ПРЕДИСЛОВИЕ

Эта трагическая страница жизни казаков и всех, «в рассеянии сущих», навсегда останется тяжелым грехом на совести «культурного» Запада.

Большинство этих людей, начиная с 1917 года, вело вооруженную борьбу с коммунизмом. Одни вынужденно эмигрировали из России в 1920-м и продолжили свое участие в походе против большевиков с началом Второй мировой войны в Европе.

Другие, испытавшие на себе в СССР расказачивание и голод, «черные доски» и репрессии двадцатых-тридцатых, с приходом в 1942 году на казачьи земли немцев оказали сопротивление советской власти и отступили с германскими войсками в 1943-м, уходя десятками тысяч вместе с семьями, хорошо понимая, что ждет их в результате «освобождения».

По мере продвижения Красной армии в Европу казаки стремились все дальше на Запад, надеясь, что, в конечном итоге, попадут на территорию, занятую войсками США и Англии, правительства которых окажут им приют как политическим беженцам. Однако надежды были тщетны.

Большевики расценивали казаков как самых опасных для себя врагов, всячески компрометировали их, добиваясь от союзников поголовной выдачи.

Ко времени окончания Второй мировой войны на территории Германии и Австрии, а также, частично, во Франции, Италии, Чехословакии и некоторых других государствах Западной Европы, по данным Главного управления Казачьих войск (ГУКВ), находилось до 110 тысяч казаков.

Из них свыше 20 тысяч, включая стариков, женщин и детей — в Казачьем Стане Походного атамана Т. И. Доманова, в южной Австрии, на берегах реки Дравы у Лиенца.

До 45 тысяч человек составляли 15-й Казачий Кавалерийский корпус (15-й ККК) под командованием генерал-лейтенанта Гельмута фон Паннвица, сосредоточенный в южной Австрии, севернее города Клагенфурта.

Множество казаков в виде отдельных сотен, эскадронов, рот, взводов и команд находилось в разных немецких частях, а также было разбросано по территории Германии и Австрии, в немецких военных учреждениях, на фабриках, в «организации Тодта», на работах у крестьян и т. д.

Кроме того, Казачьим полком и одиночно состояли они в частях Русского Корпуса и тысячи — в Русской Освободительной Армии (РОА) генерала А. А. Власова, невыделенные в отдельные казачьи части.

Практически все казаки были выданы — на муки и смерть. Символом трагедии стал австрийский город Лиенц последних дней мая — начала июня 1945 года.

За последние десять лет в нашей стране вышел ряд работ по этой теме (за рубежом это было сделано много раньше, о чем будет сказано ниже).

Но мало кому известно, что первой изданной на русском языке книгой о лиенцской трагедии и обо всем, с ней связанным, был труд Генерального штаба генерал-майора В. Г. Науменко «Великое Предательство», вышедший в свет в Нью-Йорке (1-й том — 1962 г., 2-й — 1970 г.). Материалы для этой книги в виде свидетельств прямых участников и жертв совместного действа союзников и Советов он начал собирать с июля 1945 года.

Издавая их по мере поступления в «Информациях» на ротаторе в лагерях Кемптен, Фюссен и Мемминген (американская зона оккупации в Германии), а затем в виде периодических «Сборников о насильственных выдачах казаков в Лиенце и других местах», генерал Науменко проводил свою работу в течение 15 лет, пробивая брешь в завесе лжи. Эти материалы стали основой, а взгляд изнутри событий — главным достоинством настоящего труда.

Первая часть книги повествует о выдаче жителей Казачьего Стана большевикам, жуткой по своей жестокости. Казаки проделали путь в тысячи километров — от берегов Дона, Кубани и Терека до Альпийских гор — верхом, в повозках и пешком, от места рождения Казачьего Стана, военного городка в селе Гречаны (в шести километрах от города Проскурова) — к своей Голгофе на берега Дравы.

Красному командованию только из Казачьего Стана было выдано более 2200 офицеров, приглашенных «на конференцию» 28 мая 1945 года. Над оставшимися беззащитными и безоружными стариками, женщинами и детьми было совершено насилие вооруженными британскими солдатами.

Казаки не были так сильны, как четверть века назад. Физическое и моральное истребление, долгое пребывание в тюрьмах и лагерях СССР (как говорил один из выдаваемых: «я прожил в советах 25 лет, из них десять — по тюрьмам, а пятнадцать — в розысках, поэтому я им абсолютно не верю») подорвали их былую мощь. Но даже обезглавленные, без своих офицеров и строевых казаков, они оказали упорное сопротивление: были убитые и раненные английскими солдатами, раздавленные танками, повесившиеся в лесу и утопившиеся в реке.

