"Викинги Британии" - читать интересную книгу автора (Каппер Дуглас П.)

Глава I Морские скитальцы

В самом слове «викинг» живет романтика. Ни один другой народ не может сравниться колоритностью с образом этих бешеных белокурых гигантов, державших в страхе добрую половину побережья всей Европы. От знойной Африки до льдов севера России, от Дублина до Константинополя едва ли найдется берег, не усвоивший, что значит знамя с изображением ворона.

Являя собою пример суровой жизни и героической смерти, эти, по сути своей, обыкновенные грабители обязаны своим особенным очарованием именно искусству мореплавания. Вообразите себе сухопутного викинга, и его образ сразу же потеряет всю свою силу. Слава военных подвигов закрепилась за норвежцами, однако все они — и норвежцы, и датчане, и шведы — без сомнения занимают достойное место среди самых первых в мире моряков. Обратитесь, например, к мореходам древнего Средиземноморья: большая часть путешествий классической эпохи представляла собой не более чем обычное плавание вдоль побережья. Когда галеры Цезаря шли к Британии, капитаны прокладывали свой курс от мыса к мысу вдоль берегов Испании и Галлии. Не часто случалось так, чтобы их нельзя было заметить с берега. Норманны же, напротив, подобно одним только финикийцам, не испытывали никакого страха перед плаванием в открытом море. Какие другие морские плавания древности можно сравнить с путешествиями в Исландию или в Гренландию, не говоря уж об Америке?!

Едва уловимая притягательность присуща самому слову «викинги», несмотря на то, что оно значит просто «люди из залива». Имя «норманны» также не затмило славу опустошителей Британии. Но блеск их тускнеет, когда историки беспристрастно навешивают ярлык «датчане», «даны» и на датчан, и на шведов, и на норвежцев, причем и на моряков, и на сухопутных жителей. «Морские конунги» звучит уже более внушительно. Правда, звание это было лишь почетным титулом, который носили викинги исключительно благородного происхождения, командовавшие собственными эскадрами на море: «с огромным войском, но без земли», как говорится в сагах. Я полагаю, что в этой книге будет лучше всего употреблять слова «викинги» и «норманны» как синонимы, в то время как две народности различать при помощи слов «норвежцы» и «даны».

Карта «На запад через море»

Если задаться вопросом: «Кем были викинги?», то ответ очевиден: они — пираты-скандинавы эпохи викингов. На первый взгляд все просто. Однако границы самой эпохи викингов определить ничуть не легче, чем границы любой иной «эпохи». У нее нет определенного начала и фиксированного конца. В самом лучшем случае мы можем утверждать, что она началась тогда, когда в туманной древности на берег Англии были вытащены первые черные корабли, и продолжалась все то время, пока норманны постепенно превращались в более или менее законопослушных граждан. В грубом приближении эпоху викингов обычно связывают с периодом между девятым и одиннадцатым столетиями. Но даже в таком случае к эпохе викингов придется отнести значительные промежутки времени до и после указанных границ. Если обратиться, например, к завершению эпохи викингов, то викинги с островов Северной Британии нападали и предавали огню наше побережье приблизительно вплоть до тринадцатого столетия: спустя многие годы после того, как норманны проложили путь от своей родины через Северное море, Свейн, которого называют «последним из викингов», но который, собственно говоря, не был последним, погиб с окровавленным мечом в руке уже во времена правления Генриха II.

Точно так же обстоят дела и с началом эпохи. В самом конце восьмого столетия норвежцы высадились на побережье Англии, возле Дорчестера, и убили обратившегося к ним за разъяснениями чиновника. Они разграбили несколько английских аббатств и, пройдя по северу Шотландии, добавили к этому списку Айону и церковь в бухте Дублина. «Вот церковь святого Кутберта, обагренная кровью священников Христа», — восклицает живший в восьмом веке монах со Святого острова.

Судя по всему, эти ранние набеги — одни из первых случайных разведок, которые в поисках легкой добычи проводились викингами повсюду. Возможно, что такие грабительские походы были делом даже отдельных семей — эти первые волны того прилива, который вскоре во внезапном своем неистовстве должен был затопить берега всей Британии: от дальних Шетландских островов вплоть до островов Силли.

