"Двойная игра" - читать интересную книгу автора (Карау Гюнтер)

29

Эрхард Холле чувствует, что вконец измотан борьбой, которую он, сидя за своим письменным столом, ведет с грудой протоколов, отчетов и заключений. Он терзается, вчитываясь в каждый документ, в каждую страницу, в каждую строку. Он изучил все зафиксированные уголовно наказуемые нарушения соглашения о транзите через территорию ГДР: как давние случаи таких нарушений, так и недавние, происходящие почти ежедневно, чтобы установить какую-либо связь между ними и делом, которым он занимается. Слово за словом приходится прослушивать магнитофонные записи. В самой мелкой детали, в имени, в указании времени, в каком-нибудь совершенно случайном обстоятельстве может быть скрыт ключ к разгадке.

Эрхард Холле уже не знает, что хуже: шелест сухой бумаги или пыль от сухой бумаги, которая вьется над ней. С педантизмом, граничащим с самоистязанием, он изучает дела в хронологической последовательности. На некоторых документах он задерживает свое внимание. Пусто…

В тот день, когда Вернер оставляет его одного, он нарушает им самим установленный порядок работы. Что им движет — отчаяние, бешенство или интуиция? Во всяком случае, он берет из стопки дел не то, что лежит в самом низу и которое следовало бы взять, соблюдая хронологию, а то, которое только что поступило и лежит сверху.

Но и это дело, как ему кажется при первом просмотре, не содержит ничего заслуживающего внимания. На транзитной дороге номер пять на Гамбург, в нескольких километрах от Нуэна, был обнаружен покинутый «фольксваген». Автомобиль стоял в удачно выбранном месте, скрытый от посторонних взоров штабелями строительных материалов. Лишь сорок минут спустя пришла владелица машины, предъявившая западноберлинское удостоверение личности на имя лаборантки Хайдерозе Дикхаупт. Она утверждала, что оставила машину из-за неполадки в зажигании и якобы пыталась сообщить о случившемся на станцию техобслуживания из ближайшей телефонной будки. После осмотра машины прямо на месте возникло подозрение, что история с поломкой выдумана. В ходе проведенного затем более тщательного осмотра машины под ящиком с инструментами был обнаружен хитроумно устроенный тайник, в котором находился портфель с подозрительными документами, в том числе финские и австрийские паспорта, вероятно фальшивые. Хайдерозе Дикхаупт была временно задержана в целях выяснения обстоятельств дела, так как возникло подозрение, что имела место попытка совершить преступление в нарушение соответствующих статей соглашения о транзите между ГДР и ФРГ.

При обыске владелицы машины у нее был обнаружен еще и паспорт. На первый взгляд он ничем не отличался от обычного заграничного паспорта ФРГ, с помощью которого жители Западного Берлина «приобретают» второе, как правило вымышленное, местожительство. Однако в результате проведенного с помощью рентгеновских лучей исследования было установлено, что паспорт фальшивый. Данные о личности владелицы в этом подделанном западногерманском паспорте кое в чем отличались от данных в удостоверении личности. Например, в графе «место жительства» был указан город Целле, а в графе «профессия» — специалист по экспорту. Когда от Хайдерозе Дикхаупт потребовали объяснений, она заявила, что бросила медицину около года назад, так как нашла хорошую работу в области экономики. Прочие данные о личности в обоих документах вроде бы совпадали. Принимая во внимание указанные обстоятельства и опасаясь, что подозреваемая, находясь на свободе, скроется от суда и следствия или будет препятствовать установлению истины, районный прокурор дал санкцию на арест. В тот момент, когда дело попало к Эрхарду Холле, ордер на арест еще не был выписан, а следователь еще не допрашивал задержанную.

Эрхард Холле захлопывает папку. Обычное дело, ничего интересного. На сегодня хватит. В этом городишке на Хафеле, насколько ему известно, делают хороший сыр. Что же, человеку нужно есть и пить, а не только глотать архивную пыль. Уже четверть десятого? Прощай приятный вечерок у телевизора! Но дома, под стеклянным колпаком, кажется, лежит кусок выдержанного сыра. Эрхард Холле докладывает дежурному офицеру, что уходит.

