Глава 9 ДРАМА ВЫДАЮЩЕЙСЯ ЛИЧНОСТИ

Чтобы установить, каким был Соломон на самом деле, надо попытаться освободить библейский текст от заведомого вымысла. В Книге Царств говорится, что в начале правления Соломону явился Господь и предложил ему все, что он захочет. Соломон ответил, что он, «отрок малый», унаследовал трон от отца своего Давида и ему нужен дар отличать, «что добро и что зло», чтобы справедливо судить свой народ. Удовлетворенный тем, что Соломон не попросил ни долгой жизни, ни богатств, ни наказания своих врагов, но лишь «сердце разумное, чтоб судить народ», Господь даровал ему мудрость, какой не обладал никто ни до, ни после него.

Очевидно, что случившееся имело место в Гаваоне – основном культовом центре до возведения Храма в Иерусалиме. Следовательно, история очень древняя и исходит из круга Саддукеев, которые служили в Гаваоне, а затем стали первосвященниками в Иерусалиме. Если бы этот рассказ появился после смерти Соломона, то в нем не содержалось бы упоминания об Иерусалимском храме, ибо после падения царства это выглядело бы как упрек Соломону (3 Цар., 11:8).

В сокращенной версии того же эпизода (2 Пар., 1: 7) указывается, что это видение явилось в Гаваоне, куда царь отправлялся приносить жертвы. Как и в Книге Царств, здесь не содержится никаких намеков на разделение царства, в отличие от описания второго видения (2 Пар., 7: 12). И тут царю обещают долгую жизнь как награду за проявленное им благоразумие.

Однако Соломон умер вскоре после того, как ему исполнилось шестьдесят. Тогда не считали, что он прожил долгую жизнь. Сохранилось предание, что Соломон не дожил и до шестидесяти. Очевидно, поскольку в легендах содержатся только похвалы Соломону, версия возникла до его смерти.

Особое значение имеет форма, в которой переданы размышления Соломона и его попытка осознать собственное несовершенство. Обязательство перед своим народом быть справедливым, желание постигнуть различие между добром и злом в интересах всей нации – все эти размышления о морали рисуют образ социально ответственной личности. Могло ли случиться, что человек неопытный, нерешительный стал бы правителем, судьей, решающим судьбы людей?

Хотя царь всегда оставался в неведении по поводу народного мнения, мы отчетливо видим, что главной чертой Соломона, удивлявшей его современников, была склонность к созерцанию, а не наслаждение властью и богатством, в чем у него недостатка не было. Он сомневался в своем праве быть царем, что принадлежит монарху как данность. И кроме того, он сомневался в себе как в человеке. Но сомнения не отталкивали от Соломона друзей и не мешали ему быть активным.

В этом мы видим причину его набожности. Во время освящения Храма он высказал свои мысли и фактически оказался первым, кто сделал это, заявив, что только Бог может осуждать и обвинять (3 Цар., 8: 32) и что дурные поступки люди совершают тогда, когда Бог оставляет их (там же, 57). Получается, что человек отвечает за свои действия, но причина всех поступков связана с Богом. И пусть Он дарует возможность быть справедливым и добрым. Таков в общих чертах взгляд Соломона на веру.

Следовательно, как считает Соломон, справедливость в государстве оказывается невозможной без веры, которая укрепляет людей слабых, несовершенных. Но если мы веруем, то нуждаемся и в справедливости Господа, поскольку несем ответственность за свою судьбу. Действительно, в 72-м псалме, который приписывается Соломону, говорится о том, что именно правосудие является залогом мира и процветания в государстве. Истинная справедливость – это благодеяние, дарованное Богом. Вот почему именно Соломон построил первый Дворец правосудия в Палестине.

Из источников, которыми мы располагаем, невозможно понять, насколько тяжела была ответственность, которую взял на себя Соломон. Впрочем, нет необходимости объяснять, насколько значима проблема справедливости для монотеистической религии, видящей во всем проявление воли Божьей, управляющей миром. В политеизме справедливость основывается на договоре между богами и человеком.

