"Война во Вьетнаме. 1946 - 1975." - читать интересную книгу автора (Филипп Б. Дэвидсон)

Глава 12.

Interbella (Период между войнами).

1954 – 1964 гг.

Ученые-схоласты говорят, что в войнах не бывает победителей – только побежденные. В некоем отвлеченном философском смысле такое утверждение, возможно, и верно, однако солдаты и государственные мужи – практики и потому лучше разбираются в данном вопросе. Они знают, что есть победители и есть проигравшие, и по итогам Первой Индокитайской войны победителями оказались вьетнамские коммунисты, а побежденными – французы. Проиграв войну, они лишились своей империи в Азии.

Вьетминьцы стали праздновать победу в Ханое начиная с 9 октября 1954 года. Французы спустили трехцветный флаг, их войска в тишине покинули город, и туда с помпой вступила ставшая теперь знаменитой 308-я дивизия Вьетминя. На следующий день в увешанном кроваво-красными коммунистическими стягами городе состоялся грандиозный парад. Ни Зиап, ни кто-либо из других коммунистических лидеров не стоял на трибуне, чтобы принять парад победителей и разразиться по этому случаю “патентованной” трехчасовой речью. И ни Зиап, ни кто-либо из других руководителей Вьетминя никогда не объяснял причин своего отсутствия. Наверное, Хо велел им держаться в стороне. А как же скверно, должно быть, чувствовал себя эгоистичный Зиап, вьетнамский Наполеон, лишенный триумфа. Так или иначе, Зиап прибыл в Ханой 12 октября. И хотя празднество уже завершилось, он появился в городе первым из всех вождей как национальный герой, победитель французов, великий полководец.

Как и другим великим генералам до него, Зиапу предстояло узнать, что, когда стихают пушки, проблемы не исчезают, они лишь меняются. Первой задачей, которую предстояло решать Хо, Зиапу и прочим лидерам коммунистического руководства, стал “капитальный ремонт” Северного Вьетнама. Хотя скудная промышленность страны и не пострадала во время войны, французы и настроенные профранцузски вьетнамцы демонтировали почти все оборудование и увезли его в Южный Вьетнам. В отличие от промышленности, сельскому хозяйству боевые действия нанесли серьезный урон. Авто- и железные дороги, особенно вокруг Ханоя и в зоне Вьет-Бака, были почти полностью уничтожены.

За дело превращения Северного Вьетнама в полнокровное, индустриальное и самодостаточное государство под руководством коммунистических вождей взялся весь народ. Авангардом его стала армия, бойцы которой превратились в рабочих, трудившихся на строительстве дорог и домов, восстановлении плотин и на уборке урожаев. Солдаты сражались с паводками и помогали крестьянам бороться с прочими стихийными бедствиями. В соответствии с требованиями политической day трат, провозглашенной Хо и Зиапом, военные вели постоянную пропагандистскую работу по превращению крестьянских масс в твердых сторонников коммунистического правления и почитателей марксизма.

В 1958 году северовьетнамские лидеры решили расширить участие армии в делах гражданской экономики. Некоторые части Главных сил создали коллективные хозяйства, в которых сами же и трудились. К 1959-му в разных регионах страны насчитывалось уже сорок таких хозяйств, некоторые из которых только организовывались, а другие уже давали продукцию. Некоторые подразделения работали на фабриках, а другие добывали уголек на шахтах. В 1959 году Зиапа стало всерьез раздражать подобное положение Армии Северного Вьетнама (АСВ). Хотя в публичных выступлениях он поддерживал использование военных в качестве тружеников города и села, “за кулисами” он яростно оспаривал позиции Ле Зуана и Труонг Чиня (ярых сторонников такого подхода), указывая на то, что первая обязанность армии в мирное время – занятие военной подготовкой. По всей видимости, это сражение Зиап проиграл, так как вскоре его соперник, Нгуен Ши Тань, выдвиженец Ле Зуана, получил четвертую звезду старшего генерала и стал равен по званию Зиапу. Таким образом, Тань получил преимущество в политическом противоборстве с Зиапом.

Однако внимание Зиапа в пятидесятые годы привлекали и другие проблемы чисто военного характера. Он сознавал, что борьба за контроль над Индокитаем еще не закончилась, и начинал готовиться к будущим битвам, которые считал неизбежными. Зиап понимал, что части Главных сил, сумевшие победить французов, могут не выстоять в войне с другим, более грозным противником – американцами. Прежде всего, офицерский корпус АСВ получал свое образование в сражениях с французами и не имел четкого представления об иных аспектах своей профессии. Все командиры выдвинулись на занимаемые должности во время боев, и каждый знал и умел только то, чему научил его жестокий учитель – война.

Требовалось срочно заниматься повышением квалификации офицерского состава. Так в Ханое открылись пехотное, артиллерийское и штабное училища, преподавателями в которых стали китайские военные специалисты. Основываясь на опыте боев с французами, Зиап особо упирал на необходимость ввести в программу обучения методологию борьбы с самолетами противника. Хо нужна была и своя авиация, и, заглядывая в будущее, Зиап отправлял вьетнамцев в Китай обучаться летному делу. Не забыл он и о морской науке, открыв соответствующее училище в Донг-Хае. Поскольку в распоряжении ВМФ Северного Вьетнама находились только суда береговой охраны, в училище готовили офицеров патрульных катеров. Именно такие патрульные катера и обстреляли в 1964-м американский эсминец, спровоцировав открытое вмешательство Соединенных Штатов во Вторую Индокитайскую войну.

Училища решали вопрос подготовки командного состава, но оставались еще трудности, касавшиеся обучения воинских частей. Зиап устраивал небольшие маневры и комбинированные учения для отработки взаимодействия различных родов войск. Поскольку основой армии оставались пехотные формирования, Зиап создал множество стрельбищ и требовал от инструкторов добиваться от бойцов высокого уровня владения стрелковым оружием. Создавались также артиллерийские полигоны, где офицеры артиллерии овладевали навыками стрельбы с закрытых позиций и учились вести сосредоточенный огонь.

В конце пятидесятых Зиапу пришлось столкнуться с проблемами, касавшимися неоднородности материальной части армии. Части Главных сил имели в своем распоряжении разношерстную технику, вооружение и снаряжение, доставшиеся войскам Вьетминя от французов, китайцев, японцев и американцев. На вооружение частей Главных сил поступала и различная советская техника, в том числе ПТ-76 (устаревшие, очень легкие плавающие танки) и некоторое количество артиллерийских орудий калибра 122 мм. Зиап боролся, хотя по большей части безуспешно, с бессистемностью и неуклюжестью системы снабжения, часто задерживавшей продвижение частей Главных сил во время войны с французами. Главнокомандующий создавал постоянные склады, задействовал солдат на реконструкции дорог. Он приказал перестроить гавани Хайфона и Хон-Гая на севере и Бен-Туя, около Виня; также благодаря Зиапу в значительной мере была улучшена работа радио и телеграфа. Он расширял армейский парк автомобильного грузового транспорта, занимался подготовкой водителей и механиков. Несмотря на прогресс в решении проблем поддержки боевых частей, недостатки тыловой системы будут в течение многих лет сдерживать и ограничивать эффективность подразделений Армии Северного Вьетнама.

