Глава 6 ЗАЩИТА ЦАРСТВА

Удивительно, что сообщения о политических событиях, происшедших во времена правления Соломона, практически не сопоставлялись с многочисленными письменными источниками, связанными с правлениями двух первых царей и многих более поздних.

С другой стороны, виды, размеры, декор Храма и царских дворцов описаны с огромным количеством подробностей, не характерных для исторических книг Библии (за исключением описания скинии), где другие здания удостоились только беглых упоминаний.

Подобное распределение материала в кратких обзорах позднего наблюдателя особенно ценно, поскольку все, что происходило во времен правления Соломона, обусловливалось исключительно его стремлением к объединению.

После трех лет подготовки (отметим точность датировки) последовало примерно двадцать лет активной строительной деятельности. Для реализации этого плана было мобилизовано все население, аккумулированы все экономическое ресурсы. Свидетельства, содержащиеся в текстах, дополнения и отсылки позволяют показать, насколько последовательно и координированно воплощался этот грандиозный план. Сегодня сохранилось немногое из того, что было создано Соломоном или его преемниками. В последние годы правления Давид начал расширять свой город. Для этого он вызывал в Иерусалим финикийских мастеров. Но взаимоотношения с оппозицией мешали его плану строительства Храма. Только Соломон, с его волей и энергией, смог реализовать этот грандиозный замысел. Однако из сказанного вовсе не следует, что существовал некий конкретный план, рассчитанный на несколько десятилетий. Тогда каковы же были политические устремления Соломона, идея, вдохновлявшая его в то время, когда он начал размышлять о том, что станет преемником своего отца?

В распоряжении Соломона была гораздо более мощная военная машина, чем у его отца, но он не собирался расширять израильскую империю, хотя легко мог бы продвинуться в этом направлении, армии сопредельных государств значительно уступали по численности и силе.

Не говоря о том, что небольшой части израильских войск было вполне достаточно, чтобы отразить угрозу любого из соседей. Соломон не стал бы тратить время и энергию на военные конфликты, отвлекаясь от своего главного замысла. У него не было амбиций, свойственных многим восточным правителям, – любой ценой стремиться к мировому господству.

Учитывая имевшиеся в его распоряжении мощные людские и военные резервы, следует отметить его недюжинное самообладание. Если человек способен подавить политическую оппозицию и воздвигнуть на месте старых укреплений более совершенные, то нельзя говорить об отсутствии стратегического политического мышления или практицизма и личной инициативы. Соломон не относился ни к чрезмерно осторожным политикам, следующим по наезженной колее, ни к безудержным мечтателям. Он был весьма прагматичным правителем, в то же время не чуждым романтических устремлений.

Существует и другой положительный факт, вытекающий из содержания библейских текстов: первое из задуманных Соломоном мероприятий – строительство Храма – было главной частью его политической программы. Без объединения нации нельзя было добиться всеобщего подчинения основополагающей идее – созданию единого государства, сплочению всех племен в одно целое, с тем чтобы от прошлого перекинуть мост в будущее, пробудить дух ответственности и самопожертвования и, таким образом, укрепить это единство на основе новой законодательной системы.

В подобной последовательности действий можно отметить влияние наставника Соломона Нафана и мотивировку борьбы последнего за наследование трона Соломоном. Та сила, что двигала царем, не была связана ни с его политическими амбициями, ни с жаждой власти, ни с минутными настроениями. Он действовал по намеченному плану, ведомый представлениями о духовно-нравственном сплочении вокруг церкви.

Конечно, Соломон был убежден, что для осуществления подобного замысла необходимы энергичные и быстрые действия. Перевооружение армии и строительство мощных оборонительных сооружений обеспечили необходимую подготовку: чтобы осуществить свой план, Соломон нуждался в установлении мира на границах государства.

Сегодня поставленная Соломоном задача вряд ли может кого-то удивить. Но в то время, когда правитель огромной империи рассматривался как представитель Бога на земле или даже как богоподобное существо, когда закон представлялся простым осуществлением личной воли и был игрушкой в руках властителя, позиция Соломона казалась совершенно новаторской, даже в сравнении с политикой Саула или Давида.

Удивляло, что все определялось не столько личными способностями Соломона твердой рукой командовать армией, сколько подчинением всей нации его личной воле, следованию его курсу на установление мира и стабильности. Монотеистическая религиозная основа, определявшая его политические планы, также отличалась от теорий классической философии, греков и римлян, которые видели в установлении закона и порядка не только суть всех начинаний, но и путь для освобождения личности от страданий.

Очевидно, что прежде всего юный правитель стремился защитить границы и лишь затем перейти к осуществлению планов, связанных с внутренней политикой. Несмотря на то что в Книге Царств лишь фрагментарно рассказывается о военных событиях периода правления Соломона, об одном из них, происшедшем сразу после смерти Давида, говорится достаточно подробно.

На Востоке существовал обычай оповещать соседние государства о перемене правителя, после чего дружественно настроенные отправляли особое посольство к новому монарху. Известно о неприятном казусе, произошедшем во времена Давидова царствования, с правителем аммонитян.

Соломон осмелился сделать то, что могло означать только новый поворот во внешней политике страны, – заключить союз с Египтом. Несмотря на некоторый экономический спад, страна на берегах Нила по-прежнему оставалась воплощением порядка, примером строительного искусства и прекрасной военной организации.

Для Соломона оказалось не так-то просто преодолеть враждебное отношение к Египту со стороны придворных и еврейской нации в целом. Еще большее дипломатическое искусство потребовалось ему, чтобы склонить к союзу египетского фараона. В Библии это событие описано как первый успех в международной политике Соломона (3 Цар., 3: 1).

Царю пришлось проявить особое умение, поскольку из-за внутренних проблем Египет не предпринимал активных действий и не искал никаких внешних контактов. Вместе с тем такой союз давал ему и определенную выгоду, поскольку предполагал заключение экономических соглашений, облегчавших провоз товаров из Финикии в Египет. Возможно, и евреи стремились покупать египетских лошадей и вооружение. Фараон не мог игнорировать установления отношений с одной из быстро растущих и перспективных стран за пределами Месопотамии. Поборов свое высокомерие, он принял предложение о союзе. И еще одно обстоятельство сыграло роль в налаживании связей с израильтянами. Поскольку ливийцы пытались захватить власть, создавая напряженность внутри Египетского царства, любая поддержка извне или даже ее возможность усиливала позиции фараона. Прочность соглашений была закреплена женитьбой Соломона на дочери фараона, ставшей главной женой.

Подобные отступления от еврейской традиции оказались возможными только потому, что Соломон был сильной и самодостаточной личностью. Можно упомянуть в связи с этим о новшествах, введенных в Египте: местным женщинам запрещалось выходить замуж за иностранцев.

Следовательно, можно признать, что женитьба в первую очередь рассматривалась в обоих государствах как политическое мероприятие. Соломон привез свою жену в город Давида, «доколе не построил дома своего» (3 Цар., 3: 1).

Вначале посольство Соломона в Египет никак не могло решить свою задачу, поскольку при дворе фараона жил в изгнании принц Адер из Идумеи. Еще ребенком он ускользнул от Иоава во время кровавой расправы с идуметянами, учиненной Иоавом после нарушения ими соглашения и нападения на живших среди них евреев.

Сначала Адера привезли к мадиамитянам, которые были союзниками его отца, затем он отправился в Фаран, расположенный на западном побережье залива Акаба, где вокруг него собралась группа сторонников. Теперь образовавшийся небольшой двор появился перед фараоном, с радостью предложившим им убежище, поскольку их противодействие могло быть использовано в будущем против Давида. Фараон пожаловал беглецам землю, дома и установил содержание, но не осмелился оказать военную помощь, очевидно выжидая время.

Теперь юный доблестный принц знал, как следует искать расположение при дворе, и фараон отдал ему в жены сестру своей главной жены. В Библии упоминается египетская царевна Тахпенеса, а также Генуват – сын, родившийся от этого брака. С младенчества он воспитывался вместе с другими принцами при дворе фараона – такова была традиция, обычно подобным образом поступали с евреями благородных кровей.

Еще более удивителен тот факт, что ни сестра царицы, ни сам фараон, ни позже жена Соломона не упомянуты по именам, – такова была традиция: обозначать степень родства (фараон, дочь фараона), если речь шла о конкретной личности, представителе семьи. Когда в поздние годы правления Соломона упоминается новый фараон Египта, он назван по имени. Им оказался ливийский правитель Сусаким I (945 – 924), который занял Иерусалим на четвертый год правления Ровоама, в 927 – 926 годах до н. э.

Интересно, что он назван не фараоном, а «египетским царем». Очевидно, подобное историческое упоминание должно было отличить его от хорошо известного фараона – настоящего фараона времени Соломона. Только один этот факт указывает на то, что Сусаким не являлся тестем Соломона, поскольку Иеровоам осадил противника и сражался с его сыном. Более того, подобное утверждение разрушит целостную хронологию египетской и еврейской династий.

Итак, если мы продолжим разговор о том, что Соломон женился на дочери фараона в начале своего царствования, то есть вскоре после 970 года до Рождества Христова, то становится ясно, что он оказался Сиамоном, последним и единственным фараоном Двадцать первой династии, чье правление, как признают все египтологи, продолжалось с 978-го по 959 год до Рождества Христова. Возможно, он и оказался тем фараоном, который выдал свою невестку за Адера и через несколько лет его дочь за Соломона. Его поступок нельзя оценить иначе как двойную политическую сделку.

