"Эти загадочные животные" - читать интересную книгу автора (Царева Ирина Борисовна)

Глава пятая Шестое чувство

Несмотря на то что различия между нами не столь уж существенны, мир братьев наших меньших во многом недоступен нашим органам чувств и нашей логике. Обделенные тем, что есть у них, мы уверены, что наше преимущество — ум. Но на что мы его тратим?…

Тысячи и тысячи человеко-часов уходят на то, чтобы создать приспособления, позволяющие быстрее передвигаться, острее видеть, лучше слышать, точнее ориентироваться в пространстве и времени Словом, с помощью хитроумных устройств и приборов мы пытаемся воссоздать то, чем природа щедро одарила наших меньших братьев. Не кажется ли вам, что такое положение вещей во многом сводит на нет все преимущества хомо сапиенса? В какой-то момент ученые даже пришли к выводу, что глупо «изобретать велосипед», надо просто учиться у природы. Так возникла наука бионика. Но оказалось, что далеко не все поддается копированию, а порой даже и просто пониманию. Наши меньшие братья зачастую демонстрируют такие феноменальные возможности, что объяснить их нам пока не по силам.

На этот вопрос, заданный Светланой Некрасовой из г. Воронежа, ответить не так просто. У меня самой живут животные, регулярно встречающие меня. Их счастливые мордочки в окне — это первое, что я вижу, подходя к дому. И это при том, что возвращаюсь я всегда в разное время, а предполагать, что они проводят на подоконнике, стоя на задних лапах, целый день, просто нелепо. Мои друзья, удивляясь этому феномену, постоянно задают мне тот же вопрос: «Что это?» И я всегда отвечаю: «Это — любовь!» А любовь, как известно, препарированию не подлежит. И тем не менее, не ковыряясь скальпелем в самом прекрасном из всего, что дано живым существам, попытаемся обсудить эту тему.

Английский биолог Руперт Шелдрейк, автор книг о необыкновенных способностях животных, пишет:

Мои дальнейшие исследования животных, которые знают, когда их хозяева возвращаются, все же показали, что объяснить эти случаи ни нормальными чувствами, ни их комбинацией невозможно. В одних случаях предвидение животных может объясняться элементарной привычкой или тем, что им передавалось возбуждение других членов семьи, а в других причиной могли послужить хорошо знакомые звуки, Например шум подъехавшей машины хозяина. Но чаще, когда животные начинают реагировать за десять и более минут, а иногда и часов до возвращения хозяина или когда он вдруг возвращается на общественном транспорте во внеурочное время, подобные объяснения ничего не дают. Конечно, скептики постараются и здесь обратиться к «здравому смыслу». Как-то, разговаривая с одним из приятелей-ученых, я упомянул о том, что собака, вероятно, не могла бы расслышать движение знакомой машины за многие мили от дома. «Напротив, — ответил он, — это только доказывает, каким тонким слухом обладают собаки».

Разумеется, такое упрощенное объяснение не могло удовлетворить Шелдрейка. После опубликования статей на эту тему к нему потоком пошли письма, из которых следовало, что довод его ученого приятеля не выдерживает никакой критики. Версия «тонкого слуха» явно не работала: люди приезжали на разных, своих и чужих, машинах, на муниципальном транспорте, приходили пешком, а четвероногие друзья уже ждали их.

Но письма письмами, а ученому нужны были корректно поставленные эксперименты. С семьей Смарт из Рамсботтома, владельцами 5-летней Джетти, он провел серию наблюдений за ее поведением. Метис терьера, Джетти, была собакой их дочери Пам. Когда Пам уезжала на работу, она оставляла свою любимицу родителям, жившим в соседней квартире. И Джетти всегда знала, когда вернется хозяйка.

Шелдрейк предложил завести журнал, куда по специально составленной им схеме скрупулезно заносилось зафиксированное время возвращения Пам и изменения в поведении собаки. Ученый предлагал Пам менять средства передвижения, вплоть до велосипеда, менялись и места, откуда она выезжала домой. Но для Джетти это все не играло роли — она не ошибалась. Иногда только она занимала свой наблюдательный пункт не к появлению Пам, а в момент, когда любимая хозяйка садилась в машину, чтобы ехать домой.

«Эти факты, — пишет Шелдрейк, — начисто разбивают теорию, что животные реагируют на знакомые звуки, и оставляют только две возможности: либо Джетти чувствует как-то по поведению родителей, что Пам возвращается, либо между нею и Пам действительно существует некая телепатическая связь. Чтобы совершенно исключить возможность того, что родители могут догадаться о времени ее возвращения и каким-то образом незаметно для себя передать эту информацию Джетти, она стала возвращаться домой в непредсказуемое время. И всякий раз, как только Пам действительно собиралась вернуться, Джетти шла на наблюдательный пункт к окну. Джетти, казалось, знала и контролировала все мысли и поступки своей хозяйки, хотя их разделяло несколько миль».

Реакцией на публикации Шелдрейка об этом эксперименте было появление в Англии ученых из Австрии, желавших снять фильм о Джетти и убедиться, что предыдущие опыты подтверждаются. И Джетти не ударила в грязь лицом.

Были использованы синхронно работающие видеокамеры, одновременно показывающие передвижения Пам и поведение Джетти. Исключив все возможные источники информации для собаки (способ передвижения, знания окружающих собаку людей — оператора и родителей Пам, — о месте и времени ее выезда), ученые получили результат, после которого участник эксперимента австрийский биолог Ханс Лиер сказал: «Я не верю в телепатию. И я никак не могу объяснить происходящее».

«Конечно, Джетти не единственное животное, у которого установилась такая необъяснимая связь с хозяином. Мне известно 12 случаев, когда кошки реагируют только на телефонные звонки того человека, которого они ждут. Как правило, они предчувствуют это и подвигаются к телефону поближе до того, как он зазвонит, к тому же игнорируют все прочие «ненужные» им звонки», — считает Шелдрейк.

Я полагаю, что 12 случаев, о которых говорит ученый, проверены им самим. И если ко мне почта принесла несколько десятков подобных сообщений, значит, явление это никак к числу редких не относится. Вот некоторые из них.

С транспортом в нашем городке плохо, и я хожу на работу пешком 30–40 минут. В основном дворами, переулками, стараясь по возможности сократить путь. Пять лет хожу. До этого два года работала поближе — 20 минут хода. И все эти семь лет меня провожает до работы и встречает кот Васька. Живет он у нас под крыльцом. Там я сделала ему место — подстелила сено, положила тряпицу, туда же ему и еду ношу.

Забрел он когда-то в мой двор да так и остался. И на удивление замечательный кот оказался.

Кормлю его вместе с другой живностью еще до ухода на работу. А когда наступает время 8.15, он уже на крыльце — ждет меня, чтобы проводить. А потом всю дорогу в шаге от меня идет следом. И собак (а у нас их много) не боится. Да и они его почему-то не трогают. А когда в 5 часов выхожу с работы, он уже ждет. И снова мы идем вместе: я впереди, он за мной.

Думала сначала, что он весь день у моей работы просиживает, так ведь нет — он днем дома. Дети мои и соседи его видят постоянно. Значит, уходит, а потом снова приходит. Откуда только время знает? Говорила я с людьми на эту тему. Как кот может по времени ориентироваться? Думали мы, думали и надумали: в солнечные дни — по солнцу, а в пасмурные еще по каким-то природным приметам. Они ведь, животные, к природе ближе, чем мы, может, и понимают то, чего нам не дано.

Странная у Васьки особенность — он не мяукает. Я его голос только раз и слышала. А было это, когда гуляли мы день рождения брата моего и загулялись допоздна, а утром я впервые в жизни проспала. И вот в 8.15 разбудил меня Васька — мяукал на крыльце, пока я не вышла. С тех пор ни разу больше голоса не подал.

