"Плохой день для Али-Бабы" - читать интересную книгу автора (Гарднер Крэг Шоу)

Глава двадцать первая, в которой фортуна переменчива в самом полном смысле слова

— Где золото? — требовательно спросил предводитель разбойников, осаживая коня перед Али-Бабой.

— Думаю, тебе про это лучше знать, — ответил дровосек, оглядываясь на караванщиков, исчезающих за своими верблюдами.

— Теперь не время для болтовни! — возгласил Разбойник Номер Один. — Время лишь для золота!

Али-Баба был сыт всем этим по горло. Не для того он провел всю свою жизнь в честных трудах, чтобы подобный человек унижал его.

— Может, я и смог бы раздобыть это твое золото, если бы не ваша преждевременная атака!

— Как преждевременная? Мы напали по твоему сигналу!

— Это был не мой сигнал, — воинственно заявил Али-Баба.

— Это был мой сигнал! — воскликнул Касим, на этот раз становясь на сторону брата. — Я не желаю, чтобы мне на голову бросали всякую всячину.

— Ах, так? — завопил главарь, найдя новый объект для своего гнева, заключенный в корзину. — Я не потерплю такой наглости, что бы там тебе ни бросали на голову. Я саму эту твою голову выброшу! Я разрублю твои куски на куски!

Но Касим был даже еще более зол, чем Али-Баба.

— Что ты суетишься? — насмешливо поинтересовался он. — Из этого твоего плана все равно ничего не выйдет. Они знали, что мой брат разбойник, с того самого момента, как их глаза впервые увидели его!

— Вот как? — удивился Разбойник Номер Один, словно прежде это даже не приходило ему в голову. — Значит, черные одежды в данном случае — помеха? — Видимо, эта мысль настолько противоречила всему, что составляло основу его жизни, что главарь, похоже, был потрясен. — Кажется, пора созывать совет.

Али-Баба воспользовался тем, что главарь на время оставил его в покое, чтобы осмотреться. В данный момент он не мог разглядеть среди окруживших их верблюдов ни одного человека. Может, эта тема будет поважнее для обсуждения?

— Я извиняюсь… — начал было он.

— Совет! — немедленно завопил Разбойник Номер Два. — Совет! Со… — Он разом умолк, заметив взгляд своего предводителя.

— Программа Рефинансирования Караванов не работает! — кратко резюмировал Разбойник Номер Один.

Тут вперед вышел разбойник, которого прежде звали Ахмед.

— Возможно, нам нужно подойти к делу иначе, — предположил он. — Про сорок разбойников известно слишком многим.

Главарь, казалось, обиделся, несмотря на то что совет был в разгаре.

— Нас все боятся!

— Об этом я и говорю, — подтвердил Ахмед. — И как нам теперь убедить этих людей принять нашу программу? С теми, кто нас боится, вести вежливые беседы не получится!

Атаман нахмурился:

— Все эти тонкости — дело слишком сложное. Я должен это обдумать. Но это же совет! Лучше обдумаем это все вместе!

— Быть может, — вступил Гарун, воодушевляясь, — мы сможем извлечь некий урок из моей прежней жизни в высших слоях общества. Вместо того чтобы нападать на караваны, мы можем сделать так, чтобы караваны сами приходили к нам. Потом, в качестве первого шага по изменению нашего имиджа, открыть сеть Разбойничьих Караван-Сараев, подавать холодную розовую воду и маленькие пирожные…

Дальнейшим планам помешали ужасные, леденящие кровь крики, и на разбойников накинулась добрая сотня людей в белых одеждах.

Глядя, как сто человек размахивают ятаганами, Али-Баба подумал, что именно об этом и хотел поговорить, однако подозревал, что теперь, пожалуй, уже слишком поздно.

— Мы окружены! — сообщил первый среди разбойников всем, кто не удосужился это заметить. — Но мы без боя не сдадимся!

Человек, которого Али-Баба принимал за погонщика верблюдов, откинул голову и рассмеялся:

— Попробуйте — и вам конец! У нас бойцов втрое больше вашего! И все мои люди умеют обращаться с оружием!

— Да, это так, — признал Разбойник Номер Один, мельком взглянув на Али-Бабу. — Но мы будем сопротивляться!

— И я еще не представил вам наших лучников, — продолжал человек, которого больше никак нельзя было считать погонщиком верблюдов. Люди за его спиной расступились, являя взглядам дюжину вооруженных луками мужчин в ослепительно-белых одеждах. — Так что мои лучники могут при желании перестрелять всех разбойников, а твоим людям до нас не добраться!

— И это верно, — подтвердил Разбойник Номер Один. — Но когда ты возьмешь нас в плен, мы сможем переругиваться сколько нам угодно!

Сторговавшись таким образом насчет капитуляции, разбойники ждали, пока сто человек в белом подойдут, чтобы взять их в плен. Али-Баба, однако, заметил, что даже теперь главный среди разбойников не слишком огорчен, вместо этого атаман, похоже, был занят тем, что понимающе переглядывался с темнолицым разбойником, которого дровосек уже приметил раньше.