Для Адера, убежавшего к предшественнику Сиамона Аменемопету (1026 – 976), состоявшаяся война с идумеями (примерно в 990 году до н. э.) приветствовалась в Египте как альтернативная политике Давида, так опасно набиравшего силу. Когда Адер подрос, то, вероятно, благодаря его военным способностям, позже проявленным в сражении с ливийцами, его стали считать полезным для борьбы с главным внутренним врагом.

Когда посольство Соломона так неожиданно появилось перед египетским двором, возможно, Адер начал интриговать против нового еврейского правителя. Теперь, когда не было в живых Давида и, особенно, Иоава, он полагал, что пришло время для его возвращения. Он рассчитывал, что с помощью фараона сможет вернуть Едом. Но похоже, сам Соломон сделал первый шаг, и намеченные политические и экономические связи перевесили существовавшие сложности и склонили чашу весов в пользу союза с Израилем.

Не стоит удивляться, что описания изобилуют экспрессивными выражениями, в которых говорится, как настойчиво египетский фараон пытался уговорить идумейского принца остаться в Египте (3 Цар., 11: 22). Адер продолжал настаивать на своем. В этом месте масоретский текст прерывается, в другом месте говорится о некотором «зле» (3 Цар., И: 25), которое Адер причинил царству Соломона.

Скорее всего, в греческой Септуагинте помещен текст, содержащий недостающие сведения – рассказ о том, как Адер вернулся в свою страну и «сделался царем Сирии». Там он, вероятно, и жил, возглавляя банду, захватившую часть идумейской территории, откуда осмеливался совершать грабительские набеги, как, впрочем, поступал и Давид по отношению к филистимлянам. Располагаясь между сильными и дружественными государствами, он представлял серьезную опасность для Соломона. Торговый маршрут, пролегавший от Мертвого моря через юг Аравии к заливу Эйлат, откуда отплывали корабли Соломона, был безопасен благодаря постоянной защите войсками Соломона.

Следовательно, первый политический успех царя был связан с его союзом с Египтом. Если бы не было уверенности в безопасности со стороны юга, то не шла бы речь ни о каких торговых проектах и соответственно об отношениях с Финикией. В равной степени при возможной угрозе нападения не пришлось бы говорить о полном восстановлении всей страны.

Итак, если бы Соломон вовремя не предотвратил попытки выступления идумейского принца, если бы ему не удалось заручиться должной поддержкой со стороны фараона, непродуманные действия привели бы к плачевным результатам для еврейского государства.

В ходе этого союза Соломон получил и другое политическое преимущество. Известно, что два мощных укрепления страны – крепость Мегиддо, расположенная на плато Израиль и закрывавшая проход между северной и центральной Палестиной, а также Газер, расположенный на юго-западе от Иерусалима у подножия гор Ефрема, защищавший путь к порту в Яффе, – состояли из ханаанского населения.

После победы Давида над филистимлянами Мегиддо, скорее всего, стал частью израильского государства, полностью прекратив сопротивление, тогда как Газер оставался, если можно так сказать, независимым и был последним оплотом хананеев. Раскопки подтверждают, какими мощными были там фортификационные сооружения. Только после того, как Давид напал на этот город (2 Цар., 5: 25; 1 Пар., 14: 20, 4), и только подчиняясь сложившимся обстоятельствам, он перешел во владения Израиля.

В Третьей книге Царств (9: 16) говорится, что фараон, царь Египетский, «пришел и взял Газер, и сжег его огнем, и Хананеев, живших в городе, побил, и отдал его в приданое дочери своей, жене Соломоновой». Затем следует перечисление городов, которые построил и укрепил Соломон, последним из них перечислен Газер, ясно, что Соломон смог действительно укрепить этот город. Приведенный факт сам по себе может служить подтверждением, что и Мегиддо в течение некоторого времени был в составе израильского государства. В то же время необходимо объяснить, почему и Газер мог быть описан как часть царства Соломона.

Находясь в самом центре территории Израиля, Газер не подчинялся Иерусалиму. Разве военное преимущество фараона не позволяет предположить, что Соломон представал в качестве вассала, вынужденного разрешить иностранной армии, пусть и дружественно настроенной, пройти через его собственную страну?

Кроме того, невероятно, чтобы город, расположенный в центре территории зятя, был взят и преподнесен ему же как часть приданого. Более того, египетская кампания стала символом военной агрессии, которая не была свойственна предшественникам Сусакима. Стремление любым способом решить эти три проблемы (пройти через иностранное государство, завоевать и полностью разорить город, отдаваемый в качестве приданого, – не важно, кем это было сделано, Сусакимом или одним из его предшественников) – явно не согласуется с остальными событиями.

Если завоевание Газера произошло до женитьбы Соломона, то вторжение фараона в Палестину означало нарушение суверенитета и привело к потере независимости. Осознавая характер военной угрозы, Соломон, скорее всего, допустил ошибку. Иначе бы впоследствии фараон не отдал свою дочь замуж за этого правителя. Если бы фараон и не осмелился притязать на Газер, то по крайней мере он бы завладел всей прибрежной дорогой, ведшей туда.

Еще менее вероятно, чтобы хананеи в Газере присоединились к египетской кампании против израильского государства, которое они благополучно проигнорировали. И тогда египтяне не уничтожили бы полностью этот враждебный укрепленный пункт, находившийся в центре Палестины.

Но если все это произошло после женитьбы Соломона на дочери фараона, то мы не можем объяснить египетское вторжение на территорию Палестины, не говоря уже о запоздалом свадебном подарке в виде разоренного и покинутого жителями города. Слабый правитель не мог отважиться на подобную сокрушительную операцию, в то время как амбициозный владыка не мог отказаться от своей добычи.

Если наши рассуждения о военном превосходстве позволяют нам отождествить завоевателя Газера – тестя Соломона с Сусакимом, мы не только можем датировать женитьбу на дочери фараона последним периодом правления Соломона (это вступает в противоречие с общей хронологией и библейским текстом), но также сможем объяснить, почему одержимый имперскими амбициями Сусаким не только осмелился сделать подарок государству в виде значимого в стратегическом отношении города, но и позволить построить военную крепость своим врагам, на которых он позже нападет.

Ответ на все эти вопросы можно обнаружить не в намерениях правителя, а в планах Соломона. Если он хотел овладеть высотами и организовать свое государство в экономическом и военном отношении, то ему пришлось бы включить в состав своих территорий этот последний оплот хананеев.

Именно Соломон намеревался завоевать Газер, сдачу города он не ставил условием своей женитьбы. Фараону Египта не было необходимости принимать условия в связи с предстоящим браком, который при всех обстоятельствах вряд ли мог встретить противодействие при его дворе.

Формулировка его «Газер – приданое» была принята позднее, для того чтобы обозначить важный международный прецедент, носивший личный и даже семейный характер. Он должен был успокоить скептиков в Египте и убедить сомневающихся жителей Иерусалима.

В этой формулировке есть отзвук договора, по которому Газер был отдан в качестве приданого жены Соломону. Следовательно, в любой момент Египет мог заявить о своих законных правах на этот город. И очевидно, что разрушение его путем поджога и убийства хананейского населения произошло на самом деле. Подобные заявления о своей победе обычно оформлялись в superlativus majestaticus (превосходной степени). Однако в ходе раскопок стало ясно: для того чтобы овладеть городом, следовало разрушить стены, что оказалось непростым делом. То есть разрушение планировалось заранее.

Но почему Соломон заставил фараона унизить Газер, вместо того чтобы завоевать его самому? Иностранная, хорошо вооруженная армия могла действовать на израильской территории безнаказанно только в том случае, если подобную кампанию осуществил или санкционировал тот, кто ее придумал. Только одно обстоятельство объясняет, почему Соломон обратился с этой просьбой к фараону: он не обладал армией достаточно вооруженной, чтобы завоевать эту хорошо укрепленную твердыню.

Железное оружие начали применять при царе Давиде, но только во времена Соломона пришлось столкнуться с необходимостью переоснащения армии. В это время совершились коренные преобразования в деле перевооружения, по значению сравнимые с теми, что происходили на рубеже Средних веков и Нового времени, когда рыцарское вооружение заменили пороховые ружья.

Похоже, что Газер был так хорошо укреплен, что с ним можно было справиться только при наличии железных колесниц и новых осадных орудий. Именно в Газере филистимляне, первыми начавшие применять в Палестине железное оружие, организовали государство за несколько десятилетий до описанных событий. Войска Соломона оказались недостаточно вооруженными и способными одолеть эту крепость. Только египетская армия, обладавшая самым эффективным оружием своего времени, сумела прийти на помощь Соломону.

После того как Газер был завоеван, Соломон стал должником фараона, поэтому пролегавшая через страну дорога оказалась открытой для перевоза товаров из Финикии в Египет. Возможно, под этим предлогом, имевшим и конкретные мотивировки, фараон предпринял поход против Газера, добившись выгоды для Египта.

После устранения этого последнего анклава государство Соломона превратилось в единую территорию. Но как показывает история, некоторые правители сохранили свои функции, правда став марионетками, подвластными царю. В любом случае хананейский элемент, настолько далеко обнаруживший себя к востоку от Иордана, теперь соединился с израильским сообществом.

