"ТЕОРИЯ ТАНЦА" - читать интересную книгу автора (Фролов Игорь Александрович)

ТРУСЫ

Ах, Коктебель, Коктебель! Прибежище последних поэтов и первых ракетчиков! Раз уж мы вспомнили о тебе, то, пока балет продолжается, не стоит так стремительно покидать гостеприимное побережье и такое же прекрасное время, когда трое (или четверо — в зависимости от вспоминаемого года) студентов отдыхали там. Нет, не в Коктебеле. Любимым городом советского Крыма у них была Феодосия, остальные пункты посещались ради путешествий по морю. Это было время, когда стакан белого сухого, как мы уже упоминали, стоил 20 копеек, а килограмм холодной жареной рыбы всего 14, и ее можно было есть за круглым столиком под ветреным тентом, запивая каким-нибудь красным прямо из горла, стоя босыми ногами на вечернем остывающем песке, и смотреть, как синеет изумрудное море… Вам (вы можете представить?!) 18, 19, 20 (озноб по коже), а дочери хозяйки дома всего 15, но, проходя по двору мимо, она так смотрит из-под челки, что мое старое сердце замирает… А в хозяйском саду поспели огромные янтарные абрикосы (какие классные девчоночьи попки!) — пока их не собрали, ешьте, мальчики, сколько хотите… — А пойдемте на море ночью? А пойдемте рано утром, на самом восходе?.. — Эй, вставайте, сони, я только что с утреннего пляжа, там Айвазовский на камне сидит, смотрит на море, пока никого нет… — Кома, придурок, дай поспать! А лучше сбегай за пивом, шланги горят!..

Неправда, что молодость — счастье. Таковым она становится много позже. Только сейчас. А тогда…

…Студент У. выполз на берег после длинного заплыва и сказал:

— Я хочу покататься на водном велосипеде. Чтобы забраться подальше и понырять с него. Там такие огромные косяки рыб, руками буду ловить…

— Придут Лис с Камилем и не найдут нас, — сказал студент Х.

— Ждать уже бесполезно, они уже явно опохмелились. Пойду, паспорт возьму, иди пока к прокату, выбирай понадежнее…

Когда они взяли велосипед и выкатили на нем в море, У. задумчиво сказал:

— Там возле нашего лежака два подозрительных парня толклись, явно ары. Они у меня наш "Советский спорт" попросили почитать. Я дал.

— А сосед-грузин с женой там? Мы ж уговорили их присмотреть за вещами. Так что не порти настроение подозрениями, давай нырять, смотри, вон твои косяки рыб…

А через час наступил катарсис, о котором студент У. пытался предупредить студента Х. Усталые, но довольные, они подошли к своим лежакам. На лежаке У. не было газеты "Советский спорт", но главную остроту в мизансцену вносил тот факт, что вместе с газетой исчезли новые джинсы студента Х. с конгруэнтно вложенными в них семейными трусами.

— Блин! — взвизгнул Х., перетряхивая вещи. — Ты куда смотрел, велосипедист херов?

— А хули я-то? Хотя, кажется, рядом с ними уже лежали твои джинсы, свернутые в рулончик… — виновато сказал студент У.

— Да-да, они их потом в газету завернули и ушли, — сказал интеллигентный сосед-грузин. — Сразу после вас, молодой человек. А мне представились вашими друзьями. Сказали, что вы попросили принести джинсы. Армяне, что вы хотите. Я еще удивился — у таких приличных русских ребят такие друзья…

Купаться и загорать больше не хотелось. Надо было идти домой, но проблема была в том, что стояли суровые пуританские времена. Особенно твердо они стояли в приморских городках, где даже шорты не приветствовались. Дом был не в самой Феодосии, а в пригороде Нижние Камыши, куда автобус Љ 2 добирался за полчаса. В общественный транспорт голого не пустят, значит нужно было идти пешком. Студент У., чувствуя свою вину, проявил солидарность (правда, под легким нажимом) и тоже был в одних плавках. Сколько возможно, они прошли пляжем, потом свернули в лабиринт маленьких пыльных улочек. Там на них бросилась маленькая злобная моська.

— Уберите собаку! — защищаясь пакетом с покрывалом, крикнул студент Х. бабке, лузгающей семечки на скамейке у ворот.

— Нехай лает, — сказала бабка, махнув подсолнухом. — Она не любит, когда голыми ходют…

Выбравшись на улицу пошире, они наткнулись на милиционера в белой форме.