В середине пятидесятых Зиапу пришлось иметь дело с “бичом” всех армий – проблемой администрации. Западные армии, как правило, отличаются раздутыми штатами управленцев, что убедительно показала в армии США операция “Охота за бумажками”{96}. Однако у Зиапа было все наоборот – ему не хватало административного аппарата. Части Главных сил управлялись на манер партизанских отрядов. Все, что касается производства в очередные звания, выплаты жалованья, оставалось в полном беспорядке. Бойцов частей Главных сил надлежало снабдить военной формой и знаками различия. Руководство приобрело форму, однако многие ветераны войны с французами отказывались носить ее, даже находясь при исполнении служебных обязанностей. Похоже, в Армии Северного Вьетнама начальство сталкивалось с хорошо известным в других вооруженных силах упрямством старых солдат и их нежеланием “сдавать позиции”.

И наконец, ко всему прочему для Зиапа добавилась Программа земельного реформирования Северного Вьетнама и связанные с ней акты насилия. Недовольных бросали в тюрьму, убивали, и Зиапу пришлось выполнять работу, которая ненавистна любому солдату, – стрелять в своих сограждан. Недовольство северовьетнамских крестьян чудовищными методами земельной реформы Труонг Чиня привело 2 ноября 1956 года к взрыву и открытому выступлению народа в провинции Нге-Ан. Восстание, оказавшееся совершенно неожиданным как для Хо, так и для прочих коммунистических вождей, привело их в замешательство. Крестьянский бунт, да не где-нибудь, а в провинции Нге-Ан, на родине Хо, остававшейся на протяжении многих лет оплотом коммунистов. Очаг мятежа быстро расширялся, и местное ополчение уже не могло остановить процесс. Тогда Хо приказал Зиапу принять меры, и тот отправил на усмирение недовольных политикой партии дислоцированную поблизости, в Вине, 325-ю дивизию. Наверное, Зиап колебался, прежде чем принять решение послать именно это соединение, укомплектованное вчерашними крестьянами из той самой мятежной Нге-Ан и соседних с ней провинций. 325-я могла перейти на сторону восставших. Однако, как бывало не раз во время индокитайских войн, аспекты организации тыла превалировали над всеми прочими соображениями. 325-я могла быстро добраться в заданный район, тогда как другие части Главных сил располагались на большом расстоянии от цели. Мятеж же надлежало подавить как можно быстрее. Вне зависимости от личных симпатий и привязанностей 325-я прекрасно справилась с заданием, утопив в крови пожар восстания бывших земляков. Точных данных не знает никто. Некоторые авторитетные источники говорят о 1000 убитых и 6000 высланных крестьян‹1›. По данным Пентагона, погибли многие тысячи‹2›.

Величайшей проблемой, вставшей не только перед Зиапом, но и перед всем Политбюро, оказался вопрос о базовых приоритетах. Что важнее, поднять экономику Северного Вьетнама и наладить жизнь его народа или же направить все силы и средства на “освобождение” Южного Вьетнама и воссоединение его с Северным? Вопрос в действительности являлся лишь “верхушкой айсберга”. Подводной его частью были противоречия, заложенные в самом дуализме основ стратегии ведения борьбы, разделявшейся на вооруженную дay трань и политическую дay трань. Дело состояло не в том, какую из них предпочесть, а на какую сделать основной упор, на политическую дay трань или же на вооруженную? Отсюда вытекал другой вопрос: на каком этапе находится революция? Если она еще на первой стадии, тогда законы революционно-освободительной войны диктуют отдать предпочтение политической дay трань, чтобы создать опору для революции в народных массах. Если же процесс вступил в следующую фазу, тогда приоритет надо предоставить вооруженной дay трань Однако другие стратеги считали, что не всегда следует руководствоваться теориями, и настаивали на том, что складывающееся положение определяет необходимость выбрать вооруженную дay трань, несмотря на то даже, что работа по созданию политического фундамента для опоры на народ еще не закончена. Вот вокруг этого и шел спор между двумя фракциями – “сторонниками приоритета Северного Вьетнама” и “сторонниками приоритета Южного Вьетнама”.

“Сторонники приоритета Северного Вьетнама”, Труонг Чинь и Зиап (при умеренной поддержке Фам Ван Донга), усматривали серьезные различия между стадиями, на которых находится революция на Севере и на Юге. Север был освобожден, и основной задачей партии и народа здесь становилось “построение социализма” главным образом посредством подъема экономики страны. Юг же стоял перед необходимостью совершения “национальной народно-демократической” революции, то есть находился на первом этапе, и сделать этот шаг – совершить революцию – должны были сами южане. “Сторонники приоритета Южного Вьетнама”, возглавляемые Ле Зуаном, Нгуен Ши Танем и Ле Дук Тхо. считали концепцию Труонг Чиня, основанную на разграничении между различными стадиями революции, чисто теоретической и не имеющей практического значения. Для Ле Зуана и его единомышленников главной задачей, стоявшей на тот момент перед руководством Северного Вьетнама, являлось объединение всей страны под знаменами коммунизма. Если ради этого придется пожертвовать экономическим ростом Севера, что ж, путь будет так.

Концепция приоритетов руководства Северного Вьетнама отражалась, естественно, и на стратегии. Фракция “сторонников приоритета Северного Вьетнама” видела перспективы в затяжной борьбе народа Южного Вьетнама за свободу, где доминирующими рычагами станут партизанская война и политические действия. Ле Зуан и члены его когорты считали необходимым ускорить течение революционного процесса за счет вооруженного вмешательства сначала со стороны собственных сил Южного Вьетнама, а затем, если потребуется, и армейских частей Северного.

Разница точек зрения между двумя группами северовьетнамских вождей определялась их жизненными путями и ролью в предшествовавших победе событиях. Труонг Чинь, Зиап и Донг родились и в период войны с французами боролись с врагом в Северном Вьетнаме, тогда как представители фракции “сторонников приоритета Южного Вьетнама” появились на свет и служили делу революции на юге страны. Ле Зуан руководил действиями вьетминьцев в Южном Вьетнаме и оставался там после войны, по крайней мере, до 1957 года. Ле Дук Тхо во время войны являлся помощником Зуана, а Нгуен Ши Тань занимал пост секретаря партийной организации в провинции Туа-Тьен, расположенной на севере Южного Вьетнама.

Основные споры по поводу приоритетных задач партии можно разделить на несколько четко очерченных периодов. Первый начинает свой отсчет с подписания Женевских соглашений в 1954 году, заканчивается в январе 1959-го и знаменуется доминированием точки зрения Труонг Чиня и Зиапа. В 1954-м Хо, не без понуканий из Москвы, решил сосредоточиться на политической дay трань в Южном Вьетнаме при одновременной работе над подъемом экономики Северного Вьетнама. Резоны Хо для выбора именно такого варианта очевидны. Во-первых, казалось, что южновьетнамское правительство Нго Динь Дьема обречено. Дьему досталась в наследство от французов полная неразбериха – мешанина из конфликтующих между собой политических клик и религиозных фракций, неэффективные и почти не существующие органы государственной власти, полиция и армия. Вероятно, Хо рассчитывал, что власть Дьема рухнет сама собой, а ему останется только нагнуться и поднять ее. Это соображение стало еще одним фактором, побудившим Хо в 1954-м остановить выбор на “мирных политических действиях”. Так как по условиям Женевских соглашений многие бойцы Вьетминя были репатриированы из Южного Вьетнама на Север, боеспособность коммунистов на Юге в середине пятидесятых не позволяла организовать там вооруженную борьбу. Так или иначе, в 1954-м коммунисты с Севера дали указания товарищам с Юга развернуть агитацию за “личные права, свободу и пропаганду организации всеобщих выборов, во исполнение условий Женевских соглашений”‹3›.

