, Пэт недосчитался половины своего штаба. Кто-то был убит, кто-то ранен, а кто-то просто исчез в суматохе. Только Пэт вскочил на лошадь, как О'Лири снова схватил поводья.

— Капитан Иванов, возьмите роту «В» и проводите генерала.

Вперед вышел совсем юный офицер с пушком на щеках и тоненьким голоском приказал роте следовать за ним.

Пэт кивнул в знак благодарности. И был вдвойне рад, когда О'Лири расстегнул кобуру и отдал ему свой револьвер.

— Постарайся, чтобы тебя не убили, Пэт. Сколько осталось нас, ирландцев, на этой забытой богом планете? А кто же ее спасет, если не мы? Если бы, садясь тогда на пароход в Дублине, я знал, что окажусь здесь, ни за что бы не уехал из Ирландии. Несмотря на голод.

Пэт засмеялся, достал из кармана пару сигар и отдал их О'Лири.

— Увидимся в аду, Шон.

— Увидимся в аду, Пэт.

Повернув лошадь, напуганную недавней схваткой и сменой седока, Пэт поехал дальше на восток. Он согласился с молодым капитаном, который настаивал на том, чтобы его люди ехали впереди и проверяли каждый перекресток. Было бы глупо попасть в засаду к своим и погибнуть от рук товарищей. Так как шел сильный снег, а конный отряд в эти дни был редкостью в Риме, такое вполне могло случиться. Проехав полквартала, Пэт оглянулся, но сцена сражения уже исчезла за снежной завесой. Пересекая улицу, он услышал выстрелы с обеих сторон. «Черт возьми, они уже почти в городе, — думал Пэт, — меньше чем в шестистах ярдах от внутренней стены. Стоит им найти достаточно высокую точку, и берег реки окажется в зоне минометного обстрела». Впереди было черным-черно, поднимались клубы маслянистого дыма. Улица была устлана горящими обломками и кусками человеческих тел. Вдруг Пэт заметил впереди какое-то движение. Приостановившись на миг, он пришпорил лошадь. Та наступила на кучу тлеющих углей и чуть не выбросила Пэта из седла.

Половина улицы была загорожена. Из обломков развороченного взрывом храма выбивались языки пламени. Мраморные колонны упали на стену здания, стоявшего напротив. Пэт увидел человека, помогавшего своему сильно обгоревшему товарищу подняться, и крикнул:

— Что здесь произошло?

— Тут был склад боеприпасов резервной артиллерии Третьего батальона, — ответил капрал, пытаясь перекричать шум пожара. — Двенадцать зарядных ящиков снаружи и целая куча боеприпасов внутри храма. В них попал минометный снаряд. Господи боже, что здесь было!

Пока капрал объяснял, что случилось, на улице показалось человек десять, большинство из них были ранены. Они испуганно кричали, что за ними гонятся. Затем из снежной пелены вынырнули два бантага и остановились. Быстро развернувшись, они бросились бежать, но их тут же настигли ружейные пули, посланные бойцами сопровождающей Пэта роты.

Пэт продолжил путь, зигзагами объезжая пожары, испуганных горожан и пробегающих мимо солдат. На одном из перекрестков Пэт и его спутники увидели кучку склонившихся над чем-то бантагов, стоявших к ним спиной. После того как они перестреляли их всех, Пэт увидел, что бантаги пожирали захваченных в плен раненых, засунув за пояс отрубленные конечности. Один из пострадавших от бантагского зверства, оставшийся в живых, но с отрубленной рукой, покачиваясь и рыдая, подошел к своим товарищам. Двое солдат кинулись ему на помощь. Они взяли ремень и перевязали культю. Затем посмотрели на Пэта, который кивком распорядился отвести раненого назад.

По дороге, возвращаясь с линии фронта, шла колонна из нескольких сотен человек. На фоне всеобщей неразберихи они выглядели по крайней мере дисциплинированными. Белые круги на шляпах говорили, что это 2-я дивизия 1-го корпуса.

— Почему вы возвращаетесь? — крикнул Пэт, подъехав к командиру, пожилому русскому майору, идущему во главе колонны.

— Что, черт возьми, происходит, сэр? — крикнул в ответ майор. — Мы стояли в резерве, как вдруг они появились слева от нас и сзади.

— И вам приказали отступать?