Возможно два пути – опора на милость Господа или отказ от нее. Величие Соломона заключается в том, что он впервые открыто заявил, что человек не волен в своих помыслах. Однако при этом не позволил размышлениям взять верх над реальными действиями.

Вспомним, с каким старанием и последовательностью он строил государство, четко разграничивая материальное и духовное. Хладнокровно и не колеблясь он перенимал опыт соседних государств в военных вопросах, строительстве крепостей, устройстве администрации, производстве и внешней торговле и неизменно отвергал его, когда речь шла о сфере религиозно-духовной.

Его признание трагизма человеческого существования на земле оказывалось лишь одной из форм интеллектуальной игры, не затрагивающей чувства. Полагаясь на свою интуицию, он двигался сложным путем проб и ошибок, порой испытывая и неуверенность.

Однако можно сказать, что в истории известно мало других примеров подобного самоограничения. Но на Соломона знание людей действовало как регулирующий фактор, направленный против опасной путаницы, схождения с пути. Трагические переживания как бы уравновешивали страсти и стремления. Именно в внутреннем самоограничении и заключалась величайшая милость Бога, оказанная Соломону. Даже в молодости были заметны эти черты, вот почему Давид выбрал именно его как наследника из других сыновей, и вот почему пророк Нафан назвал своего ученика Соломона Иедидиа, что значит «возлюбленный Господом».

Чтобы создать цельный образ Соломона, надо посмотреть на него и его деятельность с разных точек зрения. Прежде всего он гений предприимчивости, хорошо представлявший себе, как использовать существующие экономические условия, чтобы добиться независимости. Обеспечение безопасности караванных маршрутов, строительство пограничных укреплений стимулировало развитие экономики и позволило преобразовать всю страну. Именно это было его величайшим талантом, главным в его натуре.

Тогда как же следует оценивать, что первым из его великих творений стало строительство великолепного Храма, не приносящего никаких доходов? Ведь даже материалы на его строительства приобретались за пределами страны. Очевидно, что размещение религиозного центра в Иерусалиме должно было укрепить власть Давида, что косвенно подтверждается разделением царства вскоре после смерти Соломона. Равно как и простым выводом: революция в стране была доведена до логического завершения путем создания религиозной концепции Храма, прекращением деятельности оракулов.

Проведенные мероприятия вовсе не способствовали созданию экономических или династических привилегий для царя, потому что многие влиятельные местные священники потеряли свои посты; естественно, не следовало ожидать от них поддержки. Более того, их лояльность следовало «поддерживать» за счет храмовых сокровищ, хранившихся в Иерусалиме.

Побуждаемый только деловыми соображениями, правитель мог построить Храм после завершения строительства собственных дворцов, на вершине собственного благополучия. Именно так поступил Давид, когда вначале воздвиг собственный дворец и лишь затем начал планировать строительство Храма. Ведь не существовало никакой острой необходимости в его строительстве, напротив, существовала серьезная религиозная оппозиция, которую нужно было еще преодолевать. Следовательно, это была исключительно духовная, религиозная реформа, совершавшаяся самим правителем, который прекрасно осознавал связанные с ней экономические или династические опасности. Отметим также свойственное Соломону стремление к величию и великолепию. Эти чувства оказались серьезным стимулом для разворачивания деловой активности и, без сомнения, соединялись с тщеславием. Любое достижение зависит от того, удалось ли переступить через самого себя и Добиться желаемого вопреки любым обстоятельствам. Строительство Храма и общественных зданий позволило Соломону добиться цели.

Особое значение имели необычайно высокие художественные устремления. Несмотря на свои взаимоотношения с Египтом, он решил строить Храм по финикийскому образцу и обратился к Хираму, чтобы тот прислал ему лучшего строителя из Тира, а также мастеров для изготовления священной утвари.

