"Расшифрованный код Ледового человека: От кого мы произошли, или Семь дочерей Евы" - читать интересную книгу автора (Сайкс Брайан)

Глава XVII ЕЛЕНА

Елена жила двадцать тысяч лет назад, в эпоху, когда особенно свирепствовал ледниковый период. Ледники и поля нетающих льдов покрывали всю Скандинавию и простирались на юг до тех широт, где сейчас расположены города Берлин и Варшава. Балтийское море было сковано вечными льдами, как и Северное море от Дании до залива Хамбер на территории Великобритании. Атлантический океан замерзал на зиму, и паковый лед доходил до Бордо на юге Франции. Британия, по-прежнему соединенная с материком полоской суши, была скрыта подо льдом вплоть до тех мест, где сейчас центральные графства Великобритании, центральный Уэльс и южная Ирландия. Год за годом тундра, бедные равнины с тоненьким слоем плодородной почвы, распространялись все дальше и дальше на юг, почти до Средиземноморья. Низкие температуры, морозный воздух, густые снегопады делали зимнюю тундру необитаемой, и группы охотников, которые кочевали по большей части ее северной Европы, вынуждены были постепенно отходить южнее, передвигаясь через Пиренеи и Альпы. Многие общины спускались вниз в широкую долину реки Роны и отсюда расходились по долинам, окаймляющим Средиземное море. Как и сейчас, берег был изрезан многочисленными лагунами, сама же береговая линия находилась на расстоянии многих миль от теперешней. Уровень моря был на несколько сотен метров ниже современного, а древняя береговая линия, в настоящее время, скрыта в водах.

У береговой линии и в лесах, прилегающих к ней, вполне можно было прожить. Здесь и прошло детство Елены. Девочка помогала матери собирать грибы в лесу и обходить соленые лагуны в поисках съедобных моллюсков. Отец охотился на мелких оленей и других зверей. Но как только в утреннем воздухе над болотами начинали повисать первые туманы, становилось ясно, что пора готовиться к большому сбору.

Они сворачивали стоянку и направлялись в глубь земли. Путешествовали налегке, забирали с собой только самое необходимое. На пути им встречались другие общины, двигавшиеся в том же направлении. Между ними не возникало трения — все были охвачены одним общим чувством волнения и нетерпеливого ожидания, разлитого, казалось, в воздухе. Лес становился реже, и вскоре они вышли в тундру. Они продолжали движение, переваливая через округлые холмы и плоскогорья, пересекая широкие речные долины. Наконец после шести недель пути они добрались до места назначения, долины реки Дордонь. Широкая река спокойно и величественно текла между обрывистыми желто-серыми известняковыми скалами.

Здесь люди остановились, разбили стоянку в просторном каменном укрытии, из которого шел ход в глубокую пещеру. Прежде чем все вошли, мужчины обследовали пещеру и убедились, что в ней нет других обитателей. Эта разведка была опасной и рискованной. В пещерах могли жить гиены, львы или гигантские пещерные медведи. В этом случае людям грозила опасность быть искалеченными или даже убитыми. В этом году им сопутствовала удача; когда они прибыли на место, пещера была пуста. На ночлег устроились недалеко от входа. Долгое путешествие было позади. Теперь Елена и ее соплеменники могли отдыхать, греться на солнце, бродить вдоль реки, неторопливо текущей в сотне футов внизу. Отсюда открывался великолепный вид. Прошло еще несколько дней, и все окрестные пещеры были заняты людьми разных общин, прибывающих из дальних краев к этому магическому месту. Они приходили, как прежде приходили сюда их предки, что­бы перехватить северных оленей, когда те возвращались с летних пастбищ, расположенных высоко в горах, на зимние пастбища, в плодородные низины. По пути они переплывали Дордонь и должны были пройти здесь через узкое ущелье. Их-то и дожидалась здесь община Елены.