Несмотря на некоторый ропот “южан”, политика “мирных политических действий” продержалась до середины 1957-го. Затем, после того как идея всеобщих выборов не осуществилась, а Дьем начал преследование коммунистических мятежников на Юге, волна критики со стороны “сторонников приоритета Южного Вьетнама” стала все больше нарастать. Запевалой в этом хоре был Ле Зуан, который принялся продвигать тезис относительно того, что политическую борьбу “иногда должно поддерживать вооруженными акциями”‹4›. Голос Ле Зуана приобрел еще большую силу, когда правоохранительные органы правительства Дьема стали еще результативнее бороться с коммунистами в Южном Вьетнаме. В 1957 и 1958 гг. коммунисты были вынуждены признать, что Дьем “последовательно и эффективно уничтожает нашу партию”‹5›. Партийные документы, захваченные спустя годы, позволяют сделать вывод, что количество коммунистов Южного Вьетнама, агитировавших за переход к вооруженной борьбе, неуклонно возрастало. В 1957-м Хо Ши Мин начал постепенно склоняться к мнению Ле Зуана, которого вызвал из Южного Вьетнама в Ханой, где вскоре, назначив на место Труонг Чиня, сделал вторым после себя человеком в Политбюро.

В 1958 году Политбюро ЦК ПТВ начало “дрейфовать” в направлении Ле Зуана и его фракции “южан”. Год ушел на подготовку руководства и народа к смене курса, после чего в январе 1959 года было решено поднять вооруженное восстание в Южном Вьетнаме. В мае 1959-го Пятнадцатый пленум ЦК официально одобрил избранный курс и направил соответствующие распоряжения в Южный Вьетнам. Захваченные в 1966-м документы и недавние заявления высокопоставленных особ из АСВ дают возможность считать май 1959 года началом северовьетнамской интервенции. В июле авангард из 4000 подготовленных боевиков начал просачиваться в Южный Вьетнам‹6›. В сентябре 1960 года правительство Северного Вьетнама официально признало свою поддержку повстанческому движению на Юге.

Решение Хо Ши Мина перейти от “мирных политических действий” к “вооруженному восстанию”, то есть перенести акцент с политической на вооруженную day трань, вызвало в Политбюро дебаты по поводу путей претворения в жизнь нового курса. Спорили о том, какие формы должно принять восстание в Южном Вьетнаме, будет ли оно развиваться по образу и подобию событий августа 1945-го, или же нужно взять на вооружение идеи и методы, приведшие к поражению французов в 1954 году. Расстановка фигур на доске осталась без изменений. Нет ничего удивительного в том, что Труонг Чинь, Зиап и “северяне” считали правильным путь, подсказываемый опытом антифранцузской войны. “Французская модель” предполагала минимальное вмешательство со стороны Северного Вьетнама. В то же время Ле Зуан и его сторонники-южане отдавали предпочтение варианту образца августа 1945 года. Эта концепция предусматривала широкомасштабные военные действия и быстрое решение южновьетнамской проблемы, не исключая использования частей Армии Северного Вьетнама. Этот сценарий действий, вызывавший опасность вмешательства Соединенных Штатов, чреватый прямой военной угрозой Северному Вьетнаму, пугал фракцию “северян”.

Хотя споры не прекратились, действия, предпринятые северными вьетнамцами в 1959 году, ясно демонстрируют, что Ле Зуан и его сторонники одержали верх. В том же году в составе АСВ была сформирована 559-я транспортная группа, предназначенная для осуществления тыловой поддержки операций в Южном Вьетнаме через “лаосский выступ”. В 1959-м южновьетнамские коммунисты создали центр по подготовке боевиков из числа людей, переехавших в 1954-м в Северный Вьетнам, и в том же 1959 году примерно 4500 таких подготовленных бойцов начали инфильтрацию на Юг, чтобы стать впоследствии ядром батальонов и полков Вьетконга.

Для Зиапа решение об изменении курса, принятое Хо в 1959-м, и события следующих двух лет являлись серьезным поражением. Хотя Зиап сохранил пост министра обороны и главнокомандующего Армией Северного Вьетнама, Хо освободил его от руководства боевыми действиями на Юге, поручив это дело секретариату, состоявшему из “южан” Ле Зуана, Нгуен Ши Таня и Ле Дук Тхо. Дальше – больше. В 1959 году давний соперник Зиапа, Тань, получивший звание старшего генерала, фактически возглавил командование операциями на Юге. Затем, в 1960-м, на Третьем съезде партии как Зиапа, так и Труонг Чиня передвинули немного вниз по иерархической лестнице. Вместо Чиня вторым человеком в Политбюро стал Ле Зуан, а Зиап переместился с четвертой на шестую ступеньку. “Побитый” Зиап исчез с политической сцены Ханоя и занялся “поправкой здоровья”. Все ключевые позиции теперь принадлежали Ле Зуану и его команде.

С принятием в 1959 году Политбюро ЦК ПТВ решения о переходе к “вооруженному восстанию” и о поддержке Северным Вьетнамом “южновьетнамских товарищей” война между Севером и Югом пошла, что называется, всерьез, и в 1960 году верх в ней одерживали Вьетконг и северные вьетнамцы. Вьетконговцы контролировали дельту Меконга, Центральное плоскогорье Аннама и прибрежные равнины. В ноябре 1960-го в результате заговора коммунистам чуть было не удалось свергнуть Дьема. Вьетконговцы силами батальонов и полков начали нападать на форпосты и форты АРВ (Армии Республики Вьетнам). К 1961 году, с ростом интенсивности и масштабов атак Вьетконга, ситуация для Дьема еще более ухудшилась, а в начале 1961-го стала почти критической.

Постоянное ухудшение положения правительства Южного Вьетнама в январе 1961-го произвело сильное впечатление на нового главу Белого дома, Джона Ф. Кеннеди. Не только Вьетнам, но и другие тучи омрачали ясный небосклон над челом президента, делая далекую южноазиатскую страну последней ставкой в покере сверхдержав. Началась эта игра еще до инаугурации Кеннеди, когда 6 января 1961 года Никита Хрущев заявил, что “войны за национальное освобождение” есть войны справедливые и потому мировой коммунизм поддержит их. Вскоре после этого Ханой признал Национальный фронт освобождения (НФО), фасад, которым прикрывали свою деятельность коммунисты Южного Вьетнама. В апреле 1961-го фиаско в заливе Свиней{97} стоило Кеннеди значительного числа очков в “покерной игре”. В июне 1961 года Хрущев попробовал блефовать с Кеннеди в Вене, пригрозив молодому президенту блокадой Берлина. Кеннеди отчаянно нуждался в каком-то козыре, в точке на карте, которая помогла бы ему набрать очки. Вьетнам подходил, хотя даже в 1961-м президент считал его политическим и дипломатическим минным полем. Вмешательство в дела Вьетнама могли создать трения не только с коммунистическим блоком, но и доставить президенту – особенно президенту демократической партии – немало неприятностей дома.

С того самого момента, когда США стали принимать то или иное участие в делах Вьетнама, политика их в отношении этой страны находилась под мощным влиянием двух мифов. С 1949-го, когда республиканцы заклеймили Гарри Трумэна клеймом “человека, потерявшего Китай”, сердца демократов замирали при мысли потерпеть еще одно поражение в Азии в период правления президента-демократа. Разумеется, Трумэн не “терял Китая”, поскольку нельзя потерять то, чем не владеешь. У Трумэна в 1949-м не было никаких действенных рычагов, способных помешать Китаю упасть в объятия коммунизма. Все это ничуть не мешало республиканцам “наживаться” на “потере” Китая, и они, несомненно, только выиграли бы от еще одного поражения демократов в Азии.