Но это все не главное. Не стала бы я отнимать ваше время рассказами о причудах своего кота, если бы не один необъяснимый факт.

В некоторые дни отпускают нас домой пораньше, и еще было несколько случаев, когда отпрашивалась я с работы. И не мог Васька знать об этом. Но всегда, как будто кто-то сообщал ему, он встречал меня и провожал домой. Вы не думайте, что кот приходит раньше и ждет. Нет! В один из таких случаев моя знакомая мне сказала, что видела, как Васька в два часа дня несся через город к моей работе, как будто за ним свора собак гналась. А в другой дочка рассказала, что кормила его, а он вдруг застыл, уши навострил, есть перестал и со двора бросился бежать. Да и сама я однажды вышла с работы на час раньше — а Васьки нет. Удивилась очень и даже забеспокоилась, не случилось ли чего. Иду домой, а он навстречу несется, дышит, как мехи кузнечные. И когда праздники знает, и когда отгулы или за свой счет беру — по утрам не будит, весь день где-то болтается, а в пять вечера уже на крыльце.

И никто этого никакими природными приметами уже объяснить не может. А я вот думаю: у нас с Васькой телепатическая связь. Только он умеет читать мои мысли, а я — нет. Получается, что коты людей умнее?

Записано со слов Проскурняк О., г. Черновцы, Украина

Эту историю рассказала 11-летняя школьница из г. Новоалтайска Лера Елесина. В своем письме она даже прислала нарисованный ею портрет любимого кота Яши.

Яше три года. Лере его подарила ее тетя на Новый год. Из тщедушного с реденькой шерсткой котенка он превратился в пушистого красавца, любимца и баловня семьи.

В прошлом году, в декабре, у Леры должна была быть полугодовая контрольная по математике. Она страшно волновалась — ведь от этой контрольной зависела оценка за полугодие. Яша волновался вместе с Лерой. Лежал под лампой на столе, следил за ее работой, никуда не уходил. Лера в тот вечер укладывалась спать поздно и все беспокоилась, чтобы не проспать. Завела будильник и в шутку сказала Яше: «Разбуди меня, мне нельзя опаздывать!»

И что бы вы думали?! То ли будильник не зазвенел, то ли Лера его не услышала, но проснулась она и весь дом от мяуканья, которое издавал стоящий на задних лапах у ее постели кот Яков. Голос у него звонкий и громкий, как его не услышать! Вот так благодаря своему любимому коту Лера вовремя встала и написала контрольную на пятерку.

Раньше у меня не было радиотелефона. В каждой из комнат стояли стационарные телефонные аппараты, отчаянного перезвона которых мне не было слышно, если я была на кухне или в ванной, в особенности если играла музыка, лилась вода или шипело и бурлило что-нибудь на плите.

Но беспокоиться о том, что я пропущу нужный звонок, не приходилось. Ведь у меня был личный секретарь, который немедленно сообщал мне о звонке. Подбежав ко мне, встав на задние лапы, постукивая передними по моему бедру и сопровождая эти действия тройным «гав, гав, гав!», Молли оповещала меня о необходимости поднять трубку.

Я всегда говорила ей «спасибо», ничем не отличая эти ее действия от подавания тапочек. Умница, да и только.

Но оказалось, «не только». Несколько раз я обращала внимание на то, что она подзывала меня к телефону до того, как он звонил. Звонки начинались тогда, когда я уже была в комнате. У меня ни разу не возникало сомнений, что я просто опоздала к первому набору номера моим абонентом и поднимаю трубку после его второй попытки.

И вот однажды меня просто прошиб холодный пот — в доме повеяло мистикой. Молли, как обычно, потащила меня к телефону. Звонков не было. Подойдя, я обнаружила телефонную вилку, лежащую рядом с аппаратом, и тут же вспомнила, что еще с вечера муж отключил телефон, так как мечтал выспаться. Я включила телефон, и одновременно раздался звонок. Я подняла трубку. Звонили по очень важному делу. Если бы я пропустила этот звонок, это могло очень плачевно для меня окончиться.

Откуда, как моя собака могла знать о том, что мне звонят? Этот вопрос, скорее всего, навсегда останется для меня неразрешенным.

Записано со слов Мазаевой М., г. Севастополь

Изучая такие необъяснимые с точки зрения существующей ныне научной парадигмы случаи, Руперт Шелдрейк делает вывод: «Вероятно, существует невидимая связь или психическая зависимость между животными и их хозяевами, которая, несмотря ни на что, может осуществляться на расстоянии, — пишет он. — Но какова природа этой зависимости? Я думаю, что люди могут быть связаны со своими животными и между собой так называемым морфическим полем. В моей гипотезе о морфическом резонансе я предполагаю, что эти невидимые поля формируются во время роста организма, подчиняют его инстинкты и лежат в основе всех общественных связей. Полагаю, воздействие может передаваться в этом поле, как радио- и телевизионная передача в электромагнитном. Все это лишь догадки, существование этих полей пока не доказано. Но если они есть и связь между человеком и животным происходит таким образом, тогда это объясняет существование паранормальных способностей животных.

Если дальнейшие изыскания подтвердят существование новых, неизвестных науке полевых воздействий, наши животные помогут глубже изучить окружающую нас природу и нас самих в том числе».

Но почему этот феномен, хотя и не является редким, не фиксируется как естественная, существующая у всех животных особенность? И второй вопрос: почему с течением времени увеличивается число наблюдений такого и подобного «аномального» поведения животных? Прежде чем ответить на эти два вопроса, приведем еще одно письмо.

В пенсионном возрасте я переехала из городской малогабаритной квартиры в деревенский дом в Тверской области. И там мне впервые пришлось близко подружиться с таким удивительным созданием, как кот Мурзик.

Говорят, что поведение кошек связано только с инстинктами. Но у меня возникают сомнения в истинности этого утверждения.

Кот Мурзик жил у нас несколько лет вплоть до самой своей смерти. Все годы общения с ним меня поражали его нежность, удивительная доброта и деликатность по отношению к нам — хозяевам.

Защищая свою территорию, он в боях с другими котами получал раны, которые едва не стоили ему жизни, но отучил всех деревенских котов, которые превосходили его в размерах и силе, даже близко подходить к нашему огороду. При такой боевитости Мурзик ни разу никому из членов семьи не нанес даже малейшей царапины.

Кот был уже в зрелом возрасте, когда поселился у нас. Вначале он пытался с нами разговаривать. Нет, он не просто мяукал — он очень внимательно смотрел в глаза и внятно нежным голоском произносил «мня… мня… мня…», как будто что-то объясняя. Я его понять не могла и несколько раз ему об этом сказала. И Мурзик замолчал. Последние годы его «мяу» раздавалось только тогда, когда он хотел, чтобы его услышали и пустили в дом. Я же, несмотря на то что его язык не понимала, сама общалась с Мурзиком как с существом разумным. Меня он слушал всегда очень внимательно, смотрел на меня таким проницательным взглядом, что временами становилось не по себе. До сих пор у меня осталось такое ощущение, что Мурзик понимал каждое слово.

По доброте своей просьбы мои он выполнял, но в силу независимого характера, являющегося особенностью всех кошек, в итоге все-таки делал все по-своему, но с учетом моих пожеланий. Дома когти он не точил, мебель не портил. Если куда-то и прыгал, то очень осторожно, чтобы ничего не задеть, не помять, не разбить.

Особенно его деликатность проявлялась в следующем. Чтобы защитить овощи от крыс, мы иногда зимой на ночь сажали Мурзика в подпол. Он этого очень не любил, залезал туда всегда с большой неохотой, но сидел тихо, ни разу не мяукнув до 7.35. И когда из подпола вдруг раздавалось «мяу», это означало, что сейчас ровно 7.35. В течение нескольких лет всегда в одно и то же время — 7.35 — мы слышали первое «мяу». Как кот определял точное время и откуда он знал, что это именно то время, на которое у нас назначен подъем, останется для меня загадкой навсегда.