Жаль, что до нас дошли всего лишь несколько имен мастеров! Чаще других упоминается мастер Хирам-Авий, похоже, что он пользовался особым уважением все те семь лет, что строил Храм. Особое отношение к представителям культуры проявлялось и в том, что служившие в качестве музыкантов левиты были освобождены от всех других повинностей!

В описании Храма особое внимание обращено на его декоративную отделку. Учитывая энергию, с какой Соломон принимался за все свои дела, очевидно, что он принимал активное участие в выборе утвари для Храма. Подобным же образом он поступил, когда нужно было решиться выбрать финикийский стиль для первого культового сооружения – Дома Господа. Соломон не грешил той присущей многим правителям слабостью, когда нанимают прославленных мастеров лишь для удовлетворения своего тщеславия.

Царь обладал особым даром: он был открыт всем современным веяниям и со свойственным ему темпераментом и энтузиазмом в самые разные сферы своей деятельности вносил новые идеи. Если мы вспомним, что начиная с самого первого дня правления вся инициатива в дипломатических, военных, экономических, политических и, особенно, религиозных делах исходила от самого Соломона, если мы, кроме того, вспомним, что требовалась определенная жизненная энергия, чтобы его идеи приобрели ясные очертания, то не станем отрицать, что Соломон был склонен быстро принимать решения и без промедления осуществлять задуманное.

Однако порывы всегда уравновешивались его прагматизмом и склонностью к порядку, которые, с другой стороны, характеризуют его как человека холодного рассудка. Необычайно логично выстроенная тронная речь, отказ от мистических практик и деятельности оракулов, четко соотносимые по времени с мыслями о новом Храме, тщательное планирование любого задуманного дела становятся звеньями одной цепи.

Гармония противоположных начал в одной личности удивительным образом проявилась в его политике мира. Когда Соломон со всей жесткостью сразу же подавил выступление партии Адонии, даже могучий Иоав оторопел от страха. Похожим образом вел себя Соломон и позже, когда Иеровоам выступил против царя и спасся только бегством. Даже извне никто не мог противостоять воле Соломона, поскольку он создал мощную военную машину.

Искусство достижения своих целей с помощью силы проявилось благодаря огромному желанию Соломона сохранить мир. Кровавому подавлению восстания Адонии предшествовало предложение мирного соглашения, в результате чего была потеряна только одна территория – отдаленный оазис Дамаск. Но занятие Пальмиры компенсировало утрату, поскольку важнее всего для Соломона было сохранение мира в этом районе. Он не хотел конфликтовать там, где мог легко победить с помощью своей армии.

Какое же уважение вызывали его стратегические способности и созданная им мощная армия, если мир сохранялся здесь на протяжении целого ряда лет! И каким же сильным было стремление Соломона сохранять мир во что бы то ни стало, если он всегда сдерживал использование военной мощи, имевшейся в его распоряжении.

Соломон видел значение исторической роли своего народа не в военных достижениях, а в мирных. Храм оставался для него символом того, что народ обрел долгожданный покой. Провозглашая своим идеалом полное подчинение воле Бога и не испытывая страха за собственную жизнь, Соломон сохранял волю во всех обстоятельствах, связанных с угрозой своей стране.

Возможно, такое сочетание разнородных качеств может проистекать из сформировавшегося у него национального самосознания. Ни один другой еврейский правитель не обладал свойством неуклонно соблюдать национальные интересы, одновременно считаясь с особенностями других племен и народов. В этой связи напомним, что монотеистическая вера рассматривалась им как главный отличительный признак израильского национального сознания, но принимались в расчет и интересы соседних стран. В частности, определенные послабления делались для женщин, вышедших замуж за израильтян, и прежде всего в отношении их потомства, поскольку учитывалось только происхождение по отцу.

Государство принадлежало израильтянам, однако здесь проживали и другие народы. Храм был построен как центр, куда могли обратиться со своими молитвами люди со всех уголков страны. Командные посты в армии занимали израильтяне. Чистота и сила монотеистической веры превратила Соломона в национального правителя. Но в то же самое время он унаследовал от своего отца государство, где осталось место и для других народов.