Вторым мифом являлось древнее и навязшее на зубах предостережение относительно опасности ведения широкомасштабных войн на Азиатском континенте. Между тем ни Дину Ачесону, ни Дугласу Макартуру, провозгласившим эту “аксиому”, ничто не помешало возглавить войну в Корее, как раз на Азиатском континенте. Конечно, такие мудрые и опытные люди, как эти двое, понимали, что при определенных обстоятельствах войну в Азии можно вести и выиграть, но для опереточных шутов от политики и “простых людей” подобная упрощенная сентенция являла собой откровение свыше, неоспоримую истину и весомое руководство к действию.

Третьим весомым фактором, оказывавшим влияние на мнение президента относительно Вьетнама, была предполагаемая реакция Советского Союза и Красного Китая. Хотя Вьетнам имел значение для Кеннеди, в 1961 году обстановка в этой стране все же не была столь угрожающей, чтобы из-за нее идти на риск развязать третью мировую войну. Таким образом, действия Соединенных Штатов во Вьетнаме следовало ограничить до такой степени, чтобы американская активность в регионе не повлекла за собой вступления в конфликт двух великих коммунистических держав.

Фактически все эти негативные моменты как бы сами собой вдалбливали президенту в голову: “Не потеряйте Вьетнам, но смотрите, не ввяжитесь в большую войну в Азии и не используйте оружия, сил и стратегических походов (например, не бомбите плотины в Северном Вьетнаме и не вводите войск на территорию этой страны), способных вовлечь в активные действия Россию и Китай”. Три вышеуказанных фактора создавали ловушку, на протяжении целого следующего десятилетия вынуждавшую президентов США прибегать к полумерам в отношении Вьетнама.

В таких вот кандалах президент Кеннеди в начале 1961-го нехотя ступил в бурные мутные воды политики Вьетнама. С самого начала камнем преткновения становилась отправка в эту страну американских войск. В начале шестидесятых Соединенные Штаты оказывали Дьему и его правительству щедрую финансовую помощь, направляли в Южный Вьетнам сотни советников, наращивали поставки оружия, но никак не решались послать туда воинский контингент. Первый шаг в данном направлении был сделан 20 апреля 1961 года, когда Кеннеди назначил межведомственную рабочую группу для определения путей спасения Южного Вьетнама. В качестве одной из рекомендаций группа предлагала “…послать небольшой контингент сухопутных сил Соединенных Штатов в Южный Вьетнам…”. Кеннеди оставил предложение без внимания, но неделю спустя дал указание Министерству обороны (МО) и Объединенному комитету начальников штабов (ОКНШ) подготовить докладную записку, касающуюся вопроса целесообразности отправки американских войск во Вьетнам, а также размера и состава предполагаемого контингента. Своим ответом, датированным 10 мая, ОКНШ отпасовал мячик президенту, рекомендовав ему послать войска во Вьетнам, “при условии наличия политического решения удержать Юго-Восточную Азию…”. Кеннеди опять никак не отреагировал, лишь распорядился продолжить проработку вопроса. 12 мая 1961 года вице-президент Линдон Б. Джонсон встретился с Дьемом в Сайгоне и спросил, готов ли тот к вводу войск Соединенных Штатов. Дьем ответил Джонсону, что хотел бы подобного шага с американской стороны не иначе как только в случае явного вторжения с Севера‹7›.

Все лето 1961 года бойцы Вьетконга продолжали фактическое завоевание Южного Вьетнама. Войска Дьема почти совсем ушли из сельских районов, а правительственные органы там оказались реально не способны что-либо предпринимать. В августе 1961-го Кеннеди одобрил (по-видимому, без долгих колебаний) предложение поддержать увеличение численности военнослужащих АРВ с 170 000 до 200 000 человек‹8›. Летом, по мере того как правительство и армия Дьема все больше и больше утрачивали контроль за положением в стране, вопрос об отправке воинского контингента Соединенных Штатов был поднят вновь. Объединенный комитет начальников штабов высказывался “за”, как и глава Консультативной группы по оказанию военной помощи Южному Вьетнаму (КГОВПЮВ) в Сайгоне генерал-лейтенант Лайонел Макгарр. Президент Дьем тоже уже как будто не возражал, хотя чего он в действительности хотел, понять трудно.

Правда состоит в том, что летом 1961 года никто ни в Вашингтоне, ни в Сайгоне, похоже, серьезно не думал, что американские войска станут сражаться с Вьетконгом. Скорее, по распространенному убеждению, силам США (если их вообще введут во Вьетнам) отводилась роль инструкторов по подготовке местных военных. Также американцы могли бы взять на себя функции обороны объектов, высвободив охранявших их бойцов АРВ для наступательных акций против Вьетконга. Но главное, присылка войск США во Вьетнам продемонстрировала бы коммунистам решимость Америки не допустить захвата Южного Вьетнама. Вопрос поднимался не только в мае, но и в июне и в июле, однако идея, облетев официальные кабинеты в Пентагоне и в Белом доме, так и не материализовалась в конкретные действия.

Сложилась уже своеобразная модель манипулирования этим “колючим” вопросом. Кто-нибудь – обычно ОКНШ – поднимал его, а затем с помощью бюрократических фокусов проблема – несомненно, с попустительства президента Кеннеди – как бы исчезала прежде, чем он успевал принять решение. Все это говорит о том, что в 1961-м президент в действительности не хотел отправки войск Соединенных Штатов во Вьетнам. Гипотеза? Да, но гипотеза, позднее получившая подтверждение.

Когда же наступила осень 1961-го и листья, как им и положено, стали опадать, президент Кеннеди убедился в необходимости принятия позитивных мер по предотвращению сползания режима Дьема в бездну коммунизма. На протяжении 1961 года организованные атаки на форпосты АРВ значительно участились. Количество убийств южновьетнамских чиновников возросло с 239 в 1959 году до более 1400 в 1961-м‹9›. В сентябре 1961 года вьетконговцы силами полка (атаковали и захватили Фуок-Бинь, столицу провинции, расположенную всего в шестидесяти пяти километрах к северу от Сайгона‹10›. Постоянно росло число ярых коммунистов, просачивавшихся на Юг из Северного Вьетнама, а силы Вьетконга увеличились с 5 500 человек в начале 1961-го до более чем 25 000 к концу года.

Кеннеди осознал, что ему нужен совет – очень хороший, очень дельный совет относительно того, что же все-таки делать. Президент выбрал из “колчана” советников самую острую и прямую стрелу – специального военного представителя генерала в отставке Максвелла Д. Тейлора. В 1961-м Максу Тейлору исполнилось шестьдесят. Он был генералом “прямо из Камелота”{98}, симпатичным, моложавым уверенным в себе интеллектуалом, владевшим, помимо английского языка, также корейским, японским и двумя или и тремя романскими языками. За плечами у генерала, занимавшего в свое время едва ли не все “престижные” посты, была прекрасная карьера. Во время Второй мировой он командовал знаменитой 101-й воздушно-десантной дивизией в момент ее выброски в Нормандии. После войны занимал должность директора Вест-Пойнта, возглавлял Берлинское командование (когда Берлин являлся горячей точкой), служил офицером по оперативным вопросам в управлении генштаба армии, командовал 8-й армией на заключительном этапе войны в Корее и, наконец, в 1955 – 1959 гг. возглавлял штаб Армии США.