Летом, как правило, Мурзик уходил на ночную охоту, но возвращался каждое утро ровно в 7.35. То ли он слышал, что мы не спим, то ли каким-то своим шестым чувством определял это, но в таких случаях его «мяу» раздавалось сразу — он просил, чтобы его пустили в дом. Если же мы еще спали, он нас не будил, а сидел на крыльце, пока кто-нибудь проснется. Его появление в одно и то же время и терпеливое ожидание не раз отмечали соседи. Но как только, например, я открывала глаза, еще не успев издать ни малейшего шума, кот непонятным образом это чувствовал, и сразу слышался его голос. Такая чувствительность кажется мне удивительной и необъяснимой. Это похоже на телепатию.

Коты в деревне ведут свободный образ жизни. И наш Мурзик иногда уходил из дома на несколько часов. Но если я выходила на крыльцо и два-три раза звала его по имени, то через 5–20 минут он всегда появлялся дома, подходил ко мне, поднимал мордочку и внимательно смотрел на меня, как бы спрашивая: зачем звали? Причем всегда казалось, что разное время, через которое он появлялся дома, определялось только расстоянием, на котором он находился в момент, когда его звали. Мог ли он слышать мой голос, если был на расстоянии 20-минутной кошачьей пробежки?

И еще один интересный факт. Мне всегда казалось, что Мурзик знал о моих болезнях не меньше меня самой. Ход на постель ему был запрещен. И кот никогда сам на диван не ложился. Но если я была нездорова и днем ложилась отдохнуть, то он всегда стремился оказаться рядом: старался улечься на подушке, прижимая свой бок к моей больной голове. А когда его оттуда прогоняли, тут же перемещался на мою больную левую руку или левую сторону груди. Причем устраивался он очень долго, старательно, равномерно распределяя свое тело на больном участке. При этом я никак не ощущала его вес и быстро засыпала.

Мурзик во время моего сна не позволял себе ни разу даже пошевелиться. Но как только я открывала глаза, кот сразу спрыгивал на пол. При этом я чувствовала, что он устал и ему надоела вынужденная неподвижность, но он терпеливо ждал и мой сон не нарушил ни разу. И просыпалась я, чувствуя себя здоровой.

Мурзик был необыкновенным котом. Он был нашим лучшим другом, а мы его лучшими друзьями. И поверьте, это была истинная дружба, какой могут позавидовать люди.

Из письма Бланиной А. Г., дер. Василево Тверской области

Вернемся к заданным выше вопросам. По-моему, в этом письме вы уже нашли ответ на предложенный мной первый вопрос — «… это была истинная дружба, которой могут позавидовать люди».

Что ж, остается только резюмировать, что наблюдать такие связи между людьми и животными удается пока только там, где нас связывают между собой чувства. В случаях же потребительского или равнодушного отношения к братьям нашим меньшим они не раскрываются перед нами, отвечая нам тем же.

А ответ на второй вопрос прост: наши с вами современники становятся добрее к меньшим своим братьям, находя в них любовь, верность и преданность — все то, в чем их все больше разочаровывают соплеменники. И позволю себе заметить, что официально принятое объяснение, будто только смутные времена являются причиной того, что народ тянет к мистике, для этого случая представляется мне неубедительным.

Два года назад я читала публикацию Елены Филипповой о связи между животными и людьми, и мне врезалось в память выражение «морфическое поле любви». Точность определения, полностью соответствующего моему восприятию, меня покорила, и со ссылкой на автора я буду использовать его и в дальнейшем.

Казалось бы, на теме предвидения и телепатии у животных можно было бы поставить точку. Но далеко не все можно объяснить «морфическим полем любви», хотя оно, и только оно, является обязательным условием, при котором связь «старший — меньший братья» может существовать.

Вам когда-нибудь доводилось блуждать по лесу? Уверена, что если вы хоть раз заходили в лесную чащу, то непременно хотя бы ненадолго теряли ориентировку. В джунглях, тайге, глухом лесу даже самые опытные охотники и следопыты порой не могут определить верное направление. Поэтому способность животных в любой ситуации безошибочно выбирать кратчайший путь к цели иначе как феноменальной не назовешь. Тут впору действительно говорить о каком-то дополнительном, шестом, чувстве, позволяющем им находить цель.

Голубя в закрытой клетке отвозят за сотни километров от дома, а потом выпускают на волю. Сделав круг, птица безошибочно ложится на верный курс и скоро оказывается возле родной голубятни. Сколько ни повторяй этот эксперимент, результат всегда будет один и тот же. Птица не ошибается. Как же ей это удается? Ведь подсмотреть путь сквозь плотный ящик было просто невозможно.

Ученые попытались объяснить эту загадку повышенной чувствительностью наших меньших братьев к магнитным полям. Другими словами, исследователи считают, что у животных существует что-то вроде встроенного компаса, который показывает, где север, а где юг.

Успокоившись на этом, биологи больше не обращают внимания на загадку, а ведь она остается неразгаданной. Даже существование встроенного компаса не может объяснить случаи, когда забытые хозяевами животные безошибочно находят новое место их жительства. Вот лишь несколько примеров.

Американская семья переезжала из штата Калифорния в штат Оклахома. Двухлетнего кота Шугара решили оставить на старом месте, посчитав, что он более привязан к дому, чем к хозяевам. Но сам кот, по-видимому, имел на этот счет иное мнение.

Можете представить себе удивление этого семейства, когда через 14 месяцев Шугар объявился на новом месте жительства. За это время он преодолел расстояние более чем в 2450 километров, неведомым образом отыскав своих, не понявших его кошачью душу, хозяев.

Австралийка кошка Хави тоже путешествовала за выехавшими хозяевами более года, преодолев расстояние в 1928 километров от Квисленда до Аделаиды.

Семья Карамиоглу, проживавшая на границе Турции и Болгарии, решила перебраться в Германию. В день отъезда, несмотря на долгие поиски, семейство не смогло найти любимого кота Минаша. Пушистый член семьи Карамиоглу сам объявился в новом доме, причем всего через 60 дней. За это время он проделал путь в 2380 километров. Вы сами сможете подсчитать скорость его передвижения. Уж не на попутках ли он путешествовал, чтобы поскорее добраться до любимых хозяев?

Наши русские коты в своей преданности не уступают иностранцам. Приведу один пример из многих сообщений на эту тему.

Как-то летом я следовал самолетом из командировки. В пути, наблюдая за игрой котенка, которого везли с собой наши попутчики, мы с моим соседом стали обмениваться впечатлениями. От него я услышал историю, которую запомнил на долгие годы.

«Моя семья, — рассказал сосед, — собралась провести отпуск у дальних родственников. Жили те достаточно далеко — 10–12 часов поездом. Кота своего Мурзика оставить было не с кем, и после долгих споров решили взять с собой. У родственников гостили больше месяца. Приняли нас прекрасно, и Мурзика очень полюбили. За ним ухаживали, баловали, восхищались его проделками. Да и кот, казалось, привык и полюбил добрых и милых людей.

Время подошло к отъезду. И тогда стали нас просить и взрослые, и дети оставить Мурзика. До слез просили. И мы решились. Казалось, так коту лучше будет. У нас он, пока мы на работе, один оставался. А здесь всегда рядом с любящими и заботливыми людьми.

Поплакали, попрощались и уехали. А через три недели получили письмо, из которого узнали, что Мурзик исчез и розыски его не дали никаких результатов. Переживаниям и горю родственников не было границ. И мы все корили себя за то, что оставили, не уберегли своего любимца.

Прошло шесть месяцев. Дня не было, чтобы мы нашего кота не вспоминали. И вот в один воистину прекрасный день мы увидели его под нашими дверями — худого, грязного, измученного. Границ нашей радости не было. Но как Мурзик мог найти дорогу домой, навсегда останется для нас загадкой».