Когда состав населения переменился и город превратился в надежную крепость, Соломон, возможно, разрешил жене-египтянке принять активное участие в реконструкции, с тем чтобы связи ее с интересами народа, страны и особенно города – ее приданого – стали теснее.

Среди местного населения вплоть до сегодняшнего дня сохранились обычаи, подтверждающие, что библейские рассказы основаны не на вымысле, а на отзвуках исторических событий.

Неподалеку от горы, где находятся раскопки города Газера, обнаружили старый акведук, который известен жителям района как «акведук дочери язычника». Когда пожилого человека из близлежащей деревни попросили объяснить происхождение названия, он сказал, что оно напоминает о дочери язычника – фараона, которую «наш господин Соломон взял себе в жены». Подумав, добавил, что ее приданое было привезено с побережья в город, но он не знает, где находится это место.

В такой форме сохранились воспоминания об этих событиях, но название города исчезло из памяти людей, поскольку Джазир является арабской (может быть, также и старой еврейской) формой слова «Газер». Может быть, стоит признать и другой факт, что акведук, жизненно важный для укрепленного города, был построен или восстановлен и назван именем дочери фараона.

На севере не было необходимости менять политический курс; если добрые отношения были установлены с финикийцами, то здесь также можно было достичь мира. Но Соломон ставил более высокие цели: он хотел установить тесные культурные и экономические взаимоотношения. Поскольку финикийский царь Хирам I, чья резиденция располагалась в Тире, устроил ее, подражая Соломоновой, которая ему нравилась продуманной планировкой, художественным воплощением, обнаруживающими острое чутье тенденции.

Благодаря особому международному положению, используя спокойствие на границах с Египтом и Месопотамией, Хирам надеялся выиграть время, чтобы реализовать свои планы. Немаловажное значение имели и хорошие отношения с соседним Израилем. Торговый флот сделал его несравнимо богаче израильского царя, правившего земледельцами, как считал Хирам.

С другой стороны, Финикия представляла собой узкую, скалистую полосу, на которой не было места для выращивания фруктовых и оливковых деревьев. Естественно, что всяческие экономические отношения с соседями приветствовались. Когда Хирам, который, вероятно, всего на два или три года был старше Соломона, унаследовал трон примерно в 975 году до Рождества Христова, царь Давид разгромил всех внешних врагов.

Вступив в должность, Хирам послал вестников к Давиду, как было принято в то время. Возможно, это было связано с покупкой строительных материалов, равно как и с отправкой финикийских архитекторов и мастеров для возведения дворца для Давида (2 Цар., 5: 11; 1 Пар., 14: 1).

Возможно, юный Соломон внимательно наблюдал за постройкой новой резиденции своего отца и восхищался мастерством финикийцев. То, что он одновременно услышал о Хираме, заставило Соломона серьезно подумать о своих политических возможностях.

Хирам полностью перестроил Тир. Главный, больший остров, на котором размещался город, был соединен с основной дорогой с помощью небольшого священного острова, на котором размещался храм бога Мелькарта – покровителя города. Большой остров был укреплен насыпью. На отвоеванной у моря территории поднялся самый красивый квартал Тира, портовые сооружения были расширены и заново укреплены, усыпальницы богов полностью перестроены. Причем мастера не испытывали недостатка ни в дереве, ни в материалах для отделки (использовалась позолота).

Древние историки с восторгом писали о покрытом золотыми пластинами обелиске в центре храма Мелькарта. Для себя Хирам воздвиг величественный дворец. Менандр пишет о том, как кипрский город Китион восстал против Хирама и был обложен данью, из чего становится ясно, что Хирам размещал большие гарнизоны в своих колониях. Союз Хирама с Соломоном, о котором писали и Менандр, и Дион, означал распространение сферы влияния на моря, расположенные к югу.

Скорее всего, Соломон посетил Тир еще до смерти Давида. Об этом, в частности, пишут историки древней Финикии, таким образом объясняющие женитьбу Соломона на женщине из Сидона. В первые годы своего правления, когда Соломон был озабочен тем, как предотвратить все попытки сопротивления и не допустить изменений в отношениях с Египтом из-за посещения других стран, маловероятно, что он смог бы посетить Тир.

Понимание необходимости сотрудничества с другими странами и его новые представления о Храме и царской резиденции, величественных, впечатляющих, которые должны были сделать Израиль государством высокого, мирового уровня, возможно, основывались на его личном опыте.

Вероятно, все эксперименты Соломон проводил до своего воцарения. Отметим, что отношения с Египтом были установлены Соломоном уже во время его правления, и, следовательно, посещение двора Хирама не могло состояться во время правления Давида. Вспомним также, что Тир непосредственно граничил с израильским государством и территория расселения племен асир, дан и неффалим частично захватывала финикийскую землю.

Может быть, путешествие состоялось в последние годы правления Давида, то есть в период великой переписи, осуществленной Иоавом. Можно тогда утверждать, что стареющий правитель намеренно отправил своего предполагаемого наследника с визитом, чтобы тот смог познакомиться со страной и с народом. Такая интерпретация позволяет объяснить вызывавшее споры упоминание о проведении переписи в Сидоне и Тире. Стремясь полностью переписать всех израильтян, живших в Финикии, переписчики «пришли к укреплению Тира и во все города Хивеян и Хананеян, и вышли на юг Иудеи в Вирсавию» (2 Цар., 24: 6, 7). Возможно, что библейское описание основывается на официальном отчете.

Услышав о смерти Давида, правитель Тира послал в Иерусалим делегацию, чтобы выразить свое соболезнование и заявить о дружбе. Соломон принял все заверения, между двумя царями началась переписка, о которой упоминает Иосиф Флавий, заявляя, что и спустя тысячи лет все еще можно увидеть сохранившиеся копии писем в государственных архивах Тира. Он цитирует письма по греческим источникам. Сравнивая их с краткими упоминаниями в Книге Царств, становится ясно, что он слегка поправил текст, придав ему более художественную форму, ничего не добавив от себя. Аналогичный фрагмент из Книги Паралипоменон, напротив, необычайно подробен, здесь изложение планов Соломона художественно организовано, чтобы произвести соответствующее впечатление на верующих, а мысли выражены таким образом, что оказались актуальны и для будущих времен, поэтому они мало связаны с содержанием писем Хирама.

Следовательно, Книга Царств является более ранним источником, там говорится, как Соломон произвел впечатление, заказав намного больше строительных материалов, чем Давид, а также попросил о присылке мастеров-строителей и ремесленников для возведения Храма. В конце послания он спрашивает, что требует Хирам взамен.

Последний тотчас откликается на предложение Соломона, сообщив, что лично привезет строительные материалы по морю в тот порт, который назовет Соломон (видимо, это была Яффа), откуда товары должны перевезти в Иерусалим за счет Соломона. Тот также отвечает за содержание рабочих. Кроме того, Соломон должен был ежегодно платить Хираму 20 000 кор пшеницы и 20 кор масла (примерно 73 000 гектолитров пшеницы и более 15 галлонов масла). Союз с Соломоном оказался материально выгодным для Хирама, но все это вполне соответствовало далеко идущим планам израильского царя.

Однако строительство в Иерусалиме требовало и огромного количества драгоценных металлов, прежде всего золота, часть которого пришлось одолжить у богатого финикийского соседа. Всего было получено 120 талантов золота (примерно 50 килограммов) (3 Цар., 9; 14). В свою очередь, Хирам потребовал гарантий и получил полосу Галилеи, граничащей с Тиром, состоящую из двадцати деревень вместе с их имуществом (3 Цар., 9: 11). В сообщении об этих событиях есть странный эпизод. Хирам проехал по полученным землям, после чего заявил: «Что это за города, которые ты, брат мой, дал мне?» (3 Цар., 9: 13). Подобная форма обращения между правителями может указывать на их личную встречу. Видимо, Соломон воспользовался визитом Хирама в свою страну, чтобы лично приветствовать дружественно настроенного по отношению к нему правителя.

Возможно, что в этой связи оба обсудили планы для совместного строительства кораблей на Красном море и характер торговых экспедиций в Офир, о которых говорится в той же самой главе, в 28-м стихе. Но когда Хирам увидел эти деревни, как говорится в Библии, он называл их «землею Кавул» (непригодной), «как называются они до сего дня». Что же означало это ироническое слово, сказанное Хирамом?

Если, как утверждают многие, Хирам отказался принять данную территорию, то, без сомнения, он потребовал компенсации, слово «Кавул» выражает неуважение со стороны того, который, улыбаясь, замечает, что его не так-то легко одурачить. Но в этом случае предполагается, что Соломон предложит другой кусок земли или даст его в качестве залога. Более того, союз между двумя царями, возможно, находился на грани разрыва, так что любое сотрудничество в дальнейшем оказывалось просто невозможным.

Правда, прямых свидетельств сказанному не сохранилось. Однако во Второй книге Паралипоменон (8: 2) содержится определенная информация; несмотря на ее краткость, понятно, что она не могла быть привнесена в более позднее время: «Соломон обстроил и города, которые дал Соломону Хирам, и поселил в них сынов Израилевых». Такая форма изложения материала характерна для всего Паралипоменона.