Невзирая на все вышеперечисленное, Максу Тейлору кое в чем не везло – он все время опаздывал на “большую игру”. Во время Второй мировой он находился в Штатах, когда его 101-ю воздушно-десантную дивизию бросили в Бастонь, чтобы сдержать напор немцев во время “Битвы за Выступ”. Не он, а его заместитель, генерал Тони Маколифф, сделался национальным героем за свое “Nuts!”, брошенное в ответ на требование немцев сдаться{99}. Сразу же после Второй мировой Тейлор занял кресло директора Вест-Пойнта, точь-в-точь как Дуглас Макартур после Первой, но в отличие от Макартура, перестроившего всю работу училища в начале двадцатых годов, ничем особенным себя не проявил. 8-я армия досталась Тейлору в 1953-м, когда военные действия в Корее по большей части закончились. Героем этой войны стал Мэтт Риджуэй, а не Макс Тейлор.

На посту начальника штаба сухопутных войск США Тейлор запомнился введением зеленой “служебной” формы и как “шеф”, шумно, но безуспешно протестовавший против попытки Эйзенхауэра “кастрировать армию”. И тут Тейлору не подфартило. Героем стал генерал-лейтенант Прыгающий Джим{100} Гэвин, досрочно подавший в отставку в знак протеста против политики Эйзенхауэра. Вьетнаму не суждено было сделаться компенсацией для Тейлора за все упущенные шансы. Опять мимо. Приличный человек, он заслуживал лучшего.

В общем, Кеннеди отправил Тейлора во Вьетнам, чтобы тот мог придумать, как же все-таки спасти Дьема, а с ним вместе и престиж Америки. Вместе с генералом должен был лететь Уолт Ростоу, ведущий советник по вопросам обороны и международных отношений, а также подобающая им свита из “экспертов” и “людей с чемоданчиками”. Миссия Тейлора прибыла в Сайгон 18 октября 1961 года. К 24 октября в мозгу Тейлора стали выкристаллизовываться пути решения. Предварительное заключение его (как говорится в сообщении президенту от двадцать четвертого числа) было таково: (1) военно-политическая ситуация в Южном Вьетнаме критическая, (2) боевые операции АРВ против Вьетконга нерезультативны из-за плохой работы разведслужб и неэффективных рычагов руководства. Генерал Тейлор сказал, что собирается предложить ряд мер по улучшению положения дел с АРВ. Вдобавок ко всему он поднял щекотливый вопрос о вводе сухопутных сил США и предложил, по крайней мере на начальном этапе, “закамуфлировать” военных под силы по борьбе с последствиями паводков. Тейлор сознавал тонкость вопроса и в том же сообщении писал: “Я считаю, что мы должны ввести контингент, состоящий преимущественно из подразделений тыловой поддержки, с целью принять участие в борьбе с наводнениями, и в то же самое время обеспечить военное присутствие Соединенных Штатов во Вьетнаме… Если мы свяжем появление наших частей с борьбой с паводками… то обозначим необходимость оказания помощи в решении особой гуманитарной задачи как главную причину ввода наших войск… Ввиду особенностей поставленной задачи, после ее решения мы всегда сможем при желании вывести войска. Напротив, если мы захотим оставить их там на более длительный срок, у нас будет возможность найти им еще какое-то (подобное) применение. Касательно же количества военнослужащих, я предполагаю, что их должно быть от шести до восьми тысяч… Кроме тыловых подразделений необходимо будет включить в контингент и боевые части… При этом нужно помнить, что среди личного состава могут быть потери”‹11›.

Через несколько дней, однако, Тейлор подкорректировал свои выводы. В телеграмме на имя президента, датированной 1 ноября 1961 года, Тейлор развивает идею ввода американского воинского контингента. Тут уже нет и следа идеи борьбы с наводнениями. Теперь генерал предлагает задействовать американских военных на Центральном плоскогорье и на прибрежных равнинах, при этом оба региона не пострадали от паводков. Как хороший солдат Тейлор указывает верховному главнокомандующему на опасности, связанные с отправкой войск во Вьетнам. В своей пророческой телеграмме Тейлор приводит такие доводы: “(1) стратегические резервы Соединенных Штатов будут истощаться в течение периода времени неизвестной продолжительности; (2) хотя престиж США уже поставлен на южновьетнамскую карту, с вводом воинского контингента ставки возрастут; (3) если первая группа окажется не в состоянии добиться желаемых результатов, будет трудно отказаться от необходимости прислать подкрепления… сколько всего войск потребуется, сказать нельзя; (4) ввод сил Соединенных Штатов может… создать риск эскалации конфликта и возникновения большой войны в Азии”. Все предсказания генерала оправдались. Несмотря на все вышесказанное, Тейлор твердо высказывается за отправку американских войск в Южный Вьетнам. Далее следует: “…по сравнению с преимуществами, которые дает безотлагательный ввод воинского контингента США (во Вьетнам), риск и сложности невелики. Откровенного говоря, я не вижу способа спасти Южный Вьетнам, если мы не предпримем подобного шага”‹12›. Сейчас, когда война во Вьетнаме уже осталась в прошлом, поневоле удивляешься оптимизму генерала Тейлора. Ответ в общем-то прост. Для Тейлора вопрос стоял так: или ввести американские войска во Вьетнам, или потерять его без борьбы – сдаться, а Максвелл Тейлор никогда не сдавался.

Телеграмма генерала Тейлора и последующий отчет от 3 ноября содержали и другие рекомендации по спасению Южного Вьетнама. Вот наиболее важные: (1) улучшить совместную работу южновьетнамской и американской разведки; (2) силами вьетнамцев и американцев произвести анализ положения в каждой провинции, чтобы прийти к общему пониманию характера действий мятежников и выработать план по нейтрализации их активности; а также (3) усилить Консультативную группу по оказанию военной помощи Южному Вьетнаму (КГОВПЮВ) и превратить ее в “нечто более похожее на оперативный штаб ТВД”‹13›. Самым важным из советов Тейлора было предложение направить во Вьетнам три вертолетных эскадрильи, а также легкую авиацию с целью повышения подвижности частей АРВ.

Рекомендации Тейлора, даже та, которая касалась вертолетов, вызвали в Вашингтоне лишь незначительный интерес. Нечто подобное уже мыслилось и даже получило предварительное одобрение президента еще до отбытия Тейлора во Вьетнам. А от слов “послать во Вьетнам американский воинский контингент” у всей администрации разом поднималось давление – тут свое дело делали старые “принципы действий в Азии”. Кеннеди должен был предпринять нечто, чтобы остановить сползание Южного Вьетнама в объятия коммунизма, но перспектива войны на Азиатском континенте пугала его. В общем, он опять отложил решение. И снова сработала бюрократическая уловка: президент получил от Макнамары и Рас-ка рекомендацию: вопрос о вводе войск должен “быть изучен”.

Кеннеди может вызывать симпатию. Он и его советники осознавали даже в 1961 -м, что отправка войск во Вьетнам будет иметь далеко идущие последствия. Им приходилось выбирать из трех зол. Вариант I: Кеннеди ничего не делает и спокойно смотрит, как Дьем и с ним весь Южный Вьетнам погружается в пучину коммунизма. В США к 1964 году это привело бы к политической катастрофе (“демократы потеряли Вьетнам!”) и подтолкнуло бы Хрущева к расширению конфронтации и коммунистической агрессии по всему миру. Вариант II: президент решает ввести боевые части. Но и это политически рискованно, и к тому же может стать первым шагом к мифическому кошмару – войне на Азиатском континенте. В 1961-м мысль о вводе войск в Южный Вьетнам вызывала у Кеннеди отвращение. В разговоре со своим доверенным лицом, Артуром Шлезингером, президент сравнил отправку воинского контингента во Вьетнам с первым глотком алкоголика. Он сказал Шлезингеру, что “войска войдут туда… потом нам скажут: присылайте еще. Это как выпивка, сделал один глоток, сделаешь и второй”‹14›. Вариант III, хотя и самый неопределенный, казалось, смягчал риск с обоих флангов. Смысл его состоял в том, чтобы усилить команду советников (особенно за счет отправки во Вьетнам двух вертолетных рот вместо трех эскадрилий, как советовал Тейлор) и надеяться на лучшее. Вот на этом президент и остановился.

