"Последние назидания" - читать интересную книгу автора (Климонтович Николай)

ВМЕСТО ПОСВЯЩЕНИЯ

Меня спасла рассеянность отца. Потому что, прибыв на дачу, он вспомнил, что оставил предназначенные мне деньги в запертом кабинете, и на другой день приехал меня выручать…

Я не помню сейчас, что следовало за чем, но знаю только, что, как водится, раньше “скорой помощи” прибыла милиция. В приемном покое отделения травматологии Первой градской на каталке у стены коридора лежала седая женщина, у которой было вдребезги разбито лицо. Здесь же сидел парень, то и дело наваливаясь на мать, которая выглядела деревенской старухой, хотя наверняка была не старше моей матери. Та поминутно стирала у сына со лба пенящийся кровавый пот. Стыдясь смотреть на чужие несчастья, когда сам оказался в беде лишь по собственному капризу, я вспомнил, как отец спас мне жизнь в первый раз.

Летом мы жили в палатках в расщелине на берегу моря неподалеку от

Геленджика. Мне было пятнадцать, я перешел в девятый класс и томился от скуки в компании дядек-физиков, бегавших в трусах туда-сюда по берегу с подводными ружьями наперевес, их раскрасневшихся жен в купальниках, всегда варивших на костре уху с лаврушкой, всегда жаривших в сухарях на постном масле развалистые куски толстого лобана, всегда мывших эмалированные миски, и их слабовозрастных и малоразвитых для меня детей.

От безделья я днями плавал в море. Однажды меня напугал дельфин. Он неожиданно шумно вынырнул рядом со мною из пучины, играя и едва не касаясь моего тела, и это внезапное появление морского чудовища поначалу вызвало у меня панику. Наверное, дельфин понял, что имеет дело с пугливым идиотом, и исчез так же, как возник, а я, придя в себя, долго звал его и пытался отыскать в океане. Все было тщетно, и я поплыл, почувствовав себя ихтиандром, поплыл вдаль, пересекая бухту, туда, где в палатке с подругой и мужем подруги жила одинокая студентка из Иванова с большими бедрами и маленькой грудью, с которой я познакомился, когда мы с отцом и с его другом, свердловским физиком Кобелевым, ходили в поселок за продуктами.

Поселок назывался мило – Криница.

Я хорошо плавал, к тому же на мне были ласты, но, преодолев эти пять километров, совсем выдохся и на берег буквально выполз – к ногам предмета подвига. Студентка из Иванова – что-то связанное с текстилем – несколько удивилась, но налила мне горячего супа, дала чаю и шоколадку. Больше не дала ничего, хоть мы и ходили вдвоем

гулять в цепкие и колючие заросли дикого кизила. День клонился к вечеру, как сказал бы эпик, мне пора было домой, где меня, как я понимал, не представляя, конечно, всей картины, уже хватились. Но нечего было и думать идти босиком километров двенадцать по горячим и острым камням. Оставалось опять плыть.

Конечно, на этот раз я непременно утонул бы. Мы уже обменивались долгим прощальным платоническим поцелуем с текстильщицей, как появились мой отец и Кобелев, белые лица которых вмиг порозовели, когда они увидели меня живым. В руках отец нес мои тапочки. То есть он до последнего не верил, что меня поглотило море, хотя это казалось очевидным, к тому же тут сработала интуиция заправского холостяка Кобелева, который так и сказал: да нет, Юра, он хорошо плавает, просто пошел по девочкам… И был по-своему прав.