"Продвинутые сексуальные советы для девушек" - читать интересную книгу автора (Хеймель Синтия)29. Решающая проблемыДорогая Решающая проблемы! Моя подруга, точнее, она что-то типа подруги, ну, я думаю, что она моя подруга, короче, она в больнице. И у меня живет ее собака. Прошло уже три месяца. Сьюзи, просидевшая в инвалидном кресле семнадцать лет, неожиданно проснулась совершенно больной. Следующее, что мы о ней узнали, — она в больнице с инфекцией кости и никто не может забрать ее собаку. У всех их слишком много, а у меня только одна, поэтому я согласилась ее взять. Этот пес Баркли — просто стихийное бедствие. Он прыгает на диваны, роет ямы в саду, он даже научился открывать холодильник и несколько раз крал мой обед. Я всегда сразу догадываюсь, что он это сделал, потому что он прячется под столом в столовой, как будто я его не вижу. Как бы то ни было, моя собака Саша привыкла быть в центре внимания. Каждый раз, когда Баркли подходит ко мне, Саша отталкивает его всторону. Саша спит на кровати, так что Баркли думает, что ему тоже можно. Тем временем мне позвонила Сьюзи. Она в панике, потому что доктор сказал, что ей, возможно, придется ампутировать ногу. Она, наверное, навсегда останется в этой больнице. Знаю, что покажусь бесчувственной, но я устала заботиться о Баркли. У Сьюзи все плохо, но она ведь взрослый человек, разве нет? Она ответственна за свою собственную жизнь, даже если в жизни все дерьмо. Ни один взрослый человек не может ждать, что кто-то другой будет вечно нести на себе его груз. Как ты думаешь, хоть это и выглядит немного грубо, но я ведь вправе позвонить Сьюзи и попросить се договориться с кем-нибудь другим? Дорогая Бет! Никто не является взрослым человеком. Тем более тот, кто серьезно болен и лежит в больнице. Никогда не пытайся переложить свою вину на кого-то другого. Люди больше не живут в семьях. Разве можно их винить, если отец предстает в образе смутно-отдаленного воспоминания, мать — алкоголичка, а дядя Эл — педофил? Так что все мы изолированы, если, конечно, не живем в Новой Гвинее или в какой-нибудь первобытной общине, занимающейся охотой и собирательством, где семьи, глазом не моргнув, берут на себя заботы друг друга и никто не вступает в общества анонимных алкоголиков. Друзья — это версия расширенной семьи двадцать первого века. Друзья воспитывают друг друга, отвечают друг за друга. Это обязательство, а не что-то, что можно включить и выключить как свет. Ты эгоистичная плакса. Если будешь продолжать в том же духе, то в недалеком будущем останешься совсем одна и будешь ворчать себе под нос в ресторанах, что это — не твоя вина. Никому не будет до этого дела. Баркли ведет себя как любая нормальная собака. Тебе еще повезло, что он не сходит с ума, так как его сердце, возможно, разбито. Если ты больше не хочешь иметь с ним дело, ты и договаривайся с кем-нибудь другим. И советую тебе найти для него хорошее место, такое, куда бы ты в случае необходимости могла отдать Сашу. В противном случае по закону кармы в следующий раз ты родишься собакой. В Китае. Дорогая Решающая проблемы! У меня есть толстая собака средних лет. Джинджер, со своим свисающим животом и дыханием, от которого может засохнуть дерево, конечно, не Ума Турман, но тем не менее она роковая женщина. Она, как говорят, в самом соку. Мои собаки-самцы так взволнованы, что гадят на полу в гостиной, прячутся в кладовой, они очарованы каждой случайной отрыжкой Джинджер. Даже несмотря на то, что они кастрированы, они не были так возбуждены с тех пор, как один из них нашел разлагающегося скунса, и они оба катались вокруг него. Тем временем некастрированные соседские самцы выпрыгивают из окон, роют тоннели под забором и бьют стеклянные двери, чтобы заполучить Джинджер. Они буйствуют снаружи дома, принюхиваясь к воздуху, чтобы уловить аромат Джинджер. Вот что я хотела бы знать: почему мужчины не ведут себя так же по отношению ко мне? Почему вся удача достается Джинджер? Я выгляжу молодой и симпатичной, ухоженной и от меня хорошо пахнет. Я занимаюсь аэробикой пять раз в неделю, мою волосы каждый день и никогда не выхожу из дома со стрелкой на колготках. Но все же я каждый вечер сижу одна: я, мои собаки и моя кухня для похудания. Что я делаю не так? Дорогая Мэриголд! Что стобой? Ты в своем уме? Ты должна, Неужели ты ничего не слышала о проблеме превышения рождаемости собак? Ты на самом деле хочешь подарить миру еще больше щенков, чтобы они родили еще больше щенков и т. д., так что бы вместо восьми миллионов собак, усыпляемых каждый год, у нас было десять, двенадцать, двадцать? И почему, ну почему ты допустила, чтобы твоя собака растолстела? Ты тщательно следишь за собой, так почему ты подвергаешь бедную Джинджер возможности артрита, проблем с сердцем, с почками, ранней смерти? У тебя что, нет чувства