"Калинин" - читать интересную книгу автора (Толмачев Анатолий Васильевич)

«ВСЕРОССИЙСКИЙ СТАРОСТА»

Год 1919-й был суровым и тревожным. Контрреволюция готовила новый натиск на Советскую Россию, который впоследствии получил название первого похода Антанты.

Уже прибыл в Омск в английском поезде адмирал Колчак, полный презрения к бунтующей черни и уверенности, что через месяц-другой с оркестром войдет в Белокаменную.

Собирали свои банды Деникин и Юденич. Насторожился на севере еще один россиянин с заграничной фамилией — Миллер.

В эти тревожные дни партия, народ молодой республики понесли тяжелую утрату: умер Яков Михайлович Свердлов.

— … Пролетарская революция, — говорил Ленин на экстренном заседании ВЦИК, посвященном памяти Якова Михайловича, — сильна именно глубиной своих источников. Мы знаем, что на место людей, беззаветно отдавших свою жизнь, положивших ее в этой борьбе, она выдвигает шеренги других людей, может быть, менее опытных, менее знающих и менее подготовленных в начале их пути, но людей, которые широко связаны с массами и которые способны на место ушедших крупнейших талантов выдвигать группы людей, продолжающих их дело, идущих по — lt; их пути, довершающих то, что они начали.

Тридцатого марта, в пять часов вечера, в Москве, во 2-м доме Советов собралась большевистская фракция ВЦИК. Открывая заседание, секретарь ВЦИК Енукидзе сообщил, что Политбюро ЦК решило рекомендовать фракции при избрании председателя ВЦИК голосовать за кандидатуру Калинина.

В семь часов открылось XII заседание ВЦИК. Слово взял Владимир Ильич. Он говорил о том, что найти настоящего заместителя Якову Михайловичу Свердлову — задача чрезвычайно трудная.

— Мы знаем, — заявил он, — что, если мы найдем товарища, который соединит в себе жизненный опыт и знакомство с жизнью среднего крестьянства, мы эту задачу разрешить сможем, и я думаю, что кандидатура, о которой вы прочли сегодня в газете, удовлетворяет всем этим условиям. Это — кандидатура тов. Калинина.

В поддержку предложенной Лениным кандидатуры выступили другие товарищи. Калинину запомнилась яркая, душевная речь наркома просвещения Луначарского.

Когда члены ВЦИК проголосовали и Владимир Ильич подошел к Калинину с поздравлениями, последний заметил:

— Не знаю, Владимир Ильич, как я буду в сапогах, я еще не привык к изысканному обществу. Черт знает, может быть, еще придется с Клемансо мир заключать…

Ленин рассмеялся.

— Ничего, товарищ Калинин, не все же нам приучаться к их благородству, пусть и они немножко приучатся к нашей грубости.

Поселился Калинин в Кремле. Комендант Кремля И.Д. Мальков позднее вспоминал, что Владимир Ильич Ленин несколько раз звонил ему, интересуясь, как устроили Калинина.

Апрель 1919 года был для Калинина очень трудным. Предстояло принять дела, вникнуть в них. Калинин проделал это чрезвычайно быстро, несмотря на то, что очень много времени отнимали выступления на собраниях и митингах. В Москве по пятницам проводились митинги. Ораторов на них утверждал Московский комитет партии. Решение звучало примерно так: «Обязать тов. Калинина выступить на митинге в Хамовническом районе». И Калинин брал путевку и выступал. Такие же путевки получали и другие партийные и государственные работники.

В пятницу 4 апреля Михаила Ивановича видели в Сокольническом и Рогожском районах, в театре «Наполеон» и кинотеатре «Вулкан», на хлебной бирже, в Введенском и Алексеевском народных домах, мастерских Нижегородской и Северной железных дорог. Он призывал трудящихся к упорной работе для скорейшего разгрома врага.

Через несколько дней на заседании ВЦИК Михаил Иванович выступил с декларацией о ближайших задачах ВЦИК. Но прежде он сердечно поблагодарил всех присутствовавших за то доверие, которое они оказали ему, избрав на столь ответственный пост.

— Это доверие, — сказал Михаил Иванович, — я принимаю как доверие революционному петроградскому пролетариату от российских рабоче-крестьянских масс.

