"Притяжение противоположностей" - читать интересную книгу автора (Адамс Кэндис)

3

В понедельник вечером Филип сидел на софе рядом с Джасиндой и покручивал кубики льда в стакане. Каштановые волосы у него были хорошо уложены, голубая рубашка гармонировала с цветом его глаз.

— Семинар в Омахе оказался мертворожденным ребенком. Докладчики говорили и говорили, в то время как добрая половина студентов заснула в своих креслах, и я не могу винить их за это.

Он обернулся к ней.

— А ты как провела свой уик-энд?

— Чудесно, — Джасинда задумчиво улыбнулась. — В пятницу вечером я помогала продавать всякие варенья и соленья на ярмарке в школе.

Хотя Джасинду совершенно не смущала ее сомнительная деятельность в будке для поцелуев, но, по некоторым соображениям, она воздержалась рассказать об этом.

Филип усмехнулся.

— Я серьезно, Джасинда, что ты там нашла особенного?

Она посмотрела на него слегка раздраженным взглядом.

— Я действительно была на ярмарке в школе и…

Филип мгновение молча разглядывал ее.

— Ну и как там было?

— Было весело. Я действительно чудесно провела время.

Некоторые события того вечера до сих пор стояли у нее перед глазами. Она скатывала и снова раскатывала мягкий коврик пальцами босых ног, думая о засахаренных яблоках, кокетливых улыбках и об одном окончательно выбившем ее из жизненной колеи поцелуе.

— Полагаю, что это может быть любопытным лишь один только раз. Проблема с этими народными развлечениями заключается в том, что они очень быстро приедаются.

— Возможно, ты прав, — кратко согласилась она.

Он взглянул на часы.

— Черт возьми, уже поздно. Я должен бежать. Завтра утром у меня лекция. Может быть, вечером мы вместе поужинаем? — предложил он.

Джасинда отрицательно покачала головой.

— Не получится. Завтра у меня трудный день.

Первым делом, с утра она собиралась поехать домой к Эрику, чтобы осмотреть его модель. И она страшно боялась этого. В пятницу вечером она отбросила все заботы в сторону и веселилась с ним до упаду, но завтра она снова станет специалистом-энергетиком и будет вынуждена сказать Эрику горькую правду.

В ее офисе он не понял того, что она окончательно отвергла его проект. Завтра же она сделает это очень убедительно, так что он все поймет. Правда, теперь это будет сделать гораздо сложнее, потому что она сблизилась с ним. Однако, отказывая ему теперь, она не будет испытывать угрызений совести, как раньше, когда думала, что он очень нуждается в деньгах, утешала она себя. Мейзи рассказала ей, что Эрик единственный сын фермера, который удачно вложил деньги в Оклахоме и теперь владеет несколькими нефтяными скважинами.

Филип допил вино и поднялся.

— Я позвоню тебе в субботу.

Она кивнула и проводила его до двери.

— Спокойной ночи.

Он обнял ее и слегка коснулся ее губ. Она чувствовала, что он ждал лишь знака одобрения, чтобы его поцелуй перерос в нечто иное. Но хотя Филип ей очень нравился, она не хотела торопить события. Поэтому Джасинда ласково отстранилась от него.

— Филипп, я… — начала было она оправдываться.

— Шшш… — произнес он.

Филип приложил палец к ее губам и печально улыбнулся.

— Все правильно. Мы еще недостаточно хорошо знаем друг друга. Я готов подождать.

Он поцеловал ее в щеку и исчез.

Джасинда медленно прошла в спальню. Она немного украсила ее, повесив на голой стене плакаты с видами европейских городов и купив для кровати покрывало с голубыми и красными цветами. Скинув туфли и сбросив одежду, она скользнула под одеяло. В ее темной квартире, было тихо и спокойно. По ночам в Нью-Йорке из своей квартиры на шестом этаже она могла слышать шум машин на улице, ощущать запахи выхлопных газов, а иногда до нее доносились возгласы таксистов, перекликающихся друг с другом. Здешняя тишина просто угнетала ее. Иногда становилось так тихо, что у Джасинды возникло жуткое ощущение, будто она одна-одинешенька во всей вселенной. Не раз она вставала ночью, чтобы выглянуть из окна и убедиться, что существует и другая жизнь — в домах светят окна, на удаленных улицах шуршат шинами машины — или отмечала что-нибудь еще позволяющее ей ощутить свою связь с окружающим миром.