— Кто, сэр? Полковник и подполковник убиты. Мы не дождались ни единого слова ни от бригадного генерала, ни от командира дивизии, ни от кого-нибудь еще. И я решил, что пора отступать к внутренней стене.

— Где штаб Шнайда?

Майор замешкался и растерянно оглянулся.

— Я думаю, за нами, ближе к месту схватки.

— Тогда, майор, разворачивайте, к дьяволу, ваших людей. Мне нужно немедленно туда попасть.

В глазах майора читалось явное нежелание возвращаться в пекло.

— Майор, выделите две роты для охраны этого перекрестка. И мы будем делать то же самое у каждого пересечения улиц. Пусть строят баррикады, посадят снайперов на самые высокие здания, начинают окапываться и прекращают эту бестолковую беготню.

Поколебавшись, майор отдал честь.

Пэт вспомнил, как Эндрю ему однажды сказал, что нет ничего страшнее, чем, находясь в тылу, вдруг оказаться в самой гуще сражения. Даже если на передовой все идет замечательно, в четверти мили от нее это будет выглядеть как поражение. Стоило Пэту только задуматься на эту тему, как мимо пробежала группа солдат. Они делали вид, что сопровождают мирных жителей, но было видно, что они просто убегают.

Пэт понял, что ситуация выходит из-под контроля. Сначала их солдаты воевали с всадниками на поле или стреляли по ним из окопов. Когда враг перешел на современное оружие, армия Республики научилась справляться и с этим, придерживаясь тактики открытой борьбы. Он наконец понял, какую роковую ошибку они допустили. Их армия привыкла воевать как единое целое, крупными подразделениями. Все полки были связаны друг с другом, а командир полка видел линию своих бойцов от одного конца до другого. Теперь же все было иначе. Они думали, что дадут бантагам отпор у внешней стены и врагу в худшем случае удастся прорвать их оборону в отдельных местах. Но в переплетении улиц, среди горящих зданий, неуправляемых потоков беженцев и непроглядной вьюги полковые командиры не могли найти бригадных генералов и получить указания к действию. Командиры рот даже не надеялись лично встретиться с полковниками. Не говоря уж об отдельных солдатах, которые в считанные секунды могли потеряться среди такого беспорядка. И в этой суматохе бантаги, словно зловещие призраки, появлялись на фоне снежной стены, убивали всех, кто попадется им на глаза, и так же неожиданно исчезали.

Пэту пришло в голову, что подобная ситуация так же необычна для бантагов, как и для них. Но это нисколько его не успокоило, так как сражение уже полностью вышло из-под его контроля. Пэт снова почувствовал, как ему не хватает Эндрю. Ему захотелось выпить. Он подумал, как было бы хорошо сейчас слезть с коня, встать во главе какой-нибудь батареи и ринуться в бой. Чтобы исход битвы зависел не от него, а от кого-нибудь другого.

Сделав глубокий вдох, он попытался отбросить эти мысли и отъехал к краю дороги, по которой с грохотом везли две пушки. К зарядным ящикам прильнули раненые. Пэт приказал артиллеристам остановиться на следующем перекрестке и нацелить одно орудие на север, а другое на юг. Командир батареи отдал Пэту честь и исчез за пеленой снега. Пэт сомневался, что его приказ будет выполнен.

— Вперед! — крикнул Пэт и пришпорил лошадь. На двух ближайших перекрестках, к его удивлению, было тихо. Зато на следующем развернулась серьезная схватка. Бантаги заняли здание в середине квартала и, высунувшись из окон, стреляли по всему, что движется. Пэт выделил еще две роты для штурма здания.

Понимая, что представляет собой удобную мишень, Пэт слез с лошади и пошел пешком. Остальные последовали его примеру. Наконец он понял, где находится. Почти половину квартала занимали огромные бани. Здесь разместился штаб Шнайда. Перед зданием стояли пушки, расчеты были готовы открыть огонь, пехотинцы, занявшие верхние этажи, высовывались из окон. С крыши доносились выстрелы — солдаты стреляли наугад, по невидимой цели.

Пэт пригнулся и побежал к двери. Войдя, он перешагнул через распластанных в коридоре раненых и оказался в просторном помещении бань. Там работали полковые хирурги, груды конечностей были выставлены на всеобщее обозрение. Пэт попросил самого стойкого из своих адъютантов найти медсестру, чтобы она распорядилась убрать конечности с глаз долой.