Годы спустя либералы и апологеты Кеннеди, авторы книги “Документы Пентагона”, выскажутся о последствиях решения, принятого президентом в 1961-м. Мнение их будет довольно двусмысленным. Вот что они написали: “Он (документ) говорит о том, что в 1961 году Кеннеди поступил неразумно. Многие люди согласятся с ним, но другие готовы поспорить, заявляя, что значительного ряда трудностей последних лет можно было бы избежать, если бы в 1961-м Соединенные Штаты в вопросе ввода войск действовали решительно”‹15›.

В то время как в 1961 году Кеннеди тщательно избегал принятия важного решения – отправки контингента сухопутных сил во Вьетнам? – Хо Ши Мин, несмотря на раскол в стане советников, отбросил колебания и выступил в поддержку одобренного им в 1959-м курса Ле Зуана и Нгуен Ши Таня. Невзирая на поражение, нанесенное им в 1959 и 1960 гг., Труонг Чинь, Зиап и их “фракция” продолжали бороться. В апреле 1961 года Чинь написал статью, в которой возвращался к базовой концепции относительно того, что на Севере и на Юге революция находится на разных этапах развития и что народ Южного Вьетнама должен обрести свой собственный путь в революционной борьбе. Также в 1961-м Зиап опубликовал свой знаменитый труд “Народная война, народная армия”, где рассказывал о том, как одержал победу в войне с французами. В качестве руководящих принципов организации действий на Юге в сложившейся там ситуации он предлагал разработанную им с Труонг Чинем стратегию. Зиап особенно предостерегал от стремления вывести на первый план боевые операции, отодвинув в тень политическую борьбу. Кроме того, он указывал, что для успеха в военной кампании требуется проведение серьезной подготовительной работы. В общем, Зиап завел “старую песню”, упирая на то, что в 1961-м в Южном Вьетнаме необходимо сделать упор на политической day трань, поддерживаемую вооруженными акциями. Ле Зуан и его “фракция” гнули свое, настаивая на том, что в равной мере важны и политические и военные меры.

Далее в той же книге Зиап дает Таню бесплатный совет относительно того, как и где использовать коммунистические части в Южном Вьетнаме. Он предлагает Таню создать базы в необитаемых и труднодоступных районах и ждать там момента, когда политические акции в густонаселенных районах потребуют военного вмешательства этих войск. Данная “подсказка” лишний раз отражает точку зрения Зиапа и Труонг Чиня относительно предпочтительности ведения политической day трапь в Южном Вьетнаме в 1961 году. Естественно, Ле Зуан и Нгуен Ши Тань расценили совет Зиапа как неприемлемый. По их мнению, осторожничая, невозможно было создать условия для осуществления успешного вооруженного восстания. И снова Хо выразил поддержку Зуану и Таню, звезда которых взошла как никогда высоко.

На фоне триумфа “южной фракции” Хо в 1961-м предпринял еще один шаг, причем на первый взгляд довольно странный. Он снял Нгу-ен Ши Таня с поста комиссара армии и сделал главой Управления сельского хозяйства при ЦК партии. Мало того, Хо лишил Таня звания старшего генерала. Некоторые специалисты в области изучения жизни и деятельности представителей правящей элиты Северного Вьетнама считают, что к понижению Таня приложил руку Зиап, одержавший победу в “подковерной” борьбе. Факты, однако, свидетельствуют о другом. В марте 1961-го на Юге Хо проводил курс Таня, а не Зиапа, причем акции в рамках этой политики себя оправдывали. Скорее всего, Тань ушел в тень, чтобы взять на себя лично командование силами Вьетконга (хотя и продолжал находиться в Ханое), а его понижение являло собой не что иное, как ширму, призванную скрыть истинное положение дел. Данная точка зрения находит подтверждение, поскольку в 1964-м Тань, открыто принявший на себя командование коммунистическими силами в Южном Вьетнаме, был восстановлен в звании.

Несмотря на “разжалование” Таня, критику и предостережения со стороны Зиапа и Чиня, Ле Зуан, по-прежнему поддерживаемый Хо, продолжал действовать в соответствии со стратегической линией “южан”. И к моменту окончания 1961-го коммунисты в Южном Вьетнаме уверенно наступали на всех фронтах.

В 1962 году маятник войны в Южном Вьетнаме качнулся в другую сторону. Поддержка, которую оказывали правительству и вооруженным силам страны США, стала приносить плоды. Более всего на расстановку сил в 1962-м повлияли присланные из Соединенных Штатов в 1961-м вертолетные роты. “Чопперы”{101} полностью изменили характер боевых действий, придав частям АРВ “аэромобильность”. Теперь правительственные дозоры могли настигать вьетконговцев даже на их отдаленных базах. Неожиданное появление новой техники застало Вьетконг врасплох. Во время стремительных рейдов вертолетчики выкашивали коммунистов сотнями. Действия вертолетных частей оказались настолько успешными, что в начале 1962-го помогли АРВ изрядно потрепать силы Вьетконга.

Оглядываясь назад, не перестаешь этому удивляться. Тридцать три старых “чоппера” (Н-21) задействовались исключительно для транспортировки подразделений АРВ, но и для этой роли были плохо приспособлены. Операции проводились без использования тяжелых транспортных вертолетов и боевых вертолетов огневой поддержки. Отсутствовали все необходимые для достижения успеха составляющие – единое руководство, специально подготовленный личный состав, соответствующая огневая мощь и разведка‹16›.

На этом проблемы “аэромобильных” групп не заканчивались, вертолетные десанты АРВ пользовались рациями, работавшими на низких частотах, и не могли держать связь с истребителями поддержки, где применялись высокочастотные рации. Американские инструкторы тратили уйму ценного времени на то, чтобы научить вьетнамцев организованно грузиться и высаживаться из машин, а также правильно вести себя в полете. При высадке солдаты АРВ часто демонстрировали нежелание прыгать из зависающей машины. Уже на земле они разбегались от вихревых потоков винта “чоппера”, бестолково толкались вокруг, что приводило к неоправданным потерям. Вдобавок оставляло желать лучшего качество работы разведки, а также то, с какой скоростью реагировали вертолетные части АРВ на рейды противника. Вместе с тем вертолетные операции оказывались успешными, поскольку, как когда-то давно, еще во время войны с французами, военные “инновации” застали Зиапа врасплох. Он не мог оценить возможностей нового, незнакомого ему вооружения противника, как некогда не брал в расчет эффекта напалма, огневую мощь морской артиллерии И штурмовой авиации. Даже после того, как налеты “чопперов” в Южном Вьетнаме стали обычным делом, Зиап и его штаб все никак не могли сориентироваться и выработать соответствующую технику противодействия вертолетным десантам. В начале 1962-го коммунисты разработали нечто вроде инструкций. В одном из наставлений с несвойственной им прямотой говорилось: “…на некоторых участках враг нанес нам большие потери. Поэтому нам надлежит разработать средства для борьбы с вертолетными атаками противника…”‹17›

Наконец Зиап и его штаб нашли выход. В случае налета бойцы Вьетконга, вместо того чтобы убегать, начали стрелять по вертолетам и их десантам. Они устраивали засады в местах высадки, прятались в неудобных для проведения вертолетных рейдов горных районах и далеко в джунглях. К началу 1963-го вьетконговцы постепенно научились нейтрализовать организованные на примитивном уровне операции. Но чаша весов в борьбе все равно склонялась на сторону Дьема. Отправка вертолетных частей, а также и другие события, начиная с декабря 1961-го, все глубже вовлекали США во Вьетнамскую и Вторую Индокитайскую войну. Американский контингент во Вьетнаме вырос с 900 человек в ноябре 1961-го до 11 326 – в конце 1962-го‹18›. Соединенные Штаты дали разрешение своим советникам и пилотам принимать непосредственное участие в боях против Вьетконга. В 1961 – 1962 гг. от рук противника погибло тридцать два американца. Консультативная группа по оказанию военной помощи Южному Вьетнаму (КГОВПЮВ) была переименована в Командование по оказанию военной помощи Южному Вьетнаму (КОВ-ПЮВ), оно взяло на себя решение многих оперативных вопросов, которыми организация-предшественница не занималась. К 31 декабря 1962 года США не просто посылали во Вьетнам пилотов и все большее количество советников, они ставили на карту государственный престиж и жизни своих солдат. Америка уже считала, что уйти, не одержав победы, она не может.

