"Охотник на ведьм" - читать интересную книгу автора (Локамп Пауль)

XVIII.

– Больно? – заметив на моем лице недовольную гримасу, спросил Казимерас.

– Терпимо, – сквозь зубы ответил я, – все лучше, чем самому дырки на теле зашивать, все-таки не киношный Джон Рембо.

– Да, – кивнул ксендз и, завязав последний узелок, отрезал лишний кусок бинта, – чего там только не показывают. Ну вот, вроде и все. Почему сразу не сказал, что ранен?

– Без этого дел хватало, – поморщившись, я потрогал повязку, перетянувшую плечо. Со знанием дела наложена, ничего не скажешь. – Спасибо, святой отец.

– На здоровье, – кивнул Казимерас и начал убирать в коробку инструменты, которыми полчаса ковырял рану. Подхватив пакет с окровавленными обрывками ваты и бинтов, ксендз куда-то ушел.

Уже рассвело, когда мы наконец закончили все наши дела на хуторе и вернулись в нему домой. Что-то последнее время частенько сюда захаживать начал, и все с какими-то травмами, будь они неладны! Эдак и привыкнуть можно, как к бесплатному медицинскому учреждению. Хотя, как ни крути, мне повезло гораздо больше, чем старику-хуторянину – тело бедного Мечислова упокоилось в торфяном болоте, так что в ближайшие несколько сот лет его не обнаружат. Не по-христиански, так хоронить, но заупокойную молитву святой отец прочитал – будем считать, что этого достаточно, чтобы убиенного пропустили в следующие миры без очереди. Через пятнадцать минут Казимерас вернулся в комнату с небольшим подносом и чайником. Вот это прекрасно! Чашка сладкого чая – именно то, что сейчас нужно. Пока ксендз разливал по кружкам душистый отвар (судя по запаху, сдобренный какими-то травами), я собирался с мыслями – сейчас он начнет вопросы задавать, а на некоторые из них у меня нет ответов. Точнее, есть, но рассказывать всю эту дребедень совершенно не хочется.

– Как себя чувствуешь? – он внимательно посмотрел на меня. – Жить будешь?

– Буду, но надеюсь, недолго, – я взял предложенную мне кружку и благодарно кивнул. – Задавайте вопросы, святой отец, отвечу.

– На все?

– Которые касаются этого происшествия, – уточнил я.

– Лучше сам рассказывай, – попросил Казимерас и нахмурился, – у меня, если честно, до сих пор ситуация в голове не укладывается.

– Как вам удобнее, святой отец, – согласился я, настраиваясь на долгий разговор. – В общем, дело в следующем: во-первых – оборотнем Мечисловас стал не по злому наущению темных сил. Превратить обычного человека в исчадие ада – непосильная задача даже для очень сильной ведьмы. Во-вторых – он очень любил свою покойную жену.

– При чем здесь его жена? – удивился Казимерас.

– Как я понял из намеков Мечисловаса, оборотни в округе встречались и раньше, еще в конце девятнадцатого века. Скорее всего, кто-то из его предков был ими укушен, то есть заражен ликантропией, а эта болезнь неизлечима и передается по наследству. Сопровождающие заразу паранормальные свойства были приобретены ребенком от родителей, но они могут проявляться не сразу. Для того, чтобы они вырвались наружу, овладевая телом и разумом, нужен толчок, причем очень сильный – нервное потрясение или смертельная опасность.

– Смерть жены, – кивнул ксендз, – два года назад…

– Да, но и это еще не все, – продолжил рассказ я. – Ликантропия – это прорыв Тьмы во внутренний мир человека, когда тот ослаблен бедами, выпавшими на его долю. Слаб в своей вере, если хотите. Смерть супруги – всего лишь толчок, то есть одна из причин. Вторая причина – одиночество. Несмотря на то, что его часто навещали дети, старик был очень одинок. По-настоящему, без всех этих соплей, которыми любит щеголять молодежь перед тем, как наглотаться таблеток. Это породило другую беду – человек не хочет быть человеком.

– Лучше оставаться человеком, чем стать зверем, как бы заманчиво это не выглядело…

– Это для вас, святой отец, лучше, а для него, как видите – нет. И третье – то, что рядом находится непонятная, можно сказать, аномальная зона. Она каким-то образом усилила его желание быть зверем.

– Но собака…

– Как я понял, собака, которую, он кстати, любил, была последней каплей. До этого все приступы он пережидал, закрывшись в доме. А тут вырвался и загрыз своего пса. Вы видели все эти ставни и запоры. Меня сразу насторожила одна вещь: почему входная дверь открывается вовнутрь, ведь так ее легче выбить при нападении.