…Мое избрание я рассматриваю как символ тесного союза крестьян с рабочими массами, так как в моем лице объединяется рабочий Петрограда с тверским крестьянином.

От того, куда и за кем пойдет крестьянство, во многом зависела окончательная победа революции. VIII съезд партии подтвердил, что строить социализм можно только в союзе с середняком, потому что середняки в то время составляли основную массу крестьян. Очень важно было, чтобы эта основная масса поняла политику партии.

Ленин как-то предложил послать в длительные поездки по стране выдающихся пропагандистов и агитаторов партии. Создать специальные агитпоезда, агитпароходы, снабдить их необходимыми пособиями, сформировать бригады людей из различных наркоматов и ведомств и направить в различные уголки страны.

Ленинское предложение понравилось Калинину, Он решил оборудовать агитационно-инструкторский поезд ВЦИК. Этот поезд вошел в историю под названием «Октябрьская революция».

Возглавить поезд партия поручила самому Михаилу Ивановичу Калинину.

Двадцать девятого апреля Калинин отправился в свою первую поездку по стране.

Длинные старомодные угловатые вагоны поезд: были ярко расписаны символическими картинами и «революционного быта». Один вагон был занят под кинематограф, другой — под склад литературы, ту; же оборудовали книжный магазин. Купе просторные, рассчитанные на долговременное пребывание. Уже сидя в купе, Калинин принял корреспонденте: «Правды» и «Известий» и обстоятельно ответил на все вопросы.

— Моя главная цель — непосредственно подойти к уезду и волости, к трудящемуся народу, отдаленному от центра, и узнать его нужды, подслушать голос самой жизни.

Калинин попросил особо подчеркнуть политическое значение поездки.

— Губернии, по которым мы намерены проехать, близки к колчаковскому фронту, и политическая агитация в той области имеет огромное значение. Появление агитаторов из центра, митинги, которые мы будем устраивать на местах, раздача литературы, плакатов, воззваний, демонстрирование лент советского кинематографа, самое соприкосновение с представителями центральной рабоче-крестьянской власти должно поднять настроение народа, рассеять сомнения, вносимые колчаковскими агентами-провокаторами.

И вот замелькали города, полустанки, деревни. Останавливались в крупных пунктах: Муром, Арзамас, Алатырь, Казань, Свияжск, Рузаевка, Симбирск, Мелекесс, Рязань, Голутвин. Тут же, на станциях, вспыхивали митинги.

Калинин смотрел в суровые лица людей. Хотелось сказать им что-нибудь радостное, обнадеживающее. Но хорошего было мало. Так что ж, замазывать недостатки, приукрашивать действительность? Нет, на это он не пойдет. Лучше честно объяснить людям — нам очень трудно: они много перенесли, они поймут.

На первой же станции, в Муроме, направляясь на митинг в железнодорожные мастерские, Калинин остановился возле вагона-кинематографа. Вагон осаждали ребятишки — худые, с землистыми от недоедания лицами. А глаза, как у всех ребятишек во всем мире, — веселые, радостные. И голоса звонкие-звонкие. Многие из них впервые в жизни видели движущиеся изображения. С одинаковым ребячьим изумлением смотрели они сказку «О рыбаке и рыбке» и «Праздник коммунистической молодежи», «Стрекоза и Муравей» и «Китайские тени».

Потом, когда Калинин выступал перед людьми, в глазах стояли эти худенькие девчонки и мальчишки.

И он говорил:

— У нас голод, нет товаров, нет обуви. Почему? Потому что такие важнейшие промышленные районы, как Дон, Туркестан, Баку, Сибирь, до сих пор в руках врага. Если еще и Волга попадет в руки Колчака, то положение станет еще хуже. Теперь главная задача рабоче-крестьянских масс — разбить Колчака… Каждый человек нынче вправе сказать: «В настоящее время я исполняю самую небольшую работу, но этой маленькой работой я укрепляю советскую власть». И я призываю вас, товарищи, к самому энергичному проявлению творческих сил, в чем бы они ни выражались: в обработке ли полей, в возделывании картофеля, в совершенствовании производства.