Сыр хорошо идет под пиво. Эрхард Холле в данный момент соломенный вдовец. Его жена, заведующая детской библиотекой, колесит по республике, обмениваясь опытом работы в соответствии с приказом министерства культуры. Что ж, и это неплохо, только хозяину дома придется вымыть посуду и проветрить квартиру. Кстати, сыр у нею марки «Любцер гольд» из города Любца. Любц, Любц? Там делают сочный сыр, а он даже не знает точно, где находится этот Любц. А разве девица, задержанная на дороге номер пять, родом не из Любца? Нет, постойте, городишко называется как-то иначе. Так есть дома пиво? Есть, но оно выставлено на балкон, а в полдень там вовсю палит солнце! Почему некоторым вещам женщины так и не могут научиться? Выставлять пиво на балкон! И вообще, могла бы, между прочим, и домой уже поторопиться. Или хотя бы позвонить. Когда она звонила — позавчера? Она звонила из Люббена, Забавно. Сыр из Любца, а звонок из Люббена. А эта Хайдетруде с «фольксвагеном» — разве она родом не из городка со сходным названием? Надо запоминать названия городков, которые славятся своими сырами. Да, правильно, она родилась в Люббеке. А пиво еще не прокисло? Люббеке, район Минден. Каких только совпадений не бывает! Любц, Люббен, Люббеке. Нет ли какой-нибудь связи между этими названиями? А еще есть Любек. Однако на сегодня хватит. Сейчас он проветрит квартиру и бай-бай, не то у него в голове все винтики перепутаются. Любц, Люббен, Люббеке…

Эрхард Холле никак не может заснуть. Неужели из-за того, что рядом с ним холодная постель? Жена звонила позавчера из Люббена, А где она сегодня? Сейчас он применит только одному ему известный способ аутогенной тренировки, чтобы побыстрее заснуть: «Мне тепло и уютно, постель рядом со мной тоже теплая и уютная, руки у меня совсем теплые — и вот уже летит первый мяч и я ловлю его теплыми руками…»

Чтобы заснуть, Эрхард Холле считает больше черно-белые мячи, которые он, непробиваемый вратарь, ловит в воздухе один за другим. Первый, второй, третий… Первый — из Любца, второй — из Люббена, третий — из Люббеке. Почему не приходит сон? Почему он не может отделаться от этого идиотского набора слов? И вдруг он вскакивает, поняв наконец причину бессонницы. Родилась в Люббеке, район Минден. Почему же тогда в ее поддельном паспорте название этого городка написано с одним «б»? Любеке! Именно эта небольшая ошибка засела в его подсознании и не давала ему покоя. Где-то он уже видел подобную ошибку…

Дежурный офицер не очень-то приветливо встречает Холле, когда тот возвращается около двенадцати ночи. А Эрхард, который совсем недавно сбежал от кучи ненавистных дел, теперь с увлечением роется в них. Люббеке — Любеке. Отсутствующее строчное «б» должно быть где-то среди сотен тысяч букв. Предстоит долгий путь через архивные джунгли. Эрхард Холле не торопится. Он включает настольную лампу и устанавливает ее так, чтобы световой конус падал прямо на ту страницу, которую он просматривает. Концерт рок-музыки, доносящийся из установленного на небольшую громкость транзисторного приемника, помогает ему отрешиться от окружающей действительности. Дымится кофе в чашке. Пиджак и галстук висят на спинке стула. Кофе так и остается нетронутым. Голова ясная. Лишь немеют от долгого сидения руки и ноги. От усталости помогают гимнастические упражнения перед открытым окном. Он делает три гимнастических перерыва. Часы показывают восемь минут пятого, когда Холле берет трубку и будит телефонным звонком Вернера:

— Ты просил доложить, если появится что-нибудь новое.

— Но не среди ночи, человече…

— Мне необходимо было поделиться с тобой. Слушай: у нас теперь есть доказательство, что этот Гейдрих путешествовал с фальшивым паспортом. Ты помнишь, кто это?

Один из тех троих на большом «фиате». В паспорте, выданном Генриху Вагенфюреру, в графе «место рождения» стоит Любеке. Обрати внимание: Любеке с одним «б». Хотя на самом деле Люббеке пишется с двумя «б».

Вернер, не успевший окончательно проснуться, сердито бурчит:

— Тоже мне сенсация! Подобные описки случаются и в настоящих паспортах.

— Правильно. Но теперь у нас есть еще один фальшивый паспорт с такой же ошибкой. И он из той же кухни: Мампе! Во всяком случае, все говорит за это. Хотя использовались два вида чернил — это видно простым глазом, — но ошибка позволяет сделать вывод, что подделкой занимался один и тот же человек.

— И как это нам поможет?