Пэт увидел, что в комнате, которая когда-то была парилкой, собрались офицеры. Он прошел, не обратив внимания на адресованные ему приветствия. Шнайд оторвался от карты и прервал поток ругательств, которые изливал на одного из своих офицеров.

— О'Дональд, какого черта ты тут делаешь? Черт побери, я думал, ты в штабе. Уже отправил к тебе шестерых посыльных.

— А я здесь, — ответил Пэт. «Оставайся спокойным, — говорил он себе, — у них вот-вот начнется паника. Эндрю был бы холоден как лед, что бы ни случилось. Он никогда не повысил бы голос, не произнес бы ни одного ругательства».

Пэт сделал глубокий вдох и, подойдя к Рику, положил руку ему на плечо. По его взгляду было ясно, что им необходимо поговорить наедине, и остальные офицеры вышли.

В течение нескольких минут Пэт молча рассматривал карту, изображавшую шнайдовский участок фронта. Можно было подумать, что какой-нибудь ребенок играл на ней в кубики, а потом все разбросал. Красные и белые кубики были перемешаны. Рик командовал тридцатью полками, но на карте не было ни одной точки, где бы эти полки располагались в линию. Все они были хаотично раскиданы. Красные кубики, обозначающие бантагские подразделения, расползлись во всех направлениях, один из них уже находился за внутренней стеной. Пэта охватил страх: «Боже мой! Если они преодолели внутреннюю стену, нам конец».

Он попытался себя успокоить: «Как Шнайд, черт бы его побрал, может без телеграфной связи знать, что происходит за целую милю отсюда?» Только он об этом подумал, как вбежал перепуганный лейтенант и закричал, что его полк полностью уничтожен. Один из офицеров схватил парня и вывел из комнаты.

С глубоким вздохом Шнайд посмотрел на Пэта.

— Ситуация выходит из-под контроля, — наконец произнес он.

— Я знаю, поэтому и приехал сюда. Хотел все увидеть своими глазами.

— От телеграфа нет никакой пользы. Мы прокладывали эти чертовы провода через канализационные трубы, думали, их там не достанут снаряды. Но там укрываются люди. Они бегут по трубам, натыкаются на провода и рвут их. Мы должны были это предвидеть.

— Я знаю.

— А Девятый корпус, Пэт? Он просто развалился на части.

— То же самое и они могут сказать о вас, — ответил Пэт.

Рик начал было возмущаться, но потом виновато опустил голову:

— Извини.

Пэт не отвечал. Он хотел, чтобы Рик как следует прочувствовал, что со всеми ними происходит, и задумался над тем, как это остановить.

Рик сжал кулак и ударил по столу, так что все кубики разлетелись в разные стороны.

— Я не понимаю, что, черт возьми, творится, — медленно произнес Шнайд, будто выдавливая из себя каждое слово. — Пэт, такое ощущение, что они вырастают из земли. Десятками тысяч. А ты слышал о гранатах?

Пэт покачал головой.

— У них тысячи гранат. Они закидывают ими наши укрепления или перебрасывают через стену, а потом взбираются наверх. Некоторые расчеты успели произвести лишь пару выстрелов, прежде чем их смели. Видимость менее тридцати ярдов. Они везде, Пэт, на каждом шагу.

Голос Рика задрожал. Пэт ничего не ответил, а просто посмотрел на него, и Шнайд успокоился.

— Попытался восстановить линию обороны в двух кварталах отсюда с помощью Девятого корпуса. Использовал весь свой резерв. Выставил патрули на перекрестках, но эти сволочи пробираются через дома и выходят на середину улицы. У ребят начинается паника, они стреляют куда попало и подбивают друг друга. Прошел слух, что бантаги уже за внутренней стеной, и наши ряды стали таять.

— Рик, ты знаешь, что именно обороняешь?

Шнайд нервно рассмеялся.

— Эти бани. Следующий квартал в сторону стены и пять, может быть шесть, кварталов к северу. Один-два квартала к югу и штуки три к западу. Около получаса назад мне доложили, что мы удерживаем также квартала два вдоль самой стены и бастион с четырьмя пушками.

— Есть связь с Одиннадцатым или Девятым корпусами?

— Только с теми отрядами, которые присоединились к моим, когда бантаги прорвали нашу оборону на флангах.