сострадания и ответственности? Не удивительно, что ты не нравишься мужчинам. Дорогая Решающая проблемы: Моя лучшая подруга по собственной инициативе стала моим диетологом. Скажем, говорю я с ней по телефону и ем кешью. «Что ты ешь?» — спрашивает она. «Кешью», — отвечаю я. Ты что, с ума сошла? Ты знаешь, сколько там жиров?» «Они пожарены без масла». «Все равно ты в данный момент потребляешь около трех тысяч калорий!» Сначала я ничего не говорила, потому что, буду откровенной, я немного пухлая, и я думала, что она, возможно, права, напоминая мне об этом. Но потом я начала худеть. Какое-то время она меня поддерживала. Но однажды она сказала: «Ты теряешь в весе недостаточно быстро». Это ведь уже неправильно, да? Разве не предполагается, что люди должны худеть медленно? Даже если иногда это только два фунта в месяц. Так что теперь она снова за свое, И я все еще ничего не говорю, потому что она в целом хороший человек, у которого так же мало самоуважения, как и у меня (никакого). Я думаю, что, если закричу на нее, то она просто рассыплется на кусочки или никогда не будет со мной говорить. Но желание закричать растет. Дорогая Латка! Крайне грубо напоминать подруге о ее лишнем весе, особенно в лицо. За спиной — это уже совсем другое дело. Даже если бы ты весила шестьсот фунтов и у тебя в квартире не оставалось бы места для мебели, подруга не должна говорить, пока ее не спросят. Только тогда она может дать себе волю. Тем не менее тебе не надо орать на нее, можешь сделать так, как советуют в журналах. Скажи что-нибудь ласково, но прямо, как, например: «Мне не по себе и я чувствую себя оскорбленной, когда ты упоминаешь мой лишний вес. Я буду очень тебе благодарна, если ты не будешь больше этого делать». Или ты можешь подколоть ее. Предложи ей снять рекламу о похудании, о том, что она с каждым днем все больше и больше похожа на Калисту Флокхарт. Она поймет намек. Дорогая Решающая проблемы! Пару дней назад мы обедали в кафе, и моя подруга заметила одного из моих кумиров, создательницу моей любимой юмористической передачи. Я была в ужасе. Эта женщина — эта потрясающая, веселая женщина была усеяна логотипами Шанель с ног до головы. В буквальном смысле. У нее были серьги Шанель, галстук Шанель, куртка от Шанель с логотипами на карманах, стеганая сумка от Шанель, туфли с логотипами, и апогеем всего были велосипедки от Шанель! Велосипедки от Шанель. Все мои иллюзии в один момент разбились вдребезги. Потом я подумала: «Шоу этой женщины уже несколько лет не были успешными, пара ее последних шоу провалились. Поэтому она и пытается найти утешение, смело смотреть на ситуацию, показать людям, что она все еще может позволить себе выглядеть так, как будто то, что она носит, по цене равно дому с тремя спальнями». Но все равно я беспокоюсь, я обескуражена. Почему человск с таким богатым внутренним миром обвешивает свое тело большими металлическими пересекающимися С? Дорогая Шокированная! Ты поняла все наоборот. Дело не в том, что от этой женщины отвернулась удача и она решила навешать на себя Шанель, а наоборот, коварная Шанель была причиной ее краха. Это классический случай того, что эксперты в области моды называют «заражением Шанель». Никто толком не знает, как оно действует, но кажется, что слишком много связанных с Шанель предметов, надетых на тело человека, вызывают апатию, сухость во рту, у человека двоится в глазах и его переполняет чувство самодовольства. Если носить Шанель близко к мозгу, как, например, серьги, это служит причиной потери от двадцати до сорока баллов уровня интеллекта. Думаю, я могу точно описать, как этот ужасный синдром появился у твоего кумира. Она создала одну-две юмористические передачи, это означает, что у нее не было своей собственной жизни. Она проводила восемь дней в неделю, двадцать часов всутки, сидя за столом и придумывая шутки. А это вызывает отчаяние. Потом она передавала свои шутки по сети ответственным лицам, мозги которых размером с горошину, и они настаивали, чтобы она изменила свои шутки и сделала их несмешными. А это превращает отчаяние в горе. Когда у тебя нет жизни и ты несчастна, ты начинаешь покупать разные вещи. Кто-то сказал твоему кумиру, что Карл Лагерфелд, дизайнер Шанель, гений. Что вполне возможно. В его показах мод много инновации. Но американские покупатели не покупают инновацию. Oни покупают статус. Они покупают безобразные стеганые сумки. Они покупают дерьмо, покрытое логотипами. Твой кумир купила все, что смогла найти, и это разрушило ее мозг. Ты ведь ей поможешь? Пошли свое пожертвование в фонд пострадавших от Шанель в Америке…. Дорогая Решающая проблемы! Я абсолютно нормальная, хорошо сложенная женщина. Абсолютно не толстая. Даже стройная. Правда стройная. Как соломинка. Даже в чем-то долговязая. Ну ладно, я чуть-чуть толстовата. Но не совсем. Десятый