ГЛАВА N-1

ГЛАВА N-1, В КОТОРОЙ ТАРАМ-ПАРАМ ТРЕЩИТ ПО ШВАМ, СЛОВНО СТАРЫЕ ШТАНЫ НА ПОПЕ МЕДВЕЖОНКА ВИННИ-ПУХА

- Ну что ж, отлично, - сказал Кролик, сообразив, что ему наконец-то представился случай покомандовать.

С недавних пор Тарам-Парам

Трещит уверенно по швам,

Полянам, речкам и лугам,

Дубравам, рощам и кустам.

Всё Пух, Овца, Осёл, братки…

Страна похожа на портки -

Одну штанину за бугор

Заморский Скунс к себе попёр,

Другую, - дружбою согрет,

Хватает северный сосед,

Который, всем известно ведь,

Был тоже тот еще Медведь.

И как сказал о том Пятак,

Хоть поросенок, но мастак

Сказать глубокоумно так,

Что мысли свертывало в шлак:

«От тех порток одна фигня

Осталась: жопа да мотня.

А из мотни на нас глядят

Овца да Винни, кум и сват».

И точных тех свинячих слов

Не выбросишь из песни в ров.

Меж тем наш Пух, вошедши в транс,

Узрел какой-то где-то шанс,

Как возвратить в Тарам-Парам

Спокойствие лесным домам.

Изжевывая в пыль слова,

Поддергивая рукава,

Пух сахинеил про альянс,

Про Скунса, мир, войну, баланс,

Про некий проторенессанс,

Что де судьба даёт в аванс.

Собрав почётных кумовьёв,

Привыкших к излияньям слов

И заимевших с детских лет

На те слова иммунитет,

Наш Винни нудно доложил

Про проторенессансный пыл,

Про упомянутый баланс

И про невиданный альянс.

Пух долго мямлил очумело

И паузы не к месту делал.

Так сам себя он утомил,

Что по концовке затупил.

Тряхнув опилками в башке,

Пошерудив в пустом горшке,

Без мёда лапу обсосал

И Кролика к себе призвал.

Пух вспомнил, как-то с Пятачком

Он к Кролику являлся в дом,

И там сожрал его запас -

Мёд со сгущенкою - за раз.

«Вернем должок, - подумал Пух, -

Поможем, ведь почти что друг.

И говорят, имеет ум.

Ну что с того, что Кроль не кум?

Пора не только кумовьям

Иметь посты в Тарам-Парам.

Тем более он мне тогда

Едой не причинил вреда.

Не переносит мой живот

Все эти суши. Только мёд.

Ну, а уж если диоксин,

Так это - боже упаси!».

Отметить нужно то, что Кролик

Был не бандит, не алкоголик

Не доводил до нервных колик

Своих родных. Был трудоголик.

В Тарам-Параме тем прослыл,

Что де воспитанным он был

И умным, потому как он,

Молчал. А раз молчит - умён.

Но оказалось, что молчанье

От одного лишь воспитанья.

Когда поднЯлась кутерьма,

Кролю взмечталось в закрома

Лесной их родины попасть,

Прям чтоб в корытную хозчасть.

Не дал бог опыта и сил…

Зазря поклоны Кролик бил

В молитве страстной по ночам.

Был он никем в Тарам-Парам.

И вот попавши на приём.

Доверьем редким возбуждён,

Согнувшись, словно знак вопроса,

Млел от словесного поноса.

Мы отмечали уж не раз:

Для Винни-Пуха высший класс -

Беседы нудные о том,

Как он велик, умён, весом,

Что пчёлы, вышиванки, мёд,

Горшки и прочее - живёт

В его блистательных мозгах

Врагам Тарам-Парам на страх.

Сейчас Пух тот же бред понёс,

С опилками уйдя в разнос,

В горячке слов намолотил,

Что Кролик прямо пал без сил

И памяти у Пухских ног -

От возбужденья занемог.

Наверное, за то, что Кроль

Здоровьем слабым был настоль,

Что от усердия упал,

Он спикером нежданно стал.

Подумал Кролик: «Как свезло,

Что время порулить пришло!»

Сверкнув зубами грызуна,

Пьянея, словно от вина,

Морозя шутками юдоль,

Расслабился наш славный Кроль.

Ему так возжелалось жить,

Ушами умно шевелить…

Короче, просто спикерить

И протоколов тьму строчить.

И вот, во всю благоговея

Пред Винни - нынешним халдеем,

Лицом чрезмерно багровея

С усердием камер-лакея,

Чтобы проталкивать идеи

Собрал Кроль-спикер ассамблею.

На ней он, выступая с чувством,

Всем предложил альянс со Скунсом.

Поможет это разрешить

Проблемы леса. Может быть.

Что в том, что этот Скунс вонюч?

Зато богат, умён, могуч.

Он всё, что хочешь, превозможет.

Короче, Запад нам поможет.

Но заподозрило зверьё

В словах Кроль-спикерских враньё.

Всё как-то хлипко и помпезно,

А может, здесь закралась деза?

С каких таких делов да вдруг

Вонючий Скунс - наш лучший друг?

Дружили мы всегда с Медведем,

И нашим северным соседям

Мы доверяли больше, чем

Заморским «запроданцям» всем.

