"Сделано в ССССР Роман с китайцем" - читать интересную книгу автора (Бавильский Дмитрий)

Глава третья

Дело техники

Раненный Олигарх плывёт в сторону остановившегося времени. Изнутри море-океан похож на песчаную пустыню, где-то в отдалении грезятся очертания полустёртых гор. Удивлённый, он то слева, то справа замечает людей, похожих на него. Те же лица, та же седина. Все они заняты своими делами, но как же все они на него похожи! Меж двойников он замечает и жену, которая ходит между копий в поисках оригинала. Как Варенька в сказке про чудище морское… Жена-жена, какая встреча…

Отныне мир, где Олигарх находится, окрашен в блёклые полутона, только ярко-алая косынка жены, небрежно накинутая на плечи, нарушает монотонность гаммы… Тишина, и только гудение приборов, по которым в его полуживой организм поступают питательные вещества и лекарства шумят, или это ветер шумит?

"I'm a tree that grows hearts… One for each that you take…

You're the intruder hand… I'm the branch that you break…"

"я дерево плодоносящее сердцами… одно, на все забранные тобой… ты рука вора… я ветка, ударяющая по руке…"

Гагарин механически повторяет за певицей бессмысленный набор слов.

Гагарин чувствует, что краска удовольствия заливает его небритое, худое лицо.

Постепенно он успокаивается, приводит себя в порядок. Дыхание, давление. Всё по науке. Замечает телефонную трубку в руке. Сжимает с силой, словно гантели. Ему весело из-за того, что он сейчас сотворил. Он что-то предчувствует. У Гагарина поразительно развита интуиция. Подчас звериная. Озверевшая. Не столько думает, сколько чувствует, профессия научила быстро принимать решения. Ну и жизнь тоже, так как часто приходится врать. Пациентам, их родственникам, себе. Себе особенно. Четвёртый десяток, а всё как говно в проруби, от зарплаты до зарплаты, ни котёнка ни кутёнка. И т.д. и т.п.

Именно поэтому Гагарин любит фантазировать. Про дальние страны. Про паруса на яхте. Про виллу на необитаемом острове. Про девушку мечты

(гм, а какая она?). Но пока у него даже загранпаспорта нет. Зато с каждого аванса покупает глянцевые журналы про путешествия, с раскладывающимися вкладышами-картами, где описания маршрутов, местные достопримечательности. Долго рассматривает картинки. За завтраком или сидя на унитазе. Потом видит их во сне, кстати. А сейчас стоит посреди комнаты с трубкой в руках и глупо улыбается.

Потому что на сегодня он впечатлениями обеспечен, можно засыпать усталым (между прочим, человек с дежурства пришёл), но довольным, даже без ежевечерней порции телевизионных помоев, которые Олег, конечно, презирает, но (куда ж деваться) смотрит, не отрываясь.

Перескакивает с канала на канал и снова смотрит не отрываясь. Словно заколдованный – отдыхает парень, расслабляется.

На сегодня ему впечатлений хватит, а завтра он же в ресторан идёт…

Между прочим. Мысль о ресторане надвигается подобно грозовой туче.

Сначала Гагарин спохватывается о том, как ему лучше одеться. Ведь не хухры-мухры – самый дорогой ресторан города, не опозориться бы

(сердце снова начинает учащённо биться), в конце концов, столько тревог и забот, что, может, ну его, ресторан-то этот…

С другой стороны, жаба душит – когда ещё… В конце концов, или он не заслужил? Вкалывает как Папа Карло, от зарплаты до зарплаты и т.д и т.п. Имеет право – у тихой речки отдохнуть. Уже седой давно, а всё как мальчик, робеет, тушуется. (14)

И тут Олег Евгеньевич Гагарин понимает, что главной проблемой, связанной с культпоходом в ресторан будут не манеры (что выросло, то выросло) и не его костюм, чёрт с ним с костюмом, а компания в которой он должен там появиться. Вечер-то романтический, то есть на двоих, свечи, речи, все дела, а с кем же ему тогда там нарисоваться?