– Но труднее вырваться изнутри, – сделал вывод Казимерас.

– Именно так, святой отец, именно так…

– Погоди, но зачем он пришел ко мне? – он провел рукой по лбу, словно пытаясь вспомнить что-то очень важное.

– Надежда умирает последней. Наверное, все же надеялся, что вы сможете изгнать беса, который поселился в его душе. А может, и другой вариант – как истинный католик, боялся наложить на себя руки. Все-таки это peccatum mortale – смертный грех.

– И поэтому придумал историю, про соседа-оборотня?

– Да, – кивнул я. – Конечно, ложь тоже грех, но во спасение души…

– Но следы? Ведь они вели от дома к лесу.

– Оборотень обладает разумом, но главное в его поведении – это инстинкты. К тому же в первые мгновения после превращения он дуреет – может быть, от чувства свободы, может, еще от чего-нибудь. Вот и рванул в лес… – я попробовал пожать плечами и поморщился от боли. – Точно не скажу – не знаю.

– А вчера вечером какую он тебе версию происходящего преподнес? – поинтересовался ксендз. – Неужели правду?

– Как бы не так! Лепил какие-то небылицы про соседа. Мол, обязательно должен придти и его убить. Мне это надоело, я начал высмеивать эти страхи, и он сильно разозлился. В этот момент сущность оборотня чуть не вырвалась наружу, я это почувствовал. Не спрашивайте, как – не отвечу. Поэтому и разыграл эту комедию, свидетелем которой были утром. Вышиб из него остатки уверенности в благополучном исходе.

– Спровоцировал, значит, – он поджал губ. – Отнять последнюю надежду у человека – это жестоко, Александр!

– Да, – спокойно ответил я, – жестоко. Только ликантропия не лечится, а ваши молитвы и фимиам здесь не помогут. Да, спровоцировал и упокоил оборотня, чтобы не шлялся ночами по округе и не убивал других, ни в чем не повинных людей! У вас есть возражения, святой отец?

– Нет, Александр, – вздохнул Казимерас, – наверное, вы правы – это был единственный выход. Жаль, что я не знал всей ситуации заранее… Можно было попробовать спасти, если не тело, то хотя бы его душу!

– Святой отец, это бессмысленно! Есть только один способ – упокоить навсегда.

– Тебе не страшно, Саша? – Казимерас посмотрел на меня таким взглядом, что поверьте – я ощутил почти физическую боль.

Вот ведь паскудство какое – и так на душе кошки скребут, хоть в петлю лезь, и еще он со своими вопросами добивает! Кто бы мог подумать, что убив оборотня, буду сожалеть о содеянном… Ведь Мечисловас не виноват, что таким родился. Тяжело быть Охотником. Жертвы не всегда внушают ужас, изредка они вызывают жалость, но, несмотря на это, у меня нет выбора, есть только путь, которым обязан пройти до конца…

– Не знаю, святой отец, – тихо ответил я, – очень многих вещей не знаю.

– Поговорим?

– Нет, – я покачал головой, – не надо. Многие знания – многие печали. Поеду лучше домой, меня зверье ждет.

– Они не заменят тебе людей, Саша.

– Чем больше узнаю людей, тем больше люблю зверей, – усмехнулся я и сжал зубы, – в них нет столько злобы. Если они любят, то бескорыстно, а если ненавидят, то искренне.

– Но человек обязан жить среди людей.

– У меня слишком много обязанностей в этой жизни, отче, даже чересчур. Может, вы и правы, но не будем об этом. Не сейчас.

– Я буду здесь…

– Спасибо, святой отец, знаю.

Через несколько часов я был дома. Все, хватит с меня этих поездок и мнимых отпусков, после которых чувствуешь себя выжатым, словно лимон. Нескончаемая череда дел, которые наваливаются, как снежный ком, вышибая последние остатки веры в правильности моих поступков. Все же придется, хоть этого и не хочется, обратиться за советом к Ирландцу – слишком много вопросов накопилось. Во-первых – почему перстень сразу не почувствовал оборотня? Когда приехал на хутор, было некоторое неудобство, но там такая атмосфера, что сам волком завоешь, а кольцо молчало, даже знак не подало, что рядом находится волколак. Позже, уже за ужином, когда я начал высмеивать хозяина, он здорово разозлился и вот, только тогда, на взрыв эмоций, перстень ответил легким блеском и теплом.