Отмеченный нами отрывок явно относится к местности, занимаемой двадцатью деревнями, расположенными на границе с Финикией. Правда, кажется слишком опрометчивым вывод, что, отдав долг, Хирам сразу же возвратил города Соломону; но что тогда означало «поселил в них сынов Израилевых»?

Вопрос разрешается просто: в отрывке говорится о возвращении городов Соломону поле того, как за золото было уплачено. В то время Соломону приходилось восстанавливать дворцы, застраивать территории вновь и снова заселять их израильтянами, поскольку, вероятно, в переходный период там жили финикийцы, которые теперь вернулись в свои собственные дома. Сказанное подтверждает, что полоска земли была отдана Хираму не навсегда, но была предложена в качестве залога.

Кроме того, в течение данного периода территория рассматривалась как финикийская земля, жители возделывали ее в течение нескольких лет в соответствии с собственными обычаями. Именно в получении урожаев прежде всего и были заинтересованы финикийцы.

Следовательно, язвительное замечание Хирама следует рассматривать не как отказ от предложенного огромного залога, который назывался «Кавул» и уже упоминался в Книге Иисуса Навина (19: 27). Флавий тоже знал это место, название сохранилось до настоящего времени в виде названия деревни, расположенной к юго-западу от Акры.

Видимо, Хирам полагал, что вся остальная земля похожа на «Кавул», возможно, конечно, что в собственных интересах он преувеличивал потребность в городах. Тогда каково уничижительное значение слова «Кавул»? Торчинер приводит схожее по звучанию арабское слово и в своем переводе Библии использует определение «дурная земля». В. Флеминг в «Истории Тира» (1915) видит в слове искаженное еврейское Ke-bal, что приблизительно означает «почти ничего». Отметим, что поиск истинного значения слова важен в том случае, если соотносится с названием хотя бы одного из городов. Для нас важно лишь то, что в этом эпизоде высветились такие характерные особенности отношений между Соломоном и Хирамом, как племенная зависимость, передача или захват территории.

Не так-то уж важно, что слова Хирама отчасти заключали в себе издевку, отчасти загадку, главное, что они сохранились в памяти последующих поколений. Взаимоотношения Соломона с царицей Савской, восторг, который она испытывала и который побудил ее совершить путешествие в Иерусалим, также связаны со склонностью загадывать загадки. Хотя и здесь присутствуют (как один из мотивов предпринятого ею визита) экономические причины.

В ту пору было принято придумывать и разгадывать загадки, это было нечто вроде игры. Благодаря своей форме они не требовали присутствия партнера, как то происходило при игре в кости или других играх на досках. Более того, открывался простор для расширения кругозора и познания языков.

Похоже, что загадки и анекдоты с намеком странствовали из одного города в другой, перемещались из страны в страну. Характерно, что и в тирских хрониках рассказывается о пристрастии к загадкам, существовавшим при дворах Хирама и Соломона. И даже сам Флавий завершает свое описание путешествия Хирама в Кабул рассказом о каламбуре Хирама об играх в загадки и о лучших из них, которыми обменивались цари. В игре в загадки сумел проявить себя и сын Хирама. Тот восторг, который испытывали от их разгадывания, вовсе не сравним с тем, что получали от пословиц, которые в конечном счете сводили конкретный смысл к обобщению. Вот почему в то время загадку рассматривали как приобщение к мудрости древних, часть образования.

Разгадывание загадок означало формирование некоего общего знания для будущих поколений. На этом умении загадок основывалась, в частности, слава Соломона. Когда в последующие времена мудрость стала обозначать более глубокое постижение смысла, ее стали рассматривать как проникновение в тайны жизни и как качество мысли, которое стоит выше эмоциональных проявлений и связано с высшими вопросами бытия. В свое время Соломон был известен как мастер разгадывания загадок, знаток пословиц, он и остался как образец человека, объединившего в себе обширные знания.

Возвращение земли Кавул Соломону проясняет и другой факт: он столкнулся с необходимостью выполнить свои обязательства, «союз», возглавляемый Хирамом, сохранял свое значение вплоть до окончания строительства Храма и дворцов, на что ушло порядка двадцати лет.

Заметим, что и на современном Востоке понятие традиционного союза племен более весомо, чем объединение на основе международных договоров. Правда, оба основываются на военном преимуществе, в то время как договор становится эффективным только в случае, если он подкрепляется экономической и военной мощью сторон. Союз или лига основываются на религиозно-нравственных установках. Так, союз между Соломоном и Хирамом представлял собой нечто большее, чем экономическое соглашение, – он был скреплен дружбой, которой оба дорожили, и, без сомнения, принципиально был направлен на обоюдную военную поддержку в случае необходимости.

В соответствии с древней традицией в тирских хрониках отмечен и такой факт, как закрепление дружеских отношений женитьбой Соломона на дочери Хирама. В Третьей книге Царств (II: I) говорится, что Соломон женился и на женщине из Сидона, которая называется среди других чужестранок – жен царя. В этом стихе вначале говорится о дочери фараона, а потом о моавитянках, аммонитянках, идумеянках, сидонянках, хеттеянках.

Упоминание сидонских женщин и использование множественного числа вместо единственного снижает ценность самих сведений. Их подтверждает текст 45-го псалма, который по жанру представляет собой свадебную песню, посвященную женитьбе царя на «дочери Тира». Там говорится, что ее сыновья станут впоследствии наследниками трона и воздадут должное за потерянных предков (важно, что использовано уже не множественное число, а форма женского рода).

В некоторых местах интонация псалма напоминает Песнь песней. Там прославляется богоизбранный царь, справедливейший из судей, гроза врагов, выходящий в своих драгоценностях из Офира. Очевидно, что в псалме описаны дворец Соломона, в котором действительно был трон из слоновой кости, или Ахава, спустя тысячу лет после означенных событий построившего в Самарии дворец, украшенный слоновой костью. О его роскоши свидетельствуют фрагменты, детали, найденные во время раскопок (о самом дворце говорится в Третьей книге Царств (29: 39). Показательно и упоминание о золотоносной земле Офир, куда и Соломон и Хирам направляли свои корабли. Очевидно, перед нами прославление союза, принесшего процветание двум царским домам.

Страна Офир упоминается в исторических книгах только там, где перечислены или названы морские походы Соломона (3 Цар., 22: 49), одно упоминание содержится в Книге пророка Исаии и два в Книге Иова, но в любом случае она обозначает неиссякаемый источник золота.

В этой связи особое значение имеет хронология. Ауэрбах показал, что Ахав женился на тирской принцессе Иезавель по крайней мере за десять лет до своего восшествия на престол, то есть при жизни своего отца Амврия, поскольку родившаяся от этого брака дочь Аталия предполагала, что ее сын Ахазия наследует иудейский трон в 842 году, когда ему исполнится двадцать два года. Следовательно, Ахав вполне мог быть тем царем, о котором упоминается в 14-м псалме, а сам псалом посвящен прославлению женитьбы Соломона на тирской принцессе.

Возможно, что дочь Хирама занимала в гареме Соломона особое положение, поскольку заключенный с ней брак носил политический характер, и отец невесты был его другом. Строительство дворцов продолжалось много лет, и за это время корабли совершили не один рейс в страну Офир. Кроме того, по крайней мере один рейс уже был сделан ко времени женитьбы.

Уточним и другие датировки. Постройка дворца завершилась через двадцать лет после того, как был заложен первый камень Храма. Первая экспедиция в Офир могла состояться не ранее конца этого периода, поскольку иначе Соломону не пришлось бы одалживать такое количество золота у Хирама. Таким образом, брак с дочерью Хирама состоялся примерно в 945 году, вскоре после смерти первой главной жены, дочери фараона.

Скорее всего, тирская принцесса стала именоваться новой главной женой и жила в том же дворце, который до нее занимала дочь фараона. Во всяком случае, соответствующий намек мы находим в псалме, где указывается на исключительное значение этого брака, а также на то, что сыновья принцессы станут наследниками трона. Однако этой мечте не суждено было осуществиться. В трактате «Против Апиона» Иосиф Флавий пишет, что Хирам умер в 941 году, в возрасте пятидесяти трех лет, процарствовав тридцать четыре года. Эти даты хорошо соотносятся с нашей хронологией, где перечисляются события, происходящие в правление Соломона.

Итак, союз с Хирамом обеспечил мир на северной границе, и его не смогли нарушить происки правителей небольших арамейских государств, расположенных на севере и востоке Ливана. Они вызывали определенное беспокойство, но не угрожали миру в стране, а также не нарушали планов Соломона. После смерти царя стали рассматриваться как враждебные города Дамаска, что нельзя было игнорировать.

Начиная со времен Давида, как уже упоминалось выше, Дамаск был обязан выплачивать дань Иерусалиму. В этом небольшом городе, расположенном в оазисе, размещался израильский гарнизон, в обязанности которого входило охранять пути из Египта через палестино-финикийское побережье в земли, расположенные к западу от Иордана, и дальше в Месопотамию.

До этого город принадлежал арамейскому царю Хададесеру (из верховий Оронта). Когда последний растерял свои лучшие войска и Соваве, один из его генералов выступил против Давида и затем был разбит, его попытки распространить сферу своего влияния с помощью силы на запад были подавлены.

