"Рассказы" - читать интересную книгу автора (Тарловский Марк Наумович)Причина пораженияНа уроках истории учитель объяснял всегда с таким выражением, словно вся его жизнь прошла до нашей эры и теперь он вспоминает молодость. «Охота на мамонтов была опасной… Потом все изменилось… С севера наступал лед… Стало холодно… Пришлось надеть звериную шкуру». Одинаково легко передвигаясь в толще веков в любых направлениях, учитель как ни в чем не бывало мог сказать: «А теперь давайте вспомним Марафонскую битву», — вызывая этим вопросом всеобщее беспокойство… Или сегодня, например: — Восстание Спартака!.. Отвечать пойдет… Зонтиков!.. Зонтиков поднимается и застывает в глубокой печали. — Неужели ты не помнишь, как проходило восстание? — искренне поражается учитель. — Не помню, — качает головой Зонтиков. Видно, что он и сам удивлен неожиданным провалом в памяти. Удивление кончается двойкой. — А ты учил? — усаживаясь, спрашивает Зонтиков своего соседа. Бабкин молчит. Человеку, имеющему девять двоек за четверть, глупо задавать подобный вопрос. Лениво прищурившись, Бабкин раскрывает учебник и оглядывает заголовок «Восстание Спартака». «Опять восстание! — раздраженно думает он. — То в Сицилии, то в Риме… И каждый раз поражение… И двойки… двойки…» — О причинах поражения восстания расскажет… Перед лицом надвигающейся катастрофы Бабкин сохраняет полное спокойствие. Он не знает страха — он слишком много пережил. — Бабкин! Весь в рубцах, ветеран Бабкин выходит к доске. — Н-ну? — повторяет Павел Сергеевич. — Каковы же причины поражения? — И тут же добавляет: — Почему рабы потерпели поражение? Бабкин долго и мрачно молчит. Потом тяжело поднимает лохматую голову. — Рабы потерпели поражение, — говорит он, — потому, что не знали его причин… После чего получает двойку и возвращается на родную теплую парту. — Чаша моего терпения переполнена, — зло шепчет он, — больше на историю не приду!.. — Я тоже, — цедит Зонтиков, — у меня тоже переполнена… Так было задумано восстание во главе с Бабкиным. Первое столкновение произошло на следующий день при выходе из школы. — Зонтиков, — сказал директор, — ты знаешь, где живет Павел Сергеевич?.. Вот и отлично! Отнеси ему этот конверт… Да смотри не задерживайся, дома-то беспокоиться будут!.. Всю дорогу Бабкин и Зонтиков шли молча. Зонтиков, часто семеня, то и дело беспокойно оглядывался. Бабкин же после бесплодных попыток разглядеть содержимое конверта на свет предался грустным воспоминаниям. …По лестнице поднимались медленно. Перед дверью остановились обессиленные. Зонтиков сказал: — У меня дома уже беспокоятся… Бабкин дал ему подзатыльник: — Звони! Страх вселил в Зонтикова отвагу. — Сам звони!.. Внезапно дверь распахнулась, и упирающийся в нее Бабкин пулей влетел в коридор и свалился у книжного шкафа. Позади слышался удаляющийся топот. Это Зонтиков катился вниз по лестнице. — Здравствуйте, — сказал Бабкин. — Здравствуй! — Павел Сергеевич закрыл дверь. — Директор сказал: «Побыстрей», — объяснил Бабкин. — Он письмо передал… — А-а… — Учитель взял конверт. — Ну, спасибо… Проходи, проходи, что же ты стоишь? Впервые за весь разговор Бабкин поднял голову. То, что он увидел, ошеломило его. Учитель был в рубашке, без пиджака. — Раздевайся, раздевайся, — улыбался учитель. Плохо соображая, что делает, Бабкин разделся и машинально проследовал в комнату. — Садись, раз в гости пришел. Будем чай пить. Окончательно потеряв дар речи, Бабкин уселся за стол и ничего не понимающим взглядом уперся в колбасу. Учитель отхлебнул из стакана. Бабкин тоже отхлебнул. И снова замер: никто еще не видел, как учитель ест. Вот он взял вилку, неторопливо положил колбасу в рот. «Проглотил», — изумился Бабкин. Внезапно он почувствовал, как подозрительно тихо в комнате, и выжидающе вскинул глаза. Ему показалось, что вот сейчас учитель поставит стакан и скажет: «Природа Древней Греции, Бабкин, была пышная… климат морской, теплый…» Но учитель не торопился. — Ты почему сахар не берешь? — начал он издалека. — Не стесняйся… — Мне и так сладко, — вздохнул Бабкин и, чтобы скрыть неловкость, стал озираться по сторонам. В правом углу он неожиданно наткнулся на карту: «Римская империя в I веке нашей эры». В глазах учителя что-то блеснуло. — Узнаешь? — Да… — вяло протянул Бабкин, — узнаю… «После чая спрашивать будет, — решил он. — Еще бы не узнать! Два месяца долбим эту империю… скорей бы до развала дойти…» Нашествия варваров Бабкин ждал, как праздника: после него империя распалась… Отхлебнув чай, он вздохнул: впереди еще было «ослабление». Империя слабела веками… Это могло свести с ума. Бабкин снова подозрительно взглянул на учителя. «Размешает сейчас чай да и скажет: «А ну-ка, Бабкин, покажи путь Ксеркса в Грецию». С этим вопросом Бабкин столкнулся еще в прошлом году. Тогда, по его мнению, флотилия персидского царя Ксеркса прошла мимо берегов Греции… Да мало ли о чем можно спросить! Бабкин даже заерзал. — Карта у вас, Павел Сергеевич, какая-то… — начал он неуверенно. — У нас в школе вроде другая… Меня спросить, так я ничего и не покажу… — Карта та же, — успокоил учитель, — ты приглядись повнимательней. «Ну и влип», — думал Бабкин, напряженно приглядываясь. На узком Апеннинском полуострове ясно чернел кружок Рима. — Вон Рим, Павел Сергеевич! — показал вдруг пальцем Бабкин, словно столкнулся с приятной неожиданностью. — Да! — приветливо откликнулся Павел Сергеевич. — Рим отсюда хорошо виден. Вот Дамаск — тот совсем почти незаметен. — Да… — промямлил Бабкин, бороздя глазами карту вдоль и поперек, — еле-еле… — Узнал, значит, школьную карту, — прищурился учитель. — Да… — опять затянул Бабкин и, внезапно оборвав себя, быстро встал. — Я домой пойду, — хрипло сказал он, — там у меня пример по арифметике, никак разделить не могу… остаток получается… …На следующий день перед самым звонком Зонтиков поймал Бабкина в коридоре. — Наконец-то! — зашептал он оглядываясь. — Я тебя все утро ищу. Сейчас история будет. Куда побежим? Бабкин нахмурился. — Знаешь что, — он помялся, — я передумал… — То есть как? — разинул рот Зонтиков. Бабкин молчал. — То есть как?! — В голосе Зонтикова появилась злость. — Что ж ты вчера болтал! «Не пойдем… не пойдем»! — передразнил он. — Как дам! — замахнулся Бабкин. Зонтиков отшатнулся. — Но почему? Почему ты не хочешь? — уже упавшим голосом продолжал он. — Почему?.. Прозвенел звонок, и они вошли в класс. Через минуту появился Павел Сергеевич. Он повесил карту «Римская империя в I веке нашей эры», взглянул на Бабкина и лукаво улыбнулся. Бабкин покраснел и, наклонившись к Зонтикову, тихо прошептал: — Мы вчера с ним вместе колбасу ели… |
||
|