Всматриваясь в глаза людей, Калинин видел, что слова его доходят до них. Это подтвердила и принятая после его выступления резолюция, торжественная и искренняя: «Напрягая все наши силы и разум для улучшения транспорта, изгоняя из своей среды клеветников и предателей, мы в любую минуту готовы встать на защиту Советов от посягательств с чьей бы то ни было стороны, а тем более от палачей, идущих против них войною, дабы тем самым приблизить желанный день, когда над всем миром водружено будет боевое Красное знамя — символ великих завоеваний революционного пролетариата всего мира».

Всего таких митингов и собраний работники агитпоезда провели до семидесяти. На сорока одном из них выступал М.И. Калинин.

После городского митинга на «фордике» или на лошадях Михаил Иванович обычно отправлялся в деревни. Там принимал традиционные хлеб-соль на расшитых красными петухами полотенцах. А потом начинался разговор. Стоя в толпе крестьян, Калинин уверенными движениями свертывал самокрутку, привычно склеивал. Закурив, произносил: «Ну вот, перед вами власть. Можете говорить как на духу». Выслушивал жалобы: исполком притесняет, последнюю корову отобрали, чрезвычайный налог режет.

Большинство вопросов решал на месте.

Были вопросы и другого рода: «Почему нет свободы торговли?», «А нельзя ли сделать Учредительное собрание?»

Михаил Иванович отвечал подробно, не жалея времени.

…Калинин вернулся в Москву 18 мая. Съездил ненадолго на родину. Первый раз приехал в Троицу уже не как «бунтовщик»-подпольщик и даже не просто ответственный работник, а первый человек в государстве — президент Советской республики. Выходя из чайной Карцева, где он всегда останавливался на пути домой, Калинин увидел своего односельчанина Ивана Клюева. Иван стоял на коленях перед крыльцом. На непокрытой голове лежало прошение. Калинин не сразу понял, что все это обращено в его адрес. Потом догадался, залился краской.

— Что ты?.. Что ты, Иван Трофимович!..

Взял сложенную вчетверо бумажку, заботливо поднял земляка. Сели тут же на крылечке. Клюев рассказывал:

— Не знаешь, с какой стороны беда к бедняку подберется. Повез на мельницу зерно на муку смолоть: восемнадцать пудов — все, что было. Что ж, казалось, плохого из этого может выйти? Так вышло же — сгорела мельница-то! Остался с пустыми сусеками. Сам — ладно, и корой бы пропитался, так ребята-то как?..

Близка Калинину крестьянская беда.

— У тебя ведь, кажется, пятеро?

— Пятеро…

Успокоил, как мог, дал записку с ходатайством в Тверь, чтоб выдали восемнадцать пудов хлеба бедняку Клюеву. А потом долго еще мерещилась сгорбленная спина земляка с бумажкой на голове.

Заехал Михаил Иванович и в Яковлевское — село, где учился в школе. Анна Алексеевна, его старая учительница, была жива. Встретила его, поцеловала и всплакнула немножко. Долго сидели они, вспоминая давно прошедшие годы…

После первой поездки с агитпоездом последовала вторая: Рига, Двинск, Молодечно, Минск, Бобруйск, Жлобин и Гомель — Западный фронт. Потом третья, на Южный фронт, четвертая — опять на Восточный фронт, по следам отступления Колчака.

Нелегко пришлось во время поездки вдоль Западного фронта…

На Смоленщине Калинин столкнулся с откровенным сопротивлением властям, с массовым дезертирством из армии.

Выступая на сходке в одной из деревень, Калинин, сердито поблескивая очками из-под нахлобученного на лоб картуза, говорил:

— Сохранять свою шкуру, прятаться в кустах в то время, когда твой сосед-крестьянин умирает на Фронте, — это же самая большая подлость, какую можно выдумать!

Мы готовы оказать крестьянам любую помощь, на какую только способны, но мы будем жестоко карать тех, кто хочет спасти свою шкуру за счет других. Вот ваш помещик Оболенский. Он не сидит дома, а участвует в войне на стороне Деникина, чтобы отвоевать опять свои земли. А вы не понимаете, что, если возвратятся помещики, придет Деникин, то они вытащат вас из темных углов.

На Бежицком заводе в Брянской губернии меньшевики и эсеры, воспользовавшись продовольственными затруднениями, стали подбивать рабочих на забастовку. Калинин появился на заводе в разгар волнений. Когда он, забравшись на паровозный тендер, обратился к меньшевикам и эсерам с негодующими словами, из толпы кто-то выкрикнул:

— К черту речи! Хлеба давай!.. Калинин выждал, пока все успокоились.