Первыми, кто нанес удар, были норвежцы, выходцы из Норвегии. Вынужденные жить изолированными группами на берегу фьордов или заливов по причине того, что внутреннюю часть их страны составляли горы, норвежцы уже обладали всеми теми инстинктами и чертами, которые с такой интенсивностью были выражены в викингах. Кроме того, каждый норвежец был индивидуалистом, постоянно сражавшимся за свою землю. Рыбой — его основной жатвой — он располагал в изобилии; труд же в пределах своего хутора не давал развернуться его темпераменту и бьющей через край энергии. Ему требовались смена обстановки и приключения — какой же иной путь был для него лучше, чем путешествие по морю, дорога к которому начиналась прямо у дверей его дома?

К тому времени викинги уже обучились своему ремеслу, на протяжении многих столетий совершая набеги и отражая вражеские нападения на всем пространстве Балтийского моря, а также вдоль ближайших берегов к югу от Норвегии. Эти походы изобиловали славными сражениями, но добычу Балтика давала скудную. Там не было ни аббатств, которые можно было бы разграбить, ни чужих земель с новыми, невиданными богатствами, которые можно было бы захватить. Британия же сулила норвежцам все, что морской разбойник мог пожелать, стоило только указать ему к ней путь. Пришедший с неведомого Севера, он, помимо своего вооружения, пугал своей таинственностью. Его корабль, словно разинувшее пасть чудище морских глубин, исчезал за горизонтом столь же внезапно, как и появлялся, и следами его на земле оставались лишь дымящиеся развалины. Нетрудно представить себе и триумфальное возвращение искателей приключений к причалу семейного имения. Одного только взгляда на длинный корабль, доверху нагруженный богатствами, или на украшения из золота и серебра, в которые хвастливо разрядилась его команда, было достаточно, чтобы внушить неугомонной молодежи нестерпимое желание испытать свои силы в беззаботных, словно игра в салочки, походах «на запад через море».

Датский рог войны издревле вторил эхом норвежскому. Для датчан путь, ведущий в Англию, был быстрее и легче. Они могли приплыть напрямую через Северное море или же пройти вдоль берегов Нидерландов, чтобы совершить переход по открытому морю еще короче. По тому ли, или по другому пути, но восточные ветры приносили с собой черные паруса смерти, становившейся от лета к лету все более жестокой. Началось завоевание Англии датчанами. В середине девятого века датчане впервые остались на английской земле на зиму, вследствие чего хорошо подготовились к долгой борьбе, которая привела к тому, что из рук короля Альфреда была вырвана область Датского права — Денло (Danelaw).

Несмотря на то, что иногда и датчанин, и норвежец достигали Ла-Манша, минуя по дороге одни и те же стоянки во Франции и Фландрии, пути их были различны. В Нортумбрии они встречались, сражались, общались друг с другом; однако кратчайший путь к захватывающим приключениям пролегал от Норвегии вокруг Северной Шотландии. Пробившись через пролив Пентланд-Ферт, норвежцы поворачивали на юг, где среди узких морских проливов западного побережья находили идеальное место для охоты.

Богатство ирландской Церкви вскоре привлекло их, а после них — и датчан. Тут и там вдоль ирландского берега незанятые устья рек превращались в морские базы, а базы перерастали в королевства. «Светлые чужестранцы» и «Темные чужестранцы» резко повернули историю Ирландии, подобно тому как историю Англии изменили датчане Нортумбрии и норвежцы Камбрии.

Нападение на Британию, однако, было только одной из фаз нашествия викингов. Пока одни норвежцы основывали свои маленькие королевства в Ирландии, другие нащупали путь к югу, в Средиземное море, и уже занимались тем, что совершали набеги на Ривьеру и разоряли города Италии.

Норвежцы и датчане вместе разграбили Париж и совершали глубокие рейды вдоль доброй дюжины французских рек, выходя из своих укрепленных лагерей в устьях, огнем прокладывая путь завоевания Нормандии. Тем временем шведы из Балтийского моря продвинулись вниз по Днепру или Двине через сердце Руси столь далеко, что чуждый звук их речи побеспокоил народы, жившие по берегам Черного моря, и самые стены Константинополя. Они двигались на восток, на запад, на юг и на север: словно все увеличивающийся рой ос из своего улья.

