"Племена Гора" - читать интересную книгу автора (Норман Джон)Глава 3. Я НЕ УЧАСТВУЮ В СОБЫТИЯХ ВО ДВОРИКЕ. СЕРЕБРЯНЫЙ ТАРСК ВОЗВРАЩАЕТСЯБоевой кайил поднялся на задние ноги и пошел в атаку. Когти его, однако, были зачехлены. Другой зверь поднял фонтан пыли и песка, закинул грациозную голову на длинной шее и ткнулся стянутой кожаными ремнями клыкастой пастью во всадника, едва успевшего прикрыться маленьким щитом. Всадник тут же полоснул меня изогнутым лезвием в кожаных ножнах, а я парировал удар своим оружием, тоже в легких и красивых тренировочных ножнах. Визжа от возбуждения, кайилы приседали и бросались друг на друга с быстротой и проворством котов. В последний момент я отвернул своего зверя с линии атаки, и собиравшийся нанести мне сокрушительный удар всадник потерял равновесие. Я тут же полоснул его по шее зачехленным клинком. Он проскакал мимо, развернулся и поднял своего кайила на дыбы. Я приготовился к очередной атаке. Мы тренировались уже десять дней по десять гориан-ских анов ежедневно. Из последних сорока схваток восемь закончились вничью, в тридцати двух мне присудили победу, девятнадцать из них, по мнению судей, завершились смертельным ударом. Мой противник стянул с лица на горло марлевую повязку от пыли и сбросил бурнус. Хариф считался первым клинком Тора — Принесите соль, — потребовал он у судьи Судья махнул мальчишке, который тут Я оставался верхом. — Сними намордник со зверя, — сказал он и жестом приказал мальчишке заняться когтями кайила. Тот осторожно стянул кожаные чехлы с острых, как кинжалы, когтей. Зверь нервно топтался в песке. Я сбросил тренировочные ножны и провел лезвием по стягивающим пасть зверя ремням. Кожа мгновенно лопнула. Брошенный на ятаган шелковый платок разваливается на две части. Кайил запрокинул голову и оскал клыкастую пасть. Я поднял ятаган. Сталь ослепительно сверкнула на солнце, я снова вложил его в ножны и спрыгнул на землю. Мальчишка принял поводья. Я повернулся к воину. — Живи спокойно, — проворчал он. — Постараюсь, — ответил я. — Большему я тебя научить не могу. Я промолчал. — Пусть между нами будет соль, — сказал он. — Пусть между нами будет соль. Он насыпал щепотку соли на правое запястье и взглянул на меня узкими глазами. — Хочется верить, что ты надо мной не смеялся. — Нет. — В твоей руке сталь живет, как птица. Судья согласно кивнул. Глаза мальчишки сияли. — Ничего подобного мне видеть не приходилось. Кто ты? Я насыпал соли на правое запястье. — Я человек, который делит с тобой соль. — Этого достаточно. Я прикоснулся языком к пропитанной потом горстке соли на его руке, а он лизнул мою соль. — Мы с тобой разделили соль, — сказал он. Затем он вложил в мою руку круглый золотой тарн Ара, которым я заплатил за учебу. — Это твое, — сказал я. — Как у тебя получается? — спросил он. — Не знаю. Он улыбнулся: — Мы с тобой разделили соль. Из шатра Фарука из Касры я отправился в свою лачугу в Торе. Он покупал кайилов для каравана на оазис Девяти Колодцев и разбил лагерь вблизи от города. Оазис принадлежал Сулейману, начальнику тысячи копий. Сулейману из рода аретаев. По моей просьбе Фарук согласился судить учебный бой с ятаганами, который всегда устраивают в конце обучения. Просьба не сильно его обременила, поскольку он все равно пропадал в районе южных ворот, осматривая кайилов. Да и судить было нетрудно, ибо спорных ситуаций не возникало. Спор возник только один раз. Хариф настаивал, чтобы победу присудили мне. Я не соглашался, поскольку не дотянулся ятаганом до его тела. Судья расценил ситуацию предельно корректно. Финальная атака представляла широкий рубящий удар снизу вверх в лицо. Я придержал лезвие, не дотянувшись до Харифа на один торн. Кожаные ножны рассекли бы ему кожу, а я не хотел причинять противнику вреда. Без ножен такой прием слизывает человеку половину черепа. — Будь сегодня гостем моих шатров, — сказал судья Фарук из Касры. Мальчишка, который принес соль и снял чехлы с когтей моего кайила, был его сыном. Он стоял рядом, глаза ребенка сияли. Звали его Ахмед. Именно он несколько месяцев назад