— Хлеба я вам не дам и не обещаю… — Он снова повернулся к меньшевикам. — А ваше поведение есть предательство по отношению к рабочему классу и к Красной Армии. Вы меня не запугивайте и не думайте, что я позволю задержать хлебный маршрут, отправляемый на фронт. Я не поверю, чтобы хоть один рабочий согласился с этим…

Пройдет семь лет, и Михаил Иванович вновь выступит здесь. Многим тогда стыдно будет смотреть в глаза «всероссийскому старосте».

В Минске, Могилеве, Бобруйске дело уже обстояло по-другому. На каждом полустанке собирались толпы народа в надежде услышать хоть несколько слов от Калинина.

Двадцатого июня площадь Свободы в Минске заполнили дети. Пятнадцать тысяч школьников пришли приветствовать Калинина. Потом состоялся парад рабочего полка и всевобуча. А на другой день утром Калинин проснулся в своем вагоне, разбуженный разрывами бомб. Выскочил на подножку. Увидел в облаках вражеский самолет. Со всех сторон по нему палили из ружей и пулеметов. Самолет стремительно уходил в сторону Молодечно. Дымились станционные постройки, зияли дырами выбитые стекла. Вечером налет повторился, и снова бомбы рвались вокруг поезда.

Политкомиссар поезда Воеводин сказал: — Первый раз на Минск налетели. Не иначе, как про вас пронюхали, Михаил Иванович.

Утром, чуть свет, Воеводин направил Ленину телеграмму: «…белогвардейцы определенно покушались на поезд председателя ВЦИК, Состояние всех поездных работников и местных товарищей во время сбрасывания бомб было твердое и спокойное».

Третья поездка агитпоезда началась 12 июля. К тому времени положение на фронтах изменилось. Изумленный и перепуганный «правитель омский» покатился на восток. На первый план выдвинулся властолюбивый карьерист Антон Деникин. Южный фронт стал главным.

В тот же день, когда поезд Калинина, или, как его тогда стали называть, «ВЦИК на колесах», покатил в направлении Саратова, В.И. Ленин выступил на московской конференции РКП (б) с докладом о внутреннем и внешнем положении республики.

— …Учитывая все пережитое, — сказал он, — весь опыт этого года, мы с уверенностью говорим, что трудности преодолеем, что этот июль — последний тяжелый июль…

Отчет об этой речи вождя, напечатанный в «Правде», Калинин прочел в Аткарске. Новой молодой энергией наполнилось сердце, нашлись новые слова для людей, слушавших его в Ртищеве, Сердобске, Покровске, Вольске. Из Вольска Михаил Иванович отправился на пароходе в Балаков и другие приволжские города. Побывал в деревнях и селах. При виде полей сжималось от боли крестьянское сердце: «Урожай-то, урожай какой!..» Из Аткарска Калинин послал телеграмму Ильичу:

Вечером Калинин с волнением читал ленинский ответ:

Сам Калинин, политком Воеводин, уполномоченные Наркомпрода Соколов, Некрасов — все до одного выступали на митингах, собраниях, сходках. В течение нескольких дней удалось мобилизовать трудоспособное население, в том числе и городских жителей, красноармейцев, безработных, эвакуированных.

Калинин работал день и ночь. Он распорядился перебросить на уборку людей из других губерний, устроить мастерские для срочного ремонта сельскохозяйственных орудий. Лично пересматривал дела крестьян, осужденных за мелкие преступления. Многих освобождал и тоже направлял на полевые работы.

В результате указание Ленина было выполнено: хлеб убран. Михаил Иванович не успокоился, пока не увидел первый эшелон, отправившийся на Южный фронт.

В Балакове Калинин созвал всех ответственных работников города и уезда и предложил немедленно образовать Чрезвычайную комиссию для мобилизации всех сил и средств на уборку урожая. Предложение было принято. В Баронске городской Совет решил в честь посещения города «всероссийским старостой» отправить для рабочих Москвы и Питера пятьдесят тысяч пудов хлеба.

Отовсюду, где проезжал поезд Председателя ВЦИК, отправлялись до отказа груженные хлебом эшелоны.

