"Лягушки (отрывки)" - читать интересную книгу автора (Аристофан)

Аристофан Лягушки (отрывки)

[Комедия «Лягушки»,[1] поставленная на сцене в 405 г. до н. э. и принесшая автору первую награду, замечательна своим агоном — спором о поэтическом искусстве — Эсхила и Еврипида. После смерти Еврипида и Софокла Дионис, бог театра, обеспокоенный тем, что теперь пишут трагедии «пустоцветы и болтуны, заливающиеся, как ласточки», одевается в костюм Геракла и вместе со своим рабом спускается в подземное царство. «Он нуждается в настоящем поэте», которого можно было бы вернуть на землю. А в подземном царстве, оказывается, идет драка из-за первенства между Эсхилом и Еврипидом. Сначала первое место рядом с богом Плутоном занял Эсхил, но Еврипид согнал его, собрав вокруг себя «воров, отцеубийц, громил», признавших его, а не Эсхила первым поэтом. Это заставляет Плутона устроить суд об искусстве Эсхила и Евригшда; судьей приглашается Дионис, играющий одновременно роль шута. Спор решается грубо материально: на больших весах взвешивается искусство того и другого поэта: тяж елее оказываются стихи Эсхила; его Дионис и решает вернуть на землю.]

Хор[2] Да и мы от вас, людей разумных, Песни складные желаем слушать. Начинайте, мужи, состязанье. Ведь ожесточен язык ваш страшно, 905 У обоих есть большая храбрость, Да и ум ваш изощрен прекрасно. Потому-то ожидать нам нужно, Что один[3] изящные словечки Скажет, точно выточив их тонко, 910 А другой,[4] слова с корнями вместе Вырывая, бросится и сразу Эту массу слов его рассеет. Скорей, однако, приступайте к спору, но смотрите, Изящно говорите, да притом без аллегорий; 915 Не говорите также и того, что каждый может.[5] Еврипид Каков я сам в поэзии, скажу в конце об этом; Сначала же его изобличу, что он обманщик, Хвастун был; я скажу, как он всех зрителей морочил, Которых глупыми из Фриниховых[6] рук он принял. 920 Сначала ведь посадит он закутанную личность, Ахилла иль Ниобу,[7] и лица их не увидишь; Сидят, чтоб только вид был; даже звука их не слышишь. Дионис Ты верно говоришь. Еврипид А хор, ногою выбивая, Бывало, пел четыре сряду песни; те ж молчали. Дионис 925 А я был рад тому молчанью, и оно не меньше Приятно было мне, чем болтовня[8] теперь такая. Еврипид А потому, что глуп ты был, поверь. Дионис Пожалуй, верно. Зачем же этот делал так? Еврипид А публику морочил. Чтоб она сидела и ждала, когда-то скажет 930 Ниоба что-нибудь; трагедия меж тем кончалась. Дионис Ах он злодей! Так сколько раз меня он надувал так! Что ж сердишься и мечешься ты? Еврипид Я изобличаю Его за то. Потом, когда он проболтает это, А действие дойдет да половины, тут он скажет 935 Вдруг с дюжину громадных слов, с султанами и гривой Чудовищ страшных,[9] так, что зрители не понимали. Эсхил Несчастный я! Дионис Молчи! Еврипид А ясного совсем ни слова. Дионис Ты зубы не точи. Еврипид А говорил он — все Скамандры Иль только рвы да орло-грифы на щитах из меди, 940 Реченья с конную скалу, что и понять-то трудно.[10] Дионис По крайней мере я, клянусь, всю долгу ночь однажды Не спал, все думал: «рыжий конь-петух» какая птица?[11] Эсхил Невежда! Это было писано как украшенье На кораблях. Дионис Я ж думал, Эриксид, сын Филоксена.[12] Еврипид 945 А разве выставлять в трагедии необходимо И петуха? Эсхил А ты, богопротивный, сам на сцене Что представлял? Еврипид Не петухов-коней, не коз-оленей, Как ты. Ведь это только на коврах персидских[13] пишут, А я лишь только принял от тебя искусство это, 950 Распухшее от слов напыщенных и претяжелых. Сперва его я сделал тоньше, жир с него согнавши Прогулками да легкими словцами с белой свеклой, И сок давал, из болтовни, из книжек собирая,[14] Потом кормил монодиями да Кефисофонтом.