— В данный момент никак. Но это еще одна зацепка. Извини, я должен был сказать тебе об этом первому. Лицо с другим фальшивым паспортом — женщина, которая, несомненно, работает у Мампе в качестве связной.

Холле и Вернер договариваются встретиться во второй половине дня. Назначенный по требованию Эрхарда Холле предварительный допрос Хайдерозе Дикхаупт, задержанной на дороге номер пять и подозреваемой в подрывной деятельности, тянется долго. Даже самые неожиданные вопросы, кажется, нисколько не волнуют ее. Отвечая на них, она придерживается в высшей степени хитрой тактики: не скупится на информацию, а, напротив, обрушивает на следователя поток интересных фактов, привлекая, между прочим, его внимание к какой-нибудь детали, которая на поверку оказывается несущественной. Она умело скрывает самое важное, и допрос все время крутится вокруг да около, не затрагивая сути дела. А когда ей задают вопросы, касающиеся эпизода с остановкой на дороге номер пять, она с трудом находит ответы.

Намек на то, что под именем Дикхаупт выступает совсем другое лицо, застает ее врасплох. А вопрос, не управляла ли она недавно во время своей поездки по ГДР большим «фиатом», окончательно выводит из равновесия. Совершенно очевидно, что ей, неважно откуда, известно об убийстве на автостраде, ведущей на Пренцлау, и, охваченная страхом, что ее впутают в это дело, она теряет самообладание. Трижды отказывается она давать показания, но затем перестает сопротивляться. Она заявляет, что не имеет и не желает иметь никакого отношения к смерти Шмельцера. В ее фирме подобными делами занимаются другие.

И в данном случае она может это доказать. Некий Генрих Вагенфюрер во время этой акции получил ожоги и теперь лежит на излечении в частной клинике в Шмаргендорфе. Она признает, что исполняла обязанности связной, но по западногерманским законам этот род деятельности не подсуден. И она не может отвечать за то, что в Германии имеются два различных права, и если ее, гражданку ФРГ, незаконно привлекут к ответственности по законам ГДР, то она встретит это совершенно спокойно, сознавая, что наступит время, когда с ней поступят по справедливости. На последний вопрос, не состоит ли она в родстве или не знакома ли она с вышеупомянутым Вагенфюрером, поскольку они оба выходцы из одного маленького ганноверского городка, она реагирует так, будто ей совершенно непонятно, о чем идет речь. Ей, конечно, ничего не известно о самом уязвимом месте в ее легенде — об отсутствии одного строчного «б» в названии указанного в паспорте в качестве места рождения городка, что вывело расследование сначала на нее, а затем и на Генриха Вагенфюрера. Тот, кто подделал паспорт, либо позволил себе роковую шутку, либо неосознанно повторил свой промах во второй раз. Эрхард Холле довольно потирает руки.

После полудня он встречается с Вернером в новом закрытом плавательном бассейне. Старик, к его удивлению, неотступно держится за ним на протяжении пяти дорожек. На поворотах он выныривает из воды, фыркает и сопит, как морской слон. А потом кричит Эрхарду Холле:

— У меня для тебя тоже есть кое-какие новости!

Новость содержится в западноберлинских газетах, пачку которых Вернер разложил перед ним в кабинете. Красным подчеркнуты отчеты о заседании сената. В палате депутатов Западного Берлина сделан запрос по поводу полицейских облав, масштабы и сама необходимость которых ставятся под сомнение группой депутатов. Во время проведения этих облав имели место инциденты, повлекшие за собой международные осложнения. В одном случае молодую жену аккредитованного в ГДР дипломата некой африканской страны, которая возвращалась домой после посещения Западного Берлина, полицейские остановили на Зандкругбрюкке перед контрольно-пропускным пунктом на Инвалиденштрассе, вытащили из автомобиля, подвергли продолжительному допросу и отпустили только после официального протеста. В ответ на депутатский запрос по поводу этого случая сенатор по вопросам внутренних дел, как и в других подобных случаях, заявил, что полиция имела основания подозревать контрабанду наркотиками под прикрытием дипломатического статуса.

Начав читать, Холле впивается глазами в газету.

— Ведь Виола Неблинг тоже проезжала через контрольно-пропускной пункт на Инвалиденштрассе, не так ли?

Вернер, который в это время переговорил с Йохеном Неблингом, высказывает предложение:

— Решение, разумеется, за тобой. Главное звено — Вацек из коммандитного товарищества.