Кто-то в соседней квартире включил стерео, и она стала засыпать под тихую и приятную мелодию. Но жуткая тишина снова разбудила ее в два часа ночи. Джасинда беспокойно ворочалась в постели. У нее не было проблем со сном, с той самой поры как она четыре года тому назад рассталась с Тони. Тогда она лежала без сна много ночей подряд, глубоко переживая их разрыв. Джасинда была уверена, что приняла правильное решение, но от этого не становилось легче.

С Тони Джасинду познакомил их общий друг. Они сразу же понравились друг другу. Он был биржевым маклером, экспансивным и магически привлекательным итальянцем. Хотя Тони увлекался рассуждениями на возвышенные темы, он постоянно ругался на родном языке. Это было задолго до того, как она полюбила его, и они начали строить планы, как окончательно связать свои судьбы. Он шутил, что свадебное торжество будет организовать довольно легко, так как его тетка, которая имела булочную, могла обеспечить пирожные, а его кузина, цветочница — цветы. Она часто поддразнивала Тони, что у него есть родственники на все случаи жизни.

Оглядываясь назад, Джасинда не могла точно припомнить, когда ее стала раздражать шумная и многочисленная семья Тони, состоящая из пяти братьев, четырех сестер, дюжины дядьев и теток и других просто бесчисленных родственников.

После того как было объявлено о помолвке, они постоянно находились в кругу его семьи и у них редко выпадал день, когда они оставались наедине. К тому же каждый член клана знал об их жизненных планах гораздо больше, чем они сами.

Постепенно она поняла, что попала в среду, где вмешиваться не в свои дела считалось законным и непременным правилом. И Тони никогда ничего не предпринимал без предварительного всесемейного голосования. Будучи по природе человеком независимым и склонным к одиночеству, Джасинда начала возмущаться вмешательством родственников Тони в их жизнь, а также поведением своего жениха, постоянно позволявшего родителям, кузинам, теткам и дядькам и прочим родственникам принимать решения за себя.

Последней каплей, переполнившей ее терпение и заставившей Джасинду отменить свадьбу, было обращение Тони к родителям с просьбой решить, где им с будущей женой будет лучше провести медовый месяц. Перед этим конфликтом они с Тони часто и продолжительно беседовали. Он соглашался с ней, что женитьба — это дело только двоих людей, желающих устроить свою жизнь. Но он также хотел думать, чтобы их совместная жизнь была под контролем его семьи. Наконец, очень болезненно для себя, Джасинда признала, что чувство зависимости Тони от своей семьи нельзя искоренить.

Тогда она с тяжелым сердцем долго смотрела на белое атласное свадебное платье, висевшее у нее в стенном шкафу, затем отрешенно уставилась на свое отражение в зеркале, следя, как слезы текут по щекам. Она любила Тони, но никак не могла примириться с его семьей. А что она будет чувствовать через пять лет? Десять? Двенадцать? Когда ее негодование разрастется до такой степени, что распространится и на Тони, а нынешняя трещина между ними превратится в пропасть? Она была уверена, что такой день неизбежно настанет.

Их отношения зашли в тупик. Не было ни правых, ни виноватых — они просто разошлись во взглядах. Но их расставание сформировало у нее глубокое убеждение, что она должна быть абсолютна совместима с мужчиной, с которым окончательно решит связать свою жизнь. У него должны быть те же взгляды на жизнь и такой же образ жизни, как и у нее самой. В противном случае ее снова ожидает сердечная травма.

Утром в восемь тридцать Джасинда накинула льняной жакет цвета слоновой кости, очень подходящий к ее гофрированной юбке, и вышла из квартиры. Накануне Лэнн рассказал ей, как добраться до дома Эрика, и сейчас она держала в руке наспех набросанный им план.

— Не пропусти поворот, — говорил он ей уже в десятый раз, но запутанные линии на плане, казалось, призывали к обратному, и она чувствовала себя лабораторной мышкой, выпущенной экспериментатором в лабиринт.

Очутившись за городом, она свернула около элеватора направо и поехала по грунтовой дороге, которая скоро превратилась в настоящую полосу препятствий. Пытаясь объехать одну выбоину, она непременно попадала в другую. Несколько раз подскочив, она ударялась головой о потолок салона машины.