Более того, некоторые арамейские правители, например Гешур и Хамат, связывали свои планы с Давидом. Хададесер так и не смог оправиться от поражения. Но один из его генералов, Разон, чей отец носил еврейское по звучанию имя Елиада, не смог примириться с тем, что оказался вынужденным подчиняться израильскому государству. Он собрал вокруг себя недовольных новой политической ситуацией, снова восстал против царя, но в конце концов ему пришлось бежать в Суву.

На востоке дорога в Финикию оказалась для него закрытой, на юге были израильтяне, а на севере – хетты. Тогда ему пришлось повернуть на запад, в сирийско-аравийскую пустыню, где он бродил в течение многих лет вместе со своим войском, промышляя разбоем. После смерти Давида и Иоава он собрал войско и напал на Дамаск. Благодаря военному опыту и способностям он захватил город, выбил израильский гарнизон и учредил новое арамейское царство Дамаск.

Не сохранилось непосредственных описаний того, как Соломон пытался вернуть утраченную провинцию. Вначале он недооценил потерю отдаленного оазиса и не счел необходимым отправлять войска в далекий поход через пустыню. Но когда другие арамейские государства, возможно вдохновленные примером Разона, ощутили свою безнаказанность и начали постепенно восставать против Иерусалима, Соломон тотчас перешел к активным действиям, занял Емаф-Сува (2 Пар., 8: 3) и построил Тадмор (Пальмиру), расположенный далеко на севере, таким образом прекрасно компенсировав существенную в стратегическом и коммерческом плане потерю Дамаска, поскольку путь из Дамаска в Месопотамию пролегал именно через Пальмиру.

Пальмира («город пальм», евр. Тадмор) упоминается во Второй книге Паралипоменон (8: 4), а также в Третьей книге Царств (9: 18). Скептики, сомневающиеся в том, что Соломон смог продвинуться так далеко на север, считали, что первоначально в Книге Царств упоминалось название Тамара (современный Корнуб) – крепость, находившая к югу от Мертвого моря. Позже ошибка была закреплена в Паралипоменоне, изменилось не только звучание слова (в устной традиции), но и ее прочтение.

Но данное название встречается и в Книге пророка Иезекииля (47: 19; 48: 28), более того, описания и в Книге Царств, и в Паралипоменоне никак не могли соответствовать городу, расположенному в степи, – Тамара. Следует ли усматривать в этом более точном описании стихийное дополнение хроникера, который более поздний редактор перенес в Книгу Царств?

Учреждение военных постов в таких важнейших точках, им отвоеванных, относилось к вершинам военного мастерства. Описания немногочисленны, но похоже, что все свершилось быстро и без всякого сопротивления, в то время когда Резон еще не был достаточно сильным, чтобы продвинуться на восток.

Только в Третьей книге Царств (5-я глава), где количественные показатели вызывают явное подозрение, мы узнаем, что царство Соломона простирается до Типсаха, расположенного на Евфрате, и что он получал дань от правителей небольших городов этих северных провинций. Что же касается исторической достоверности, то историки доказали, что Пальмира пала во время правления Соломона. Таким образом, теперь территория Израиля оказалась гораздо больше, чем при Давиде, несмотря на потерю Дамаска, – незаживающую рану государства.

И Разон и Адад именуются «порождениями сатаны» и ненавистниками Соломона; вначале Разона называют «сатаной», а затем «предателем» Израиля. Подобные же чувства опаски и недоверия египтяне, как полагают, испытывали к израильтянам незадолго до Исхода (Исх., 1: 12). Что же касается египтян, амаликитян или филистимлян и других народов, то враждебность к ним всегда вызывалась определенной причиной, тогда как Разон стал первым, кто постоянно именуется «сатаной» нации. Перед нами отголосок более поздней трактовки: он отличался злобным и несговорчивым характером по своей сути. Похоже, что в период экономического и духовного развития еврейской нации, при Соломоне, впервые ненависть начинает осознаваться евреями как дьявольское свойство.

Что же касается самого Соломона, то царь Разон стал для него еще одним отдаленным беспокойным соседом, и израильский правитель стремился ни в коем случае не упускать его из виду. Соломон оказался слишком беспечным из-за своего успеха у женщин, и Разон постоянно восставал против него и не давал забыться, но, как всегда, в конце концов добро одержало победу над злом.

Итак, на всех границах царства Соломона уже в первые годы его правления установился мир. То, что этот мир мог быть установлен в период еще продолжавшихся стычек, было обусловлено военной мощью царя. В предыдущей главе мы уже упоминали, что он упрочил действующую армию, созданную еще Давидом, назначив верховным командующим Ванею.

Правда, нет прямых указаний о мощи армии Соломона, поэтому мы можем только предполагать, что она продолжала оставаться такой же, как и при Давиде, численностью 30 000 пехотинцев (2 Цар., 6: 1), и что она оказалась такой же большой, как и «рабочие отряды» Соломона. О них речь пойдет ниже.

Только часть «отборных людей» находилась под ружьем, поскольку постройки общественных зданий и работа на полях требовали привлечения значительного числа трудоспособных граждан. Согласимся с М. Вебером, что только сыновья состоятельных землевладельцев, добровольно вступившие в постоянную армию, платили за собственное снаряжение, поскольку дома их легко заменяли наемные работники. Правда, другие авторы считают, что сыновей землевладельцев было не так уж много. Большая часть армии оставалась в резерве.

Традиционное деление армии на части из 50,100 и 1000 человек, каждая из которых подчинялась своему командиру, возможно, заимствовалось из иностранного опыта, где в основе лежало десятичное деление. Подобные части упомянуты в Первой книге Царств (18: 13), позже они существовали во время царствования Давида и в течение длительного времени после Соломона (4 Цар., 1: 9). Новшество, введенное Соломоном, состояло в том, что он снабдил армию колесницами и лошадьми (хотя в тексте впрямую об этом не говорится, поскольку встречаются пробелы).

Это позволяет говорить об особых приемах ведения войны, когда использовались последние военные разработки, приведшие к постепенному совершенствованию в военном деле. Прежде всего удалось упорядочить операции по атаке и обороне. Описание кампании в Мегиддо показывает, что нельзя было добиться всего сразу, новшества вводились постепенно. Археологические находки подтверждают, что на вооружении армии Соломона находилось огромное количество колесниц, лошадей и «ездовых», причем все они перечислены в источниках.

В планы царя входило также обеспечение защиты своего государства от внешнего врага – вот для чего с самого начала он стремился ввести огромное количество нового вооружения. Таков был один из мотивов его союза с Египтом. Он не чувствовал себя ровней по отношению к своим соседям – его флот не мог соперничать по численности с их кораблями.

Заметим, что колесницы были известны не только в Египте, но и в Месопотамии. Вероятно, египтяне оказались более искусными мастерами и устраивали лучшие конюшни. Но сами они узнали о новом оружии от народов, происходивших из Малой Азии, у которых и покупали колесницы. Решающее значение имело сочетание двухколесной, покрытой железными пластинами колесницы, открытой сзади, что позволяло легко вскакивать на нее, запряженную двумя или тремя быстрыми лошадьми, обеспечивающими маневренность и высокую скорость перемещения на поле боя. Хеттам приписывают и создание подвижных групп из двух или трех колесниц.

Обычно каждая колесница имела экипаж, состоящий из трех человек: возничего, воина и shalish (оруженосца), то есть третьего (слово используется в еврейском языке и сегодня для обозначения подручного). В обязанности последнего входило прикрывать остальных участников сражения большим щитом. Вплоть до IX века в Месопотамии использовались подобные экипажи, правда, только из двух человек – возничего и воина, то есть во времена Соломона ассирийская армия еще не лидировала в техническом отношении. Следовательно, Соломон следовал традициям египтян.

Необходимо также помнить, что, хотя использование лошадей для верховой езды прослеживается начиная со времен Навуходоносора I, на самом деле это стало обычной практикой только спустя многие столетия. Так, например, Исаия не умел пользоваться ни седлом, ни шпорами. Поэтому все сказанное о торговле лошадьми во время царствования Соломона относится только к военным лошадям и колесницам.

Если колесницы использовались в неограниченном количестве, то необходимо было разводить и соответствующие породы лошадей. Этот процесс требовал эффективной системы международной торговли, которой тогда вообще не существовало. В те времена экспортировались только те товары, которые имелись в избытке, а товарами, потребность в которых ощущалась и в стране-производителе, не торговали.

Когда Давид захватил несколько сотен колесниц и лошадей у арамейского царя Хададесера, то уничтожил все, за исключением той сотни, что привез с собой в качестве добычи. Лошадям он подрезал подколенные сухожилия, потому что ему не были нужны эти ценные животные.

Что же касается его сына Соломона, то и колесницы, и лошадей он импортировал из Египта; видимо, с ними прибыли и инструкторы, обучавшие уходу за животными и починке колесниц. Особенно он нуждался в людях, умевших обращаться с лошадьми.

С помощью проведенных раскопок удалось доказать, что древние прекрасно справлялись с возведением гигантских конюшен, а Соломона устраивали только самые последние в техническом отношении новинки, в чем-то не превзойденные и в наше время. К сожалению, хотя сведения о покупке колесниц и коней почти совпадают в Третьей книге Царств (10: 28 – 29) и Второй книге Паралипоменон (1: 16 – 17), они искажены и очень лаконичны, поэтому могут быть ясны только детали.