[15] 955 И не болтал я, что пришлось, и не мешал все в кучу; Но выходящее лицо на сцену у меня сейчас же Род драмы объявляло.[16] Дионис Для тебя то было лучше, Чем свой род объявить. Еврипид Затем от самого начала Все было в действии, и у меня все говорили: И женщина, и господин, и раб с ним точно так же, И дева, и старуха.[17] Эсхил А за дерзость-то такую Не заслужил ты разве смерти? Еврипид Нет, клянусь, нисколько. Я поступал как демократ. Дионис Оставь, любезный, это: Не очень-то красива для тебя прогулка эта.[18] Еврипид 965 Потом я этих научил болтать.[19] Эсхил Я с тем согласен; Но лопнуть бы тебе скорей, чем этому учить их. Еврипид Я научил для красоты стихов брать угломеры И верные отвесы, думать, видеть, ухищряться,[20] Любить, увертки делать, понимать все, зло предвидеть 970 И все обдумывать. Эсхил С тобой согласен. Еврипид Выводил я На сцене жизнь домашнюю, которою живем мы, В чем все могли меня критиковать: ведь эти люди, Жизнь эту зная, и могли ценить мое искусство. И я не говорил высокопарно, их от мысли 975 Не отвлекал, не озадачивал их, представляя На сцене Кикнов и Мемнонов,[21] ездящих взнуздавши Коней уздою с погремушками. Да ты сейчас же И сам учеников Эсхила и моих узнаешь: Его Формисий да Магенет,[22] тот игрок несчастный, 980 Копейщики и трубачи-бородачи, со смехом Презрительным деревья гнущие в дугу; мои же Вот Клитофонт, а также щеголь Ферамен.[23] Дионис И этот? Ловкач и мастер он на все, когда он попадется В беду какую и хоть к гибели уж близок, смотришь 985 А вынырнет сухим. Еврипид Конечно, я об этаких делах Афинян думать научил и ввел В искусство размышленье и расчет. Теперь уж всякий думает о всем 990 И размышляет; домом правят все Уж лучше, нежель прежде было то; Разузнают, как это обстоит, Где это у меня, кто это взял? Дионис Клянусь богами я, афинянин 995 Теперь, как входит в дом, на слуг кричит, Допрос ведет: горшок где у него, Кто голову отъел у корюшки? Скончалась, говорит он, у меня Та чашечка, что прошлый год купил; 1000 А где чеснок вчерашний? Кто обгрыз Оливку? — Раньше же сидели все Преглупыми молокососами И простаками-ротозеями. Хор Видишь ты это, преславный Ахилл?[24] 1005 Ты же что, Эсхил, на это скажешь? Только ты смотри, чтобы случайно Гнев не взял тебя и за пределы Не увлек: ведь обвиненья страшны. Но, герой мой, возражай без гнева; 1010 Паруса ты собери и ветру Дай концы; потом все больше, больше Подставляй, да осторожно действуй; Жди, покуда не подует ветер Ровный, постоянный. 1015 А теперь без боязни пусти своей речи поток, ты, который реченьями Превысокими первый греков настроил и ими украсил искусство,[25] Эсхил Раздражает меня этот случай несчастный, и сердце мое негодует,[26] Когда нужно ему возражать. Но чтоб он не сказал, что я тут затрудняюсь, Я спрошу его. (К Еврипиду.) Ты отвечай мне: за что же должны уважать мы поэта? Еврипид 1020 За искусство и их поучение, так как они в государствах тем самым Улучшают народ. Эсхил Итак, если не сделал ты этого, если, напротив, Из хороших людей и притом благородных ты сделал больших негодяев, То чего ты, скажи мне, достоин?