Двигаясь по тряской дороге, Джасинда едва удерживала в руках рулевое колесо. Когда утром она собирала в офисе документы, ее вдруг стал беспокоить тот факт, который абсолютно выскочил у нее из головы в пятницу вечером: Эрик не закончил даже средней школы и не имел никакого документа, свидетельствующего о его подготовленности в области электротехники. Она хотела, чтобы Лэнн не настаивал на их с Эриком свидании, и именно сегодня. После того как она на ярмарке испытала на себе неотразимое обаяние Эрика, ей не хотелось разрушать его мечту. Но Джасинда была вынуждена неукоснительно выполнять свои служебные обязанности.

Пытаясь объехать особенно глубокую рытвину, она вдруг забеспокоилась, что уж очень долго не видать никакого жилья. Да и на дороге никого не было видно. Не пропустила ли она следующий поворот? Неужели она заблудилась? Оглядевшись, Джасинда не увидела ничего, кроме бескрайних полей, лесов и холмов, занимавших все пространство вокруг. Ощущение беспокойства усилилось.

Минут через десять невыносимого напряжения, объехав очередной холм, она увидела на дороге почтовый ящик с буквами «Э.Ф.». Немного успокоившись, она свернула на подъездную дорогу к дому.

Одна стена дома, построенного из местного камня, была искусно встроена в склон холма. Удачно ранжированные кусты украшали двор. Все было сделано с большим вкусом и выглядело значительно современнее, чем она предполагала, исходя из первоначального впечатления об Эрике.

Джасинда вышла из машины и направилась к парадной двери, которая распахнулась прежде, чем она постучала. На пороге стоял Эрик и улыбался ей.

— А, это леди со странным акцентом.

— Извините, что опоздала, — смущенно произнесла Джасинда.

Она поправила волосы, стараясь не смотреть в его шоколадно-коричневые глаза. Теперь, когда она была здесь, ее мысли сосредоточились на том, что она не должна позволить ему изменить ее решение. Он, должно быть, отчаянно верит, что его проект будет одобрен. Лэнн говорил, что Эрик потратил много времени на его разработку.

— Нет проблем, — заверил он ее, — входите.

Войдя в дом за ним, она остановилась, чтобы оглядеться. Они находились в большой комнате с дощатым полом, где стояли парусиновые раскладные кресла цвета листвы и софа. Интерьер дополняли белые ковры и стол с крышкой из дымчатого стекла. Папоротники свисали с потолочных балок, а окно с цветными стеклами сверкало в лучах солнца.

— Я… Ваш дом просто очарователен, — восторженно произнесла Джасинда.

— Благодарю, — казалось, он был доволен ее оценкой. — Почему бы вам не спуститься вниз и не осмотреть мое рабочее место?

Они прошли к задней стене комнаты, где винтовая лестница вела вниз, в огромное помещение, в котором одна из стен представляла собой огромное окно. Половина помещения была отведена для отдыха; в уютном уголке можно было посмотреть телевизор; здесь же стоял старинный стол для игры в пул[1], крытый полотном синевато-серого цвета, и бар. В остальной, рабочей, части помещения было размещено оборудование, содержащееся в исключительном порядке.

Она с любопытством осмотрелась вокруг.

— Что-нибудь не так? — спросил он. — Кажется, вы немного удивлены.

— Да. Я действительно удивлена, — она взглянула на него, смущенно улыбаясь. — Ваш дом не такой, каким я его себе представляла. — Эрик Фортнер оказался человеком, полным неожиданностей. Судя по его удовлетворенной полуулыбке, он знал об этом и получал от этого большое удовольствие.

— Дом оказался и не таким, каким я ожидал его увидеть, — весело сказал он. — Я заказывал строителям обычный фермерский трехкомнатный дом, но, когда я приехал принять его, он оказался таким, каким его решил построить подрядчик.

— Понятно.

Его обаятельная улыбка заставила ее мгновенно забыть о деле. На нем были брюки цвета хаки и голубая хлопковая рубашка с небрежно расстегнутым воротником. Рукава рубашки были закатаны, обнажая мускулистые загорелые руки. Он был безумно привлекателен. Если бы она была местной жительницей, она непременно заинтересовалась бы им. Но она не была уроженкой Арканзаса и всегда помнила, кто есть кто. Она никогда не забудет, что приехала из Нью-Йорка, что она только гостья в этом захолустье и приехала в этот дом поставить все точки над «i». Джасинда только было собралась попросить Эрика показать ей его модель, как зазвонил звонок у входной двери.