Но от этого великого для всех события отделяли еще недели, и к нему еще предстояло как следует подготовиться. Отец Елены занялся подготовкой новых кремневых наконечников. У него был припасен для этого отличный стержень мелкозернистого кремня, который он выменял в прошлом году на небольшой излишек дичи. Кремень был превосходного качества, без трещин и других изъянов. Такому умелому мастеру, каким был отец Елены, было под силу сделать из такого материала все что угодно. В этом году он решил обновить костяные наконечники для любимого копья, которое было его основным оружием во время охоты на оленей. Он уселся рядом со входом в пещеру и погрузился в работу. Сам стержень представлял собой цилиндр величиной с небольшую головку сыра. Он внимательно изучал его, рассматривал, поворачивая в руках то одной, то другой стороной, и его накопленный опыт и интуиция подсказывали, куда лучше направить удар, чтобы отколоть от края ровную пластину. Казалось, ему открыта внутренняя структура этого драгоценного куска камня, места, где молекулярные связи ослаблены. Наконец решение было принято. Держа камень в левой руке и зажав в правой громадную речную гальку, он с силой нанес удар. Камень раскололся, длинная узкая пластина отщепилась от края точно в том месте, которое он наметил. Пользуясь тем, что дело спорится, и стараясь не упустить подходящее настроение, он отколол еще пять заготовок, а потом спрятал драгоценный стержень в мешок. Заготовки, длиной примерно три дюйма (один дюйм равен 2,54 сантиметра.— Прим. ред.) и шириной в дюйм, можно было использовать для самых разных целей. После дальнейшей обработки и тонкой доводки они становились ножами, скребками, наконечниками для копий или орудиями для обработки вторичных материалов: рогов, костей. Повертев в руках и осмотрев каждую из заготовок, он отобрал три, чтобы сделать из них наконечники для копий; одному предстояло стать скребком для чистки оленьих шкур, а двум другим — инструментами для резьбы по кости. Хотя заготовки были в принципе универсальными и каждый из шести кусков кремня, претерпев обработку, мог стать любым орудием, но мастер видел между ними еле заметные различия, опыт помогал ему делать самый точный выбор, чтобы конечный продукт получился совершенным.

Сегодня он собирался поработать над костяными наконечниками для копья, да еще сделать матери Елены несколько новых игл для шитья. У него еще оставались прошлогодние наконечники, но он предпочитал обзавестись запасными, когда подходило время новой охоты. Он выбрал кусок оленьего рога длиной около шести дюймов и почти совершенно прямой. Рога было нетрудно найти в начале лета — северные олени сбрасывали рога и начинали отращивать новые. Для того чтобы собрать рога, приходилось отправляться в недельный поход в холмы позади становища — ему было хорошо известно то место, где рога были разбросаны в большом количестве. Поход за оленьими рогами был семейной традицией. Отец с семилетнего возраста брал его с собой, а теперь с ним за рогами ходил старший брат Елены. Благодаря этому у них всегда был неплохой запас рога. Он отламывал отростки и большую часть рогов оставлял, а с собой уносил лишь те куски, которые мог использовать, да еще немного сверх того —для изготовления лишних изделий, предназначенных для обмена. К примеру, недавно он договорился с одним из соплеменников обменять изделия из рога, которые ему очень хорошо удавались и ценились, на кремневые стрежни-заготовки. За кремнем лучшего качества приходилось ходить далеко, за много миль от стоянки. Было справедливо, что он ищет и обрабатывает рог, а кто-то еще отправляется в другую сторону и собирает куски кремня. Так что отец Елены пребывал в хорошем расположении духа и, удобно усевшись у входа в пещеру, посматривал вниз на реку и на холмы на противоположном берегу. Елена, восьмилетняя девочка, подошла и села рядом с отцом, что­бы помочь в работе. Она унаследовала от него сноровку и умелые руки и постоянно что-нибудь увлеченно мастерила.