Такую же работу М.И. Калинин проводил и во время четвертого рейса — осенью. Это была самая продолжительная поездка Калинина в 1919 году. Через Тулу, Пензу, Самару агитпоезд доехал до Оренбурга.

В Оренбурге Калинин выступил на митинге военнопленных колчаковцев, смотревших на него как на чудо: «Простой мужик — верховная власть?» Калинин почувствовал это.

Свою речь он начал так:

— Казаки, военнопленные! Перед вами стоит представитель рабоче-крестьянской власти. Перед вами стоит не человек белой кости, не человек, умеющий красиво гарцевать на коне…

И он заговорил о страданиях народа, о том, за что воюет советская власть. Как старший, справедливый брат стыдил он их за то, что поддались на белогвардейскую удочку:

— Вы могли думать, что великий русский народ, который создал все фабрики, который построил тысячеверстные железные дороги, у которого в руках дворцы и все богатства этого мира, — вы могли подумать, что этот русский народ придет отнимать у вас эту землю…

Только опьяненная ненавистью голова может подумать, что английский купец из милости, из сожаления к вам посылает пулеметы и деньги. Нет, он посылает эти пулеметы для того, чтобы вас, дураков, связать крепкими цепями, а потом и нас — всю коренную Россию…

В заключение он сказал:

— Борьба отчаянная, момент острый. Вы должны продумать, за кем идти, и если вы решите, что ваше место с крестьянами и рабочими, то приходите, и вы будете приняты как товарищи…

Митинг принял резолюцию: «Мы до сего времени были обмануты царскими старыми слугами, которые силой гнали многих из нас в свою разбойничью шайку. Мы клянемся перед всем честным трудовым народом Советской России, перед лицом высшего представителя трудовой рабоче-крестьянской власти Председателя ВЦИК товарища Калинина, что отныне с оружием в руках пойдем рука об руку со всеми рабочими и крестьянами против богачей и кровопийц мира».

Семь дней провел Михаил Иванович в Оренбуржье. Своими глазами видел, как вступали в строй шахты и рудники, начинали дымить заводские трубы, оживали полумертвые паровозы. А самое главное — людские сердца загорались энергией, желанием быстрее ликвидировать разруху, построить новую жизнь.

Двадцать третьего октября в Москве, открывая очередное заседание ВЦИК, Калинин заявил, что считает своим долгом поделиться с присутствующим; впечатлениями и наблюдениями от четырех поезде; по стране.

— …Самый беглый, самый поверхностный осмотр Российской Советской Республики и органов советской власти, — заявил он, — привел нас к полному убеждению, что в Российской Советской Республике сейчас происходит огромный процесс, который в провинции особенно ярко наблюдается, — это укрепление влияния советской власти и сознание ее необходимости в глубинных массах рабочих и, крестьян и даже в обывательской массе.

…На другой день Михаил Иванович отправился в свой пятый рейс по стране. На сей раз путь агитпоезда лежал снова на Южный фронт.

Здесь в это время Красная Армия начала решительное наступление против Деникина, 20 октября был взят Орел. 24-го конники Буденного, сверкая клинками, ворвались в Воронеж. В ноябре взвился красный флаг над Курском. Это были решающие дни гражданской войны.

В Воронеж поезд прибыл 3 ноября, а на другой день вместе с политкомом — председателем ЦИК Украины Григорием Ивановичем Петровским Калинин выехал в направлении Землянска, где располагался штаб Буденного.

«Наша встреча, по-моему, — вспоминает С.М. Буденный, — была самая оригинальная, какая возможна только в боевой обстановке. С одного из передаточных пунктов связи телефонограммой сообщили, что в конный корпус едет сам Михаил Иванович. Тут же было отдано распоряжение выставить пост для встречи и караул. Все шло, как положено. Вдруг с одного из участков на взмыленной лошади прискакал боец и, торопясь, невпопад доложил, что наши задержали автомобиль с двумя штатскими, которых приведут сюда. Бойцу же было приказано скакать наперерез, чтобы предупредить штаб.

— Наверное, деникинские генералы, отставшие в Воронеже, — добавил он. — Переодевшись в штатское, они думают убежать.

Я не смог удержаться и рассмеялся,

— Это не старые генералы, а наши гости: товарищ Калинин к нам в армию приехал.