Он быстро взглянул вверх.

— Это, должно быть, сосед. Он собирается купить у меня пикап. Пойдемте наверх, я познакомлю вас.

Она поднялась по лестнице вслед за ним. Эрик открыл парадную дверь.

— Привет, Буфорд.

Он повернулся к Джасинде.

— Буфорд, я хотел бы познакомить тебя с Джасиндой Норт. Она работает в энергетической компании.

Джасинда улыбнулась мужчине среднего возраста с зубочисткой в уголке рта. Он улыбнулся ей в ответ.

— Приятно познакомиться с вами, мадам. Эрик, может быть, лучше я зайду попозже, чтобы посмотреть твой пикап?

— Ну что ж, ладно.

Джасинда вмешалась.

— Я могу подождать.

На самом деле она ухватилась за возможность как-то оттянуть тот момент, когда она вынесет Эрику свой суровый приговор.

Он пожал плечами.

— О'кэй. Сюда, Буфорд. Вы можете пойти с нами, — бросил он через плечо Джасинде.

Они подошли к гаражу, пристроенному к дому, и Эрик поднял ворота. Джасинда вошла внутрь. В центре аккуратного гаража сверкал полированными деталями бело-голубой пикап.

Буфорд придирчиво обошел вокруг автомобиля.

— Сколько, ты говоришь, ему лет?

— Четыре года.

— Скажу тебе, приятель, что ты здорово заботишься о своих машинах.

Буфорд замолчал, еще глубже засунув зубочистку в рот, а потом открыл капот.

— Да, ты, определенно, молодец.

Любопытствуя, Джасинда тоже подошла к передней части машины и взглянула на двигатель. Для двигателя он выглядел очень чистым.

— Ты собираешься покупать легковую машину? — спросил Буфорд.

— Да. У меня никогда не было такой, и я считаю, что сейчас самое время. Конечно, я хотел бы еще купить грузовик для каменоломни.

Мужчина рассеянно кивнул.

— Ты даешь гарантию?

Эрик облокотился на переднее крыло и улыбнулся.

— Конечно, даю. Гарантию штата Оклахома. Если машина переломится пополам, ты будешь владеть сразу обеими частями.

Мужчина улыбнулся.

— Это как раз то, на что я рассчитывал.

— Если хочешь его купить, Буф, то бери лучше сегодня. У меня есть несколько покупателей, которые действительно заинтересованы в этом.

Так ли это? Джасинде хотелось бы знать ответ, и она его получила, когда Эрик хитро подмигнул ей. Это было сделано незаметно, но заставило ее почувствовать себя так, будто они владели каким-то общим секретом. Воспоминания о его поцелуе на ярмарке нахлынули на нее. И все это заставило ее почувствовать себя больше, чем просто его случайной знакомой.

Буфорд засунул голову под капот, бормоча что-то о свечах зажигания.

— Я поставлю новые свечи, если хочешь, — сказал Эрик.

— Хорошо. Мне нравятся люди, которые стараются поднять в глазах покупателей ценность того, что они продают, и не экономят на мелочах. — Буфорд поднял голову и усмехнулся. — Конечно, я знаю, что все продавцы стараются любыми средствами спихнуть свой товар покупателю, только одни это делают лучше, а другие хуже.

Он выпрямился.

— Ну, что ж, я думаю, что возьму его. Ты говорил, что хочешь получить двадцать пять сотен.

Эрик засмеялся.

— Я назначал три тысячи, но я могу взять и больше.

Наблюдая за их сделкой, Джасинда отметила про себя, насколько свободно чувствовали себя эти двое мужчин друг с другом.

Это был тот самый дух товарищества, который возникает лишь тогда, когда люди знают друг друга очень давно. Внезапно она почувствовала себя здесь чужой. Ей вспомнился Нью-Йорк, где она иногда видела туристов, осторожно входящих в метро. Казалось, что они заблудились и чувствуют себя не в своей тарелке. Наблюдая за тем, как они пытаются разобраться в схемах линий метро, она просто вырастала в своих собственных глазах, безошибочно ориентируясь в своем родном городе. И вот теперь она сама оказалась одна в непривычной обстановке, далеко от родных мест, и ей не понравилось это ощущение.

— …Я принесу документы послезавтра, — сказал Эрик.