— Возможно, тебе интересно знать, кто оказался настолько смел и умен, чтобы изловить сорок разбойников? — спросил бывший погонщик верблюдов. — Позволь мне сбросить личину. — Он начал снимать с себя коричневые одежды одну за другой, пока из-под них не показалось одеяние, которое, если только такое было возможно, казалось еще белоснежнее, чем у людей из его окружения.

— Это же Гоха! — воскликнул Касим из своей корзины.

— Как приятно, когда тебя узнают, — признался бывший хозяин Касима, — а еще приятнее — вновь вернуться к моему фирменному белому цвету. — Он милостиво махнул рукой в сторону Али-Бабы. — И я вполне оценил этот твой фокус с корзиной.

Али-Баба на миг подумал, не раскрыть ли тайну корзины, но решил, что Гохе может не понравиться то, что его сотрудник теперь обитает в ней в виде шести отдельных частей. А свободу движений дровосека как раз в этот момент ограничивал человек в белом при помощи множества веревок, так что всяческие откровения поневоле пришлось оставить при себе.

— Веди себя тихо и не зевай, — прошептал Аладдин сбоку от Али-Бабы. — Может, у нас будет шанс вырваться на свободу.

— Ты! — в ярости вскричал первый среди разбойников, которого пара крепких мужчин в белом в это время повалила наземь.

— Прошу меня извинить, но я переоденусь, — только и ответил Гоха. — На тот мой костюм плюнул верблюд.

Вперед выбежали люди из свиты содержателя борделя, неся сменную одежду без единого пятнышка, и переодели своего хозяина за считаные секунды.

— Гораздо лучше, — заметил Гоха, расправляя складки на рукавах. — Когда собираешься торжествовать победу, так важно быть подобающе одетым. — Он хлопнул в ладоши. — Но что за победа без добычи? Ну-ка, взглянем, что в этих мешках.

Первый среди разбойников издал бессвязный вопль, словно одно упоминание о содержимом мешков поразило его в самое сердце.

— В этом — ничего, — отозвался один из людей в белом, — кроме овощей.

— Может, это и не разбойники вовсе, — улыбнулся Гоха. — Может, они фермеры.

На этот раз в вопле первого среди разбойников в равных долях смешались злость и страдание. Али-Бабу, чьи руки были теперь связаны за спиной, вместе с частью других разбойников согнали в одно место, неподалеку от их лошадей и мешков с добычей.

— Проверьте, что в других мешках! — приказал Гоха.

— Этот набит отнюдь не овощами! — сообщил другой человек в белом. — В мешке полным-полно больших и аляповатых изделий из золота!

— Ага! — торжествующе вскричал Гоха. — Наконец-то я получу от вас то, что заслужил!

— По качеству эти вещи просто ужасны, — объявил человек в белом. — Можно подумать, эти вещи некогда принадлежали Касиму!

— Увы, — вздохнул Гоха, — он говорит об одном из ценнейших моих работников, который теперь потерян для нас.

— Так ли? — раздался голос из корзины. — И к тому же ничто не вечно.

— Опять этот фокус с корзиной? — отметил Гоха. — Хотя я ценю твои попытки развеселить нас, товарища, которого нет больше с нами, ничто не заменит.

— Возможно, — продолжала корзина, — у меня есть информация, которая может тебе пригодиться.

— Неужели? — заинтересовался Гоха. — Мы хотели бы найти его, чтобы иметь возможность пытать его и убить за измену.

— Но что я могу знать? — буркнула плетеная емкость. — Я ведь всего лишь корзина.

Подчиненные Гохи опять завопили, обнаружив новые мешки с золотом. Их предводитель, похоже, был очень доволен. Но почему-то он никак не мог успокоиться, переминаясь с ноги на ногу и время от времени поглядывая на главаря разбойников, как будто для полноты триумфа ему оставалось исполнить еще некий ритуал.

Наконец Гоха подошел к первому среди разбойников.

— Нет, слишком удобный момент, чтобы удержаться от злорадства. — Он посмотрел сверху вниз на человека, которого заставили опуститься на колени. — Такая замечательная информация, и я сомневаюсь, чтобы она была известна членам твоей шайки. — Он оглядел сначала разбойников, сбившихся в две тесные кучки, потом людей в белом, стерегущих людей в черном. — Знайте же, все присутствующие здесь. Когда-то разбой и содержание борделей уживались под одной крышей. Когда-то предводитель разбойников и хозяин публичных домов работали на пару. Именно тогда я получил прозвище Беспалый, — он поднял изуродованную руку, — и тогда же атаман разбойников тоже заработал прозвище.

Все разбойники разом открыли рты от удивления.

— Никогда не слышал ни о чем подобном! — сурово шепнул Гарун. — Разбойник Номер Один всегда был Разбойником Номер Один!

— О, оно очень забавное, — со смешком сообщил Гоха. — Правда, Грязнуля?

— Грязнуля? — взревел главный разбойник. — Как ты смеешь! Это так… так несправедливо! Как можно сохранить белье в чистоте, если вечно разбойничаешь на дорогах?