[27] Дионис Его ты об этом не спрашивай: смерти. Эсхил(к Дионису) Посмотри-ка, каких он сначала людей от меня получил: благородных 1025 Да и ростом в четыре локтя, да и не беглецов от гражданского долга, Не шутов и не праздношатаев, какие теперь они, не негодяев, Но тогда они копьями, белосултанными шлемами, латами жили, И дышали тогда они мужеством, сшитым, как щит, из семи шкур воловьих. Еврипид Вот уж эта беда и пошла: ведь убьешь ты меня, говоря все о шлемах. Дионис 1030 Ну, а как же ты этих людей научил, что они благородными стали? Ты скажи мне, Эсхил, и притом не сердись на меня, при надменном упрямстве. Эсхил Написал я трагедию им и воинственным духом ее преисполнил. Дионис А какую трагедию? Эсхил «Семь против Фив»,[28] и кто видел ее, тот сейчас же Был готов воевать. Дионис А вот это худо и сделал: ведь в ней ты представил 1035 Всех храбрее фиванцев; за это-то ты и побои терпи по заслугам. Эсхил Но и вы бы могли быть такими же; только не этим вы заняты были. Потом «Персов»[29] представив и подвиг великий прославив отцов в этой драме, Научил я граждан стремиться к победе над всеми своими врагами. Дионис Да, я рад был, услышав умершего Дария,[30] хор же, всплеснув так руками, 1040 Закричал вдруг «увы!». Эсхил И должны воспевать все такое поэты в твореньях. Рассмотри-ка сначала, какую поэты великие пользу народу Оказали. Фракийский Орфей[31] научил нас священным обрядам, а также Воздержанью от крови; Мусей[32] — врачеванью болезней, потом предсказаньям; Гесиод — земледелию и временам собиранья плодов и паханью; 1045 А Гомер наш божественный ради того получил честь и славу такую, Что полезному нас научил: построению, мужеству, вооруженью. Дионис Но Пантакла,[33] невежду, он не научил: ведь недавно в процессии этот Шлем сначала надел на себя, а потом и султан было вздумал приладить. Эсхил Но немало других научил он быть храбрым, также героя Ламаха.[34] 1050 Я ему подражал и заимствовал много: представил я доблесть в Патроклах, Потом в Тевкрах,[35] имеющих львиное сердце, чтоб граждан заставить достигнуть Высоты их, как только услышат звук трубный. Но я никогда, клянусь Зевсом, Ни развратных тех Федр, ни блудниц Сфенебей[36] не давал к представленью в театре; И никто мне не скажет, что раз хоть влюбленную женщину дал я представить. Еврипид 1055 Потому что ты был незнаком с Афродитой. Эсхил Да пусть никогда и не буду. На тебе же, как и на твоих, тяжело отозвалась она, сокрушивши И тебя самого.[37] Дионис Это верно: ведь все, что о женах чужих сочинял ты, Этим самым был наказан. Еврипид Да чем же, скажи мне, несчастный, вредят государству Сфенебеи мои? Эсхил У мужей благородных ты жен благородных заставил 1060 Выпить яд, потому что от Беллерофонтов твоих так им сделалось стыдно. Еврипид Да предание это о Федре сложил разве я? Оно раньше ведь было. Эсхил Оно было, да нужно поэту скрывать все постыдное и к представленью Того не допускать. У детей есть учитель, который дает наставленья, А для взрослых поэты — наставники. Значит, прекрасное нужно вещать нам. Еврипид 1065 Итак, если реченья ты нам говоришь с Ликабет и Парнеф[38] вышиною, Это ты разве учишь прекрасному? Ведь говорить бы ты должен, как люди. Эсхил Ты несчастный! Ведь нужно для мыслей великих и дум создавать и реченья Соответственные: да притом и должны полубоги высокою речью Говорить; ведь они и одежду-то носят гораздо пышнее, чем наша. 1070 И вот этому граждан учил я прекрасно: а ты все испортил. Еврипид Да чем же? Эсхил А во-первых, царей ты в лохмотья одел, чтоб они у людей состраданье Вызывали.[39] Еврипид Какой же я вред причинил тут? Эсхил А вследствие этого вышло, Что никто уж теперь из богатых людей в триерархи[40] идти не желает; Но, надевши лохмотья, он плачется и говорит, что он беден, как нищий.