Во второй части помещено продолжение материалов о предательстве союзников на реке Драве, в других местах — в Италии, Франции и Англии, о насильственной выдаче чинов 15-го Казачьего Кавалерийского корпуса генерала Паннвица, добровольно оставшегося со своими казаками.

Такая же судьба постигла и северокавказских горцев, лагерь которых находился поблизости от Казачьего Стана.

Приведены случаи выдач некоторых групп и лиц, не принадлежащих к казачеству. К ним относятся насильственные акции против сербских четников во главе с генералами Мушицким и Рупником и отправка их партизанам Тито.

Характерны случаи «по технике» выдачи людей, например, полка «Варяг» под командованием полковника М. А. Семенова в Италии. В рядах этого полка были и казаки.

Являясь одним из четырех членов ГУКВ с момента его создания в марте 1944 года, временами заменяя начальника Управления генерала от кавалерии П. Н. Краснова, В. Г. Науменко обладал достаточной информацией и был одним из главных действующих лиц тех событий.

Им были установлены первые жертвы трагедии. Он рассказал о кровавом аресте полковника Терского Войска, члена ГУКВ Н. Л. Кулакова, об акциях над казаками еще до отправки в советские концлагеря: по свидетельствам австрийцев — рабочих предместья Юденбурга, в июне-июле 1945 года на огромном сталелитейном заводе, демонтированном и пустующем, днем и ночью производились расстрелы; потом вдруг из его труб повалил дым. Завод «работал» пять с половиной суток…

Во всех выдачах перед красными представали сознательные враги советской власти, которых по возвращении «домой» ждали разбросанные по всей стране концентрационные лагеря, тридцать лет тому назад и не существовавшие на карте Российской Империи. Лагеря ждали и миллионы военнопленных, которых никогда не было и не могло быть в истории Русской Армии.

Один из старейших генералов Добровольчества, Кубанский Войсковой атаман с 1920 по 1958 годы, В. Г. Науменко вел переписку со многими людьми — от рядового казака до премьер-министра Великобритании У. Черчилля.

Парадокс истории (наверное, «английский»), но Черчилль, являясь в гражданской войне на территории России союзником Белых армий в борьбе с большевиками, спустя четверть века, подписав ялтинские соглашения, стал виновником выдач советам миллионов людей, из которых десятки тысяч были белыми воинами:

«… На многомиллионный кровавый счет, начавшийся с подлого убийства Царской семьи, занесен и неизмеримый яд Ялты — бесконечных насильственных репатриаций.

Всеми способами, извращая пункты ялтинского соглашения, лукаво и хитро используя неосведомленность союзников, большевики подвели под кровавый итог этого счета бывших противников — участников Белого движения.

Враги эти были старые, почти три десятка лет преследуемые, необходимые для расплаты, ранее избежавшие рук «чрезвычаек». Враги же были матерые, непримиримые контрреволюционеры 1917–1922 годов. Белогвардейцы всех мастей, всех Белых армий. Тут были деникинцы, мамонтовцы, красновцы, шку-ринцы, колчаковцы, гетмановцы, петлюровцы, махновцы, кутеповцы — все, прошедшие тяжелый путь эмиграционной жизни, через острова смерти Прин-цевы, Лемнос, Кипр. Все они прошли и пронесли с собой непримиримость. Испытавшие ласку и горечь приема радушных чужестранных государств, королевств, жару колониальных островов и холод северных доминионов. Все они прошли школу… суровой жизни в чужих странах, и все они любили свою родину, как ненавидели тех временных поработителей, с кем теперь, на пороге смерти, приходилось снова встречаться, но не в открытом бою, а беззащитными, преданными вопиющей несправедливостью Ялты…»[1]

Необходимо отметить, что после Лиенца в 1945 году, когда трагедия уже совершилась, продолжались выдачи из других лагерей и в других странах. Спустя два (!) года, в мае 1947-го, в Италии англичанами в Римини и американцами в Пизе в лагерях для бывших подсоветских граждан были проведены очередные «операции», сопровождавшиеся самоубийствами и расстрелами.