Вместе с тем о трех фактах, имеющих значение для истории цивилизации, можно говорить абсолютно точно: во-первых, лошадей Соломону поставляли из Египта; во-вторых, цена египетской военной колесницы составляла 600 шекелей серебра (150 долларов), а лошади – 150 шекелей (40 долларов); в-третьих, колесницы и лошадей доставляли также хеттские и арамейские купцы, которым предоставлялся режим наибольшего благоприятствования.

Об их активности свидетельствует слово umikwe, следующее за словами «привезены из Египта». X. Винклер показал, что оно указывает на вторую страну, из которой доставляли лошадей, и что его следует прочитать как u-mi-kue, «и из Кие». В ассирийском написании Кие означало Киликию – страну, расположенную между горами Тавра и морем в Малой Азии. В третьей книге Геродота «Талия» отмечено, что Киликия славилась своими лошадьми.

Соответственно, X. Винклер изменил слово Mizraim (Египет) на Musri, что обозначает Каппадокию (север Киликии). Получается, что интересы Соломона не связывались исключительно с Египтом: лошади и колесницы импортировались из Каппадокии и Киликии. Однако эту теорию принимают далеко не все ученые, большинство не позволяет ввести себя в заблуждение филологическими изысканиями, позволяющими «опровергнуть» исторические факты.

Вместе с тем следует учитывать, что многие верили, что лошади доставлялись Соломону как из Киликии, так и из Египта. Олбрайт делает следующий шаг, предположив, что колесницы доставлялись из Египта, а лошади – из Киликии и что одновременно Соломон договорился о доставке египетских колесниц в Малую Азию и киликийских лошадей в Египет, таким образом оказавшись необходимым для обоих государств.

Все эти положения подвергаются серьезной критике. Прежде всего первоначальное произношение непроясненного слова umikwe позволяет предположить, что оно не из египетской лексики. И даже если принять во внимание, что точное значение слова утеряно за несколько столетий, все же ясно, что в первоначальном варианте новое предложение начиналось со слова «Египет». Кроме того, Соломон был прежде всего озабочен покупкой лошадей и колесниц для самого себя.

Следовательно, возможно, он купил лошадей или, по крайней мере, большую часть из них в стране, где были самые лучшие колесницы, предположим, в Египте – прежде всего ему требовались именно они, – а лошади же только как движущее средство. Позже он, скорее всего, импортировал менее ценных лошадей из других мест. Наконец, роль Соломона в качестве посредника между Египтом и Малой Азией трудно соотносится с географией торговых связей того времени.

Поскольку египтяне ввозили дерево, которое им было нужно для изготовления колесниц, по удобному морскому пути из Финикии они могли также импортировать более дешевых лошадей из Малой Азии на кораблях, не подвергая их утомительному перегону. И еще одно соображение: если лучших лошадей разводили в Киликии, тогда почему хеттские и арамейские цари должны были привозить этих животных из отдаленного Египта, через Палестину – ведь Киликия располагалась совсем неподалеку от их границ? Несомненно, что из этой страны могли привозить более дешевые колесницы, что, впрочем, было гораздо удобнее. Цена египетских колесниц в три с половиной раза превосходила цену лошади, из-за того что страна не располагала собственными лесными ресурсами. Вот почему неясное слово umikwe означало – и в обоих стихах содержится намек на достоверность этого факта, – что Соломон получал лошадей и колесницы из Египта, а его купцы снабжали царей Малой Азии и тем и другим.

Что же касается численности нового вооружения, то в четырех последующих абзацах говорится об этом и приводится общее количество – 12 000 всадников (3 Цар., 10: 26; 2 Пар., 1: 14; 9, 25). «Всадник» не означал человека, который действительно управлял лошадью, но, вероятнее всего, любого солдата, поскольку эти части скорее относились к кавалерии.

В армии Соломона большая часть войск, вероятно, находилась на постоянной службе, потому что всадникам нельзя было надолго отлучаться от своих лошадей, кроме того, требовалось постоянно совершенствовать технику управления колесницами, нужно было постоянно упражняться и приобретать хорошие практические навыки, значительно более серьезные, чем в пехоте. Следовательно, количество людей, находившихся в боевой готовности, ограничивалось теми, кто был связан с колесницами, а количество пехотинцев было не так велико.

Легко понять, какую радость испытывали израильтяне и как они прониклись уважением к своему государству, когда эти перемены позволили вернуться домой к своим мирным делам многим гражданам. Несмотря на увеличившееся финансовое бремя, народ ощущал, что это была вынужденная мера, компенсация за безопасность их страны, собственности и торговых путей.

Из 12 000 всадников 4000 были возничими, им вменялась в обязанность забота о лошадях (легко подсчитать: если колесница управлялась троими, то лошадей было 2000, соответственно 4000 возничих). Определенное число животных содержалось в резерве и предназначалось для торговых операций. В Паралипоменоне подтверждается цифра – 4000 животных, которая никак не может соотноситься с действительным числом лошадей в армии Соломона. Совпадение в обоих источниках количества колесниц показывает, что требовалось порядка 1200 лошадей в качестве резерва и для торговли, а также несколько меньший резерв возничих.

По археологическим находкам и изображениям видно, что в военные колесницы Соломона запрягали по три лошади, поэтому обозначенная выше цифра – 4000 лошадей – должна приблизительно соответствовать 1400 колесницам. Совершенно необычным для того времени было приглашение Соломоном египетских инструкторов для обучения управлению тройкой лошадей. Однако вполне возможно, что израильтянам была прекрасно известна техника управления колесницей с двумя лошадьми. Что же касается колесницы, запряженной тройкой, то она практиковалась для перемещения по горным районам страны, как это было принято и в Верхнем Египте.

С горы Мегиддо, на которой располагалась старая крепость, можно было спуститься по мощенной базальтом дороге времен Соломона. Здесь также находятся два разных поселения со следами конюшен. По легко распознаваемым остаткам стойл можно установить, что здесь размещалось порядка 450 – 480 лошадей и 150 – 160 колесниц.

Архитекторы, воссоздававшие модель конюшен на основе плана первого этажа, были поражены единством эстетической и практической функций. Центром являлся прямоугольный двор, мощенный известняком и покрытый плотно утрамбованным суглинком. В середине двора находился резервуар с водой, сохранившийся до настоящего времени. Он был сделан из хорошо обтесанных камней, емкость примерно 1000 литров. Она поступала по каналу из родника, расположенного за пределами крепости. Вероятно, обычно лошадей водили на водопой за пределы города, а бассейн использовали во время осады. Резервуар окружала специальная вымощенная мелкими камнями площадка.

С одной стороны двора размещались конюшни. Это было строение, разделенное стенами на пять отдельных помещений, каждое из которых имело отдельный вход со двора. От входа поперек конюшни, между двумя рядами стойл, шла дорожка шириной около 3 метров. Справа и слева от прохода, мощенного песчаником, за каменными столбами стояли животные, между столбами у каждой лошади было каменное корыто. Таким образом, лохани и столбы образовали нечто вроде стенки, располагавшейся справа и слева от центрального прохода, к которому мордой стояли лошади.

Следовательно, для одного животного предназначалось стойло примерно 3 на 6 метров, вымощенное мелкими камешками. Корм задавали, двигаясь по центральному проходу, что обеспечивало простоту доступа к каждому животному.

Сложнее всего было решить проблемы вентиляции и освещения, поскольку через вход вряд ли попадало достаточно света в каждое стойло. Похоже, что для доступа воздуха и света использовались отверстия в крыше, лежащей на низких столбах. В другой части двора располагались колесницы.

Когда колесницы, запряженные лошадьми, вырывались из городских ворот, производимый ими шум, возможно, поражал тогда людей точно так же, как сегодня нас поражает гром разгоняющихся бомбардировщиков. К сожалению, в Мегиддо не обнаружено ни фрагментов колесниц, ни деталей упряжи.

Что же тогда позволяет нам так уверенно судить о назначении данного строения? Прежде всего найденные при раскопках горшки, рукоятки необычной формы, неизвестной ранее 1000 года до н. э. Кроме того, в поселении обнаружен фрагмент иероглифической надписи, где отчетливо читается имя «Шешонк» («Сусаким»). Поход в Палестину был предпринят им в последние годы правления, примерно около 925 года до н. э.

Хотя фрагмент был обнаружен в самом глубоком слое, нет никакого сомнения, что он относится к тому же культурному слою, что и конюшни. Дальше в руинах самого большого здания, расположенного по соседству от конюшен, – возможно, это была штаб-квартира коменданта крепости, – три ряда обтесанных камней, которые образуют что-то вроде надземного фундамента. Там, где верхний слой хорошо сохранился, видны следы зачернения, явно свидетельствующие о следах возгорания. Более того, во дворе этого строения обнаружен крупный обугленный кусок дерева, химическая экспертиза показала, что это кедр.

Остатки кирпичей из суглинка в верхней части кладки, воздвигнутой вокруг утрамбованной поверхности, позволяют сделать вывод, что здесь, вероятнее всего, использовался тоже кедр. Вспомним описание Храма Соломона в Иерусалиме: «Большой двор огорожен был кругом тремя рядами тесаных камней и одним рядом кедровых бревен; также и внутренний двор храма Господа и притвор храма» (3 Цар., 7: 12).

