Анастасия Белокурова БАЛАБАН БЫЛ ПЛОХ...

"Кочегар" (Россия, 2010, режиссер — Алексей Балабанов, в ролях — Михаил Скрябин, Юрий Матвеев, Александр Мосин, Аида Тумутова, Анна Коротаева, Вячеслав Тельнов).

     Косноязычие в названии этой статьи — не случайно. Главный герой, будь у него время нормально поговорить, выражал бы свои мысли примерно так. Но ему некогда. Ведь на дворе середина 90-х годов, двор находится в Санкт-Петербурге, кругом зима. В подвале котельной день и ночь трудится кочегар — якут, бывший майор, Герой Советского Союза, контуженный во время боевых действий в Афганистане. В редкую свободную минуту он печатает на машинке роман о русском разбойнике, терроризирующем якутскую семью в далёкие царские времена. Как говорится в известном анекдоте: однако нет, чукча — не читатель, чукча — писатель. Впрочем, не всё так безнадёжно. Давным-давно кочегар прочитал произведение Вацлава Серашевского "Хайлах", которое пробудило его национальное самосознание. Теперь он набирает одним пальцем этот роман по памяти и рассказывает заглянувшим на огонёк маленьким девочкам истории о "плохих" людях. "Плохие" люди, между тем, прибывают в котельную в мёртвом виде и отправляются в топку. Таким образом, бывшие сослуживцы якута, а ныне — простые бандиты (те самые, что "носят странные вещи в гитарном чехле"), избавляются от трупов под молчаливое одобрение кочегара. Так продолжается до тех пор, пока в печи не оказывается бездыханное тело молодой дочери центрального персонажа — рослой девицы, торгующей мехами из Якутии. И тогда "русские разбойники" получают своё: орудием мести становится обычная лыжная палка — спортивный инвентарь, знакомый малым северным народам не понаслышке.

     Районы, кварталы, жилые массивы... Бесконечные проходы малосимпатичных людей под навязчивую гитарную музычку белорусского музыканта ДиДюЛи... Всё это как-то смотрелось бы в перестроечные годы, главную роль при этом обязательно сыграл бы "первый кочегар русского рока" Виктор Цой. А соответствующий этому персонажу саундтрек венчала бы бессмертная "Мы ждём перемен!". Впрочем, завершить подобный накал страстей могла бы любая из песен Цоя. Хотя бы и "Алюминиевые огурцы" — метафора несъедобной продукции, которой господин Балабанов периодически потчует нашего изголодавшегося по вменяемому авторскому кино зрителя. Традиционно же отыскиваемая к "огурцам" рифма "молодцы" выглядела бы здесь странным и незаслуженным комплиментом всей съёмочной группе.

      Игры в доморощенное малобюджетное кино, в которых многие критики склонны видеть замаскированные эстетические ценности, насыщенные гиперболическими акцентами и тайными смыслами, в случае "Кочегара" кажутся незатейливей детского лепета. Недаром Балабанов навязчиво передаёт приветы Кире Муратовой, её "Трём историям", её патологическим детям — этим "цветам зла", не вызывающим ни капли доброго чувства. Если у кого-то от этого мороз по коже — лечите нервы! А для того чтобы понять, что мы живём в не слишком приятном мире, достаточно просто оглянуться вокруг.

     На этот раз у Балабанова не получилось ни провокации, ни удара под дых, ни лирического отступления. Автопародия (а именно с ней, скорей всего, мы имеем дело, в противном случае — вообще, как выражаются якуты, каюк!) вышла не смешной, не интересной, вторичной как сама неизбежность. Даже тот факт, что главный герой — якут, обусловлен, по словам Балабанова, лишь тем, что актёр Михаил Скрябин, сыгравший кочегара, в реальности тоже якут. Утверждение, разбивающее концепции столкновения национальных цивилизаций в пух и прах. А ведь при желании эти концепции могут быть чудо как хороши! Параллели между романом Серашевского "Хайлах", который столь тщательно пытается воссоздать горе-кочегар, и ужасами современной государственности дают очень точный ответ — кто они, эти "плохие" люди. Но увы, как ни старалась либеральная интеллигентская общественность, из Балабанова сложно сделать непримиримого борца с системой. И "Кочегар" этому — прямой и явный пример.

     В результате мы имеем простую историю, которая легко могла бы уложиться в короткометражку, если бы не упомянутые выше проходы, создающие добрую половину экранного времени. И здесь действительно нет никакого подтекста: усматривать в происходящих событиях автобиографические нотки — занятие для сказочников. Балабанов сам не раз утверждал, что его фильмы просты, как парабеллум, но критиков сложно переубедить. "Кочегар" должен был наконец-то раставить все точки над i, но не тут-то было. Расставаться всегда не просто, а расставаться с иллюзиями особенно тяжело.

      Самое время перестать всерьёз задаваться вопросом, о чём балабановские фильмы и что хочет сказать нам этот режиссёр. В конце концов, художнику следует доверять: говорит, что нет никаких аллюзий, значит так оно и есть. Режиссёр волен снимать всё, что угодно. Имеет он право и на ошибки. В случае "Кочегара" скупой минимализм средств выражения сыграл с Балабановым дурную шутку. Достаточно вспомнить, с каким блеском был снят предыдущий "Морфий", чтобы, как говорится, почувствовать разницу. Но что поделать, если в современном российском кино нет другой такой фигуры, способной вызывать реальные споры и обсуждения. Что по инерции продолжается и по сей день. Главные герои того сверкающего экрана, на который мы всё ещё надеемся, продолжают дремать в безмолвной летаргической спячке.