Первым делом предстояло изготовить резец, инструмент, с помощью которого затем он будет делать параллельные надрезы на оленьем роге. Для этого необходима плоская кромка. Отец Елены перебрал все заготовки, пристально их рассмотрел. Выбрав одну, он аккуратно уложил ее одним краем на землю, а другим на кусок оленьего рога. Он тщательно подправлял и передвигал заготовку до тех пор, пока не решил, что кремень соприкасается с рогом именно в том месте, где он хочет его разломить. Тогда быстрым и точным движением он легонько ударил небольшой галькой, и конец пластины откололся. Линия скола получилась именно такой, какая нужна для резца: прекрасный ровный край, как у стамески, и очень острый. Такое не всегда удавалось с первого удара, но на этот раз вышло просто загляденье. Он поднял кусок рога и резцом процарапал вдоль него прямую линию. Хороший получился инструмент, как, впрочем, и всегда. Поворачивая в руке цилиндрический кусок рога, он снова провел линию и снова, пока не разделил его на пять равных сегментов. Новый резец так хорошо прорезал линии, что сегменты сразу получились примерно одного размера. Похоже, на этот раз обойдется без брака и отходов.

Медленно он поочередно углублял каждый из надрезов в твердой ткани рога, стараясь, чтобы линии оставались совершенно прямыми на всем протяжении. Эта работа заняла почти весь день. Наконец он дошел до сердцевины рога — с силой надавил на резец и повернул его. Кость легко подалась и, хрустнув, аккуратно отделилась по всей длине. Он осторожно извлек сегмент (представляющий в сечении почти правильный треугольник) длиной в шесть дюймов и толщиной в дюйм. Хороший будет наконечник для копья, хотя над ним еще предстоит потрудиться. Один за другим отец Елены отколол остальные сегменты. Только один раз у него не все вышло гладко, третий сегмент сломался пополам — он пойдет на иголки. Он отдал обломок Елене, протянул ей и резец. Она уже помогала матери шить, пусть-ка поучится делать иглы, пригодится. Осторожно и аккуратно девочка обтачивала обломок рога, сглаживая боковые грани и заостряя его к одному концу. Закончив, она показала работу отцу. Для первого раза получилось совсем неплохо. Отец вытащил шило-проколку. Этот инструмент тоже был сделан из той же универсальной заготовки, а с одного конца в него был вставлен острый каменный шип. Сделать хорошее шило было крайне трудно, для этого требовалось большое мастерство — этот инструмент любовно хранился завернутым в кусок шкуры. Острием шила отец пробил ушко на тупом конце иглы, протянул готовую иглу девочке, и она, гордо сжимая ее в руке, помчалась показывать свою работу матери.

Добротная, теплая одежда была предметом первой необходимости. Зимой месяцами стояли морозы: температура воздуха опускалась ниже десяти градусов. К счастью, в шкурах не было недостатка, каждый мог обзавестись теплым нарядом, изготовленным по персональной мерке. Изнутри одежду отделывали мягкими шкурками зайца или белки. Шить одежду считалось женской работой, а у матери Елены были сильные пальцы и хорошее зрение. Она отбирала лучшие шкуры, затем подгоняла, подбирала куски шкур один к другому, собственным шилом пробивала отверстия вдоль краев. Потом, вдевая в иглу длинные оленьи сухожилия, накрепко сшивала куски между собой, аккуратно протягивая сухожилия сквозь каждое отверстие — сегодня она шила одежду для Елены. Дети в ее возрасте быстро растут и скоро вырастают из одежды. Брат Елены был на целых семь лет старше, а детскую одежду, как и любой лишний груз, не хранили так долго, так что

Елена не донашивала одежду брата. Время от времени перепадали ношеные вещи, когда у других женщин их общины вырастали дети, но она, конечно, больше любила новенькую, с иголочки одежду, сшитую матерью. Одежда должна была быть пригнана по фигуре, чтобы мороз не пробирался внутрь, и Елена терпеливо стояла перед матерью, пока та снимала мерки с помощью длинной полоски оленьей кожи. Процесс соединения отдельных шкур, подбора и шитья занимал не меньше трех дней. Хорошо сшитый наряд был предметом гордости, а мать Елены стремилась, чтобы ее работой восхищались. Она была признанной рукодельницей, а отец Елены славился искусной работой по рогу, поэтому семья занимала в общине высокое положение.