Боец оторопел, а виновник сего происшествия, Михаил Иванович, уже прибывший к этому времени, кусая усы, добродушно улыбался и своим взглядом говорил: «Правильно, так и надо, зато шпионы не подкрадутся».

С конниками Буденного Михаилу Ивановичу не пришлось долго побыть. После смотра войска Калинин в сопровождении караула, возглавляемого Олеко Дундичем, выехал в Воронеж. Но, как пишет Буденный, долго потом после посещения Михаила Ивановича конники рассказывали о нем бойцам корпуса. Они воочию убедились, что у власти в Советской республике стоят не богачи, а простые люди, трудящиеся.

В Воронеже сложилось крайне тяжелое положение с продовольствием. Калинину докладывали: даже раненые неделями не получают хлеба. Он тут же продиктовал приказ: губпродкому немедленно произвести поволостную разверстку среди сельского населения.

Так же, как и в предыдущие поездки, Калинин разъяснял решения партии и правительства, особенно среди крестьян.

Подробно объяснял, почему необходима продразверстка, просил понять, что мера эта временная. Она вынуждена суровыми условиями, в которых оказалась страна. Ему жаловались на спекулянтов, и он растолковывал терпеливо, что спекуляция — это только кажущееся благополучие. По существу же это разрушение государства, а те богатства, которые крестьянин заработает спекуляцией, в конце концов превратят его в нищего.

Возвращаясь из этой поездки, Калинин еще не знал, как высоко оценил Ленин его работу среди крестьян. 18 ноября, выступая на I совещании по партийной работе в деревне, Владимир Ильич сказал: «…Благодаря тов. Калинину работа в деревне получила значительный толчок. Крестьянин, несомненно, получил возможность более непосредственного сношения с Советской властью, обращаясь к тов. Калинину, который представляет в своем лице высшую власть Советской республики».

Позже Михаил Иванович вспоминал о своем разговоре с Лениным, состоявшемся после этой поездки:

«С обратной дороги являюсь к Владимиру Ильичу, а он быстро вбегает в комнату, потирает голову ладонью и весело смеется. «Ну, говорит, как? Швах дело?» Вижу, испытывает, с этакой подковырочкой подходит, а в глазах огоньки играют. «Нет, говорю, Владимир Ильич, положение на фронте крепче, чем когда бы то ни было. Все уверены в разгроме Деникина. Боевой дух высокий, нам нечего беспокоиться». Нужно было видеть, как Ленин радовался и горел. «Отлично, отлично, товарищ Калинин! Все ясно как божий день!»

К началу 1920 года с Деникиным было покончено. Но до Нового года Калинин со своим агитпоездом побывал еще и в Петрограде.

Петроград… При воспоминании о нем у Калинина становилось теплее на душе. Внимательно следил он за Петроградским фронтом, ни на минуту не сомневаясь в разгроме Юденича. Не раз говорил: «За Петроград я спокоен. Петроградские рабочие — это те рабочие, которые больше, чем кто-либо, положили свои головы за Советскую республику. Они отстоят Петроград».

И они отстояли.

Пятого — девятого декабря состоялся VII Всероссийский съезд Советов, вновь избравший М.И. Калинина членом ВЦИК. На съезде Михаил Ивано-Бич предложил наградить Петроград за героическую оборону от Юденича боевым орденом Красного Знамени.

Двадцатого декабря М.И. Калинин вновь перешагнул порог Таврического дворца. Казалось, совсем недавно он слушал тут гневные обличительные речи депутатов-большевиков IV Государственной думы, а затем ленинские тезисы на апрельской конференции, голосовал за решения Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. Совсем недавно…

Голос Калинина слегка дрогнул, когда, стоя на трибуне, он произнес:

— Товарищи, по поручению VII Всероссийского съезда Советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов вручаю боевое знамя с орденом Красного Знамени Петрограду, красному революционному пролетариату города Петрограда…

Петроградский пролетариат привык знамена брать, а не отдавать. Армии, которые возымеют дерзость захватить это знамя, поплатятся своими знаменами. Это знамя на веки вечные водрузится здесь, и петроградский пролетариат будет высоко держать его перед всем миром.

Калинин побывал на некоторых заводах, и уж, конечно, на Путиловском.

Второго января он вернулся в столицу. Вернулся, чтобы через несколько дней снова окунуться в дорожную жизнь — жизнь, полную новых забот, тревог, радостей и огорчений.