погнался за кайилом и натолкнулся на камень, на котором было начертано: «Страшись башни из стали». — Для меня огромная честь отужинать вместе с вами, — ответил я. В эту ночь, после того как мы покончили с едой и одетая славянка в браслетах, рабыня Фарука, вымыла наши правые руки в веминиевой воде, которую принесла в маленьком пузатом медном кувшине, я вытащил из складок одежды маленький плоский закрытый горианский хронометр. Глаза мальчишки едва не вылезли из орбит. Я протянул ему вещииу. Ахмед открыл крышку и уставился на бегущие по кругу крошечные стрелки. Горианский день состоит из двадцати часов, или анов. Горианские хронометры отличаются от земных часовых механизмов тем, что стрелки у них движутся в противоположную сторону. В этом смысле время здесь идет назад. Это был великолепно сработанный и очень точный хронометр. У него имелась даже раскачивающаяся стрелка для измерения крошечных инов. Мальчик с трудом оторвал глаза от волшебного прибора и взглянул на меня. — Это тебе, — сказал я. — Подарок. Мальчик покорно протянул хронометр отцу. Фарук, купец из Клеры, улыбнулся. Тогда мальчик с хронометром в руках обошел сидящих вокруг костра людей. Возле каждого он останавливался и протягивал драгоценный подарок. Все поочередно осматривали вещь и возвращали ее Ахмеду. Наконец мальчик вернулся, сел рядом со мной и посмотрел на отца. — Ты будешь узнавать время, — сказал Фарук из Касры, — по скорости кайила, по кругу и палке, а еще по солнцу. Но эту вещь ты можешь сохранить как подарок. — Спасибо тебе, отец! — восторженно воскликнул мальчик. — Спасибо тебе! И вам спасибо! — обратился он к сидящим вокруг костра. Все разулыбались. — И тебе спасибо, воин, — повернулся ко мне мальчик. — Пустяки, — ответил я. Фарук из Касры посмотрел на меня. — Мне это очень приятно, — сказал он и поинтересо- Мальчик видел камень с надписью по дороге в оазис Девяти Колодцев. — Я скромный купец, — отвечал я. — У меня есть несколько камней, которые я бы хотел продать в оазисе Девяти Колодцев, чтобы купить финиковых кирпичей и продать их в Торе. — Видя, как ты рубишься, я бы никогда не подумал, что ты купец, — улыбнулся Фарук из Касры. Я улыбнулся в ответ. — Я собираюсь в скором времени отправиться в оазис Девяти Колодцев, — сказал Фарук из Касры. — Для меня будет большой честью, если ты и твой кайил присоединитесь к моему каравану. — Буду безмерно рад, — сказал я. — Я уже купил кайилов, — сказал Фарук из Касры. — Когда ты выезжаешь? — На рассвете. — Мне надо забрать девушку из пеналов Тора. Я догоню тебя в пути. — Ты так хорошо знаешь пустыню? — Нет. — Ахмед будет ждать тебя у южных ворот. — Я очень это ценю. Из шатров Фарука из Касры я возвращался в свою лачугу в Торе, расположенную на улице гуртовщиков и погонщиков. Дела, как мне казалось, продвигались неплохо. По дороге я посмотрю на камень, обнаруженный несколько месяцев назад Ахмедом, сыном Фарука. Оттуда и начнется мой поиск. Определившись по месту, я продолжу путь в оазис Девяти Колодцев, пополню запасы воды, найму проводника, вернусь к камню и двину на восток, в сторону Тахари. Я надеялся, что кочевники и аборигены выведут меня на загадочную стальную башню. Я почти не сомневался, что она действительно существует. Вряд ли она явилась плодом воображения человека, который успел начертать на скале предупреждение и умер. Стальные башни ни разу не упоминались в миражах или бредовых галлюцинациях сошедших с ума в пустыне. Как правило, во всех видениях так или иначе присутствует вода. Более того, у потерявших рассудок людей не остается времени на начертание предостережений. Какая-то сила вела этого человека через пустыню, он хотел рассказать что-то важное. Скорее всего, это был разбойник. Тем не менее не ясно, почему он путешествовал по пустыне пешком. Умирая, он шел в сторону цивилизации, чтобы успеть предупредить о стальной башне. Я не сомневался, что башня существует. С другой стороны, у меня почти не было шансов разыскать ее в бескрайней пустыне. Надо обязательно найти кого-нибудь, кто видел или хотя бы слышал о башне. Конечно, если