Из письма Тернового С. Д., г. Москва

Таких историй (документально зафиксированных) собрано немало. А логика подсказывает, что их могло быть еще больше. Просто не всем муркам и мурзикам повезло одолеть опасный путь и часть из них просто погибли, так и не увидев вновь своих хозяев.

Эти истории, а в их достоверности нет никаких сомнений, ставят в тупик ученый мир. Животные никогда прежде не были в тех местах, куда переезжали люди, поэтому никакой «компас» не смог бы им помочь. Бессилен тут оказался бы и самый лучший в мире нюх: за улетающим самолетом не остается следов, ведущих к хозяину. В чем же тогда разгадка?

Остается сделать предположение, что животные за тысячи километров «слышали» мысли своих хозяев и шли на эти сигналы, как на радиомаяк.

Одно из загадочных свойств, которым обладают животные, — умение предугадывать грядущие события, от которых зависит их жизнь и благополучие. Причем это свойство присуще практически всем живым существам — от самых больших до самых крохотных. Еще в 30-х годах врач-микробиолог С. Вельховер обнаружил, что коринебактерии (одноклеточные микробы, живущие в дыхательных путях человека) начинают активно размножаться в определенные периоды времени, а именно за несколько суток до того, как астрономы фиксируют на Солнце очередную вспышку.

Причина явления понятна — возрастающая солнечная радиация, губительная для них. Вот и включается защитный механизм, заставляющий их усиленно размножаться, чтобы сохранить популяцию. Загадку представляет другое: как микробы заблаговременно определяют время возникновения вспышки на Солнце? Людям даже при существующей современной технике это пока не удается.

Еще несколько примеров умения «заглянуть в будущее».

На востоке Европы и в Северной Америке живут пищухи — то ли крысы, то ли зайцы (ученые пока не сошлись во мнении, кем их считать). Небольшие зверушки, длина которых достигает 30 сантиметров, живут в горизонтальных, сильно разветвленных норах со множеством выходов. Готовясь к зимовке, осенью пищухи забивают часть выходов «пробками». Замечено, чем суровее будет зима, тем больше выходов закрывают зверьки, причем именно с той стороны холма, откуда преимущественно будут дуть холодные ветры в этом сезоне.

Пророческие таланты демонстрируют и птицы. По берегам рек и водоемов Европы в зарослях травы гнездятся камышовки. Они крепят гнезда к вертикальным стеблям растений близко к воде. Иногда камышовки без видимых (для людей) причин покидают старые гнезда и строят новые — повыше. А через некоторое время начинается подъем воды и старые гнезда оказываются затопленными.

Современная наука пока не в состоянии объяснить, каким образом живые существа предвидят будущее. Ученые успокаивают себя тем, что у каждого природного явления существуют так называемые предвестники, которые животные ощущают, а человек не замечает. Что ж, уже одно это показывает, что звери, рыбы, птицы и даже микробы обладают необычными возможностями. Вероятно ориентируясь на одним им известные предвестники, они предчувствуют извержения вулканов, наводнения, землетрясения и просто перемену погоды. Мы же, утерявшие способность понимать природные предвестники, используем самих животных как своего рода посредников в этом вопросе. Так рождаются народные приметы: птицы низко летают-к дождю; кошка спит, свернувшись клубком и спрятав нос, — к резкому похолоданию и т. д.

Но иногда случаи предвидения пророков звериного царства невозможно объяснить никакими природными предвестниками.

Вспомните старинное поверье, бытующее среди моряков: крысы бегут с корабля, которому скоро суждено утонуть. И практика подтверждает это. Приведу классический пример.

Это произошло во время войны, когда караваны судов перевозили из Англии в Мурманск продовольствие по ленд-лизу. Две баржи шли кильватерным строем на буксире. Вдруг из трюма головного судна полезли полчища крыс и стали по канату перебираться на другой корабль. Они даже бросались в ледяную воду и плыли… А вскоре в баржу, с которой сбежали крысы, попала авиабомба…

Поскольку с точки зрения современной науки предстоящая гибель баржи не может иметь никаких физических предвестников, поведение крыс представляет собой совершеннейшую загадку. Тут не покажутся чрезмерными любые, даже самые фантастические предположения, вплоть до того, что животные обладают реальной возможностью видеть сквозь время, заглядывать в будущее.

Изучив пророческие таланты живых существ, наука, возможно, могла бы разгадать и природу этого дара у некоторых людей. Ведь до сих пор единственным официально признанным объяснением считается интуиция. Но что такое интуиция? Большой энциклопедический словарь дает такую формулировку этого понятия: «В диалектическом материализме интуиция понимается как сформировавшаяся на основе предшествующего опыта субъективная способность выходить за его пределы путем мысленного озарения или обобщения в образной форме непознанных связей, закономерностей».

Заметим, что это объяснение можно принять только с большой натяжкой. А если вспомнить, что даром предвидения обладают и животные, то оно и вовсе становится нелепым. Ведь и «мысленное озарение», и «обобщение непознанных связей» подразумевают хотя бы зачатки умственной деятельности. Между тем крысы, а тем более коринебактерии с точки зрения той же науки не могут обладать разумом, а значит, и «мысленные озарения» им не даны. Однако на практике это происходит достаточно часто. Доказательство тому — многочисленные свидетельства и письма, поступившие в нашу комиссию «Феномен». Что же скрывается за таинственным пророческим даром живых существ? Попробуем ответить на этот вопрос.

Передо мной письмо. В отличие от достаточно широко известного среди специалистов случая с крысами, покидающими корабль, в который впоследствии попадает бомба, это свидетельство нигде не освещалось. Оно получено совсем недавно, и впервые приводится в этой книге.

Я — русский человек, но до последнего времени жила в Чечне. После того как мой дом был разрушен снарядом, я правдами неправдами и с помощью добрых людей живу в Липецкой области.

Когда я была еще девчонкой, отец много рассказывал про войну с фашистами, во время которой он служил на флоте. В том числе была история о том, как он и другие моряки видели, как с соседнего корабля бежали крысы, бросались в воду и плыли к их кораблю, а через несколько часов в тот корабль попала бомба.

«Как они могли знать об этом?» — сам себя спрашивал отец. А мама объясняла, что, наверное, в судне была течь и крысы это обнаружили. Ведь недаром говорят, что «крысы бегут с тонущего корабля». «Он бы и сам затонул, если бы не бомба, — она чистое совпадение. Просто течь в пылу боя не заметили», — говорила мама. Но отец качал головой и не соглашался.

И вот я сама стала свидетелем такого же поведения крыс. В Грозном я жила на первом этаже девятиэтажного дома. Рядом с моим окном была дверь, ведущая к мусоросборнику. Во время штурма я увидела, что из подвальных помещений дома и мусоросборника побежали крысы. Их было много, они бежали прочь от дома во все стороны. Вот тогда я вспомнила о рассказе отца и тоже побежала из дома.

И действительно, в него попал снаряд. Если бы не крысы, меня бы уже не было на этом свете.

Отец оказался прав. Правда, на этот раз крысы бежали не с тонущего корабля, а из дома, в который должен был попасть снаряд. Но откуда они могли это знать?

Записано со слов Путиловой В. П., Липецкая область

Пророческий дар животных, судя по сообщениям, проявляется прежде всего в предчувствии опасности. Большинство свидетельств, поступивших в мой архив, именно таковы. Приведу лишь некоторые.

Работал я на небольшой компрессорной станции с допотопным оборудованием. Где раздобыл эти «чудеса техники» наш главный механик — не знаю. Но всегда страстно желал, чтобы он сам хоть денек просидел в адском грохоте среди раскаленных и чадящих агрегатов. Практически ежедневно совершали мы свой сизифов труд — ремонтировали горе-компрессоры.