[41] Дионис 1075 Это верно, клянусь я; а снизу рубашку из мягкой волны он имеет; И как только обманет такими словами, всплывает на рыбном базаре.[42] Эсхил Ты афинян затем научил разговорами и болтовней заниматься, Отчего стали пусты палестры[43] и зад у болтливых мальчишек истерся; И от этого же паралийцы начальников слушать никак не хотели, 1080 А при мне они только лишь хлеба умели просить да кричать: эй, за весла![44] Дионис Это верно; а также умели сидящему ниже гребцу прямо в рот… Да еще сотрапезника… да, на берег выйдя, ограбить. А теперь-то упрямятся; больше грести не хотят, а плывут как попало. Эсхил И каких-то он зол не виновник для нас?! 1085 Ведь на сцене не сводниц ли он представлял, И рождающих в храмах преступнейших жен,[45] И сестер-беззаконниц, что с братьями спят,[46] Да и женщин, сказавших, что жизнь не есть жизнь.[47] И теперь вот от этого город наш полн 1090 Писарей и льстецов, что проводят народ; А вот факел никто уж не может нести, Потому что теперь все отвыкли. Дионис Да, никто. Я на празднике Панафинеи Чуть от смеха не умер, когда я смотрел, 1095 Как один человек, белотелый пузан, Наклонившись вперед, за другими бежал; Он из сил выбивался, меж тем отставал. А его керамейцы[48] в воротах-то бьют По бокам, и в живот, и по бедрам, и в зад. Сам же он, получая ладонью хлопки, Убегает от них… треща И свой факел притом задувая. Хор Дело важное идет, большая ссора И жестокая борьба. И спор их трудно 1105 Прекратить, когда один подступит храбро, А другой вдруг повернется и прогонит Быстро своего врага. — Но не сидите На одном все месте. Есть других ведь много Ловких приступов. Друг с другом смело спорьте, 1110 Нападайте друг на друга, критикуйте Драмы старые и новые, дерзайте Слово мудрое и тонкое сказать. Если вы за этих зрителей боитесь, Что они невежды и понять не смогут 1115 Ваших тонкостей, то этого не бойтесь: Ведь теперь не то; они — народ бывалый; Каждый у себя теперь имеет книжку И по ней все тонкости науки учит. Ведь и без того они умны, теперь же 1120 Еще больше навострились. Без боязни Приступайте ко всему, что вам угодно: Зрители — народ неглупый, вас поймут. Еврипид(к Эсхилу) Сперва я обращусь к твоим прологам самым, Чтоб разобрать часть первую твоих трагедий 1125 Большого мудреца. Дионис Какой же? Еврипид Да многие. Скажи сначала мне пролог из «Орестейи». Дионис Ну говори, Эсхил. Пусть все хранят молчанье. Эсхил «Гермес подземный, наблюдатель отчей власти! Будь мне, просящему, спаситель и помощник: Ведь я пришел и возвратился в эту землю».[49] Дионис Ты можешь что-нибудь тут порицать? Еврипид Еще бы! Тут больше дюжины ошибок. Дионис Да всего-то Тут три стиха. Еврипид И в каждом есть ошибок двадцать. Дионис Эсхил, советую тебе молчать; иначе 1135 Окажется, что ты еще, сверх трех стихов, ошибся. Эсхил Что, буду я молчать пред ним? Дионис Меня послушай. Еврипид Да вот в начале самом он ошибся страшно. Эсхил Вот видишь, что ты врешь! Но я не беспокоюсь. Да где же я ошибся? Еврипид Говори с начала. Эсхил «Союзником явись мне и спасителем! В страну сию притек и возвратился я». Еврипид Эсхил достопочтенный повторяется. В стихи вглядись! Я объясню тебе. Тут сказано: «притек и возвратился я». Притек и возвратился — в чем тут разница? Дионис И верно. Кто же соседа станет спрашивать: Квашенку одолжи мне и корчажину. Эсхил 1160 Неправда, болтунишка, есть различие. Притечь в страну не значит возвратиться вспять. Притечь спокойно можно, в безопасности, А тот, кто изгнан, в дом свой возвращается. Еврипид
Я утверждаю, «что Орест не мог притечь». Тайком, у власти не спросись, явился он.