— Без сомнения, именно поэтому, — любезно заметил Гоха, — ты и переменил цвет костюма.

Разбойник Номер Один мрачно кивнул, пытаясь сохранить последние остатки достоинства.

— На черном ничего не видно.

— Даже крови? — спросил Гоха.

Разбойники снова разинули рты.

— Ты же не думаешь, что мы удовлетворимся этим золотом, которое здесь хоть и в довольно большом количестве, зато ужасающе низкого качества?

— Ты ставишь под сомнение… — завел было Касим, но передумал.

— Ты правильно сделал, что остановился, — мягко сказал Гоха Али-Бабе. — Когда мы покончим с делами, времени для шуток с корзиной будет предостаточно. Если, конечно, к тому времени ты еще не лишишься корзины, равно как и голоса.

Он вновь отвернулся к главарю, о котором Али-Баба и, без сомнения, все остальные члены шайки тоже старательно пытались не думать как о Грязнуле.

— Но мне не хотелось бы сыпать пустыми угрозами, — продолжал Беспалый. — Я хочу, чтобы все мои угрозы были вполне реальными. — Он поддел песок ногой, обсыпав им одежду Гряз… Разбойника Номер Один. — Я всегда полагал, что расспросы следует начинать с самых верхов. Видишь ли, мы неплохо осведомлены, и нам известно, что это лишь малая часть твоего золота, ибо Касим, прежде чем исчезнуть, упоминал о пещере, полной несметных сокровищ!

Али-Баба не удивился. Если требовалось выболтать какой-нибудь секрет, на его братца в этом всегда можно было положиться. Однако теперь корзина стала на удивление молчаливой.

— Ты собираешься пытать меня? — легкомысленным тоном поинтересовался Разбойник Номер Один с явным пренебрежением.

— О нет, — печально покачал головой Гоха. — Пытки — это слишком просто. За время нашей былой близости я изучил тебя достаточно хорошо, чтобы ожидать, что ты не устоишь перед обычными пытками. Нет, я думаю, мы начнем со всеобщих и долгих насмешек. Потом я расскажу несколько постыдных историй из твоего детства. За этим последует обсуждение всех ошибочных решений, принятых тобой за то время, когда ты состоял у меня на службе. И лишь потом, когда ты будешь полностью сломлен, мы смилостивимся настолько, чтобы перейти к пыткам.

Но этот очередной приступ злорадства Гохи был прерван новым возгласом одного из его людей:

— Тут есть кое-что получше золота! Я нашел женщин! И это красивые женщины!

Услышав эти слова, Гоха снова рассмеялся.

— Прекрасно. В борделе всегда найдется место для нескольких новеньких. — Он подмигнул окружающим. — Тем, что уже работают на меня, приходится трудиться столь усердно, что это их безвременно старит.

— Бордель? — повторил Ахмед рядом с Али-Бабой. — Ни за что!

— Тихо там! — прикрикнул Беспалый, указывая перстом на кучку разбойников, где стоял Али-Баба. — Мы, разумеется, должны будем лично опробовать этих женщин в деле, когда выберемся из этого дикого места.

Ахмед издал утробный сдавленный звук.

— Если ваш хозяин откажется говорить, — продолжал Беспалый, — или если он умрет прежде, чем сообщит нужную нам информацию, мы займёмся каждым из вас. Впереди вас ждут лишь пытки и смерть! — Пошли! — обратился он к своим людям. — Пора приступать к издевкам и насмешкам!

Главарь, которого подняли с коленей, сумел извернуться и взглянуть на самого загадочного из разбойников.

— План! — только и смог вымолвить он.

— Помните о моих словах! — заметил Гоха, пока сопротивляющегося атамана волокли к шатру, видимо только что поставленному. — Пытки и смерть! И то, если мы решим проявить милосердие!

Итак, две группы разбойников остались стоять на песке под охраной всего лишь пары караульных.

— Мы проведем здесь всю ночь, — заметил Аладдин.

— Если наш предводитель не заговорит… — Гарун содрогнулся. — Тогда всех нас станут пытать, одного за другим!

— Проведем всю ночь, — продолжал Аладдин, — и нам следует отвлечься от наших бед.

— Точно зная, что лишились всего нашего золота, — невесело добавил Ахмед, — и что наших прелестных женщин вскоре ждет жестокое бесчестье!

Да! Женщины! Али-Баба не придал должного значения словам Беспалого. Что сделает этот человек с женой Касима? Хуже того, что сделает он и его люди с Марджаной?

— Проведем здесь ночь, — гнул свое Аладдин (вот уж воистину он был человеком, у чьего верблюда горб может быть только один), — и можем рассказывать истории!

Видя такую целеустремленность, остальные разбойники поняли, что дальнейшее сопротивление бесполезно.

— Что до меня, то я жду этого с нетерпением, — добавил чей-то голос. — Рассказывай же!

Дровосек не сразу понял, что голос этот исходит от камушка, лежащего в сумке Аладдина.

Аладдин прочистил горло, готовясь начать рассказ. Даже Али-Баба понимал, что последнюю в жизни ночь он мог провести и похуже.