— Вы откуда, ребята? — ласково спросил он, подходя.

— Из столицы нашей родины, Москвы, — соврал Х.

— А вы по столице тоже так ходите?

— Бывает. Если джинсы, извините, спиздят, как сейчас на пляже. Поставили бы лучше пляжного участкового, чем на ограбленных наезжать! — распалялся голый Х.

— Наглые вы, москвичи, — вздохнул милиционер. — Идите, и больше так не ходите. И нечего на пляж дорогие вещи носить.

Когда добрались до дома, Кома спал, а Лис бродил по саду и жрал абрикосы, стреляя косточками по воробьям. Выслушав историю, сказал:

— Брат, извини, деньги за Ливайсы я тебе не верну, а то и мне удачи не будет. И, прошу тебя, не ходи так, у нас тут голых не любят. Кома опять же проснется, облает, — захрюкал он. — Давай лучше сегодня в картишки с соседями, — мы с Комой подписались на вечер, ставки нехилые будут. Ночку помаячим, на штаны заработаешь.

— Мне сегодня не везет, — сказал студент Х. — Я лучше затаюсь.

И он достал из сумки запасные штаны — голубые кримпленовые брюки, которые одолжил ему на море муж его сестры. Брюки фрезеровщик на все руки сшил сам из жениного материала, и студент Х. тогда смеялся про себя над вкусами родственника. Но когда собрались на море, оказалось, что ничего подходящего в гардеробе студента Х. не было, — ну не брать же с собой стройотрядовские штаны, как это сделал студент У.!

Всем известны южные вечера. Коротать их в комнате — преступление перед этим звездным небом и шелестом акаций, перед музыкой, доносящейся с далекого моря. Особенно, если ты уже разбавил горе пивом.

— А поехали в город, — кинул на табуретку карты студент У. — На дискотеку сходим, — на площадке под генуэзской башней по пятницам дискотека. Может, девчонок подцепим.

— В таких штанах — девчонок? — с сомнением сказал Х. — И потом, хозяин дома говорил, что там одни урки собираются. А впрочем, не везет мне в брюках, может, повезет в любви? Но сначала винца для расслабухи…

"…Над тобой встают как зори нашей юности рассветы", — пел магнитофонный Антонов. Пятачок у подножия башни был набит народом и залит светом прожекторов.

— Ноль-и-пять-эс-о, — прочитал Х. над сценой неоновые буквы. — Что за херня?

— Да ты, братец, нарезался, — удивился У. — Это же ДИСКО по-английски!

Они влились в толпу и подергивались под музыку, оглядываясь. Шел процесс изучения женского контингента, представителей которого они обсуждали, наклоняясь друг к другу и смеясь. Длилось это всего несколько минут. Вдруг вокруг их пары образовалась пустота, тут же возник какой-то вихрь из людей. Когда танцора Х. толкнули в спину, он подумал, что они оказались рядом с дракой и нужно отойти в сторону. В следующий момент он уже споткнулся о чью-то ногу и полетел на бетонный пол. Он еще не успел коснуться ладонями пола, когда его начали пинать несколько пар ног, мешая друг другу. Ничего не понимая ("перепутали, пьяные морды!"), вскочил и, пригибаясь, юркнул в толпу, которая расступалась по мере его продвижения. "Вот он!" — услышал он крик, и снова был сбит с ног. Свернувшись ежиком, покатился по замысловатой траектории, подгоняемый разъяренными футболистами, пока не уткнулся в чьи-то твердо стоящие ноги. Чья-то рука помогла ему подняться, и спокойный голос сказал:

— У вас какие-то вопросы, ребята? Нет? Ну идите, танцуйте… А ты, сынок, умойся и давай домой…

Он сказал "спасибо" в огромное пузо, но к выходу пошел не сразу — все же нашел в себе смелость обежать по кругу в поисках студента У. Не найдя, спустился по лестнице на темную улицу, и шарахнулся от выскочившей из-за дерева фигуры.

— Где ты был? — зашипела фигура, хватая его за руку и утаскивая во тьму. — Я тебя везде ищу!

— Это ты где был? — возмутился Х. — Меня там пиздят по-всякому, а он тут бегает!