Коммунисты отметили возросшую боеспособность войск Южного Вьетнама. Фам Ван Донг в своей речи в начале 1963-го честно признавался, что в 1962-м “…южновьетнамский народ подвергся величайшим испытаниям”. Более того, Донг отмечал, что “…в 1962-м революционно-освободительные боевые действия развивались по неверному пути и стратегия их нуждалась в пересмотре”‹19›. Этот пересмотр привел к важным результатам.

В том, что касалось событий в Южном Вьетнаме, начало 1963 года американские официальные лица встречали с оптимизмом. Правительственные войска Дьема по-прежнему действовали не слишком эффективно, но все же при американском содействии определенного прогресса в сельской местности им достигнуть удалось. Террористическая деятельность Вьетконга в отношении представителей администрации пошла на убыль. У стратегической программы по умиротворению деревни появилось будущее.

К сожалению, при этом все шире становились противоречия в самом правительстве Южного Вьетнама. “Мандарин” Дьем – заносчивый, противоречивый аристократ, бывший, как говорится, себе на уме, – сам начинал превращаться в проблему. Он, никогда не умевший быть вождем своего народа, в сложной ситуации все менее подходил на роль лидера военного периода. Война с Вьетконгом являлась для Дьема чем-то второстепенным, главным же оставалось политическое выживание. Ради поддержки своей падающей популярности он постоянно давил на военное начальство, требуя от него избегать потерь. Командующего, допускавшего, по мнению Дьема, большие потери, вызывали “на ковер” в Сайгон. В южновьетнамской армии модным становилось словечко “благоразумие”.

Затворник Дьем жил в постоянном страхе перед заговором и главным качеством офицеров считал личную их преданность ему. Из опасения военного переворота он постоянно перемещал командующих с места на место и добивался того, чтобы никто из них не распоряжался всеми войсками в подконтрольном регионе. В результате такого подхода все высшие офицеры на ключевых постах были “благоразумными” политизированными придворными, а не бойцами, готовыми ринуться в драку с Вьетконгом. Американские советники пытались изменить пагубное положение, но коль скоро Дьема поддерживали в Вашингтоне, никакие старания не приводили к успеху.

К середине 1963-го в Южном Вьетнаме вновь возник серьезный кризис. Опять стала падать эффективность военных мер, а казавшаяся такой перспективной еще в 1962-м стратегическая программа по умиротворению деревни рушилась на глазах. Кроме всего прочего, на Дьема и его правительство свалилась “буддистская проблема”. Корни ее уходили в глубь вьетнамской истории. Между буддистами и католиками в этой стране существовали трения, чем пользовались агитаторы Вьетконга, подзуживая мечтавших о большей власти представителей буддистской верхушки против “оккупировавших” властные кабинеты католиков. Все эти силы объединились в 1963-м, чтобы потрясти до основания давший уже не одну трещину фундамент режима. Дьем слишком бурно отреагировал на “буддисткий кризис”, что привело к практически полной потере популярности правительства. Армия занялась буддистами, что позволило Вьетконгу начать активную “реконкисту” в сельских районах.

Мятеж буддистов добил Дьема, поскольку осенью 1963-го правительство Соединенных Штатов приняло тайное решение отказаться от его поддержки и начать поиск более подходящей кандидатуры. 1 ноября, с молчаливого согласия посла США в Южном Вьетнаме Генри Кэ-бота Лоджа, группа генералов АРВ низложила властителя, а на следующий день двое младших офицеров убили Дьема и его брата. Вскоре в Техасе погиб и президент Кеннеди. Так, в конце 1963 года Линдон Бэйнс Джонсон унаследовал Белый дом, а заодно и проблему полной хитросплетений политики Соединенных Штатов во Вьетнаме.

После убийства Дьема в результате разгоревшейся борьбы за власть, правительство Южного Вьетнама практически перестало существовать. Вдохновленные разбродом в стане противника, руководители Вьетконга бросили все силы на активизацию политической и вооруженной борьбы, что привело к полному провалу программы умиротворения деревни. В меморандуме от 21 декабря 1963-го министр обороны{102} Макнамара откровенно предостерег президента Джонсона: “Обстановка тревожная. Если все останется по-прежнему, при существующих тенденциях через два-три месяца контроль над ситуацией будет утрачен. И это в самом лучшем случае, вероятнее же всего власть в стране возьмут коммунисты”‹20›. Предчувствие не обманывало Макнамару. Никто в США и в Южном Вьетнаме не знал, насколько тревожно складывавшееся положение, поскольку и правительство Дьема, и правительство Кеннеди получало с мест массу чрезмерно оптимистических отчетов. Макнамара завершил обращение россыпью канцелярских банальностей: “Нам должно внимательно отслеживать ситуацию, надеясь на лучшее, но оставаясь начеку и готовясь к принятию силовых мер…”‹21›

Через два дня после убийства президента Кеннеди Джонсон имел длительную беседу о событиях во Вьетнаме с находившимся в Вашингтоне послом Лоджем, который вовсе не был склонен приукрашивать действительность. “Картина отвратительная, господин президент, – сказал посол. – Кроме вас, Вьетнам спасать некому”. Джонсон ответил без тени сомнений: “Я не собираюсь терять Вьетнам. Я не буду президентом, который позволит всей Юго-Восточ ной Азии пойти по пути Китая”‹22›. “Принципы действия в Азии” работали, по крайней мере один из них.

Итак, 1963 год, казавшийся таким многообещающим для Америки, закончился на очень тревожной ноте.

А каким стал 1963-й для коммунистов? Пересмотр стратегии, на необходимость чего указывал в 1963-м Фам Ван Донг, проходил но тому же сценарию, по которому развивались события, сотрясавшие Политбюро ЦК ПТВ в пятидесятых. Труонг Чинь и Зиап продолжали настаивать на том, что война в Южном Вьетнаме будет длительной и напряженной, поскольку революция на Юге еще не обрела необходимой поддержки в народе, а вооруженная дay трань в этом регионе осуществлялась слишком быстрыми темпами. Ле Зуан и Нгуен Ши Тань отвечали, что возможность одержать быструю победу по-прежнему существует, поскольку боевой дух частей АРВ низок, а правительство страны на грани коллапса.

Идеологические расхождения между СССР и Китаем, выбранный Хрущевым курс на “мирное сосуществование” с США расстраивали планы Ле Зуана и Нгуен Ши Таня по одержанию быстрой победы на Юге, поскольку наносили удар по “революционному рвению” профессиональных революционеров, сражавшихся на Юге. Как можно требовать самопожертвования от Вьетконга, когда лидер мирового коммунизма обсуждает с лидером мирового империализма проблемы процесса разрядки? Ле Зуан и его команда солидаризировались с Китаем, особенно после речи, сказанной Лью Шаоки в мае 1963-го в Ханое, где “председатель” указал на то, что борьба марксистов-ленинцев (китайцев) против ревизионистов (русских) “не мешает людям во всем мире сражаться за дело революции”.