Раздался пушечный выстрел, и Пэт выглянул на улицу. Стреляла пушка, нацеленная на восток, артиллеристы быстро перезарядили орудие. Несколько человек скосил ответный огонь, но пушка снова выстрелила. Пэт посмотрел на Рика.

— Так что нам делать, Пэт?

Он был так увлечен поднятием боевого духа лучшего во всей армии командира корпуса, что вопрос застал его врасплох. Пэт понял, что так же, как и любой его солдат, он не знает ответа. Вероятно, 9-й корпус сейчас сражается с врагом, но точно Пэт сказать не мог. А может быть, бантаги уже были в старом городе, хотя и в этом он сомневался. Однако, проходя через внутреннюю стену, он видел, что 4-й корпус был в относительном порядке.

Совершенно неожиданно Пэт вспомнил Чанселлорсвилль и прорыв правого фланга войсками Твердокаменного Джексона. В ту сумасшедшую ночь была такая неразбериха, что, как позже выяснилось, старика Джексона застрелили его же люди.

Один из корпусов Армии Потомака был раздавлен противником, но гораздо хуже было то, что был раздавлен и Джо Хукер, командовавший этой армией. Наутро после фланговой атаки он посмотрел на карту и, увидев справа корпуса Твердокаменного Джексона, решил, что слева делается то же самое, и приказал отступать. Ему просто не пришло в голову посмотреть на карту с другой стороны. Армия противника уступала им в численности, и только спустя какое-то время южане узнали, что на левом фланге у Хукера было менее десяти тысяч человек, а сам он был плотно зажат между их левым и правым крыльями. Хотя командиры всех корпусов умоляли его пойти в атаку и уничтожить Джексона, пока его армия разъединена, Хукер запаниковал, и Армия Союза отступила. Именно этого и ожидал Ли.

«Их, несомненно, больше, — думал Пэт, — ну и что с того? Их запасы разбросаны на пятисотмильном пространстве замороженной степи, а наши совсем рядом, пусть даже бомбардировки и пожары последних двух дней и уничтожили несколько вагонов со снарядами и порохом. Мы привыкли жить в городах, а они нет — это тоже нам на руку. Мы знаем Рим как свои пять пальцев; к тому же, в отличие от них, у нас есть карта города. У нас началась эта проклятая неразбериха, но у них, возможно, сейчас происходит то же самое. Хотя наша армия не приспособлена к таким сражениям, они приспособлены еще хуже. Гаарк так же, как и мы, не может понять, что он уже захватил, а что еще предстоит взять. Они не станут убегать, потому что не хотят становиться посмешищем, но им сейчас очень нелегко».

Продолжая разглядывать карту, Пэт очень тихо, почти шепотом обратился к Шнайду:

— Посмотри на карту.

Рик неохотно взглянул на беспорядочно разбросанные по столу кубики.

— Что ты видишь?

— Хаос. И поражение. Да, Пэт, поражение.

— А теперь подойди сюда. — Он показал на противоположную часть стола. Рик, не понимая, к чему эти дурацкие игры, послушно подошел.

— Ну, а сейчас что ты видишь?

— То же самое, черт побери. Что с тобой?

Пэт улыбнулся и, достав две последние сигары, кинул одну Рику.

— Думай, старина, думай. Это не игра.

Спустя несколько минут Рик кивнул:

— У них такая же путаница, как и у нас. Но наша армия продолжает раскалываться на части.

— А Гаарк об этом знает? Они блуждают по городу, как слепые. Это не открытая местность, где бантаги могли бы вскочить на лошадей, на которых они будто родились. Нам ни в коем случае нельзя сталкиваться с ними в поле, так как это то место, где они привыкли воевать, а мы нет. Это сражение ведется по нашим правилам. А мы об этом забыли. Черт возьми, нам надо было идти сюда на следующий же день после того, как мы оставили Роки-Хилл. Пусть почувствуют, каково сражаться на городских улицах, к тому же современным оружием.

Пэт, расхаживая по комнате туда-сюда, раскурил свою сигару, затем подошел к Рику.

— Пусть заходят в город, пусть Гаарк тащит сюда всю свою проклятую армию. К черту линии обороны. Оставим только те, которые удалось удержать у внешней стены. Четвертый и Двенадцатый корпуса перегородят им путь к реке. А остальные — Девятый, Двенадцатый, оставшаяся часть Третьего — окопаются прямо здесь.