— Откуда я знаю! Думал, ты сбежал. Меня схватили двое, прижали к парапету и говорят — стой тихо, пидор! — и под дых! Я двинул одному головой в глаз, — нашли пидора! — а меня в ухо, кажется, кастетом. Голова чуть не оторвалась! И третий подбегает, по яйцам целится! Я вывернулся и бежать, думал ты уже внизу. Рвем отсюда, пока не добили!..

Они приехали в свои Камыши, вышли на пустой остановке. Лицо студента Х. было в крови, текущей из рассеченной брови. В крови была рубаха и голубые брюки, разорванные на обоих коленях. Из тьмы вдруг возник человек. Он вгляделся в лицо Х. и тихо сказал:

— Ребята, мак нужен?

— Какой еще мак?! — не заметив вопросительной интонации, раздраженно сказал Х., сплевывая кровь. — Ночь на дворе, все магазины закрыты!

Они шли домой. Шок проходил, начинали болеть все отбитые места.

— Какой-такой мак ночью? — бормотал Х., плюясь и морщась. — Это который в картонных голубых коробках продается, что ли, булочки посыпать? Мы что, похожи на людей, которые ночами спекулируют маком для булочек? Придурок…

— А-а, — сказал У., - я, кажется, понял! Это он нам опиум предлагал. Из мака же делают. Представляешь, на живого наркомана наткнулись!

— Наверное, — помолчав, сказал избитый, и захихикал, держа пальцем разбитую губу. — А я ему — магазины, мол, закрыты! Оказывается, это я идиот. Он сейчас, наверное, в недоумении.

Они захохотали, насколько могли. Стало легче, захотелось курить. Х. пощупал карман — пачка "Интера" там отсутствовала — выпала в катаниях по танцплощадке.

— Земляк! — крикнул он темному силуэту, в головной части которого мерцал огонек. — Закурить не найдется?

Силуэт молча убежал в подъезд.

— И жадный же город! — сказал Х. с горечью. — Бандеровцы, бля!

Через три минуты их догнал мужик и сунул в руки новую пачку "Примы".

— Курите, ребяты, — сказал он и растворился в ночи.

— Бред какой-то, — сказал Х., распечатывая пачку трясущимися руками.

***

На следующий день отдыхающий Х. уже ходил в огромных желто-зеленых стройотрядовских штанах студента У., подпоясавшись под грудью бечевкой. Под глазом сиял фиолетовый фингал, и в совокупности с короткими выгоревшими волосами, это существо смахивало на волчонка из фильма "Красная шапочка".

— А-а, крокодилы, бегемоты… — бормотал Лис, натыкаясь утром во дворе на волчонка Х. Зато дочь хозяйки смотрела на него с бОльшим интересом, и даже зашла в комнату, когда он приготовился отгладить дирижаблеподобные штаны. Нахально осмотрев его волосатые ноги, сказала: "Утюг не дадите?". И он отдал, так и не успев начать.

Отпуск тем временем подходил к концу. Они тщетно пытались купить билеты на самолет, и устроили дежурство в огромной очереди к авиакассам. После обеда наступила очередь студента У. стоять в очереди. Он пытался отмазаться, жалуясь на температуру и головную боль, но никто не хотел уступать, и больной убыл на задание. Вернулся он через два часа и сказал студенту Х.:

— Город чудес в стране дураков. Я видел сегодня твои джинсы!

— Ну? — сказал Х.

— Вот тебе и "ну"! Стою в очереди, солнце печет, чувствую, совсем поплохело. Решил отойти, отдышаться. Пошел в сквер через дорогу, но до скамейки не добрался, — голова закружилась. Упал прямо на газоне. Лежу, все вертится, голоса слышу, люди рядом ходят. Детский голос говорит: "мама, дядя заболел?". Вот ведь, ребенок понял! А эта дура отвечает: "Нет, доча, дядя пьяный, не подходи к нему". Да я как раз пьяный-то никогда не падал нигде, всегда домой приходил! Ну отлежался немного, встаю, думаю, хрен с ними, с билетами, поеду домой. Иду, шатаясь. И вдруг из-за угла выруливает тот ара, что газету у меня просил. Увидел меня, развернулся — и бежать. Я смотрю, а джинсы-то на нем — твои! Пятнышко краски на жопе, как у тебя было. Попытался я погнаться, даже "стой" крикнул, да куда там, опять голова закружилась. Вот такие новости…

— Да, — вздохнул студент Х. — Обидные новости. Но обиднее, если он еще и в моих трусах был. Все-таки трусы — это не джинсы. Это святое…