Теперь Медведь - почти что враг.

Нет, что-то точно здесь не так.

На ассамблее грохнул лай,

«Па-адонки! - крикнул Попугай, -

Что это правда или глюк,

Заморский едет к нам говнюк?

Своей в достатке вони нам!

Даёшь вонючкам по зубам!»

«Совсем опилочный балбес

Загадил наш прекрасный лес!»

«Теперь заморской немчуре

Нас сдаст, как девок в кабаре!»

«Нет, Винни страстный демократ,

То нам важнее во сто крат,

Что обаятелен наш Пух

На вид, на запах и на слух.

А то, что у зверей еда

В отсутствии, то ерунда!»

«А нам что по лбу, а что в лоб,

Ведь после нас - да хоть потоп!» -

Никто такого не кричал,

Но лозунг в воздухе витал.

И каждый зверь, какой бы цвет

Он не поддерживал в обед,

На завтрак, ленч или на ужин

С той мыслию был сладко дружен.

Момент ответственный настал:

Осёл желанье не сдержал,

Кролю копытом закатал,

И тот, вспорхнув ушами, пал.

Проворно в тот же миг Хорёк

Вскочил на спикерский пенёк,

Развел бравурно-бодрый спич,

Почти Владимир как Ильич.

И закрутилась потасовка,

Почти без всякой подготовки.

Енота злой Шакал загрёб.

Лосю таки досталось в лоб.

Наверно, это был Кабан,

Мечтавший Лосю дать щелбан.

Побит был даже Рыжий Лис,

Хотя таился средь кулис.

Контуженная Стрекоза

О стекла билась, как гюрза,

Хотя её никто совсем

Не трогал. Не было зачем.

За хвост отдёрган Дикий Кот.

И Попугай как патриот

Квасной был квасом же облит.

Затоптан Дятел-троглодит,

Поскольку лазил под столом,

Искал, видать, там свой диплом.

А может быть, пытался он

Найти шпионский диктофон.

Вещь подотчётная (ей-богу!),

Ещё с зарплаты вычесть могут.

На Белок сыпались тычки,

Шакалу разнесли очки.

Без них сей резвый индивид

Еще глупее стал на вид.

Повержен был ударом Свин.

Сова, сглотнувши эфедрин,

Без дополнительных насилий

Свалилась на пол без усилий.

Осёл не в шутку бушевал,

Лягался, матерно орал.

Тут, как репейник, невпопад

Шакал ему вцепился в зад,

Но рад уже был отцепиться,

Боясь, о что-нибудь разбиться,

Поскольку бешенный Осёл

Шакала бил о стол и пол,

А у Шакала, как на зло,

От страха челюсти свело.

Такая вышла ассамблея

У спикера камер-лакея,

С ударами и удушеньем

Шей оппонентов с наслажденьем.

А в это время Винни-Пух

Вылавливал из мёда мух,

Был очень занят делом сим

Важнейше-государственным.

Сидел при этом отрешенно,

Знать мухами завороженный

Или Овцы слащавым бленьем,

Медитативным песнопеньем.

Осёл шёл рьяно на рекорд:

Любя молотобойный спорт,

Став чемпионом знаменитым,

Своим хвостом лупил, как битой,

Хоть по мордАм, хоть по лицу.

Иакал: «Дайте мне Овцу!»

Овца ж, почувствовав в наитье,

Что ассамблея мордобитьем

Закончится, умчалась гнусно

В страну непуганого Скунса,

Где изгнанный, но всемогущий

Жил шеф её, но предыдущий.

Когда-нибудь стихает всё,

Чтоб не случалось в мире сём.

И этой заварушки соль

В конце концов сошла на ноль.

Всё потихоньку затихало.

Зверьё с поляны отползало,

Наркомы, депутаты рьяно

Свои зализывали раны,

От возбуждения трясясь,

Захлёбываясь и давясь.

От крови тужилась багряно

Вся ассамблейная поляна.

Вмиг по всему Тарам-Параму

Чредой помчались телеграммы

С призывами врага душить,

Топтать, ломать, громить, крушить,

Разламывать и розрушать,

В ответ бесчинства совершать.

Теперь сей казус с ассамблеей

Казался просто ахинеей,

Пустой, невинной, глупой стычкой,

Затеянной тупой кумычкой.

Война уже пошла всерьёз:

С пусканиями под откос;

С минированием мостов,

Полянок, пролесков, кустов;

С зачистками соседских рощ;

С проверками и в ночь и в дождь;

С сраженьями - вот лиходеи! -

За веру, Пуха и идею.

Шли брат на брата, внук на деда.

Кому нужней была победа?

Каков был лучше цвет квасной:

ОрАнж иль бело-голубой?

От ветхости и от войны

Разлезлись все-таки штаны

Тарам-Парамовской страны.

Дни леса были сочтены.

Но это Пуху не потеря,

Что затаились в норах звери.

Мол, вера у него живёт,

Что всё же он портки зашьёт.

Такой, уверенный в себе

Новоявленный кутюрье.

Ещё не чувствовал мозоль

Наш голый, глупенький король.

Когда опилки в голове,

Ум с ними точно не в родстве.