Проведенное Соломоном разделение государства на отдельные провинции стирало этнические границы. Все население без исключения призывалось на строительные работы и со всеми обращались одинаково. Вот почему выступление Иеровоама поддерживалось не «армиями иностранных рабов», а только израильскими племенами.

В великой речи, обращенной к Богу в Храме, особенно подчеркивалось, что хотелось бы, чтобы Господь услышал и молитву иноплеменника, «который придет из земли далекой ради имени Твоего» (3 Цар., 8: 41). Сказанное отражает религиозный, то есть национальный, либерализм, пример которому трудно найти в истории, причем проистекающий не из религиозной терпимости, а из концепции общности, сосредоточенной вокруг идей монотеизма.

Соломон зашел так далеко в своем религиозном либерализме, что позволил жене поклоняться египетским богам и воздвиг на высотах напротив Храма, самого значительного из своих творений, жертвенник для своих жен и для всех, кто пришел из других стран и исповедует иную веру.

Уже говорилось, что это обстоятельство объясняется не свойственной преклонному возрасту слабостью, а продиктовано соображениями политической целесообразности, надеждой, что нееврейские народы быстрее привяжутся к своей новой родине. Но до конца своей жизни он правил твердой рукой; несомненно, вводя эти новшества, ему приходилось удерживать оппозицию, состоявшую из священников. Ему не нужно было обуздывать иностранные племена с помощью хитроумных уловок.

Знание людей других национальностей и терпимость Соломона основывались на постоянных контактах с иностранцами: тирскими ремесленниками, египетскими царями и чиновниками. Он охотно учился у них, уважая их высочайшие человеческие качества. Но именно эти связи определили осознание им превосходства монотеистической веры и возможностей собственного народа.

Вот почему в речи на Храмовой горе, там, где Соломон говорит о неизраильтянах, мы можем уловить проблеск того пока очень далекого времени, когда все народы признают единого Бога, «выбравшего» еврейский народ главным носителем веры, и когда Храму будет суждено стать местом паломничества для всего человечества.

Казалось бы, как мог человек, так относящийся к соплеменникам и наделенный чувством справедливости, требовать подобных жертв – обременительных налогов и общественных работ? Разве это не порабощение народа или проявление тирании? Но прежде всего следует помнить, что в письменных источниках сохранились свидетельства о благоденствии и процветании в царстве Соломона. Именно такое представление сохранялось в памяти последующих поколений. Только в одном документе – описании переговоров между Иеровоамом и племенами Израиля после смерти Соломона – звучат иные настроения.

Очевидно, что предъявляемые к народу требования оказались необычайно завышенными, люди несли тяготы физические и экономические помимо своей воли, хотя это и не засвидетельствовано письменно, И если правитель присвоил себе собственность и землю, которой владели его подданные, то было бы справедливо говорить о сложившейся системе рабства. Но в истории о Навуфее (3 Цар., 21), созданной спустя сотню лет, показано, что правитель не претендовал на собственность своего народа. Бремя, которое несут люди нашего времени (налоговые обязательства, воинская повинность), ничуть не легче, чем в те далекие времена.

Сам Соломон, в свойственной ему манере размышляя над возникшими противоречиями и парадоксами, без сомнения, ощущал драматичность ситуации. Он требовал жертвенности, чтобы укрепить государство всеми возможными способами, вводя технические и экономические новации. И эта цель, как и другие требования времени, не могла быть достигнута без принуждения. Естественно, что размышления о личной власти побудили Соломона действовать. Но строительство Храма и стремление к мирному развитию не подтверждают, что основные помыслы Соломона были связаны с всеобщим благосостоянием.