[Стихи 1140–1178. Еврипид подробно разбирает прологи Эсхила и находит в них несообразности и повторения. ]

Эсхил А ты как сочинял прологи? Еврипид Вот увидишь! 1180 И если я скажу одно и то же дважды, Иль ты увидишь где-нибудь некстати паклю, То плюнь ты мне в лицо. Дионис Ну говорит: я должен Смотреть за правильностью слов в твоих прологах. Еврипид «Эдип, сын Лая, был сначала муж счастливый». Эсхил 1185 Неверно: он несчастный муж был от рожденья; Ведь до зачатия его и до рожденья Сам Аполлон сказал, что будет он убийцей Отца. Так как он был сначала муж счастливый? Еврипид

«Потом он сделался несчастнейшим из смертных».

Эсхил 1190 Да нет; Эдип был во всю жизнь свою несчастным. Ведь только он родился, — было то зимою, Его в горшке нарочно приказали бросить, Чтоб он не вырос и не был отцеубийцей; Потом с распухшими ногами он поплелся 1195 К Полибу; а потом он, будучи сам молод, Женился на старухе, матери при этом; Затем он ослепил себя. Дионис Тогда, пожалуй, Счастлив он был бы, даже если б он стратегом С Эрасинидом[50] вместе был при Аргинусах. Еврипид 1255 Ты врешь; я хорошо прологи сочиняю. Эсхил Но я не буду у тебя трепать отдельно Стих каждый по словам, но с помощью всевышних Я разнесу твои прологи пузыречком. Еврипид Как? Ты мои прологи пузыречком? Эсхил Верно. 1205 Одним единственным. Ты так ведь сочиняешь, Что в ямбы у тебя, что хочешь, можно вставить: И кожицу, и пузыречек, и мешочек. И вот сейчас я докажу. Еврипид И ты докажешь? Эсхил Да, докажу. Дионис(к Еврипиду) Коль так, то говори прологи. Еврипид 1210 «Египт, как громкое гласит о том преданье, На корабле морском с своими сыновьями В Аргос прибывши».[51] Эсхил Пузыречек потерял.[52] Еврипид Что тут за пузыречек? Чтоб пропал он! Дионис Скажи другой пролог, чтоб я опять увидел.

[Стихи 1215–1255. Еврипид продолжает читать другие свои прологи, и каждый раз Эсхил прерывает его замечанием: «Пузыречек потерял». ]

Хор 1255 Что же случится, я не знаю: Сильно о том я озабочен, В чем же он упрекнет поэта, Что сочинил премного песен, Песен при этом самых лучших 1260 Из настоящих наших песен. Еврипид Да, песни — диво. Дело вот сейчас покажет. Ведь я сейчас в одну сложу его все песни. Дионис А я вот камешков возьму для счета песен. Еврипид(под аккомпанемент флейты) «Фтийский Ахилл, что же, слыша губительной битвы 1265 Труд, увы! не приходишь на помощь? Мы, что живем вокруг озера, чтим прародителем бога Гермеса. Труд, увы! не приходишь на помощь?»[53] Дионис Вот тебе это, Эсхил, уж и два труда. Еврипид «О сын Атрея, преславный властитель Ахеян, внемли мне. 1270 Труд, увы! не приходишь на помощь?» Дионис Вот уж третий, Эсхил, тебе труд. Еврипид «Благоговейно молчите: ведь близко уж жрица, чтоб храм отпереть Артемиды. Труд, увы! не приходишь на помощь? Я предсказать в состоянье о счастье героев в дороге. 1275 Труд, увы! не приходишь на помощь?» Дионис Владыка Зевс, трудов-то тут какая масса! Да мне уж хочется идти скорее в баню; Ведь от трудов распухли у меня… Еврипид Постой, а ты послушай и другой ряд песен, 1280 Которые составлены для звуков лиры.

[Стихи 1281–1306. Еврипид пародирует другие стихи Эсхила. После этого Эсхил под удары бубна пародирует Еврипида. ]

Эсхил Гальционы, вы, которые щебечете У текущих вечно волн морских, Орошая крылья влагой капель, 1310 И пауки, которые под крышей Вье-е-е-е-е-ете ножками в углу На станке сработанную ткань, Работу гребня певучего, Где любящий флейту дельфин 1315 У кораблей темноносых прыгал, Предсказанья и ристалища. Красу цветущего винограда, Труды прекращающего, вьющуюся кисть. Обойми, дитя, руками.[54] 1320 Ты видишь эту стопу? Дионис Да, вижу. Эсхил А эту ты видишь? Дионис Вижу. Эсхил(к Еврипиду) И ты, такие песни сочиняя, Смеешь порицать мои песни? Сам-то ты в песнях похож на Кирену,[55] 1325 Которая знает двенадцать фигур. Так вот твои какие песни! Я намерен Еще характер разобрать твоих монодий.