Может Казимерас прав, надо было попробовать спасти старика? Но каким образом? Мне никто не объяснил, как изгонять нечистую силу из людей, которых обуял дьявол! Зато прекрасно объяснили, как убивать – мелькнула в голове мысль, испортив и без того паскудное настроение. Во-вторых – Авгур, советчик, черт бы его взял, не столько помогает, сколько наблюдает за развитием событий. Мол, вводные я тебе дал, а дальше крутись, как сможешь. Выплывешь – хорошо, а нет – значит, и не нужно, не очень-то и хотелось.

Я уже больше часа сидел на краю ванны, завернувшись в полотенце, и курил одну сигарету за другой, пытаясь расставить все факты на свои места. Может, Авгур прав, не мое это дело – размышлять о сложностях Добра и Зла? Существует Нежить, которую надо убивать, этим и ограничивается моя задача? Но Мечисловас не был Нежитью; он обычный больной человек, у которого не хватило сил или желания противостоять злу. И вот, как наказание за слабость, появляется такой, как я – палач, обреченный убивать таких же, как он сам, то есть людей, совершивших смертный грех.

Дверь в ванную приоткрылась и в проеме появилась любопытная морда Бакса. Мол, что же ты, хозяин, застрял – гулять пора! Следом за ним попытался пробраться Тишка. Хранители. А ведь это и правда так – не будь их, было бы совсем хреново! Ладно – я встал и начал вытираться. К черту глупые размышления!

Всю ночь меня мучили какие-то кошмары, обрывки кровавых историй и видения незнакомых городов. Лица чужих людей, которые вызывали непонятные мне теплые чувства, словно я встретил родных. Кто эти призраки прошлого? Черт побери, так можно сойти с ума…

С ума не сошел, слишком сильный, а вот заболеть – да, заболел. Оборотень все-таки занес своими когтями инфекцию в рану! Сначала поднялась температура, потом начало болеть плечо, в общем, полный комплект неприятностей. Моя соседка Вилия вчера вечером улетела в Америку, поэтому домашнего врача временно лишился, пришлось собираться в больницу. Зарегистрировался к хирургу и в ожидании приема коротал время, наблюдая за посетителями этого богоугодного заведения. Ну что я вам могу сказать: большая часть посетителей – это старушки, воркующие со своими товарками в небольших очередях. Любят они ходить к докторам – хлебом не корми! Большая часть их недугов – это надуманные болезни, которыми они беззастенчиво пользуются с одной лишь целью – пообщаться. Да, господа, не более того. Старикам, как никому другому, необходимо простое человеческое внимание. Дети? Что дети, у них семьи, свои проблемы и своя жизнь. Вот и бродят эти старики, как неприкаянные, по разным учреждениям, в слабой надежде урвать малую толику человеческого внимания и тепла, без которых и жизнь не в радость. Официальное внимание чиновников, искусственное участие врачей – суррогат добра, не более, но поймите, для одиноких людей и эта малость – большое счастье.

– Вы ко мне? – мои размышления прервал мужской голос.

– Если вы хирург и это ваш кабинет, – я кивнул на дверь, – то именно к вам.

– Заходите, – прогремел врач и первым зашел в кабинет.

Колоритная фигура, ничего не скажешь. Здоровый мужик, чем-то похожий на средневекового шкипера. По крайней мере, рыжая бородка у него подстрижена именно таким фасоном. Как у Мечислова, – мелькнула в голове мысль, и я даже поморщился, вспомнив хозяина хутора. Доктор принял мою гримасу иначе – как жалобу на здоровье.

– Ну-с, на что жалуемся?

– Так, небольшая травма. Глубокая царапина, но, по-моему, заразу занес.

– Раздевайтесь!

Вот так, не больше и не меньше – «раздевайтесь!». Напоминает старый анекдот с классической фразой в финале: «доктор сказал – в морг, значит – в морг». Надеюсь, до этого не дойдет, хотя спина и в самом деле выглядела неважно – плечо слегка распухло, а рана воспалилась. Вроде и чистил ее Казимерас, но, наверное, не до конца. Хорошо, что меня оборотень не укусил, иначе все – еще один кандидат на прогулки в полнолуние. Я, правда, поступил бы иначе – пустил бы себе пулю в лоб и не мучился. Хирург усадил меня на стул и, что-то насвистывая себе под нос, начал осматривать рану.

– Эка вас, приложило, молодой человек. Граблями по спине били? – поинтересовался он.

– Да нет, – поморщился я, – решетка упала.

– Ну да, – кивнул он, – конечно. Особенно если учесть гематомы на боку и спине, то падала эта решетка раз пять, не меньше. Ревнивый муж попался?

– Бог миловал, – буркнул я. Вот трепаться любит мужик! Интересно, хирурги все такие разговорчивые?