Рассказ о том следе, неизгладимом следе, который викинги оставили не в Британии, а в остальной части Европы, лежит за границами нашего повествования. В качестве примера можно упомянуть о том факте, что, помимо прочих их достижений, они основали королевства на Сицилии и стояли у истоков государства на Руси. Однако знаменитая варяжская гвардия греческих императоров из Константинополя имеет уже непосредственную связь с Британией. Ядром этого воинского формирования были шведские викинги, и в ходе развития оно выросло в элитарный корпус, состоящий из норманнов различного происхождения, столь привилегированный, что подчинялся исключительно приказаниям императора и императрицы. Со временем, когда его ряды пополнились за счет тех молодых саксов, датчан и норвежцев, которые предпочли покинуть Англию, чем подчиниться Вильгельму Завоевателю, корпус этот превратился чуть ли не в английскую резервацию. По иронии судьбы за несколько лет до этого главой варяжской гвардии был тот самый Харальд, которому король Гаральд Английский незадолго до битвы при Гастингсе пообещал «только семь футов земли и не более того» у Стэмфордбриджа.

Датчане были преданы морю в меньшей степени, нежели норвежцы, так что они, по-видимому, были более склонны к тому, чтобы перво-наперво начать строить для себя на захваченных ими территориях свой новый дом. Их обычная тактика была такова: они направляли свои быстроходные суда к устью какой-нибудь реки, к мелководью. Нередко продвинувшись уже далеко в глубь страны, они вытаскивали корабли на берег, устанавливали корабельные тенты как палатки и возводили лагерь, окруженный частоколом или земляными укреплениями. Из лагерей они совершали свои набеги либо пешим строем, либо на захваченных ими лошадях, составляя отряды передвигающейся верхом пехоты. Их отлично вооруженные стройные ряды редко встречали серьезное сопротивление, чему способствовала и их ужасная репутация. Им подчинялись целые районы, едва испытав на собственном опыте, как отважны норвежцы в сражении и как они в не меньшей степени жестоки в обращении с пленными. Лагерь же, становившийся все более привлекательным за счет награбленной утвари и захваченных в плен женщин, вскоре превращался в центр постоянного поселения. В Англии весь этот процесс протекал проще. Норвежцы и саксы были родственными народами: в их образе жизни, в общественных институтах было много общего и, что немаловажно, они могли без особого труда понимать языки друг друга. Однако это вовсе не значит, что родственное чувство притупило в Англии лезвие секиры викинга.

В отличие от датчан норвежцы, по крайней мере в ранний период завоевания, смотрели на Британию как на дойную корову. Однако Норвегия была слишком далека, чтобы служить удобной базой для набегов. Само собой напрашивалось решение проблемы — использовать в качестве базы какой-нибудь остров, располагающийся вблизи морского побережья. К примеру, расположение островов Флет-Хольм и Стип-Хольм было идеально для совершения небольших набегов на оба берега Бристольского залива.

Крайне удобным для длительных стоянок были группы островов близ Шотландии: Оркнейские и Гебридские острова, располагавшиеся на пути к Британии. Оркнейские острова играли роль естественного пристанища на полпути из Норвегии к западному побережью. Они были захвачены как раз незадолго до того, как черные корпуса кораблей и темно-красные паруса на горизонте заставили колокола английских аббатств забить тревогу.

На более отдаленных Гебридских островах власть все еще находились в руках местного населения; прибывающие норвежцы были вынуждены мечом расчищать место для новых жилищ и готовиться к тому, чтобы провести не одну зиму во враждебной им стране. Но это не было для них непреодолимым препятствием. Есть свидетельства того, как в самом начале деятельности викингов в британских водах один из грабителей выдворил с Гебридов местного правителя и на три года обосновался на острове Барра, беспрепятственно совершая набеги на Ирландию и в глубь Шотландии.

Населявшие Оркнейские острова пикты, очевидно, были весьма многочисленны, однако они каким-то неведомым образом были без остатка стерты со страниц истории. Норвежцы получили здесь возможность развернуться в условиях, напоминавших родные земли. Когда же твердая рука Харальда Прекрасноволосого выдворила из Норвегии за море целое полчище непокорных представителей знатных семей, Шетландские и Оркнейские острова обрели новых и весьма неспокойных жителей. Флот Харальда нанес им несколько воспитательных визитов и вскоре положил конец новомодному обычаю совершать набеги с этих островов на берега самой Норвегии, и все же, несмотря на это, за Оркнейскими островами жестко закрепилась в те времена функция основной резиденции морских грабителей. Окончив свои набеги на южные побережья, викинги могли возвращаться по осени в эту крепость, чтобы в безопасности наслаждаться спокойствием долгой северной зимы. Случалось, правда, и так, что норманны, державшие путь на запад или возвращавшиеся оттуда, по пути разоряли и Оркнейские острова, но это были, если можно так выразиться, внутрисемейные разборки.