Как-то раз пришел я на работу и вижу: у самой двери серый комочек — котенок. Увидел меня и тут же с отчаянным «мяу!» вскочил на тоненькие лапки, стал тереться об ногу. Конечно, накормил я бедолагу, приласкал. И назвал его Васькой.

Днем отсыпается у меня в кабинке, ночью на мышей охотится. Сам ест и со мной поделиться не забывает: каждое утро на столе появляются две-три задушенные мыши.

Однажды я вышел из кабинки, чтобы долить масла в компрессоры. И тут сладко дремавший Васька вдруг вскочил и опрометью бросился к входной двери — суетится, орет, рвется наружу! Я открыл ему дверь. И сам за ним вышел, чтобы посмотреть, что случилось и куда это он так спешит.

Только сделал шаг, как за моей спиной раздался страшный скрежет, свист, глухие удары и звон разбитого стекла…

Сразу с двух (!) компрессоров сорвались метровые стальные лопасти вентиляторов и, словно реактивные снаряды, врезались в мою кабину. Стекло и приборы — вдребезги! Стул, на котором я минуту назад сидел, опрокинут…

С тех пор на деревянной спинке стула осталась глубокая вмятина. А прозорливого Ваську и я, и оба моих сменщика безоговорочно признали внештатным «экспертом-механиком». И теперь во время смены нет-нет да поглядываем на нашего кота — как он там?

Из письма Онищука С., г. Владимир

У меня есть кошка-экстрасенс. Зовут ее Лукерья. Она всегда «лечила» всю нашу семью. Приходила и ложилась на больное место. И действительно, после каждого такого сеанса больным становилось легче. Обычно она нам не навязывалась — была очень отрешена от общих семейных интересов. Другие наши домочадцы держались от нее подальше — побаивались. Хотя агрессивна она не была, но не любила, когда отвлекали ее на всякие глупости от ее вечно мечтательного состояния.

Дважды она ставила нас в известность о беде. Впервые, когда мужа забрала «скорая помощь» прямо с работы на операцию, она кричала, металась по дому, рвала вещи.

А второй раз в ночь, когда пропал наш пес Бим, спокойно спавшая на диване Лукерья вдруг спрыгнула с него, стала страшно хрипеть, дергать лапами. Что я только не делала, чтобы помочь ей! Мне казалось, что она умирает. Я подстелила ей полотенце, чтобы в нем и похоронить кошку, и всю ночь напролет просидела рядом с ней.

Под утро она уснула. А проснувшись, сама спрыгнула с дивана, как будто не было этой ужасной ночи. Вот тогда мне и пришла в голову мысль, что что-то случилось с Бимом и он не просто загулял и не пришел домой. И действительно, Бима мы больше никогда не увидели.

Из письма Винюковой Л. П., г. Ульяновск

В 1970 году я летела самолетом «Ил-62» из Рижского аэропорта на Восток. Со мной была моя кошка Регина — пушистый, с огромными голубыми глазами белоснежный комочек, еще подросток, из породистых турецких ангорок. Расположилась она в специальной дорожной клетке, где сладко спала почти весь рейс. В промежуточных аэропортах при посадках и очередных взлетах Регина вела себя спокойно. Но когда мы стали подлетать к очередному промежуточному аэропорту, а это был город Иркутск, моя кошка стала беспокойно крутить головой, поглядывая в тревоге то на меня, то на иллюминатор. Сидела она у меня на коленях: до этого был обед, а после трапезы она не пожелала, как было прежде, залезать в свой временный домик — клетку. Внезапно она пронзительно замяукала, глядя в упор мне в глаза. Один из пассажиров, бывший военный летчик, летевший на Сахалин к месту своей службы из отпуска, сказал своим товарищам: «Эх, ребятушки, дело-то худо, ведь кошка что-то почувствовала и оповещает нас об этом». Через некоторое время из кабины пилотов вышла стюардесса и объявила пассажирам салона, что мы идем на посадку и всем надо пристегнуть ремни. Я пыталась посадить кошку в клетку, но она не желала подчиняться. Кое-как, при помощи одного из пассажиров, мне это удалось. Но и там она продолжала пронзительно орать на весь салон, что вызвало негодование многих пассажиров.

Я летала множество раз и поэтому знаю, что обычно при снижении самолета, когда шасси выпускаются нормально, самолет не дергается, как в лихорадке. Но наш лайнер, вместо того чтобы постепенно снижаться, задрожал, взмыл вверх, затем пошел по кругу Началась бесконечная карусель, а пассажиров оставили без всяких объяснений. Этот смертельный вальс лайнера в морозном небе Восточной Сибири длился довольно долго.

Я догадалась, что рывки, которые время от времени сотрясали лайнер, связаны с попытками выпустить шасси. Еще я знала, что если не удастся это сделать, то надо летать, пока не выйдет максимальное количество горючего, чтобы при посадке на «брюхо» избежать взрыва и пожара. И вот на одном из витков самолета после очередной встряски шасси, по-видимому, вышло. Во всяком случае, моя кошка тут же прекратила орать и успокоилась.

Стюардесса появилась из своего укрытия и как ни в чем не бывало объявила, что аэропорт Иркутска готов принять нас. Мы плавно приземлились на сверкающую огнями посадочную полосу.

Выходя из кабины, члены экипажа прошли мимо нас на выход, а командир корабля, выходивший последним, засмеявшись, сказал: «Кое-кто здесь оказался счастливчиком!» — и нежно потрепал мою кошку за ушком.

В аэропорту мы узнали следующее: когда наш лайнер стоял на дозаправке, шел небольшой дождь и резиновые покрышки его колес намокли. При взлете шасси были убраны, в полете их проморозило и заклинило. В результате при посадке в Иркутске одно шасси вышло, а другое нет. На одном шасси посадки не сделаешь, самолет пойдет боком, потом перевернется.

Нас продержали в аэропорту Иркутска полтора часа, а потом предложили другой самолет, на котором мы продолжили путь на Хабаровск без приключений. Региночка мирно спала у меня на руках. И пока она была спокойна, причин для волнения и у меня не было.

Из письма Бацман В. С., г. Владивосток

Какие информационные предвестники задействованы в тех случаях, когда грядет беда, — сказать трудно, но предположить, что они существуют, можно. Человеческое выражение «сердцем чую» недаром исключило участие пяти органов чувств в акте предвидения. Что ж, не исключено, что понятие «сердце» когда-либо заменится еще неизвестным пока шестым, а то и седьмым органом чувства, в наличии которого наконец человек посмеет признаться. Животные не столь консервативны в подсчете своих возможностей, поэтому не раздумывают, могут они это знать или не могут, просто верят своим предчувствиям и действуют соответственно.

Легенду о том, как гуси спасли Рим, знают практически все. В начале IV века до нашей эры огромное войско галлов подошло к Риму. Варвары жгли и грабили пригороды, а римское войско было вынуждено укрыться в Капитолии. Огромное каменное сооружение, стоящее на холме, взять приступом было нелегко. И тогда галлы решили организовать штурм под покровом ночной темноты. По тем временам, когда битвы происходили только при дневном свете, это была большая военная хитрость.

Поздней ночью галлы неслышно поднялись на Капитолийский холм. Ни сторожа, ни собаки не услышали их. И только гуси, которые жили в храме, подняли такой гвалт, что разбудили римлян. Варвары не ожидали встречной атаки и были наголову разбиты. Время было жестокое. Сторожей и собак, которые прозевали врагов, предали смерти. А к гусям с тех пор римляне относятся очень уважительно.

Счастливое спасение Рима объясняют, как правило, тем, что чуткие птицы услышали приближение врагов. Но почему их прозевали сторожевые собаки, у которых слух ничуть не хуже, чем у гусей? Эта загадка не находит разумного объяснения у исследователей. Между тем правильный ответ может скрываться в предположении, что птицы не слышали, а предчувствовали приближение беды.