она находится в стране дюн, далеко от караванных путей и оазисов, маловероятно, чтобы кто-нибудь на нее натолкнулся. Хотя один человек ее точно видел. Тот, чье сожженное солнцем, почерневшее тело нашли возле камня с предупреждением. На улицах Тора было темно. Местами дорога круто ' забирала вверх, иногда улицы начинали немыслимо петлять, в некоторых местах я едва мог протиснуться между стенами. Временами мне приходилось продвигаться на ощупь. Кое-где у ворот тускло горели светильники. Мне показалось, что сзади раздались шаги. Я откинул бурнус, вытащил из ножен ятаган и замер. Ни звука. Я продолжил свой путь. Ничего не было слышно. Я оглянулся, но меня обступала лишь непроглядная тьма. По моим оценкам до дома оставалось не более половины пасанга. Впереди виднелись тускло освещенные факелами открытые ворота. Я остановился. Мой путь пролегал через небольшой дворик. У ворот мелькнула неясная тень. Одновременно сзади раздались шаги и движение людей. Их было пятеро. Я резко обернулся и зарубил первых двух, прежде чем они успели сообразить, что происходит. Трое оставшихся попытались взять меня в кольцо. Я отступал в низкой стойке. Надо было любой ценой выманить вперед наступающего по центру. Тогда я смог бы атаковать любого из крайних, не опасаясь, что придется иметь дело с тремя клинками. Но центральный не высовывался, наоборот, выдвигались люди с флангов, что делало мое положение весьма опасным. Атаковать я не мог, ибо тут же попал под удары нескольких ятаганов. Эти парни не были простыми уличными грабителями. Неожиданно трое замерли, один из них швырнул ятаган на землю, после чего все развернулись и побежали. Я услышал, как позади меня захлопнулись ворота и со стуком задвинулся засов. Обернувшись, я не увидел ничего, кроме запертых ворот. Воткнутые в стены факелы едва освещали желтую штукатурку рядом с собой. С другой стороны ворот раздался душераздирающий крик. Тогда я еще не знал, сколько человек ждало меня во дворе. Опустив ятаган, я остановился за закрытыми воротами дворика. Справа вверху отворилось узкое окошко, и чей-то голос спросил: — Что здесь происходит? Зажегся свет и в других окнах. Люди выглядывали наружу. Какая-то женщина, приподняв паранджу, вглядывалась во тьму. Спустя два-три ина на улицу вышли мужчины с факелами и фонарями. С другой стороны ворот доносились голоса и шум. Завизжала женщина. Между створками блеснула полоска света. — Открывайте! — барабанил по ним человек с моей стороны. Было слышно, как подняли тяжелый засов, затем заскрипели створки на четырехдюймовой втулке. Четверо человек с нашей стороны помогали отворить ворота. Во дворе полукругом стояла толпа. Поднимая факелы, люди смотрели на каменный пол дворика. Я отметил высоту стен и прилегающих крыш и лишь после этого посмотрел туда, куда все. На камнях лежали одиннадцать растерзанных трупов и части человеческих тел. — Кто это мог сделать? — прошептал чей-то голос. Вряд ли хоть одному удалось уйти, подумал я. Четыре головы были напрочь оторваны; у двоих они держались на каких-то лохмотьях; горло одного человека выглядело так, словно по нему дважды ударили параллельными клинками; расположение ран было мне знакомо. Двое потеряли руки, один человек ногу, у одного из безруких выпотрошили внутренности. Я разглядел на его плече отпечаток челюстей. Мне уже приходилось видеть подобное в Торвальдсленде. У человека без ноги была откушена часть спины, так что сзади виднелось содержимое желудка. Один из безруких тоже был наполовину сжеван, из грудной клетки торчали ребра, не хватало сердца и левого легкого. Одиннадцатого умертвили более или менее аккуратно. На шее виднелось синюшное круговое пятно, как от веревки, а горло было прокушено. Я снова посмотрел на стены и крыши окружающих дворик домов. — Кто мог это сделать? — повторил свой вопрос мужчина. Я вышел со двора. Возле зарубленных мною людей уже собралась толпа. Я посмотрел на мертвых и спросил: — Кто-нибудь их знает? — Да, — отозвался мужчина. — Это Тек и Сауд, люди Зева Махмуда. — Больше не будут убивать, — бросил