[Стихи 1328–1365. Эсхил исполняет монодию Еврипида. ]

Дионис Да бросьте же вы песни. Эсхил Не хочу и я сам. А вот его я подвести к весам намерен, Которые одни как следует оценят У нас поэзию и тяжесть слов покажут. Дионис 1370 Ну, так сюда ступайте; следует мне взвесить, Как при продаже сыр, поэзии искусство. Хор Умные люди все найдут: Вот и другая выходка, Новая и нелепая. 1375 Кто бы другой то выдумал? Я не поверил бы, клянусь, Если бы кто о том сказал; Но я подумал бы, что врет он. Дионис Так встаньте вы теперь у чашек.[56] Эсхил и Еврипид Ну, мы встали. Дионис 1380 За чашку взявшись, каждый пусть по слову скажет, И не пускайте раньше, чем «куку» скажу я. Эсхил и Еврипид Мы держим. Дионис Говорите на весы по слову. Еврипид «О, если бы не пролетал корабль тот Арго».[57] Эсхил «Сперхей-река с лугами, где волы пасутся».[58] Дионис 1385 Куку, пустите! Вниз идет Эсхила чашка, И даже очень. Еврипид Что же тут, скажи, причиной? Дионис А то, что положил Эсхил реку и ею Смочил весь стих, как шерсть купцы для весу мочат. А ты ведь положил крылатый стих на чашку. Еврипид 1390 Пусть скажет он другой стих и со мной поспорит. Дионис Возьмитесь же опять. Эсхил и Еврипид Ну вот. Дионис И говорите. Еврипид «Один есть только храм у Убежденья — слово».[59] Эсхил «Одна ведь смерть из всех даров не любит».[60] Дионис Пустите, будет! Вот опять Эсхила чашка 1390 Вниз опустилась, потому что положил он На чашку смерть, которая всех зол тяжеле. Еврипид А я — прекрасное словечко: убежденье. Дионис Но убеждение легко и без рассудка. А ты ищи другое что-нибудь, да с весом, 1400 Большое, сильное, чтоб чашку вниз тянуло. Еврипид Да где же у меня такое? Дионис Укажу я: «Ахилл две кости бросил по очку, одну в четыре».[61] Ну, говорите: мы в последний раз уж весим. Еврипид «И взял десницей он копье, что все в железе».[62] Эсхил 1405 «На колеснице колесница, труп на трупе».[63] Дионис И вот опять тебя надул он. Еврипид Как же это? Дионис Он положил две колесницы и два трупа, Чего не подняли бы даже сто египтян. Эсхил Но что судить по каждому стиху отдельно? 1410 А пусть он сядет в чашку сам, с детьми, с женою, С Кефисофонтом; пусть возьмет свои все книги, А я скажу лишь два стиха и перевешу. Дионис Они мне милы, и судить я их не буду: Один мне мудрым кажется, другой мне дорог. Плутон 1415 Так ты не сделаешь того, зачем явился. Дионис Сюда? А если я произнесу сужденье? Плутон Тогда бери любого и пойдешь отсюда. Дионис Да будешь ты блажен! (К Эсхилу и Еврипиду.) А вам скажу я вот что: Пришел я за поэтом. Еврипид А зачем он нужен? Дионис 1420 Чтоб город, после бед, на сцене пьесы ставил. И вот из вас кто даст ему совет полезный, Того решил я увести теперь отсюда.

[Стихи 1423–1466. Дионис задает противникам ряд вопросов относительно спасения государства и, получив от Эсхила лучший ответ, решает его вернуть на землю, считая, что только его трагедия будет благотворно влиять на зрителей. ]

Плутон 1453 Решай же. Дионис Вот какое будет вам решенье: 1455 Я выберу того, кого душа желает. Еврипид Так помни о богах, которыми поклялся Меня домой взять; потому бери с собою Друзей. Дионис «Язык дал клятву», я ж возьму Эсхила.[64] Еврипид Ах, что ты сделал, нечестивейший из смертных? Дионис Что сделал? Я признал победу за Эсхилом. Еврипид 1460 И дело мерзкое свершив, в глаза мне смотришь? Дионис Но зрители позорным это не считают. Еврипид Несчастный, и меня оставишь ты средь мертвых? Дионис Кто знает: наша жизнь не есть ли смерть, дыхание Обед, а сон наш то же, что и одеяло? Плутон Итак, войди же, Дионис, ко мне с Эсхилом. Дионис Зачем? Плутон Я угощу вас до отплытья. Дионис Верно Ты говоришь; на это дело не сержусь я.

[Стихи 1468–1514. В эксоде после песни хора появляется Плутон, который напутствует Эсхила. Эсхил, уходя на землю, просит отдать его престол под охрану Софокла, которого он считает вторым после себя поэтом. ]