– Как на грозный Терек… – тихо пропел доктор и с железным грохотом бросил что-то в эмалированную миску, по форме напоминающую фасолину в разрезе. – Как на высокий берег, выгнали казаки сорок тысяч лошадей…

Вот певец нашелся на мою голову! Чего он там копается? Нашел себе развлечение, понимаешь, живодер проклятый! В этот момент за моей спиной открылась дверь и кто-то вошел в кабинет.

– Ну-с, – спросил врач, – какие у нас новости? Сильно начальство орать изволило?

– Ругали, – ответил ему молодой женский голос и всхлипнул, – сказали, чтобы и вы зашли, когда освободитесь,.

– Обязательно зайду, только закончу спину латать – и побегу, просто галопом поскачу. Надо полагать, жалоба поступила от нашей знаменитой поэтессы, которая бродит по больнице в этих ужасных зелено-розовых бантиках? – поинтересовался он.

– Наверное, – женщина опять всхлипнула, – больше некому.

– Ох, Наташенька, вы еще очень молоды. Со временем поймете, что жалоба на врача – это настолько обыденная вещь, что обращать внимание не стоит, право слово! Подержите лучше кювету. Видите, что способна сделать обычная решетка, упавшая на спину.

– Решетка? – удивленно спросил женский голос.

– По словам этого молодого человека, – усмехнулся врач. – Сейчас сделаем ему один укольчик и выясним, что она оставила ему на память…

Хорошо мне рану разворотили, ничего не скажешь. Копались в ней долго и, по-моему, с удовольствием. Хирург перемешивал медицинские замечания строчками из песен, при этом (сама любезность!) не забывал вежливо интересоваться о моих ощущениях. Девушка, которую я до сих пор не видел, так как сидел к ней спиной, помогала доктору, благоухая какими-то французскими духами. Что-то смутно знакомое… Вспомнил – Мицуко, фирмы Герлен! Это про эти духи их создатель сказал примерно следующее: «женственные и загадочные, чтобы никто не мог догадаться, что у этой женщины на уме, но если уж она принимает решение – оно будет окончательным и бесповоротным».

– Ну вот и славно! – прогремел за спиной голос хирурга. – Наташа, вы тут заканчивайте, а я пойду за своей порцией порицаний и причитаний, выслушаю, какие мы все жестокие и бессердечные коновалы, не сохранившие ни капли человеколюбия.

– Вам не больно? – спросил женский голос, и я почувствовал прикосновение к плечу.

– Нет, что вы! Уже все?

– Осталось совсем немного, потерпите.

Через пять минут девушка закончила возиться с моей спиной и, умыв руки, подошла к столу, наконец позволив мне рассмотреть женщину, которая выбрала этот элегантный и дерзкий аромат. Она опустилась на стул, подняла на меня взгляд и… да, кажется, что-то говорила. Наверняка говорила, пока я сидел и с глупым видом смотрел на нее, совершенно не обращая внимания на такие мелочи, как простые слова. Звук, возвращая меня в обычный мир, возник резко, как хлопок бича.

– Алло, – она приподняла руку и щелкнула красивыми длинными пальцами, – вы меня слышите?

– Простите, что?

– Спрашиваю, вы меня слышите? – она нахмурилась, – Вы хорошо себя чувствуете?

– Конечно, – ответил я, окончательно приходя в себя, – все просто прекрасно.

– Уверены? – Наталья подозрительно покосилась в мою сторону и подняла три пальца. – Сколько пальцев сейчас видите?

– Пять, то есть, простите три!

Что-то я и правда торможу… Что они мне там вкололи, изверги, если при виде женщины, пусть и очень красивой, впал в ступор, словно юноша на первом свидании?!

– Надеюсь, на самом деле видите, – немного удивленно ответила она и начала что-то писать в мою карточку. Длинные шелковистые волосы, перехваченные широкой черной лентой, отливали сочным янтарным светом. Красивые руки… Смотри ты, на указательном пальце – пятнышко от чернил! Божественный овал лица, красиво очерченные губы. Чуть тонковаты, но это ее не портит, даже наоборот! Большие карие глаза, которые смотрели на собеседника так, что…

– Может вам немного полежать в палате? – до меня донесся ее голос.

– Нет, спасибо, – я тряхнул головой, избавляясь от наваждения, – все нормально. Извините, не часто встретишь такую очаровательную женщину.

(Ну да, конечно… Сашка, ты молодец, умнее комплимента придумать не мог! Тупеешь, старик, ей-Богу, тупеешь!)