Тому, у кого возникнут сомнения в искусстве мореплавания викингов, ясным и решительным доказательством послужат встречные приливы и отливы устьев пролива Пентланд-Фёрт со своими водоворотами, вихрями и водопадами, со своими «Могучими Людьми» и «Свелки». Грабители постоянно проходили Пентланд, но в сагах имеется очень скудное упоминание о его опасностях, и в этом видна школа, пройденная ими среди быстрин своих родных вод. Более того, прежде чем достичь Пентланда, им необходимо было преодолеть гораздо более грозное место. Как раз на их пути между Шетландскими и Оркнейскими островами находился «грозный бурлящий поток» Самбург-Руст. Можно подумать, что, проходя близ острова Фэр-Айл, они держались ввиду берега, не приближаясь к нему; однако на самом деле суда, напротив, обычно бросали якорь под защитой самого Фэр-Айла. Так, одному оркнейскому ярлу, захваченному бурей врасплох при проходе через Самбург-Руст, удалось выпутаться из этой беды, не потеряв ни одного из своих шести кораблей.

Однако, пройдя Пентланд-Фёрт, стремящиеся на запад норвежцы еще только приступали к решению трудных задач своего плавания. Не довольствуясь более плаванием близ более-менее безопасных берегов, некоторые из них пускались в беспокойный путь вдоль открытого Атлантике побережья Ирландии.

В Ирландии, равно как и на Гебридских островах и на острове Мэн, поселенцы вступали в браки с местным кельтским населением, давая начало смешанным родам, которых отличал уже свой собственный характер. Только Оркнейские острова остались колонией, сохранившей чисто норвежское население и еще очень долго не оставлявшей своих прежних занятий. Было время, когда оркнейские ярлы распространили сферу своего влияния от Шетландских островов через огромные пространства Шотландии до самой Ирландии. В течение весьма длительного периода острова оставались главным местом сосредоточения норвежских сил за пределами самой Норвегии.

Это не единственная, но одна из важных причин, почему мы знаем так много об истории Оркнейских островов и почему мы должны уделить им особое внимание в нашем рассказе о викингах на Британских островах. Благодаря тесной связи Оркнейских островов с Норвегией в исландских сагах, служащих основным источником нашего знания о викингах, сохранились записи практически обо всей истории этого владения.

Рассказы многих романтических саг, разумеется, были приукрашены на манер колоритных выдумок средневековых трубадуров. Однако подлинные исторические саги, застывшие, словно среди льдов, в отдаленной норвежской общине в Исландии, полностью сохранили свою безыскусную форму. Плеск воды под веслами и звон меча, ударяющего о щит, звучат в их строках вполне реалистично. В исторических сагах практически нет места вымыслу; по крайней мере, вымыслу намеренному. Рассказчик саги представлял события такими, как он их понимал, и мог черпать материал непосредственно из современного ему контекста. Описание важных событий было занятием скальдов, игравших с большим или меньшим успехом роль своеобразных военных корреспондентов. Оркнейскому ярлу Торфинну Могучему посчастливилось всегда иметь на своей стороне преданных скальдов, которые в стихах вели хронику его дел и слов, сражался ли он на суше или на море, совершал ли набеги на Шотландию или праздновал победу дома. Однако примеров подобного применения мастерства скальдов множество. Олав Святой незадолго до роковой битвы при Стиклестаде приказал трем скальдам, находящимся в его армии, укрыться за щитовым заслоном, то есть в кольце бесстрашных тяжеловооруженных воинов, дабы грядущее поколение располагало впечатлениями о битве из первых рук. Подобно газетному репортажу с рассказами свидетелей уличных происшествий, сага полностью приводит все три версии.

Разумеется, было бы наивным ожидать, что рассказ, передававшийся исключительно из уст в уста, не претерпел бы на протяжении нескольких поколений никаких изменений или искажений. И все же саги, помимо их литературной ценности, оказались при их пристальном изучении на удивление достоверными. Как бы то ни было, но именно они послужили основным источником сведений для данной книги, и мы лишь изредка дополняем их свидетельства материалом других источников.