— Я все равно считаю, что мы должны отступить, пока у нас есть такая возможность.

— Куда? К реке? Ты останешься здесь. Это твой штаб, вот и защищай его.

— Пэт, мать твою, как я со всем этим справлюсь? У меня даже нет связи ни с одним из командиров моих дивизий — только с двумя бригадными генералами.

— У тебя в штабе окопалась целая куча офицеров. Пусть выматываются отсюда. Пронумеруй все кварталы, дай им по карте и скажи, чтоб выяснили, кто где находится. Я также хочу, чтобы до всех дошел мой приказ: никто не должен двигаться с места. Пусть занимают здания по всему кварталу, устраивают что-то вроде крепости и защищаются.

— Прекрасно. А продукты? А боеприпасы? Как насчет них?

Пэт почувствовал, что его план проваливается, даже не начав реализовываться. Если бантагам удастся окружить квартал, то через пару часов у людей кончатся боеприпасы, а сражаться врукопашную с восьмифутовыми громилами весом в триста фунтов — спасибо скажешь. «Хотя, с другой стороны, — подумал Пэт, — высота потолков в большинстве домов не больше шести футов, и бантагам придется перемещаться на четвереньках. Это все равно как если бы мы сражались в городе, построенном гномами. Но что же делать с боеприпасами?»

— Канализационные трубы! — вдруг осенило Рика. — Под широкими улицами они такие большие, что человек может там ходить почти в полный рост. Мы прокладывали в них телеграфные провода.

— И они идут к реке, — добавил Пэт и понял, что связисты спускались туда через подвалы домов, стоящих на берегу. Он подумал, что вдоль труб он расставит пару полков, которые смогут передавать по нескольку сот ящиков в час.

— Под этими банями огромная труба, — сказал Рик. — Через нее раньше сливали воду из бассейна, тысячи галлонов ежедневно, — он показал на проход, ведущий к бассейну, уже полупустому.

— Тогда тебе сам бог велел командовать отсюда. Надо всем сообщить, чтобы оставались на своих местах, не задумываясь. Просто окапывались и начинали уничтожать этих сволочей. Я возвращаюсь в штаб и выделю пару полков, которые спустятся под землю и обеспечат доставку боеприпасов. Отправь своих людей в город с картами. Пусть отметят места, которые вы удерживаете. Затем передашь карту мне. Чтобы я не гадал, а знал наверняка, какие точки вы обороняете.

— Зачем?

— Затем, что когда мне точно будет известно, где находятся наши люди, я прикажу артиллерии на внутренней стене обстреливать все оставшиеся объекты.

Пэт начал застегивать шинель, собираясь идти разыскивать 9-й корпус, и вдруг остановился. «Что бы сейчас сделал Эндрю? — подумал он. — Я командующий, — была его следующая мысль, — Эндрю не посылал меня сюда выяснять, в чем дело, я пришел сам. В штабе сейчас, вероятно, полный хаос. Я должен вернуться туда, всех успокоить и прекратить панику, пока она нас не погубила. Здесь я сделал все, что мог».

Пэт подозвал свой штаб и, когда офицеры собрались, поделился с ними своими соображениями и отправил посыльных передать его приказ штабам всех подразделений.

— Я хочу, чтобы все ясно поняли: ни шагу назад. Независимо от того, отрезали вас, вот-вот отрежут или у вас все в порядке, вы должны окапываться там, где находитесь в данный момент. Вы меня поняли?

Офицеры закивали, и, к радости Пэта, ужас, стоявший в их глазах, пропал.

— Бантаги здесь. Но это не значит, что они добрались до нас. Это мы наконец добрались до них. Надо этим пользоваться. Я хочу, чтобы вы взяли карту города и отметили местоположение своих частей. Решите между собой, кто куда пойдет. Когда справитесь с заданием, возвращайтесь в штаб. Тех, кто освободится до захода солнца, будут ждать бутылка водки и теплая постель.

— А девчонки? — с надеждой спросил молодой офицер с веснушчатым лицом. Остальные заулыбались.

«Хорошо, что они снова шутят», — подумал Пэт.

— Вперед, ребята, и поскорее возвращайтесь назад.

Повернувшись к Рику, он хотел было сказать пару слов на прощание, что-нибудь обнадеживающее, но его друг уже вернулся к карте и начал убирать кубики.