Вспомним также, что, независимо от открытий в Мегиддо, форма камней, обнаруженных в Телль-Таанахе, Газере и в других местах, также указывает на время Соломона. И наконец, эти находки соответствуют тем литературным источникам, которые позволяют наши догадки считать достоверным фактом. Если находки в Мегиддо относятся к предполагаемому времени, то описания, в которых прослеживается историческая связь между строениями и их назначением, указывает только на одного руководителя постройками – на Соломона.

По крайней мере восемь подобных строений были воздвигнуты в различных городах. Их перечень, составленный на основе официальных источников, содержится в Третьей книге Царств (9: 17 – 19) и Второй книге Паралипоменон (8: 4 – 6) и подтверждает назначение постройки в Мегиддо. Из всех названных выше мест археологические находки подтверждают существование конюшен только в Газере. Если допустить, что каждая из этих восьми крепостей обладала примерно теми же военными ресурсами, что и Мегиддо, то получим общее число лошадей – примерно 4000.

Однако последовательное переустройство армии оказалось всего лишь частью той работы, которую необходимо было проделать, чтобы обеспечить безопасность государства. В начале железного века был сделан необычайный рывок вперед, находки нового оборонительного оружия позволяют говорить о том, что возникала настоятельная потребность создания еще более эффективных методов защиты.

В прошлом хананеи могли позволить себе строить городские стены из глиняных или саманных кирпичей, опирающихся на мощные каменные блоки (приведем в качестве примера стену в Иерусалиме). Очевидно, что Соломону пришлось теперь предпринять реконструкцию своих крепостей, чтобы они смогли выдержать осаду новыми видами оружия.

Подобный переход от использования некачественного кирпича или, в лучшем случае, от грубой бутовой кладки к строительству хорошо обожженным кирпичом прослеживается на основании раскопок в Газере, а также тех работ, что проведены в Мегиддо и Таанахе, но лучше всего в раскопках, проведенных в Гиве. В слое, датируемом временем правления Саула, кладка из тесаного камня была еще неизвестна, в то время как в следующем слое она уже появилась.

Поскольку тесаные камни были частично доставлены из крепости Рама, построенной примерно в 900 году, археологические раскопки позволяют датировать введение в обиход подобной техники начиная с времен Соломона. Именно финикийским строителям Соломон доверил первые подряды на перестройку крепостей.

Похоже, что позже самим израильтянам пришлось учиться мастерству каменщиков, поскольку ряд древних крепостей-городов, в которых теперь Соломон отстраивал новые стены, превосходили по своему числу все другие конструкции подобного рода, о которых когда-либо слышали в Палестине.

Сын Соломона Ровоам перестроил не менее пятнадцати таких крепостей, правда, некоторые из них представляли небольшие укрепления, аналогичные европейским замкам.

Ясное представление о способах и приемах строительства из огромных подогнанных друг к другу квадратных камней дают мощеные нижние ряды мостовой у Стены Плача в Иерусалиме.

Хотя эта стена была построена еще в храме Ирода, другие находки позволяют с уверенностью сказать, что во времена Соломона старые камни снова шли в дело. Подобный тип кладки использовался также для других больших по объему строений, таких, как вышеупомянутый дворец коменданта в Мегиддо, который Соломон воздвиг или перестроил для своего зятя.

Новые приемы кладки обусловили и новую технику строительства ворот. На всем Ближнем Востоке теперь крепости воздвигали таким образом, что, даже когда неприятель брал штурмом наружные ворота, он попадал в узкий проход между стенами и почти тотчас же оказывался у новых ворот и, зажатый в узком пространстве, подвергался нападению с обеих стен, снабженных башенками. Следы таких строений обнаружены в Мегиддо, Газере и других местах.

Естественно, что лошади и колесницы требовали прокладки лучших дорог. Для ослов и мулов вряд ли это требовалось. Но несущиеся на огромной скорости лошади и обитые железом колесницы, которые нелегко было остановить, требовали тщательно выровненных проезжих путей, особенно в горной местности. Древних описаний подобного строительства не сохранилось. И если Соломону действительно удалось добиться определенных успехов в строительстве дорог, то позже они были уничтожены из-за отсутствия должного ухода. Иосиф Флавий в «Древностях» пишет, что Соломон уделял особое внимание устройству дорог: основной путь, ведший в Иерусалим, был вымощен базальтом. И здесь необходимо сделать одно уточнение. Поскольку большинство римских дорог – а некоторые участки сохранились до настоящего времени – были проложены только при императоре Рима Септимии Севере в III веке н. э., возможно, Иосиф опирался на какие-то старые источники. Как упоминалось выше, базальтовые мостовые были обнаружены в окрестностях Мегиддо. В то же самое время покрытие в Иерусалиме фактически существовало на небольшом пространстве за воротами.

Следует признать, что в крепостях находились люди, в обязанности которых входило периодическое наблюдение за состоянием дорог, починка повреждений и расчистка от возникавших препятствий. Как пишет Исаия, особые меры принимались, когда ожидали именитых гостей: «И сказал: поднимайте, поднимайте, равняйте путь, убирайте преграду с пути народа Моего» (Ис., 57: 14).

Хорошо укрепленные крепости и новые быстро перемещавшиеся войска оказались необычайно полезными для защиты страны. Особое значение они имели для торговли, поскольку обеспечивали дополнительную безопасность для караванов с товарами. Кроме того, в сообщениях Соломону упоминаются несколько небольших по численности гарнизонов, размещенных непосредственно на дорогах, а главные силы национальной безопасности были сконцентрированы в вышеперечисленных городах, где стояли колесницы.

Главным среди них считался Тадмор (Пальмира) – поселение, находившееся в оазисе, через которое всегда проходили караваны, – оно было расположено в середине территории, принадлежавшей племени арамейцев, и представляло собой аванпост, расположенный далеко на севере. Следующий по значению гарнизон стоял на юге, скорее всего, этим пунктом был стратегически важный город Ваал, находившийся на территории племени дана. В задачу гарнизона входила защита от возможного проникновения кочевых племен с запада.

Следующим сильным гарнизоном, располагавшимся на юге, был Газер, который защищал страну у верхнего течения Иордана и озера Мером, за ним следовал ключевой город Мегиддо, находившийся между северной и центральной частями Палестины. Еще дальше, вдоль главной дороги, шедшей из Яффы в Иерусалим, оказались верхний и (практически в часе езды) нижний Вефорон в горах, но благодаря системе башен, расположенных вдоль дороги, охраняли весь путь вплоть до моря. Перестроенный Газер лежал, скорее всего, где-то на юге, уже на плоской местности, в долине. И наконец, в окружении гор стояла столица страны – Иерусалим.

Удивительно, что не встречается никаких упоминаний о крепости ни в центральной Иудее, ни на территории, идущей вплоть до важнейшего залива Акаба. Но если бы мы заменили Тамару, расположенную на юге, Тадмором, расположенным в пустыне, обнаружились бы стратегические неувязки. В этом случае, с одной стороны, вся арамейская граница оказалась бы незащищенной, с другой – сохранилась единственная крепость в том районе, где Ровоам построил пятнадцать.

Соломон считал, что местности, примыкающие к границам с Египтом, нуждаются в дополнительной защите, особенно после восшествия на трон Сусакима (945 год до н. э.). На внутренней части территории, расположенной к западу от Иордана, не известно ни одного укрепления с базой для колесниц. Можно утверждать, что фактически существовал ряд военных постов на юге и на западе, которые снабжались войсками и сырьем из более крупных городов, прежде всего из Иерусалима. Именно благодаря этим постам Соломону удавалось поддерживать мир, поскольку новая администрация района, о которой будет сказано ниже, постоянно опиралась на поддержку армии.

Иерусалим оказался не только политическим и религиозным центром страны, но и одной из мощно укрепленных крепостей. Реконструируя город, Давид использовал старую иерусалимскую стену, остатки которой сохранились до настоящего времени. Естественная защита обеспечивалась склонами долин Кедрона и Тиропеона, на которых впоследствии были построены необходимые фортификационные сооружения.

Только один отрезок, располагавшийся на севере от города, между Офелем и Храмовой площадью, не был огорожен стеной, для нее требовалось существенное укрепление грунта камнями; там была построена система углубленных эскарпов с вертикальными глинобитными стенками.

Когда Соломон перестроил более высокую часть, расположенную на дальней стороне углубления, ту, которая использовалась еще при его отце, и воздвиг здесь Храм и дворец, он частично засыпал этот ров, таким образом создав пологий спуск из нижнего города в новый квартал. Засыпанный ров стал называться Милло (в переводе с ассирийского – «вклад» (Суд. 9: 6 и 20). В Библии говорится, что «поселился Давид в крепости, и назвал ее городом Давидовым, и обстроил кругом от Милло и внутри» (2 Цар., 5: 9). В Септуагинте слово «Милло» заменено на «высокое место». В Третьей книге Царств (9: 15) проводится четкое различие между Милло как городом и окружающими его крепостными стенами: «Вот распоряжение о подати, которую наложил царь Соломон, чтобы построить храм Господень и дом свой, и Милло, и стену Иерусалимскую, Гацор, и Мегиддо, и Газер». В Паралипоменоне (2 Пар., 32: 5) Езекия говорит, что во времена Соломона не было открытых выступлений против него.