Живёт он в последнее время как-то замкнуто, давно никого не заводил, а те, кто завелись раньше, уж и повывелись. Ну не жену же бывшую звать, не коллегу же по работе (знаем мы её, потом проходу не даст), тогда кого?

(14).

У Олега Гагарина респектабельная седина, равномерно рассредоточенная по шевелюре, словно специально старался, выкрашивал, волос к волосу, один белый – два чёрных, в ровной пропорции, пегой масти, как будто таким всегда и был, даже сложно представить брюнетом. Никаких особенных потрясений Олег не испытывал, чтобы как в книгах или в кино – однажды проснуться седым и старым, дурная наследственность, стал седеть лет в 25, сам не заметил как, сначала пугался, теперь привык, смирился, сделал вид, что она ему идёт. Между прочим, действительно, идёт, придавая некую дополнительную социальную устойчивость, которой Гагарин на самом деле не обладает. Словно бы он – всезнающий вдовец при миллионах, хотя ничего этого в действительности не существовало и не существует, обычный парень с городской окраины, даже и на четвёртом десятке ощущающий себя подростком-переростком, с целым ворохом проблем запоздалого развития. Этот ворох и поселился у него в упрямой чёлке, проседил

(но не проредил, волос по-прежнему жёсткий, густой) её.

Это только в драмах и трагедиях седина разбивает голову как паралич, в жизни же всё иначе. Для того чтобы поседеть, не нужно никаких предельных и пограничных состояний. Необходимо лишь выбиваться из колеи, из привычного накатанного образа жизни. Например, не выспаться после трудного дежурства. Или напиться с Лиховидом до беспамятства, глядишь – новая пара седых волос и всенепременно появится.

А ещё Гагарин делает неправильные ударения на первом слоге в словах

"семья" и "иначе". Особенно своеобычно у него это получается, когда он говорит в запале "так или иначе". Жена Ирина пробовала отучить, но тщетно. Это как седина, дано и не отнимется.

Музыкальная пауза. "Много думаешь, макак", – говорит Гагарин, глядя на себя в зеркало, висящее в санузле съёмной квартиры, подмигивает, но уже не так бодро как пять минут назад, когда беспричинная радость пузырилась и брызгала в разные стороны апельсиновым соком.

Чтобы меньше думать, Гагарин перематывает только что записанную песенку Бьорк на начало и начинает слушать. Но и она, пойманная и посаженная в золотую клетку, более не трогает – не блестит, не переливается чешуёй; в несвободе она уже какая-то ненастоящая, хотя, возможно, всё намного проще и высоких частот не хватает, срезались при записи. Гагарин вздыхает.

Ну так с кем? Чешет затылок. Отражение в зеркале отказывается подсказывать, блин. Берёт записную книжку, распухшую за многие годы холостяцкой вольницы, задумчиво листает.

Можно позвонить Танечке, если, конечно, она не занята со студентами, сейчас вроде лето, каникулы, но у них же вечные какие-то мероприятия

– сессии, абитуриенты.

С Таней сложно…

Они были вместе какое-то время. Старая и запутанная история. Девушка его друга, который нашёл другую, вот тогда и подвернулся Гагарин.

Они съездили в Гагры, дело шло к свадьбе. Однако друг быстро исчерпал новую связь и вернулся к старым привязанностям. Попытался вернуться, вот Танечка и не удержалась… Вернулась нести крест неверности дальше.

Гагарин давно не видел Танечку. Гагарин давно не общался со своим бывшим другом. Разве друзья бывают бывшими? И как там у них? Они до сих пор вместе? Снова разбежались? Танечка давно не подает признаков заинтересованности, нужно ли ворошить старое? Можно позвонить ей, если иные варианты окажутся ошибочными, пустыми.