Предвидение беды свойственно многим птицам. Интуитивно мы чувствуем это. Недаром замирают наши сердца, когда мы слышим тревожные голоса птиц. А кружащие над нами и кричащие стаи заставляют нас напрягаться и, маскируя невольное беспокойство, задавать шутливый вопрос: «К чему бы это?»

А уж если птица предупреждает человеческим голосом…

У нас живет попугай Карлуша. Сколько ему лет, никто не знает. Однажды, когда отец копал на даче грядку, он откуда-то прилетел и сел на черенок лопаты. Отец написал объявление. Повесил на воротах, но за попугаем никто не пришел. Так он и остался жить у нас. За неимением клетки, да и средств на ее покупку, отец из лозы, как встарь, сплел дом для своего гостя, и тот сразу его признал. На имя Карлуша он стал откликаться сразу же, как будто с рождения к нему привык. Мою мать недолюбливал, наверное, ревновал к ней отца. А может, быть, потому, что, впервые увидев его, мать сказала: «Ты где взял эту зеленую ворону?» Он действительно был размером с небольшую ворону, только зеленого цвета. Но когда он чистил перышки, распуская хвост, глазам нашим представала радуга цветов: желтые, синие, красные разводы на изумрудной зелени хвостового оперенья.

Отца он любил беззаветно. Тот, единственный из всех, имел право брать его в руки. При этом Карлуша затягивал глаза серой морщинистой пленкой век и сладострастно по-голубиному ворковал: «Па-а-па, па-а-па, па-а-па».

Ко мне он относился терпимо, разрешал почесать себе шейку, при этом выгибая ее, топорща коротенькие перышки, из-под которых проглядывала тонкая, как папиросная бумага, гофрированная серая кожица. Временами проверял мои нервы: когда я протягивала ему какое-нибудь лакомство, перехватывал мой палец тонкой сухой подвижной лапкой с когтями, которыми можно было распороть горло человека, сжимал и тянул к себе. Попытка вырваться могла привести к тому, что палец был бы разорван до кости, поэтому приходилось повиноваться. Затем, пристально глядя в глаза, медленно подтягивал его к клюву и начинал сжимать им палец. При желании он спокойно мог перекусить его. Надо было, не отводя глаз, спокойно сказать: «Карлуша, мне больно». Он немедленно отпускал палец и с уважением бормотал: «Вита, Вита».

Остальным не рекомендовалось совать руку в клетку. Агрессивным он не был, но территорию свою оберегал жестко. К гостям относился равнодушно — не видел в упор. Особо навязчивых отпугивал резким обманным броском головы в их сторону, что заставляло их повторно не рисковать. Мы всегда предупреждали, чтобы не пытались трогать его. И слава богу, инцидентов не было.

Говорил Карлуша много. Словарный запас его в несколько раз превосходил словарь Эллочки-людоедки. Но говорил он только в определенное время: с 5 до 6 вечера. Казалось, что включается репродуктор и, не останавливаясь ни на минуту, выливает на слушателей все, что успевает, а затем замолкает на сутки. Иногда эти монологи повторялись, а иногда были совершенно неожиданными. Он мог дословно повторить любую реплику, которую «краем уха» услышал в доме. Поэтому разговаривали мы с оглядкой на него, поскольку иногда он просто выбалтывал наши тайны.

Все остальное время он молчал, как бы его ни уговаривали и ни провоцировали. Исключение делалось только в случаях прилива нежности к отцу или уважения ко мне.

Но вот однажды случилось чудо. В дом вошел человек, который представился электриком (перед нашей дверью распределительный шит), и попросил разрешения позвонить. Пока он звонил, Карлуша как заведенный кричал «Вор! Вор! Вор!» и бил крыльями. Я извинялась перед мастером, потом набросила на клетку платок. А после ухода гостя обнаружила, что из сумки, висевшей в прихожей, пропал кошелек. Я позвонила в ЖЭК и узнала, что никакого электрика к нам не присылали.

Прошло несколько лет. У меня появилась приятельница, которую Карлуша на дух не переносил. Когда она приходила, он волновался, раскачивался, переминаясь с ноги на ногу, дергал шеей и орал: «Дрянь! Дрянь! Дрянь!» — перемежая злобные оскорбления нежным воркованием: «Вита! Вита!» Приходилось уносить его в другую комнату, но и оттуда доносились его крики. А по прошествии нескольких месяцев я узнала, что «приятельница» — любовница моего мужа.

И вот совсем недавно я занималась консервированием. Налила в чашку уксусную эссенцию, чтобы развести водой, и не успела — зазвонил телефон. После телефонного разговора я забыла про то, что уже сделала, заново развела уксус и использовала его по назначению. Потом захотела пить. Налила немного воды в чашку, и раздался звонок в дверь. Я открыла. Пришла дочь. С порога она стала что-то рассказывать, а я автоматически взяла чашку и поднесла к губам. И тут раздался вопль Карлуши: «Брось! Брось! Брось!» Он кричал так тревожно, что я замерла. К тому времени я уже верила ему. И не напрасно. Я взяла не ту чашку. В этой была уксусная эссенция.

Не знаю, как моему спасителю удается узнавать то, о чем он меня предупреждает. Да это и не важно. Главное, я знаю, что в доме у меня живет преданный друг, пусть это и попугай.

Записано со слов Виолетты С., г. Волгоград

Раз уж героем предыдущей истории был попугай, я просто не могу не предложить вашему вниманию в качестве курьеза еще одну историю, которую сообщила Елена В. (просила не называть фамилию) из г. Жуковского Московской области.

Три года назад перед выборами Президента России наша политизированная семья активно обсуждала кандидатуры. Дед — за коммунистов, бабуля — против всех, папа — за Явлинского, мама — как папа, старший брат — за Ельцина, а мне — все на одно лицо.

И только Кеша — наш волнистый попугайчик — молчал. Он жил у нас уже больше года, и, хотя продавец уверял нас, что после небольших усилий с нашей стороны Кеша обязательно заговорит, попугай молчал, как партизан. Полгода мы скакали перед ним, нараспев повторяя самые «попугайные» слова, но — безрезультатно. Сначала он внимательно следил за нашими потугами, потом это ему явно наскучило, и попугайчик, выражая свое отношение к процессу обучения, поворачивался к учителям спиной.

Это охладило наш пыл, хотя для очистки совести мы еще делали несколько попыток. Потом махнули рукой. Хотя Кеша нас и разочаровал, но любить мы его меньше не стали. Трудно представить себе более нежное существо! Однако ласковой птичке явно не был чужд бюрократический подход к жизни. Кеша расставил нас по ступенькам иерархической лестницы и, невзирая на наши провокационные «подарки» и заигрывания, бескомпромиссно соблюдал установленные им самим ранги. Генералиссимусом был признан отец, затем следовал брат, потом я, потом дед, потом сам Кеша. Мама была «своя в доску» и большим уважением не пользовалась, зато бабушка была «врагом» (за что только?), и ей приходилось терпеть мелкие, но обидные пакости.

Кеша был молчалив, но умен. Описать все его проделки — значит написать роман. Он был любимцем и источником хорошего настроения всей семьи. Даже постоянно обиженная им бабушка говорила о попугае не иначе как «наш мальчик» и «наша деточка».

Самым ярым активистом в деле обучения попугая русскому языку была я. И когда я сердилась на его безразличие к «великому и могучему», ругая его «недотепой» и «лентяем», Кеша только покорно кивал — ведь я была главнее, следовательно, имела право его отчитывать. Но стоило в мой педагогический процесс вмешаться отцу («Оставь в покое птицу! Слава богу, что хоть он в этом доме молчит!»), как попугайчик мгновенно поворачивался ко мне спиной, преданно кивал отцу и всем своим видом показывал, что мое мнение уже не имеет для него никакого значения.