Пэт направился к двери. Снова прозвучали артиллерийские залпы. В комнате, смежной с вестибюлем, Пэт увидел ребят из полка О'Лири, которые сопровождали его сюда. Пэт удивился такой преданности, но затем понял, что с их стороны было бы глупо покидать штаб корпуса, находящийся под защитой артиллерии.

— Вперед, ребята! — крикнул Пэт. — Нужно сражаться.

Ближе к вечеру буря стихла, что очень обрадовало Гаарка Спасителя. Это подтверждало, что боги ветров на его стороне. Когда он хотел, чтобы не было видно ни зги, бушевала вьюга. Теперь ему нужна была хорошая погода, и небо стало проясняться. Время от времени порывы южного ветра еще поднимали легкую пелену снега, но они были такими редкими, что Гаарк видел весь город как на ладони.

Огромные участки были охвачены пожаром, над Римом висели темные клубы дыма. В разных концах города ежеминутно появлялись вспышки разрывающихся снарядов.

Гаарк посмотрел на карту и обратился к Джураку:

— Как насчет внутренней стены?

— Мы преодолели ее в одном месте, но они были наготове, и мы не смогли удержать позиций. Хотя мне доложили, что два полка до сих пор там сражаются.

— А остальные?

Джурак стал показывать на карте расположение бантагских войск:

— Внешняя стена почти полностью наша, от бастиона на южном берегу реки до бастиона, защищающего ее на севере. Кроме одного маленького кусочка, который обороняют солдаты с кругами на шапках.

Трудно сказать, что мы взяли здесь, — он обвел рукой северо-восточный квадрат. — Некоторые главные улицы точно у нас, с остальными неясно. В этой части города они удерживают очень большую территорию — возможно, десять кварталов подряд, относительно других районов не могу сказать ничего определенного.

Гаарк кивнул.

— Отлично. Надо за ночь собрать свежие силы, укрепить позиции, которые мы уже заняли, и захватить, что осталось.

— Ты планировал нападение с другой стороны города. Что скажешь на этот счет?

Гаарк помотал головой:

— Они к этому готовы. Кроме того, сегодня ночью мы уже не сможем спрятаться под покровом непогоды. Нам еще нужно соорудить мост вверх по реке для перевозки боеприпасов и продовольствия. Надо, чтобы основная битва проходила здесь. Ох и полетят их головы!

— И наши полетят, Гаарк, — ответил Джурак. — Сегодня мы потеряли свыше тридцати тысяч.

— Они наверняка потеряли не меньше.

— Этого я не знаю. Мы взяли стену с меньшими потерями, чем я ожидал. Я видел, как они паниковали. Но теперь они успели окопаться, и сражение будет стоить нам немалых жертв.

— Ты воспользовался холмистым рельефом города?

— Частично.

— Замечательно. Я хочу, чтобы за ночь на холмах было установлено как можно больше минометов. И начинайте обстреливать берег реки. Нужно, чтобы артиллерия уничтожила бастион, прикрывающий реку. Мы отрежем им доступ к кораблям, а следовательно, возможность пополнять запасы продовольствия и боеприпасов.

Джурак кивнул.

— В городе нас ждет пища, — заметил Гаарк. — Чем не повод для того, чтобы выманить их из окопов?

Джурак сморщился от отвращения.

— По-прежнему думаешь, что это варварство?

— Хуже, чем варварство, — ответил Джурак. — Они наши враги, а не животные.

— Скажи об этом моим воинам, считающим людей бездушным скотом. Даже хуже, скотом, который одержим демонами и который необходимо истребить. Сначала надо причинить демону адскую боль, а затем проглотить его сердце, тогда демон будет умерщвлен. Именно за это они воюют.

— Разве не за твою империю? — тихо спросил Джурак.

Гаарк ничего не ответил. Его товарищ опять позволил себе непростительную вольность. Из всех попавших сюда через Врата света бантаги именно его выбрали своим Спасителем, потому что он раньше всех понял, куда они попали, и первый оценил ситуацию. Это была судьба, воля богов. И если Джурак хочет остаться в живых после окончания войны, он должен признать это.

— Что бы они ни сделали, мы их раздавим. Город будет нашим через десять дней, как раз к ближайшему Празднику Луны. Какой это будет пир! — со зловещей ухмылкой произнес Гаарк.