— Великолепно. Пока, — произнес его сосед.

Буфорд кивнул Джасинде.

— Приятно было познакомиться, мадам, — сказал он ей и исчез.

Эрик закрыл капот, и они вернулись в дом.

— Прежде чем мы займемся делом, у меня есть кое-что для вас.

Он открыл сундук, сделанный из кедра, и достал из него стеганое одеяло домашней работы.

— Вот.

Она колебалась, пытаясь найти вежливый способ отказаться от подарка. Принять сейчас, в данной ситуации, подарок от Эрика было бы последним делом. Ей стало неловко от сознания абсолютной бессмысленности этого жеста и вдруг захотелось скорее закончить свое дело и уехать.

— Берите, — настаивал он. — Я выиграл его в лотерею.

— Но оно ваше, — отказывалась Джасинда.

Ей не хотелось иметь ничего, что связывало бы ее с Эриком. И особенно не хотелось никаких воспоминаний о ярмарке.

Он вложил одеяло ей в руки.

— Я купил билет для вас. Я хочу, чтобы вы его взяли.

— Хорошо, я… благодарю вас, — наконец согласилась она.

«Будет не очень здорово, если бросить его на пол», — решила Джасинда, глядя на одеяло и касаясь пальцами искусно выполненных вручную стежков. И, к тому же, оно было просто очаровательным.

— Кто-то вложил в него много труда, — пробормотала она.

Под его взглядом ей сделалось совсем неуютно от осознания своего малодушия. Если бы хороший друг подарил ей одеяло, то она, не задумываясь, поцеловала бы его за это, но при сложившихся обстоятельствах это было просто неуместно. Она положила одеяло на софу, стараясь избегать встречи взглядами с Эриком.

— Ну, что ж, — сказала она, неестественно оживившись, — давайте посмотрим вашу модель.

Он еще мгновение насмешливо изучал ее, а затем пожал плечами.

— Это на улице.

Через заднюю дверь они вышли на улицу, где нежный сентябрьский ветерок шевелил, листья деревьев. Он шагал впереди нее вниз по склону холма. Постепенно уклон стал увеличиваться, пока наконец не стал опасно крутым. Джасинда остановилась в нерешительности. У ее туфель не было задников и застежек, и это делало их совершенно непригодными для спуска с холма. Хотя ей не хотелось упасть, но она не была уверена, желает ли она, чтобы ее поддерживал Эрик. Чем дальше она сможет сохранить дистанцию между ними, тем будет лучше для них обоих.

Он обернулся к ней.

— Идете?

Наконец здравый смысл победил ее нерешительность.

— Мне стыдно признать это, но мне нужна помощь. Я боюсь, что упаду.

Его глаза расширились, когда он взглянул на ее туфли.

— В таких туфлях — неудивительно. Оставайтесь на месте.

Он поднялся по холму вверх и уверенно обхватил ее за талию.

«Я очень деловая, — напоминала она себе, — и нахожусь здесь исключительно ради дела». Тогда почему же ее так волнует свежий липовый аромат его лосьона? А когда Эрик крепко обхватил ее рукой и их бедра соприкоснулись, почему ее охватил радостный трепет? Пока они спускались, Джасинда призналась себе, что ее больше волновала сильная рука, обнимающая ее талию, чем крутой спуск. Вскоре они достигли подножия холма, и он отпустил ее.

— Спасибо, — поблагодарила Джасинда.

Она нарочито заинтересованно рассматривала свои туфли, преследуя единственную цель — избегать встречаться взглядом с Эриком.

— Даже в Нью-Йорке эти туфли были непрактичными.

Он усмехнулся.

— Я понимаю — почему. В них нельзя убежать от крокодилов, когда они вылезают из канализации.

Она покачала головой с невозмутимой улыбкой.

— Сильное заблуждение! Вам следует как-нибудь приехать в Нью-Йорк и посмотреть, что он из себя в действительности представляет.

— Я могу принять это за приглашение, — произнес он, растягивая слова.

Она подумал, что, может быть, он шутит, но не была в этом окончательно уверена. Неестественно оживившись, она осмотрелась.

— Я страстно желаю увидеть вашу модель.

Это была откровенная ложь, но она стремилась изменить предмет разговора.

— Вот она.

Он отошел на несколько ярдов в сторону и гордо показал на небольшой транспортер, расположенный вдоль склона холма.