Когда в семье начались предвыборные прения, Кеша всегда был рядом. Внимательно выслушивая мнения домочадцев, он вежливо кивал, демонстрируя спину очередному нижестоящему. Никто никого не убедил, и отец в сердцах прервал наш базар: «Да голосуйте хоть за черта!» — и ушел в другую комнату. Папа у нас человек суровый, но не грубый. Срывается на резкий тон редко, поэтому несколько секунд стояла тишина. И в этой тишине незнакомый, картавый голос сказал: «Голосуй за Жирика!»

Дедушка чего-то недослышал, чего-то недопонял, поэтому, по-совиному выпучив глаза, смотрел на бабушку. У брата отвисла челюсть. Мама замерла в позе подброшенного над лошадью жокея (она в этот момент вставала с кресла и собиралась бежать за папой).

Бабушка, сделав движение, как будто двумя ладонями раздавила у себя на груди муху, застыла. Меня тоже как кирпичом по голове тюкнуло, и лицо, наверное, я сотворила еще то! Но уже через секунду поняла — Кеша заговорил!

Не в силах произнести ни слова, я только протянула руку, указывая на телевизор, на котором сидел попугай. Польщенный вниманием, он шумно встряхнулся, гордо оглядел новый вариант финальной сцены «Ревизора» и внятно повторил: «Голосуй за Жирика!»

Что было потом — описать трудно. Соревнуясь в остроумии и фактически визжа от восторга, вся семья — от мала до велика — обсуждала с Кешей его политические взгляды. Были предприняты все усилия, чтобы спровоцировать его выступить на «бис» и записать на пленку. Но, то ли обидевшись на наши шуточки, то ли решив, что мы еще не созрели для серьезного политического диалога, попугай замолчал.

С тех пор Кеша не произнес ни одного слова. Мы до сих пор гадаем: почему он тогда сказал именно эти слова? Мы вообще не обсуждали Владимира Вольфовича! Правда, брат припоминает, что в какой-то момент в его речах проскакивало это имя, но не уверен, что звучало оно так фамильярно. Другой вариант: Кеша мог услышать его по телевизору в каком-нибудь очередном журналистском пасквиле. Но то, что он заговорил единственный раз, и то, что точно в соответствующий момент он вспомнил именно эти два слова и соединил их, — событие невероятное!

Каждый проголосовал, за кого хотел. Бабушка и я это мероприятие проигнорировали. А может быть, зря?

Во всяком случае, я для себя решила: если перед новыми выборами Кеша снова заговорит, я проголосую за того, кого подскажет попугай.

Поскольку в этой главе авторы писем не раз склонялись к версии телепатии — как варианту того самого искомого «шестого» чувства, то предлагаю еще одно письмо-курьез, присланное мне из г. Ульяновска Владимиром Ж.

Летним вечером на одной из приволжских баз отдыха на веранде над самой рекой сидела веселая компания. Пили пиво, ели шашлыки. А нас ели комары. И не просто ели — жрали. Гудящая туча кружила над столом, не давая расслабиться и отдохнуть. Некурящие, которые обычно, скорчив физиономии, крутят головами, демонстративно уходят от сигаретного дыма и читают лекции о вреде курения, и те просили курить побольше, а потом и сами задымили, как паровозы, оправдываясь «мы не вдыхаем».

Комарье лезло под одежду, в рот, в глаза. Табачный дым отпугивал озверевших кровопийц, но только на время выдоха. Одновременно со вдохом они, как будто следуя за воздушным потоком, вновь кидались атаковать наши лица.

Я показывал фокусы. Это были не обычные доморощенные манипуляции с картами, а настоящие профессиональные трюки, которым научил меня мой друг-иллюзионист.

И кто-то пошутил: «Вот если бы ты комаров разогнал, чтоб они нас не жрали, — вот это было бы натуральное чудо!» Я был не пьян, но и не совсем трезв. Восторженный женский писк по поводу моих штучек-дрючек вдохновил меня на подвиги. «Запросто! — сказал я. — Ни звука и ни одного движения!» Про «звук» и «движение» я загнул специально, в тайной надежде, что кто-нибудь рассмеется или хлопнет очередного комара и неудачу можно будет списать на проштрафившегося.

Все замерли. Я проделал руками какие-то пассы и, не зная, что делать дальше, мысленно заорал: «Прочь отсюда, проклятое племя! Прочь! Если не уйдете, подожгу на берегу все кусты, в которых вы днем отсыпаетесь, бензином весь берег оболью! Уходите подобру-поздорову, не доводите до греха!» И с такой яростью я это подумал, что сам себе удивился.

И что бы вы думали? Гудение стало затихать, и вокруг нашего стола настало райское блаженство. В свете лампы, висящей под потолком террасы, были видны темные шевелящиеся облачка, издающие противный зудящий звук, но ни один из маленьких вампиров не приблизился к нашей компании.

У всех был просто шок. У меня самого тоже, хотя я не показывал виду и всячески изображал, что такие подвиги для меня — плевое дело.

С тех пор меня зачислили в колдуны. Дошло до того, что ко мне стали даже со всякими глупостями типа «приворожить» или «снять порчу» приставать. Я было подумал, что мог бы много денег на дурости человеческой заработать. Но делать этого не стал. В шутку людей поморочить — это с удовольствием, но сделать это своей работой — увольте.

Но почему послушались меня комары — до сих пор не пойму. Неужели они телепаты?

Кто не слышал о добром докторе Айболите, придуманном Корнеем Ивановичем Чуковским? Вопрос, бесспорно, наивный. Эта чудесная сказка сделала добрее и человечнее несколько поколений людей.

А кто слышал о Чарльзе Томасе Эстли Мэберли? Это имя одного из известных южноафриканских биологов-натуралистов. Корней Иванович не только провидчески создал его прототип, но и точно угадал место действия — Африку.

Биологов-натуралистов много, даже знаменитых, но Чарльз Мэберли был особенным. Он не только изучал животных, но и умел с ними разговаривать.

Его ферма Нарина стала местом, куда приходили больные, раненые и изголодавшиеся звери и птицы и находили там пристанище и помощь. Некоторые оставались жить навсегда, многие после выздоровления уходили, чтобы потом прийти снова или привести к своему спасителю собратьев.

Рядом друг с другом на ферме обитали леопарды, крокодилы, антилопы, обезьяны, мангусты, кабаны и т. д. и т. п. Причем для всех них это была зона мира. Как животные договорились об этом, какие законы и кем придуманные они соблюдали при этом? Ведь мир царил не только среди постоянных жителей фермы. Даже самые свирепые дикие звери, передыхая и залечивая раны, были там смиренны и добры к тем, кого безжалостно уничтожали, вернувшись в свой мир, которым правит закон джунглей.

Но самое удивительное, что к Чарльзу Мэберли шли все новые и новые звери. Как они узнавали о том, что именно здесь можно получить помощь? Как приходила к ним эта информация? При этом следует учитывать, что распространялась она по всем джунглям, и пользовались ею животные самых разных видов. Неужели у них у всех — один язык, да еще и свой «беспроволочный телеграф»? А может быть, это телепатия — мысленная передача информации?

Человек бесконечно далек от братьев своих меньших, но иногда, наблюдая за своими домашними питомцами, мы все задаемся вопросами: что это? как это понимать? И не можем найти ответа.

Вопросом «Что это?» люди задавались давно. Журналист-исследователь Г. Черненко рассказывает:

Кажинский высказал очень смелую идею: человек — это живая радиостанция. Головной мозг — одновременно и передатчик и приемник. Когда мы думаем, размышляем, мозг излучает, передает и принимает радиоволны. Вот почему в некоторых случаях люди на расстоянии могут уловить чужие мысли.