Изготовление игл из костных отщепов

С момента прибытия на новую стоянку они прожили в пещере уже десять дней и вошли в ритм своих ежедневных обязанностей. Елена щеголяла в новенькой одежде, у ее матери была дюжина новых костяных игл, у отца — костяные наконечники. Дни становились короче и холоднее; на деревьях желтела листва, а первые ночные морозы серебрили верхушки тростника в речной долине. Вскоре должны были появиться олени. Но до того, как это произойдет, и для того, чтобы обеспечить их приход, необходимо было совершить очень важный обряд. В ночь полнолуния (после первых заморозков) мужчины, не только из их общины, но все охотники отправлялись по боковой долине, к узкому отверстию в скале, заваленному круглым камнем. Лица охотников были разрисованы красной охрой, тела зачернены углями из кострища. Откатив валун в сторону, они в тишине один за другим забирались в пещеру, освещая путь небольшими коптилками из жира животных.

Мадленские костяные иглы различной величины (пещера Пекарна, Моравия)

Брат Елены в первый раз присутствовал на обряде. Возраст уже позволял ему участвовать в охоте, поэтому он должен был войти в пещеру. Он побаивался темноты, а еще больше его пугала необходимость протискиваться в узкую и тесную щель. В полной тишине мужчины продвигались все дальше и дальше в глубь скалы, тускло мерцали огоньки, на стенах плясали тени. Наконец, когда они прошли почти полмили, узкий проход начал расширяться и вскоре вывел их в просторную пещеру. Здесь царила полная тишина, если не считать монотонного звука просачивающейся и капающей сверху воды. Местами стены были покрыты бледно-желтыми натеками, которые тускло блестели при свете коптилок. С одной стороны с потолка свисали три громадных сталактита, длиной по два метра, а навстречу им с пола пещеры поднимались три массивных сталагмита, они тянулись друг к другу, чтобы соприкоснуться, но это событие должно произойти в далеком будущем.

Люди пришли в пещеру не затем, чтобы восхищаться этим чудом природы. Повернув вправо, они стали карабкаться вверх по высокому проходу, идущему от основной пещеры. Высоко над ними на стене, едва видные в бледно-желтом свете коптилок, различались силуэты — это были легко узнаваемые изображения диких животных. Гладкие стены были покрыты огромными изображениями бизонов, диких лошадей, оленей и свирепых быков. Брат Елены, уже взбудораженный долгим переходом по подземелью, метнулся назад и попал в крепкие объятия отца; светильник он выронил — тот упал в лужицу воды, огонек зашипел и погас. Дикий бык, казалось, мчится прямо на него, ноздри раздуваются, голова опущена, рога готовы поддеть его и прижать к стене пещеры. Хотя отец рассказывал ему о наскальных рисунках, он не был готов увидеть столь правдоподобные силуэты, казавшиеся живыми и опасными. Он хотел было выбежать из пещеры, но отец еще крепче прижал его к себе и потрепал по голове успокаивающим жестом.

В полной тишине мужчины глядели на изображения, которых они не только боялись — жизнь людей зависела от них. В неярком свете рисунки ожили. Они начали двигаться. Отец Елены протер глаза. Хотя он приходил сюда ежегодно вот уже двадцать лет, сначала со своим отцом, потом один, он всегда испытывал это странное чувство. Рисунки были слишком высоко, чтобы до них можно было дотронуться, проверить, правда ли они движутся. Мужчины все еще стояли в молчании, переводя взгляды с одного зверя на другого, словно проверяя, все ли они на месте. Они сосредоточились на предстоящей охоте, пристально глядя на силуэты нарисованных животных, готовясь встретиться с ними в жизни. Никто не знал, чья рука нанесла их на стены и как давно. Контур ладони, неясно проступавший на стене, мог принадлежать художнику, но никто этого не знал. Может, изображения были здесь всегда.

Рисунок лошадей «в яблоках» из пещеры Пеш-Мерль, Франция (длина 340 см)

Прошло какое-то время — брату Елены показалось, что прошла целая жизнь, и общий настрой изменился. К этому моменту мерцающие изображения уже представлялись охотникам совершенно реальными. Один за другим они хватали длинные копья и, громко крича, размахивали ими, метясь в воображаемую добычу. Они не бросали копья в цель. Это было ни к чему. Звери отделялись от стен, висели прямо перед ними в колеблющемся воздухе. По всей пещере эхом отдавались леденящие кровь вопли охотников, когда они призывали добрые магические силы помочь им, превратить ритуальное убийство этих воображаемых зверей в успех на настоящей, реальной охоте.