кто-то. — Где я могу поговорить с благородным Зевом Махмудом? — спросил я. — Он и его люди целыми днями пропадают в кофейне «Шесть цепей». — Спасибо тебе, горожанин. Я вытер лезвие ятагана о бурнус одного из убитых и вложил его в ножны. Подняв голову, я увидел, что в нашу сторону бежит с фонарем маленький водонос, которого я уже несколько раз встречал на улицах города. — Вы видели? — Лицо его было белее мела, беднягу трясло. Я показал на убитых. — Знаешь их? Водонос вгляделся в лица. — Нет, они не из Тора. — Не поздно ли разносить воду? — А я не разношу воду, господин. — Как ты попал в этот район? — Живу неподалеку, — ответил он и с поклоном удалился, прихватив свой фонарь. Я обернулся к человеку, с которым говорил раньше. — Он в самом деле живет рядом? — Нет, — ответил тот, — он живет возле восточных ворот, возле загонов для верров. — Знаешь его? — В Торе все его знают. — Кто он? — Водонос Абдул. — Спасибо тебе, горожанин. — Зев Махмуд? — спросил я. Здоровенный детина с агалом, сидевший в кофейне, поначалу рассердился, потом побледнел. Острие ятагана уперлось в его горло. — На улицу, — приказал я. Взглянув на двух его сотрапезников, сидевших за низким столиком, скрестив ноги, я добавил: — И вы тоже. — Нас трое, — усмехнулся Зев Махмуд. — Давай шевелись. — Как хочешь. — Он улыбнулся. Один из его спутников, пришедший без ятагана, одолжил его у посетителя кофейни. — А я боялся, что останемся без гонорара, — засмеялся он. У входа в кофейню я прикончил всех троих. Я не хотел оставлять их позади себя в Торе. Домой, на улочку гуртовщиков и погонщиков, я вернулся опять поздно. Увидев на ступеньках своего дома водоноса, я нисколько не удивился. — Господин? — Да? — Вы в Торе недавно и многого не знаете. Я мог бы вам помочь. — Не понимаю, — сказал я. — Скоро начнется война между каварами и аретаями. Караванные пути закроют. Будет очень трудно найти гуртовщиков или погонщиков, которые согласятся в такое время отправиться в пустыню. — Как же, — поинтересовался я, — минует нас эта беда, если ты станешь мне помогать? — Я подберу вам хороших, честных людей, смелых и бесстрашных, которые пойдут с вами куда угодно. — Прекрасно, — сказал я. — Правда, — несколько смущенно добавил он, — в смутные времена повышается и оплата. — Естественно, — успокоил его я. Он облегченно улыбнулся: — Куда вы направляетесь, господин? — В Турию. — Когда хотите выступать? — Через десять дней, считая от завтрашнего. — Отлично, — сказал он. — Подбери мне людей, о которых ты говорил, — сказал я. — Можете на меня положиться, хотя, поверьте, это непросто. — Он вытянул ладонь, и я положил на нее серебряный тарск. — Господин очень щедр. — У меня маленький караван, — сказал я. — Несколько кайилов. Думаю, мне понадобится не больше трех человек. — Как раз троих я и знаю, — улыбнулся он. — Где же ты собираешься их найти? — Думаю, в кофейне «Шесть цепей». — Надеюсь, — произнес я, — ты не имеешь в виду благородного Зева Махмуда и его друзей? Водонос вздрогнул. — Слухи быстро разносятся по Тору, — сказал я. — Поговаривали, у входа в кофейню произошла драка. Водонос смертельно побледнел: — Значит, я найду других, господин. — Постарайся, — ответил я. Серебряный тарск выскользнул из его пальцев. Он попятился, споткнулся и наконец понесся со всех ног. Я наклонился, поднял монету и бросил ее обратно в кошелек. Я устал. По крайней мере, в ближайшее время о водоносе я не услышу. А теперь надо отдохнуть, поскольку на рассвете мы выступаем. Утром еще надо успеть кое-что сделать. Прежде всего забрать девушку из городских пеналов. У южных ворот меня будет ждать Ахмед, сын Фарука. До полудня мы с ним должны нагнать караван его отца. Хоть бы не началась война между каварами и аретаями. Это сильно осложнит мою задачу. В оазисе Девяти Колодцев я надеялся пополнить запасы и найти проводника. Это был оазис Сулеймана, начальника тысячи копий. Сулеймана из рода аретаев. Я повернулся и медленно полез вверх по узкой деревянной лестнице, ведущей к моей комнатушке. По крайней мере, не увижу больше водоноса по имени Абдул. |
|
|