Благодаря последнему замечанию становится ясно, что Соломон завершил строительство и попытался понять, насколько можно достроить стену Давида дальше. Нам также известно, что Соломон построил Милло (3 Цар., 9: 24), после того как закончили возводить Храм и дворцовые постройки, и царский двор переместился из города Давидова в новую резиденцию, то есть примерно в 946 году до Рождества Христова.

Из другого описания, хронологически продолжающего более раннее, ясно, что строительство Милло явилось серьезным основанием для единственного восстания внутри страны против Соломона. Мы узнаем, что, построив Милло, Соломон «починивал повреждения в городе Давида, отца своего» (3 Цар., 11: 27). Стих интерпретировали по-разному, но приведенная выше датировка указывает, что, построив Храм и дворцы, расположенные на скалистом плато за Старым городом, Соломон воздвиг вокруг этого квартала стену, после завершения строительства дворцов построил Милло и затем соединил стены Старого города с теми, что окружали новый квартал.

Сказанное и объясняет слова: «повреждения в городе Давида». После перестройки и углубления Милло, без сомнения, укрепления оказались необычайно прочными и высокими, вероятно, одной из особенностей их стали башни, обнаруживаемые сегодня при раскопках в разных местах вдоль таких стен.

Трудно установить размер площади, на которой располагался Иерусалим во времена Соломона. Иосиф Флавий пишет, что население города в период ранних царей составляло 33 000 человек, основываясь, вероятно, на несравнимо большей численности в его времена. Большинство современных исследователей склонны считать эту цифру меньшей, примерно равной 25 000 человек, что сопоставимо с населением Коринфа и Афин в начале их существования.

Однако раскопки, проведенные на западном холме, напротив долины Кедрон, показывают, что там не было жилой застройки; приходится считать, что площадь заселенной территории не превышала 10 – 12 га, следовательно, сомнительно, чтобы там проживало более 6000 человек. Однако по меркам 3000-летней давности Иерусалим вовсе не считался небольшим городом, хотя, конечно, его нельзя сравнивать с гигантскими городами на Ниле или на Евфрате.

Расположенный в холмистой местности, Иерусалим имел ограниченное водоснабжение; не считая цистерн и прудов-резервуаров, он полностью зависел от источника Гион, что также косвенно влияло на численность жителей. Закономерно, что в Библии именно с Соломоном связано устройство прудов, расположенных неподалеку от Вифлеема. И в наши дни часть территории Иерусалима получает воду из «прудов Соломона». Даже Флавий сообщает, что неподалеку от источника Этам, из которого поступала вода в пруды, для царя были устроены сады и дворец, где он появлялся ранним утром, приезжая из Иерусалима «в белых одеяниях и управляя собственной колесницей» («Древности», VIII, 7, 3). Вторая «очередь», ставшая дополнением к сооружениям Соломона, была построена во времена Ирода. Она стала дополнением естественных путей водоснабжения Иерусалима.

Чтобы удостовериться, что Соломон обеспечил водой столицу именно отсюда, необходимо предположить, что он обладал теми техническими знаниями, которые родились многие столетия спустя, когда после Исхода население города было во много раз больше. Тогда стена Соломона окружала Храмовую гору и старый город Давида, но не ту часть, которая сегодня известна как Старый город Иерусалима.

Вероятно, неподалеку от Милло находились конюшни, поскольку именно на этой стороне располагались «Конские ворота». Подземный свод, поддерживаемый каменными столбами, известный до настоящего времени как «конюшни Соломона», был назван так во времена крестоносцев. Но даже тогда название было выбрано отчасти из-за отдаленной ассоциации, связанной с их назначением – конюшенный двор. Фундамент конюшен Соломона (в которых, как полагают, блуждал Мухаммед) сложен из камней, форма которых позволяет предположить, что они были предназначены для дворца Соломона, стоявшего на этом месте или рядом с ним.

В то время, когда строился Милло, Соломон лично контролировал ход строительства и руководил рабочими. Из короткого стиха Третьей книги Царств (11: 28) нам становится известно, что однажды его внимание привлек молодой воин, вероятно присланный в качестве надсмотрщика над солдатами. Его звали Иеровоам. Он служил в гвардии и, должно быть, являлся одним из тех землевладельцев, которые сами обеспечивали себя вооружением.

Иеровоам пришел из своей усадьбы из Цареды. Отец его Нават уже умер, а мать Церуа, наверное, оставалась со старшими сыновьями, иначе бы Иеровоама освободили от военной службы. Вероятно, Соломону понравились проявленные молодым человеком навыки, его быстрая реакция и особенно умение руководить людьми. Именно в таком человеке нуждался Соломон, чтобы организовать оброчных для общественных работ.

Вскоре Иеровоам пошел вверх по служебной лестнице, царь поставил юношу надсмотрщиком над племенами Ефрема и Манассии, жившими к востоку от Иордана, теми, кто был, как говорится, «из дома Иосифова». Иеровоаму пришлось оставить Иерусалим, и домой он вернулся влиятельным чиновником.

Его дар сочувствовать другим людям и умение оставаться хладнокровным в сложных ситуациях сослужили ему огромную службу, помогая завоевывать сердца одних и подавлять других людей. Так, Иеровоаму удалось одержать верх над старыми священниками из Силома, которые, несомненно, были разочарованы религиозным либерализмом Соломона. Однако позже, когда его служба закончилась, он стал поддерживать идолопоклонство, таким образом он, сам прежде надзиратель, позже противостоял начинаниям Ровоама, сына Соломона. Затем, став царем, он установил золотых тельцов в Дане и Вефиле, объявив их родовыми богами. Иеровоам оказался способным разъединить единую нацию. И спустя два года после его смерти вся его семья была уничтожена.

В то время, когда Соломон был еще жив, не только Иеровоам мог стать во главе заговора. Из-за ужесточений в сборе налогов и принудительных работ несогласных было предостаточно, и, конечно, среди них были желающие разжечь огонь недовольства Соломоном. При Давиде было гораздо спокойнее. Хотя и ему не раз приходилось сталкиваться с бунтами и преодолевать конфликты в собственном доме и государстве, вряд ли он справился бы с ними в одиночку.

В этом отношении Соломон превзошел своего отца. Как только Иеровоам (и об этом в Библии сообщается дважды) «осмелился поднять свою руку против царя», как восстание, несмотря на то что его поддерживали широкие круги, было подавлено, и Иеровоаму пришлось бежать из страны, чтобы спасти свою жизнь.

Еще до бегства из Иерусалима Иеровоам заручился поддержкой священников из древнего храма Илия в Силоме, где еще не забыли свержения Авиафара, последнего из сторонников Илии. Священники, недовольные усилением Иерусалима и заигрыванием Соломона с язычниками, сразу же пошли на сговор с Иеровоамом. Главный священник Ахия, ученик пророка Нафана, заключил с Иеровоамом секретный договор, благословив его на борьбу с Соломоном, тем самым легитимизировав претензии первого на трон.

Похоже, что Иеровоам нашел последователей и среди оппозиционных политических кругов племени Ефрема. Возможно, он многого наобещал старейшинам, использовавшийся им политический лозунг, скорее всего, содержал обращение к народу и представлял собой заверение в уменьшении налогового бремени. Разумеется, только в том случае, если он победит.

Вот почему эти требования были выдвинуты перед Ровоамом до его избрания. Но еще до того, как Ровоам получил поддержку, а это произошло после долгих колебаний, он изложил свои притязания, не заботясь о том, чтобы они были приняты.

Основываясь на манере обращения Иеровоама со своими подчиненными, Соломон, похоже, догадался о его намерениях. И как только получил очевидные доказательства замышлявшегося мятежа, то, вероятно, вызывал Иеровоама в Иерусалим, чтобы арестовать его и приговорить к смерти. Поскольку царь распорядился арестовать его на месте, то скрыться было сложно, но Иеровоам оказался дальновидным и, почувствовав опасность, тотчас бежал в Египет.

Между тем в Египте старая династия была свергнута Сусакимом – главой ливийских торговцев. Оказалось, что Иеровоам был прав, видя в Египте могущественного союзника в своей борьбе против Иерусалима. Ему с готовностью предоставили убежище, как и несколько десятилетий тому назад Адеру, причем теперь у власти находился гораздо более воинственный фараон.

Не существует более объективного доказательства военной силы Соломона, чем отказ агрессивного правителя Египта начать войну, несмотря на интриги Иеровоама. Вероятно, Иеровоам не только убеждал его в поддержке своих единомышленников, но и рассказал о военных секретах, связанных с Соломоновыми укреплениями, прежде всего Иерусалима. Только через несколько лет после смерти Соломона Сусаким все же завоевал Палестину. Сегодня на основании раскопок известно, что царство Иеровоама не было разделено в ходе этого вторжения.

Неудавшийся мятеж Иеровоама никак не поколебал мира в царстве Соломона, пронесшись, как летняя гроза. Но он заставил других помнить о том, что во главе страны стоит человек сильный и достаточно дипломатичный, о чем хорошо знали и дома, и за пределами царства. Это помогало ему держать в повиновении подданных и обеспечивать безопасность страны. Но Соломон понимал, что единственным средством для этого было внутреннее единение нации, которое сохранит царство и тогда, когда падут крепости.