Рисунок оленя из пещеры Нио, Франция (длина 81 см)

Через несколько минут шум постепенно стих; мужчины опустили копья и теперь стояли безмолвно, их взгляды опять были прикованы к изображениям. Они сделали все, что было в их силах, теперь можно было надеяться, что олени придут и охота будет удачной. Не раздалось ни звука, но каждый и без сигнала чувствовал, что время их пребывания здесь подошло к концу. Один за другим мужчины продвигались к выходу из пещеры и выбирались наружу, вдыхая холодный ночной воздух. Напряжение понемногу спадало, стали раздаваться голоса. Мужчины обсуждали предстоящую охоту, разрабатывали планы. Брат Елены просто радовался тому, что снова оказался под открытым небом.

Через неделю в долине показались первые северные олени, они неторопливо направлялись к узкой горловине. Все шло, как было задумано. Олени были на противоположном берегу, стало быть, чтобы добраться до горловины, им вначале предстояло переправиться через реку. Охотники из племени Елены заранее приглядели брод — место, где река текла по большим камням. Ширина реки в этом месте составляла около пятидесяти метров, с каменистой насыпью вроде островка посередине. Здесь они и расположатся и, прячась за камнями, будут поджидать оленей в надежде, что те снова, как и в предыдущие годы, выберут именно это место для переправы. Вверх по реке было много подходящих мест, но здесь был остров, который давал стаду возможность отдохнуть, а кроме того, олени не шли выше, потому что берега там становились все более отвесными и скалистыми. От предполагаемого места охоты до пещеры, из которой Елена с матерью и другими женщинами наблюдали за затаившимися охотниками, было не более сотни метров.

В этом году отец Елены собирайся в первый раз испробовать новое приспособление для метания копья и съемный наконечник. Другие уже давно пользовались новинкой, но он до сих пор предпочитал традиционное оружие — увесистое деревянное копье с заостренным костяным наконечником. Преимуществами копьемета, о которых без устали твердили ему друзья, были дальность полета, большая точность и — самое главное — в случае, если раненый зверь убегал, то терялся только наконечник, а не все копье. Сам копьемет представлял собой массивный кусок дерева, он свободно закреплялся на конце древка копья, действуя как рычаг. Если положить его на плечо и резко толкнуть вперед, то наконечник копья сам вылетал из него и несся куда быстрее, чем пущенное рукой обычное, цельное копье. Наконечник новой конструкции представлял собой острый кусок кости или кремня, крепившийся к короткой деревянной рукояти. Поскольку он был к тому же утяжелен камнем, то, попадая в цель, наносил по добыче более мощный удар, чем длинное деревянное копье. Отец Елены тренировался с новым оружием. На самом деле он и брал его с собой на эту охоту, только чтобы успокоить друзей, что «правильное» копье не останется дома.

Елена наблюдала, как отец с братом, согнувшись, прячутся за камнями на островке посреди реки. Неожиданно в трехстах метрах выше по течению появилась небольшая группа оленей, медленно идущая по берегу с ее стороны. Животные явно нервничали, они нюхали воздух, озирались, вертели головами в разные стороны. Она легла ничком и, припадая к земле, вглядывалась с обрыва вниз. Если олени увидят ее, то испугаются и могут убежать. Животные медленно продвигались к острову. Что, если они учуяли охотников, затаившихся за камнями? Они направлялись к переправе прямо под скалой, на которой лежала Елена, где река на повороте ударяла в утес. Девочка подползла к самому краю и, свесившись с него, разглядывала оленей. Ей были видны их серые спины и огромные ветвистые рога. Елена подумала, что среди них, наверное, много самок с оленятами. По этому берегу олени двигались вперед, их путь преградила отвесная скала, торчащая прямо из воды. Течение реки в этом месте было быстрое, дно — глубокое, и вода неслась с огромной скоростью. Олени задержались, казалось, они колеблются, раздумывая, стоит ли испытывать судьбу, в конце концов они решили не рисковать, развернулись и медленно побрели вдоль берега обратно. Вот они поравнялись с островком, где расположились охотники. Пустятся ли олени вброд или продолжат путь вверх по течению? Елена видела, что олени снова колеблются, наконец один из них погрузился в воду и поплыл к островку. Другие последовали за ним. Охотники напряглись. Сердца заколотились, рты мгновенно пересохли.