Всю первую половину 1963 года “дядюшка” Хо держался дистанцированно от своих фракций и от трений России с Китаем. Ему, убежденному коммунисту, не могла не причинять боли идеологическая война, разгоревшаяся между двумя красными сверхдержавами, Вражда играла на руку врагам дела коммунизма во всем мире и неминуемо отражалась на размерах помощи, поступавших в Северный Вьетнам от главных доноров. Так или иначе, где-то в июле 1963-го Хо сделал выбор и вновь принял сторону Ле Зуана и Нгуен Ши Таня. Хо был прагматиком и, несмотря на все трения в советско-китайских отношениях, не хотел упустить шанс добить врага, предоставленный ситуацией в Южном Вьетнаме, где ширились выступления буддистов, а правительство Дьема утрачивало завоеванные позиции.

Кроме вышесказанного, Тань, Ле Зуан и Хо в значительной мере полагались на “неиссякаемый революционный дух” коммунистических войск в Южном Вьетнаме‹23›. Несмотря на угрозу вторжения Соединенных Штатов, члены “фракции южан” пребывали в убеждении, что с преданными делу солдатами они могут и должны выиграть на Юге. Здесь их мысли перекликались с сентенциями Мао Цзэдуна, любившего повторять, что “оружие является безусловно значимым, но не решающим фактором в войне, исход которой зависит не от техники, а от солдат”. Зиап думал иначе, но его снова обскакали.

Начиная с середины 1963-го, когда Хо поддержал Ле Зуана и Таня, в ханойской прессе развернулась кампания “антиревизионистской” пропаганды. Под “ревизионистами” понимались представители “северной фракции”, термин приобретал остро негативный оттенок, а борьба за власть в Лаодонг приняла ожесточенный характер. При поддержке Хо когорта Зуана и Таня развернула политическую риторику против “северян” и друзей советских “ревизионистов”. К концу 1963-го Зуан с компанией угрожали вычисткой из партии всем не желавшим поддержать войну с Югом‹24›. Зиапу и Труонг Чиню пришлось уйти в глухую оборону.

Нгуен Ши Тань заклеймил клеймом “ревизиониста” не только самого Зиапа, но и его жену. Спустя несколько лет один северовьет-йамский перебежчик на допросе показал американцам, что Тань обвинял жену Зиапа, уехавшую в начале шестидесятых в Москву на учебу, в том, что она, будучи лично знакома с Хрущевым, сослужила мужу скверную службу. Через нее, как следовало из обвинений Таня, Зиап сблизился с Хрущевым, и они “очень часто” сносились между собой. Тань уверял, что Хрущев оказывал “особенно сильное влияние на Зиапа”. Тот, разумеется, отрицал эти губительные для него “заведомо ложные и клеветнические измышления”.

Неприятности Зиапа только усугублялись из-за его собственной заносчивости и необдуманных поступков. Согласно сведениям разведки, в июне или в июле 1963-го Зиап с женой на вертолете вылетели из Ханоя в курортное место Ха-Лонг. По соображениям безопасности, охрана Зиапа очистила пляж от отдыхающих, чтобы хозяин с супругой могли плавать вдвоем. Соответствующая информация немедленно была направлена в Ханой. Люди выражали возмущением тем, что в то время как многие из них не могут позволить себе купить велосипед для езды на работу, Зиап с женой летают на вертолете купаться.

По данным разведки, Нгуен Ши Тань получил от Хо “милый сердцу” приказ навестить Зиапа и наставить его на путь истинный. В разговоре с женой генерала Тань пожаловался: “Из-за тебя Зиап все никак не избавится от буржуазных замашек. У него нет достоинств, присущих профессиональному революционеру”. О том, как Зиап отреагировал на “товарищескую критику”, в донесении ничего не говорится. Поскольку “достоинствами, присущими профессиональному революционеру” мог обладать только “антиревизионист”, обвинение было очень серьезным, практически оно являлось обвинением в “ревизионизме”. Для борьбы между своими становились хороши любые средства.

В конце 1963 года, когда погиб Дьем, подвергся критике Зиап, а над представителями “фракции северян” нависла угроза “вычистки” из рядов Лаодонг (ПТВ – Партии трудящихся Вьетнама), ЦК партии собрался на свой Девятый пленум. Собрание подтвердило, что целью революции являлась подготовка к всенародному восстанию и переходу во всеобщее наступление, которое представляло собой кульминационный момент вооруженной и политической day трапь и должно было завершиться полной победой. Для ее достижения, как говорил Труонг Чинь (именно он, как ни странно, зачитывал постановление пленума), требовалось следующее: “Главное в данный момент предпринять все усилия для быстрого усиления наших войск в Южном Вьетнаме, чтобы сместить баланс сил в нашу пользу. Пора Северу оказать более значительную помощь Югу и начать играть более важную роль в качестве базы революции в масштабах всей нации”‹25›.

Хо одобрил курс. Если убрать коммунистическую риторику, постановление означало: Вьетконгу предписывалось при активной помощи Северного Вьетнама, но без участия северовьетнамских боевых частей, развернуть широкомасштабное наступление на Юге. На этом и закончился 1963 год. Труонг Чинь и Зиап потерпели фиаско, Зиапу же пришлось перенести унижение. Но 1964-й сулил еще больше огорчений победителю французов.

1. O'Neill, Giap, p. 168.

2. Senator Mike Gravel, Ed., The Pentagon Papers, 5 vols. (Boston, MA: Beacon Press, 1971), 1:247.

3. Thomas Latimer, Hanoi's Leaders and Their South Vietnam Policies, 1954-68 (Washington, D.C.: Georgetown University: Unpublished Ph.D. thesis, 1972), p. 35.

4. Ibid., p. 41.

5. Ibid., p. 47.

6. Guenter Lewy, America in Vietnam (New York: Oxford University Press, 1978), p. 17.

7. Gravel, Pentagon Papers, 11:2,48,49, and 55.

8. Ibid., 11:64.

9. Adm. U. S. Grant Sharp and Gen. William C. Westmoreland, Report on the War in Vietnam (Washington, D.C.: U.S. Government Printing Office, 1968), p. 77.

10. Lt. Gen. Dave Richard Palmer, Summons of the Trumpet: U.S.Vietnam in Perspective (San Rafael, CA: Presidio Press, 1978), p. 20.

11. Gravel, Pentagon Papers, 11:87-88.

12. Ibid., 11:92.

13. Ibid., 11:653.

14. Ibid., 11:117.

15. Ibid., 11:68.

16. Lt. Gen. John J. Tolson, Airmobility 1961-1971, Vietnam Studies (Washington, D.C.: Department of the Army, 1973), p. 28.

17. Ibid., pp. 26-27.

18. Gravel, Pentagon Papers, 11:438.

19. Latimer, Hanoi's Leaders, p. 110.

20. Gravel, Pentagon Papers, 111:494.

21. Ibid., 111:496.

22. Halberstam, Best and Brightest, p. 364.

23. Latimer, Hanoi's Leaders, pp. 138-139.

24. Ibid., p. 144.

25. Lewy, America, pp. 29 and 39; Palmer, Summons, p. 48; U.S. Embassy, Saigon, Viet-Nam Documents and Research Notes, Doc. #96, July 1971, pp. 15,29,40.