– Спасибо, – она устало улыбнулась этой банальной фразе, которую слышит, за день не один десяток раз, и подала мне заполненный бланк рецепта. – Вот эти таблетки, два раза в день после еды. Вы меня поняли?

– Конечно, – подтвердил я, – два раза, после еды. Скажите, а спиртное когда можно будет употреблять?

– А вы такой любитель выпивки? – спросила девушка и заглянула в мою медицинскую карту. – По вашим данным этого не скажешь.

– Да нет, – я покачал головой, – Боже упаси, меру знаем. Просто хотел узнать, когда будет можно пригласить вас на ужин. Так сказать, в благодарность за чудесное спасение.

– Думаю, обойдемся без приглашения, – неожиданно резко отрезала она, – вполне достаточно простого слова «спасибо».

– То есть вы отказываетесь?

– А вы к этому не привыкли? – с легкой ехидцей в голосе поинтересовалась докторша.

– Да нет…

– Ну, раз нет, значит, отказы слышали не раз.

Девушка с характером, ничего не скажешь. Вон как глазами сверкнула – можно подумать, не ужинать, а завтракать приглашаю.

– А…

– А на перевязку послезавтра, – она сухо улыбнулась, – и не злоупотребляйте за ужином спиртным. До свидания.

– До свидания. Но…

– Что-нибудь еще? – поинтересовалась она.

– Нет, что вы, – я поднял ладони вверх, – большое спасибо, уже исчезаю.

– Исчезать не обязательно, а вот выздоравливать желательно побыстрее.

В общем, как гласит один старый анекдот – очнулся уже в холле. По коридорам больницы шел, как сомнамбула из фильма ужасов. За каким-то чертом забрел на служебную лестницу, где на меня удивленно уставилась санитарка, поливающая из небольшой пластмассовой лейки пальму в глиняном горшке. Что-то и правда нехорошо, надо зайти в аптеку и ехать домой, отлеживаться.

Вернувшись домой, долго склонялся из угла в угол, потом сел к компьютеру. Очень хотелось встретиться с Охотником из Ирландии. Нет, не просить помощи или совета – просто поговорить. Собрать информацию о Нежити, побольше узнать о таких, как мы, и наконец – выяснить про Авгура. С чего бы это Ирландец при нашей встрече пожелал ему быстрее сдохнуть? Пока размышлял, раздался телефонный звонок. Высветился номер – Латвия?

– Привет, камрад!

– Здравствуй, дорогой, – смотри ты мне, Лаврентий! Я даже улыбнулся. – Медведь в лесу сдохнет, ей-Богу! Сам звонишь, деньги тратишь?! Удивительно.

– Да нет, ничего удивительного, Саша. Дело небольшое есть, можешь говорить?

– Конечно, могу, – я выпрямился на стуле. Что-то голос латышского друга мне не нравится, встревоженный какой-то. – А что за дело?

– Хорошее дело, прибыльное.

– Даже так…

– Да нет, серьезно прибыльное, – он притворно возмутился, – когда я тебе невыгодные дела предлагал?

– Постоянно…

– Это ты, Сашка, зря!

– Ладно, – я чуть не махнул рукой, но вспомнил, что он меня все равно не видит, – а поточнее нельзя?

– А ты как, в Ригу не собираешься? – поинтересовался Лавр. – А то гляди, заехал бы в гости, пивка бы попили в Лидо.

– Пивка, говоришь?

– Ну да, – подтвердил он, – или ты пиво перестал пить?

– Да нет, почему перестал? В хорошей компании, как говорится, всегда пожалуйста.

– Как у тебя со временем в субботу после обеда?

– Терпимо, – я прикинул список дел, которые расписал на эту неделю, – подходит. Часиков в пять.

– Ну вот и прекрасно! Значит, жду в субботу! Бывай, камрад, – Лавр попрощался и отключился.

Это еще что за новости?! Ведь сроду Лаврентий сам не звонил! И номер телефона не его. Ну дела – чем дальше, тем интереснее! Правда, вокруг него на момент разговора было безопасно, иначе бы он меня камрадом не назвал. Хм… тут одно из двух – или он Винторез достал и горит желанием его впарить, или… Черт знает, второй вариант никак не хотел проявляться – наверное, и правда слегка приболел. Отложив все дела на потом (включая письмо в Ирландию), разжевал таблетку и завалился на диван, на спинке которого мирно дремал котенок. Через несколько минут, послышалось тихое сопенье – рядом улегся Бакс. Вот это правильно, охраняйте, Хранители. Когда уже проваливался в сон, мне привиделись глаза Натальи. Глубокие и чистые, как утренняя роса…