— Действующая намного больше, но вы сможете понять идею и на этом. В каменоломне я транспортирую целые глыбы, но модель настолько мала, что перемещает только песок.

Он с энтузиазмом рассказывал о расчетах транспортера в каменоломне. Снова не желая вникать в суть дела, она решила, что у Эрика очень мало шансов, чтобы воплотить в жизнь свой проект. Энтузиазм Эрика был заразителен, и было тяжело думать о грядущем разочаровании.

— Песок грузится на один конец и…

Он насыпал песок на верхнюю часть транспортера, и лента начала двигаться вниз, приводя в действие генератор.

Да, генератор действительно работал, в этом не было сомнения. Джасинда даже сделала пометку в записной книжке. Но энергия определенно должна была вырабатываться импульсами, не сдавалась она. Поднимаясь по холму, чтобы посмотреть показания амперметра на генераторе, она ожидала увидеть колебания стрелки. Сейчас она очень легко поставит его на место, назидательно разъяснив ему характер повреждений, которые могут быть причинены оборудованию энергетической компании из-за пульсации тока. Но генератор продолжал ровно мурлыкать, подобно котенку.

Спустя пять минут он все еще ровно работал, и стрелка держалась на одном месте. Джасинда была поражена. Ее возражения против включения установки в энергетическую сеть были полностью необоснованными.

Она моргнула, снова посмотрела на амперметр и недоверчиво покачала головой.

— Да, действительно работает.

— Конечно, работает, — гордо согласился Эрик, как будто и не могло быть иначе.

Но она едва ли слышала его. Угрызения совести смешались с уязвленной гордостью. Джасинда всегда гордилась своим профессионализмом, а это был случай, когда она оказалась совсем неправа. Если бы Лэнн не настоял на том, чтобы она посмотрела модель, Эрик так никогда и не ввел бы свою систему в действие.

Джасинда подыскивала слова.

— Я… я была убеждена, что вы неправы. — Проглотив комок в горле, она добавила: — Я обязана перед вами извиниться.

Он улыбнулся.

— За что? За то, что вы сразу же решили, что я пещерный человек, который хочет вырабатывать электроэнергию в каменоломне и продавать ее вашей компании? Для вас было логичным проявить осторожность. Ничего страшного не случилось из-за того, что вы изменили свое мнение.

— Я была чересчур осторожной и, пожалуй, слишком самоуверенной.

Ей стало стыдно, когда она вспомнила о том, что вначале даже не захотела посмотреть модель, узнав, что у Эрика нет образования.

— Я чувствую себя по-идиотски. Я слишком поторопилась с выводами и сейчас чувствую себя виноватой.

«Но как же я могла предполагать, что Эрик так хорошо справился с этой проблемой?» — думала Джасинда.

— А если я скажу, что дам вам шанс, — сказал он небрежно, — заставить меня забыть этот дурацкий инцидент, если вы согласитесь со мной поужинать?

— Я…

Она колебалась. Ей нравился Эрик. Он даже слишком сильно ей нравился, и следовало бы предусмотрительно подавить это чувство в зародыше, прежде чем оно захватит ее целиком. Эрик не подходил ей, так же как и Тони. Но когда она взглянула в его ясные глаза, то отказать ему не хватило сил. Она чувствовала себя вроде как бы обязанной перед ним после обиды, которую ему нанесла. «И какой вред будет, если с ним поужинать?»

— Хорошо. А что, если вечером, в пятницу? — предложила Джасинда.

— Годится, — его улыбка продемонстрировала шаловливую ямочку на щеке.

Она улыбнулась в ответ.

— Ну что ж, а теперь я попытаюсь найти дорогу назад. Правда, есть вероятность, что я заблужусь?

— Нет. Только поверните налево у рыжей коровы.

Он помог ей подняться на холм, и они вернулись к дому.

— Не забудьте свое одеяло.

Джасинда взяла одеяло и повернулась к Эрику. Может быть, ей следовало поблагодарить его еще раз за подарок или снова извиниться за то, что не смогла подавить амбиций и не удосужилась тщательно изучить проект? Но она просто смотрела на него. В его волосах гулял легкий ветерок, а на щеке было пятнышко грязи — это Эрик вытер щеку тыльной стороной ладони, когда грузил песок на транспортер.

— Ну, тогда до свидания, — сказал он спокойно.

Она сильнее прижала одеяло к себе.

— До свидания.