Как только первый олень достиг островка, охотники вылетели навстречу. С близкого расстояния утяжеленные наконечники копий попадали точно в цель и били наповал. Два оленя упали прямо там, где стояли, из шей у них струилась кровь. Другие рванули прямо вперед. Отец Елены метнул копье, которое вонзилось глубоко в бок молодому оленю, он догнал его на мелководье и добил, перерезав горло ножом. После первого удара из копьемета несколько подранков повернули назад, пытаясь уйти тем же путем, каким попали на остров. Мужчины и юноши бросились в воду, чтобы не дать им уйти. Они хватали подранков, тянули назад. Брат Елены, не рассчитав силы, бросился за матерым самцом, получившим лишь легкое ранение, и попытался схватить его. Олень, повернув голову, нанес сильный удар рогом. Он пришелся в висок, мальчик без памяти упал в воду. Елена видела все сверху — она выпрямилась во весь рост и что есть сил закричала, замахала руками, привлекая внимание отца. Тот поднял голову и, поняв, что что-то случилось, стал озираться, ища сына. Он увидел его плывущим по реке лицом вниз, бурное течение несло юношу вниз, прямо на острые камни. Отец, бросив убитого оленя, прыгнул в реку. Он успел доплыть до сына как раз вовремя и вытянул его на берег, напрочь забыв об охоте и оленях. Вскоре мальчик пришел в себя, но олени тем временем давно убежали. Убитый олень дрейфовал по течению, направляясь к острым камням. Догнать его было уже невозможно.

Когда Елена торопливо спустилась вниз, река не была больше зеленой и спокойной — ее вода стала красной от крови животных. Судя по тому, что цвет воды изменился и выше по течению, охота в других общинах была удачной. Ожидания общины, к которой принадлежала Елена, в этот раз не оправдались. Им удалось убить только трех оленей: двух молодых и одного взрослого. Это означало, что впереди голодная зима — если только не появится новое оленье стадо. Но оленей больше не было. Прошли две недели, община больше не могла ждать. Пошел снег, другие племена уже расходились к местам зимних стоянок. Собрались и они, им предстоял долгий путь назад к морю. Если удастся пережить эту зиму, они вернутся сюда через год в надежде на то, что повезет больше.

Шли годы, жизнь текла в однообразном ритме, подчиненном временам года. Брат Елены погиб через три года — он был затоптан насмерть обезумевшим табуном диких лошадей, которых они с друзьями — такими же молодыми и безрассудными — пытались загнать. Отец Елены прожил еще десять лет, достаточно долго, чтобы увидеть внучку — первую из трех дочерей Елены. Ее мать в это время уже больше не могла шить — она страдала жестоким артритом пальцев, а еще через год, когда болезнь перешла на колени и лодыжки, она умерла. Сама Елена прожила почти до сорока двух лет, что в ее эпоху было очень почтенным возрастом, так что первые внуки появились на свет еще при ее жизни.

Шли годы, сменялись поколения, и клан Елены преуспел, став самым многочисленным в Европе. Ее потомки расселились по всем частям континента. Эталонная последовательность, та самая, с которой теперь сравнивают все остальные и от которой отсчитываются все мутации митохондриальной ДНК, принадлежит именно Елене. Мы не знаем, почему у большинства европейцев биологическая родословная по материнской линии тянется к Елене и суровым морозным зимам последнего ледникового периода. Потому ли, что именно митохондриальная ДНК Елены дает ее носителям какие-то биологические преимущества, или столь примечательный успех — это просто случайность?