размер в джинсах Donna Каган, двенадцатый в Calvins (что практически заставило меня купить вместо них Donna, но, надо признаться, Calvins намного более лестные). Но единственная ситуация, когда я чувствую себя носорогом в платье, целым «Саабом», это когда я иду в Barneys или Bergdorfs. Я вхожу. Я присматриваю себе вещи. Я нахожу милую блузку на распродаже. Я беру ее в примерочную. Я сую руку в рукав. Может быть, немного тесновата, в том смысле, что рукав обчягивает мое предплечье, как колбасная кожура, ну да ладно. Я начинаю застегивать блузку, чувствую, что она маловата в районе бюста, но ничего. Я смотрюсь в зеркало. Пуговицы скашиваются набок, и блузка расходится, а мои руки становятся похожи на обтянутую веревкой ветчину. Я выгляжу так, как будто я попыталась втиснуться в одежду моей племянницы, а моей племяннице одиннадцать лет. Я плачу. Я прихожу домой и залезаю с головой под покрывало. Я вообще перестала мерить платья, которые застегиваются на спине. Есть ли в мире большее унижение, чем необходимость просить сопливую изнуренную продавщицу снять с тебя платье через голову. ОК, вот что я хочу знать, и я хочу знать это сейчас же: неужели все женщины с размером больше десятого — или сорок четвертого, или как там еще эти чертовы дизайнеры соблаговолят это называть — обречены носить домашние платья в цветочек или покончить с собой? А я скорее покончу с собой, чем пойду за покупками в Lane Bryant или Kmart (на самом деле однажды я действительно пошла в Lane Bryant, и мне ничего не подошло. Все было слишком большим). Так что вот я теперь, до сих пор под одеялом, одетая в Yohji Yamamoto четырехгодичной давности. Это был последний год, когда я могла позволить себе Yohji, в котором никогда не бывает распродаж. Мне нравится этот Yohji, потому что от него создается впечатление женщины французского лейтенанта, что мне в то время казалось привлекательным. Но сейчас, когда я появляюсь в компании, люди ударяют себя по лбу и злословят по поводу Мэрил Стрип. Я бы все отдала за то, чтобы как-нибудь вечером прогуляться в куртке, которая будет обтягивать талию, а потом расширяться, как та Romeo Gigii, которую я купила восемь лет назад (к сожалению, моя кошка использовала эту куртку в качестве подстилки при родах). Почему никто во всем мире моды не понимает, что даже слегка крупноватые (хотя вовсе и не крупноватые) девушки тоже хотят выглядеть стильно? Почему не бывает сорок шестого размера или даже сорок восьмого, или, какого черта, пятидесятого? Почему пусть даже громадиые девушки не могут выглядеть милыми, модными и шикарными? Почему и толстушки, если хотят, не могут надеть миленькую баску? И не советуй мне перестать обращать внимание на стиль. Я не забуду о нем, и ты не можешь меня заставить. С моей стороны это, может быть, конечно, поверхностно, глупо и в стиле восьмидесятых, но я трепещу, когда вижу красивые рукава или обалденный отворот. Просто скажи мне, где их достать. Дорогая Стефании! Можно винить СМИ. Журнал InStyle недавно постановил, что у Мэрилин Монро был шестнадцатый размер, и она была толстой! Мэрнлин Монро! С вами все в порядке? (Правда, после того, как они приправили статью оценочными прилагательными, они закончили ее словами о том, что все могут иметь такой размер, какой хотят, но этого было слишком мало и слишком поздно.) И, конечно, на свете живут еще такие насекомые в форме палок, которые притворяются женщинами. Одна только Кортни Кокс довела многих тинэйджеров до уголовных преступлений. Или же мы можем винить дизайнеров. Я сама знаю одного забавного и талантливого дизайнера по имени Джон Гальяно (да, Решающая проблемы хвастается своими знакомствами и гордится этим), и однажды на вечеринке он объявил, что не очень любит груди, потому что они «нарушают линию». Но разве мы сами не понимаем, что если бы крупные женшины покупали много одежды, в Vbguc откуда ни возьмись появились бы развороты с модой для крупных женщин, и наш дорогой молодой Гальяно предлагал бы двадцать второй размер. Но крупные женщины не покупают. Я сама спрашивала. Они сидят дома и прячутся под одеялами. Потому что стесняются своего объема. Боятся, что их увидят на публике, что их будут считать слонами, одетыми как мухи. Они стесняются своей груди, своих больших задниц и всех прочих пышных атрибутов Монро, которые являются более привлекательными для мужчин, но пугающими для редакторов журналов мод. На самом деле, возможно, это тайный заговор редакторов с целью заставить всех стать такими костлявыми, чтобы их никто не трахал, поэтому они стали бы тратить больше времени на просмотр рекламы туши, которая будто бы поможет им найти мужчину. Если ты понимаешь, о чем я. Большие женщины должны привыкнуть к улицам. Они должны собираться толпами в Barneys и просить шестнадцатый размер. С гордостью. |
||
|