В Римини, при погрузке в эшелоны, отец и сын Быкадоровы пытались действовать вместе. Отец, спасая сына, бросился с борта машины на цепь английских солдат и, сбив с ног нескольких конвоиров, образовал таким образом брешь. Сын кинулся в эту брешь, но тут же был застрелен. Отца, находившегося без сознания, зашвырнули в вагон.

Старушка-мать выдаваемого И. Коробко, встретившая сына в Италии после долгих лет поисков во время войны, умоляла англичан позволить ей разделить его судьбу. Мать оторвали от сына навсегда…

На вокзале в Болонье старший русской лагерной группы П. Иванов, до конца веривший слову английских офицеров, понял, что их обманули. Он реагировал на это решительно и смело и, выбрав момент, призвал людей к восстанию. Безоружная масса смертников бросилась на охрану, разоружила часть солдат и офицеров и вступила в последний бой за свою жизнь. В схватке около ста русских погибло. Сам Иванов, видя безвыходность положения, покончил жизнь самоубийством, вскрыв себе вену, а затем горло консервной банкой.

Все это происходило после официального заявления представителя английской миссии, сделанного им в апреле 1947 года в Ватикане, что никто из Италии союзными властями выдан не будет.

Тысячи и тысячи русских людей отправлялись эшелонами «на родину». На границах союзнических зон английскую стражу сменяла советская. Возле австрийского города Граца после выгрузки «сейчас же подошел, судя по хорошей одежде, какой-то командир с двумя ведрами и сказал, указывая на них: — Здесь касса для часов, а здесь для кошельков!

Пока он прошел всю колонну, то часов наложили полное ведро… После этого на прибывших набросились красноармейцы и начали менять одежду, отбирая хорошую и отдавая свою рваную. Так продолжалось до утра, и у некоторых меняли одежду по пять раз. К утру все были буквально ограбленные и в лохмотьях. При этом многих били…» — вспоминал очевидец.

В тот день в Грацском лагере находилось 86 тысяч русских мужчин и женщин. К вечеру, после прибытия эшелонов из французской и титовской зон оккупаций, заключенных стало более ста тысяч. Людей держали в поле, запрещая им сходить с места по шесть суток. Хлеба не давали, огня разводить не разрешали, ели муку, заболтанную водой. Для выполнения естественных человеческих надобностей и мужчинам и женщинам позволяли лишь отползти на несколько шагов в сторону.

Детей до 13-летнего возраста немедленно отбирали, несмотря на отчаяние матерей. Их сажали в классные вагоны и куда-то увозили…

Всех казаков и власовцев выделяли в особые группы и по ночам вывозили «на работы». Машины всегда возвращались пустыми. За одну только ночь вывезли около двух тысяч человек. По словам красноармейцев, их всех расстреливали.

Возвращавшиеся после допросов носили следы побоев. На допросах применяли вбивание игл под ногти. Всех женщин стригли наголо. Некоторых мужчин мазали какой-то жидкостью от лба до затылка, после чего волосы выпадали и оставалась чистая, голая кожа. Далее им предстоял путь в концлагеря Сибири и на каторгу.

Во второй части книги помещены некоторые из ялтинских документов, материалы о дебатах в английском парламенте и американском конгрессе по поводу кровавых событий при «акциях» союзников. Считалось, что насильственные выдачи начались после Ялтинской конференции (4—11 февраля 1945 г.). Как видно из документов, это происходило задолго до нее. Всего союзными властями в Европе, в угоду Сталину, миллионы людей были переданы на верную гибель.

Собранные В. Г. Науменко материалы предоставлялись ряду западноевропейских и американских писателей, историков, политиков, обратившихся к генералу как к первоисточнику и выпустивших свои книги по этой проблеме[2]. В некоторых из них, как, например, в книге американца Ю. Эпштейна «Операция килевания»[3] (1973), большую часть составили материалы генерала Науменко. Да и сам труд «Великое Предательство», неизвестный до сих пор в нашей стране массовому читателю, использовался в последние годы рядом авторов довольно «старательно», и даже без указания первоисточника.

Николай Николаевич Краснов-младший, внучатый племянник генерала П. Н. Краснова, вырвавшийся после сталинских застенков и лагерей из СССР в Швецию, писал Вячеславу Григорьевичу: «… Вернусь к Вашему «Сборнику». Начал читать и не мог оторваться! Какую колоссальную работу проделали Вы и Ваши читатели — свидетели страшной трагедии казачества в частности и всего русского народа, — в общем! Я представляю себе весь тот ужас, те нечеловеческие страдания, которые перенесли наши женщины-герои и младенцы. Читаешь и плачешь. И никакой писатель никогда так убедительно и ярко не опишет все муки, всю боль, как эти люди, испытавшие и приклад английского солдата и фальшивую улыбку их офицеров…»

Хотелось бы еще раз заметить, что все собранное Кубанским Войсковым атаманом — это свидетельства людей, переживших трагедию и документы о ней.