Тщательное изучение источников, в которых говорится о Соломоне как о личности, позволяет предположить, что более поздние преувеличения не смогли затушевать основных черт его индивидуальности. Его восхищение искусством и склонность к роскоши, стремление к порядку и систематичность, воображение, которое влекло в далекие страны, отказ от оракулов и стремление к миру говорят о внутренней гармонии. Его планы всегда сопрягались с конкретными жизненными реалиями, и он никогда не отступал от них, как это было присуще его отцу, которого разрывали земные страсти. Хотя нам неизвестны мысли Соломона, но по внешним проявлениям можно сказать, что внутренняя гармония, которая давала ему уверенность, объяснялась не только свойствами характера, но и осознанием важности своей миссии.

Тогда удивительно, почему ни один другой правитель тех далеких времен, чья жизнь была запечатлена столь подробно, не имел так мало помощников и советников, как Соломон. Какие разительные перемены произошли после Саула и Давида! Похоже, что не учитывалось мнение ни одного из государственных чиновников, никого из ближайшего окружения Соломона (даже тех двоих, которые были его зятьями), кто оказывал бы заметное влияние на его решения.

В результате масштабных реформ Соломона священники, всегда игравшие важную роль в государстве, пророки, традиционно выступавшие как наставники правителей, практически утратили былой авторитет. И Нафан, и Гад умерли в первые годы правления Соломона, не оставив преемников. Упомянутый в Библии священник Ахия (2 Пар., 9: 29), хотя и написал не дошедшую до нас историю царствования Соломона, никогда не входил в его ближайшее окружение.

В отличие от пророков, чиновники и священники могли и не подчиниться Соломону (хотя от него зависело их назначение и увольнение), но они подчинялись ему не из страха или слабости, а потому, что были убеждены в необходимости реализовать задуманное им. Правда, Соломону пришлось заплатить за свои идеи и дела одиночеством.

Сказанное, возможно, справедливо и для отношений Соломона с женщинами. Скорее всего, среди жен он отличал особо только египетскую принцессу – ведь для нее он построил дворец, куда она переехала с соответствующими почестями, о ней часто упоминается в соответствующих разделах Библии, в то время как о других женах говорится вскользь.

Несмотря на огромный гарем, состоящий из 700 принцесс и 300 наложниц (3 Цар., 11: 3), во дворце даже не существовало такого количества комнат, где могли бы разместиться все женщины гарема. Конечно, упомянутая цифра предполагает, что в их число входили музыкантши, танцовщицы и слуги царского дома вместе со своими детьми и слугами. Но Соломон был одинок, он искал и не находил друзей.

Особенную роль всегда играли добрые отношения между ним и его детьми. В жизнеописаниях Соломона упомянуты имена только двух его дочерей. О Ровоаме упоминания появляются только после смерти царя. Похоже, что Ровоам обладал достаточно сильным характером, хотя в течение долгого времени ему пришлось действовать наугад, пока он обрел уверенность. Если бы ему было позволено набраться опыта еще при Соломоне и под его руководством, то можно было бы предотвратить катастрофу разделения государства. Но в том и заключена трагедия Соломона: в его жизни не осталось места для естественных человеческих чувств.

Отсутствие преемника стало причиной будущей трагедии для всей страны. Через пятьдесят лет после смерти Соломона, когда соседи стали угрожать целостности государства, не оказалось лидера, способного возглавить народ для должного отпора. Была захвачена Палестина, было разделено государство, созданное Соломоном. Немало сделали, чтобы опорочить и имя Соломона.

Драма заключалась и в том, что было прервано развитие новой формы религиозной жизни, которая возникла вместе с Храмом, хотя монотеистической концепции все же было суждено стать мировой религией, несмотря на то что люди Господа свернули со своей исторической стези. Разделение государства, постоянные междоусобицы, потеря независимости и, наконец, сам Исход совершенно изменили все, что планировал Соломон. Свершилось то, о чем предупреждали пророки.

Требования времени побудили священников и проповедников придать монотеистической вере четкую национальную форму. Трудно даже представить, какой вид приняло бы христианство, если бы иудаизм продолжал развиваться по тому пути, каким видел его Соломон.

И все же только благодаря уникальной личности Соломона, великой и трагической одновременно, все созданное им пережило века.