В предисловии к первой части генерал Науменко отмечал: «… Мы общаемся с пережившими трагедию, слушаем их рассказы и читаем записанное ими. По общечеловеческой слабости, в зависимости от нашего личного отношения к авторам их, мы можем иногда уверовать в то, чему верить не следует и не верить тому, чему верить надо.

В другом положении будет будущий историк, который по прошествии многих лет, как говорится, издали, подойдет к оценке всего случившегося много лет тому назад. Подойдет он с холодным сердцем и душою, с единою целью правильно оценить все нами пережитое.

Принимая во внимание вышесказанное, я не задавался целью дать описание всего происшедшего, а лишь имел в виду собрать возможно полные данные о нем и лишь в редких случаях, когда то требовалось, высказывался по тому или другому вопросу.

По той же причине материалы в книге не сгруппированы в хронологическом или каком-либо другом порядке, а размещены по мере их поступления.

При печатании их неизбежны повторения, так как авторы отдельных воспоминаний часто говорят об одном и том же моменте трагедии и в их изложении можно встретить кажущиеся противоречия.

Говорю — кажущиеся, потому что свои наблюдения каждый имел в обстановке крайнего напряжения, когда он мог быть схвачен и передан в руки большевиков».

В связи с необходимостью объединить два тома в один, ряд воспоминаний дается с небольшими сокращениями. В частности, из некоторых очерков исключена оценка военно-политической обстановки на Восточном фронте Второй мировой войны, операций армий Вермахта и Красной армии, так как эта тема весьма обширна и не является целью настоящей работы. В очерках оставлены только те события, участниками которых являлись авторы.

Затем были убраны фрагменты статей описательного и справочного характера (например, по географии СССР), предназначенные для русской эмиграции и зарубежного русскоязычного читателя, незнакомого с такими сведениями.

Имена большинства лиц в статьях в американском издании книги были по понятным причинам обозначены первой буквой фамилии или инициалами. Ныне, работая с дневниками генерала Науменко, мы получили возможность дать в русском издании многие из этих имен полностью. В необходимых случаях добавлен ряд важных фрагментов, взятых нами из дневников. В то же время в книге сохранена ее первоначальная структура изложения: пояснения и примечания даются перед, после или в самих статьях. Авторский стиль сохранен без изменений. В тексте исправлены только явные стилистические и орфографические ошибки, допущенные в зарубежном издании. Некоторые фотографии взяты из альбома «Les Cosaques de Pannwitz» (Heimdal, Paris, 2000).

Новая, 3-я часть книги подготовлена по материалам, которые хранились в архиве Кубанского Войскового атамана, генерал-майора В. Г. Науменко и никогда не публиковались.

К ним относятся, прежде всего, письма начальника ГУКВ генерала от кавалерии П. Н. Краснова, дневниковые записи В. Г. Науменко о командире 15-го ККК генерал-лейтенанте фон Паннвице, о Главнокомандующем ВС КОНР (Комитет освобождения народов России) генерал-лейтенанте А. А. Власове, об освобождении Праги 1-й дивизией РОА, о Русском Корпусе, переписка Кубанского атамана с Н. Н. Красновым — младшим, автором книги «Незабываемое», свидетельства о выдачах русских людей с территории Соединенных Штатов и другие материалы.

Подготовке к первому в России изданию «Великого Предательства» способствовало искреннее участие и помощь дочери генерала, Наталии Вячеславовны Назаренко-Науменко, передавшей составителю многие документы из архива отца, и любезное содействие и помощь старшего научного сотрудника Краснодарского исторического музея-заповедника Наталии Александровны Корсаковой. Без их доброй воли не могла бы осуществиться работа над книгой, за что приношу им глубокую благодарность.

У генерала Науменко был свой путь: через живые свидетельства очевидцев трагедии поведать России правду, открыть души всех тех казаков, кому старый атаман в многолетних трудах посвятил свою жизнь.

«Много страшного пережило казачество, — писал он 16 марта 1949 года, — но мало равного Лиенцу».