Но ведь еще изобретатель радио А. С. Попов утверждал, что человеческий организм не имеет органа чувств, «способного замечать электромагнитные волны». Но так ли это на самом деле?

Кажинский, инженер-электрик, погрузился в литературу по физиологии нервной системы человека и животных. И чем глубже он постигал новую для него науку, тем больше находил в нервной системе элементов, очень сходных с деталями и устройствами радиостанции. Так, спиральные извивы нервов можно считать аналогами катушек самоиндукции. Нашлись элементы, которые могли выполнять роли антенных рамок, конденсаторов, детекторов, усилителей и даже генераторов электромагнитных колебаний.

Но, несмотря на правдоподобность, все это требовало научной проверки и тщательных лабораторных испытаний. «Построенная мной рабочая гипотеза «мысль — электромагнитная волна», — вспоминал Бернард Бернардович, — неизменно пользовалась большим вниманием всюду, где бы я ни говорил о ней». Было начало 20-х годов. Аудитории, в которых Кажинский выступал с лекциями о биологической радиосвязи, всегда были переполнены.

Особенно важными для Кажинского стали две лекции, которые он прочел в Москве. Его слушали видные ученые, и никто из них не отверг идею «мозгового радио». Более того, Кажинского пригласили работать в физиологическую лабораторию известного тогда биолога А. В. Леонтовича.

Теперь уже не по описанию в книгах, а глядя в микроскоп, Кажинский мог убедиться в своей правоте: нервная система действительно напоминает радиосхему. «При каждом таком наблюдении, — признавался Бернард Бернардович, — я испытывал чувство огромного восторга». Да и не только он один. В Москве Кажинский познакомился с профессором А. П. Модестовым. Однажды летом 1922 года Модестов побывал в лаборатории, где трудился Кажинский, и сам смог посмотреть на «радиодетали» нервов. «Модестов, оторвавшись от микроскопа, — вспоминал Кажинский, — пришел в неистовый восторг и, крепко обняв меня, провозгласил это настоящим открытием».

А неугомонным инженером уже овладела мечта создать электронный прибор, который мог бы улавливать радиоволны, излучаемые мозгом человека. И он разработал такой прибор, названный «электромагнитным микроскопом». Но задача оказалась необычайно сложной. Как ни совершенствовал Кажинский свой прибор, добиться нужной чувствительности ему так и не удалось.

Тем временем сенсационные новости стали приходить из-за рубежа. Оказалось, что идея «мозгового радио» пришла в голову не только одному Кажинскому. Вслед за ним изучением природы передачи мыслей на расстояние занялся итальянский психиатр профессор Миланского университета Ф. Каццамали. Он, конечно, располагал куда большими возможностями, чем Кажинский. Знаменитая радиофирма Маркони предоставила в распоряжение Каццамали сложнейшие приборы, а также своих сотрудников — опытных радиоинженеров. Итальянскому профессору удалось, как он утверждал, принять мозговые радиоволны напряженно думающего человека. В наушниках слышались посвистывания, треск, гудение. Чем активнее работал мозг, тем громче звучали сигналы. Особенно ясно раздавались звуки в состоянии гипноза. Поэтому для опытов отбирались психически нездоровые люди — страдающие истерией и эпилептики. Их мозговая активность могла быть доведена путем внушения до высшей степени напряженности.

Кажинский не смог ни подтвердить, ни опровергнуть результаты Каццамали, зато ему довелось принять участие в других удивительных опытах, также подкреплявших его идею «мозгового радио».

В то время — в 20-е годы — в Москве работала зоопсихологическая лаборатория знаменитого дрессировщика Владимира Дурова, в которой велись различные опыты с животными. В частности, В. Л. Дуров успешно осуществлял бессловесные внушения довольно сложных заданий собакам. И животные почти всегда выполняли их успешно. Кажинский предложил Дурову провести эти опыты совместно.

Прежде всего Кажинский сконструировал и построил специальную камеру, похожую на телефонную будку. Стенки ее были сделаны из железных листов и железной сетки. При закрытой дверце камера не пропускала радиоволн, то есть служила надежным экраном. Дуров входил в камеру, а собака оставалась снаружи. Дрессировщик начинал процедуру мысленного внушения, например приказывал собаке принести блокнот. Если дверца металлической кабины была закрыта, собака приказа не воспринимала. Но стоило дверцу отворить, животное тотчас бросалось выполнять задание.

Когда зимой 1922 года Бернард Бернардович делал в Москве свой первый нашумевший доклад, одним из слушателей оказался основоположник космонавтики К. Э. Циолковский, тоже приехавший в столицу для научного сообщения. Они познакомились. Константин Эдуардович живо заинтересовался «мозговым радио». После его отъезда в Калугу между учеными завязалась переписка. Она длилась более десяти лет. Циолковский верил в возможность передачи мысли на расстоянии. «Явления телепатии не могут подлежать сомнению, — писал он Кажинскому. — Не только накопилось огромное количество фактического материала, но чуть ли не каждый поживший семьянин не откажется сообщить о лично им испытанных телепатических явлениях. Почтенна попытка объяснить их с научной точки зрения». И дальше, поддерживая своего московского друга, писал, что мозговую радиосвязь необходимо изучать, ибо она «может привести к распознаванию сокровенных тайн живого микрокосмоса, к решению великой загадки мыслящей материи».

Не все ученые разделяли воззрения Кажинского, но многие, подобно Циолковскому, поддерживали его. К их числу относились биофизик академик П. П. Лазарев и электротехник академик В. Ф. Миткевич. Эти известные ученые даже проводили эксперименты при помощи гипноза. Сначала испытуемых гипнотизировали обычным образом, затем на голову гипнотизера надевали заземленное металлическое, кольцо. И странное дело, те же испытуемые не поддавались гипнозу. То же самое происходило, когда к затылку испытуемого подносили мощный электромагнит. По мнению академиков, их опыты подтверждали идею живой радиосвязи.

В 1923 году была издана небольшая книга Б. Б. Кажинского «Передача мыслей», в которой он писал, что разгадка природы телепатии будет огромной победой науки. Он мечтал о создании устройства, способного генерировать искусственные мысли. «Быть может, тогда, — писал инженер и ученый, — мы бы научились технически излучать мощные мысли в целях облагораживания человечества!»

Мозговыми излучениями занимались и занимаются у нас и за границей. Новейшие приборы отметили: радиосигналы человеческий мозг действительно посылает, но крайне слабые. Так что «мозговое радио» все еще остается научной гипотезой.

Б. Б. Кажинский верил в идею биологической радиосвязи до последнего своего дня. Он скончался в 1962 году на 73-м году жизни.

Теорию Кажинского убедительно демонстрировал известный клоун и дрессировщик В. Л. Дуров. Его опыты с собаками никто не мог даже повторить, не говоря уже о том, чтобы превзойти. Опыты были поразительными. Дуров давал задание собаке не голосом, не каким-нибудь звуковым сигналом или жестом, а… мысленно! И собака улавливала его мысль и точно выполняла задание, как правило, довольно сложное.

Вот как рассказывает об этом журналист Г. Трофимов:

В 1914 году в Петрограде на одном из цирковых представлений Дурова побывал знаменитый психиатр академик В. М. Бехтерев. Они познакомились, и Бехтерев предложил провести опыты мысленного внушения собакам у него на квартире.

В условленный день Дуров привез к Бехтереву двух собак: громадного Лорда и небольшого бойкого фокстерьера Пикки. Начали с Лорда. Собаку усадили на диван, и Дуров приступил к привычной уже процедуре мысленного внушения цифр. После этого громко скомандовал: «Ну, Лорд, считай!» И сенбернар безошибочно отлаял требуемое число раз. Опыт повторяли, и всегда с неизменным успехом.

После обеда начались испытания фокстерьера Пикки. Ему предстояло выполнять задания куда более сложные. «Задание первого опыта, — вспоминал Бехтерев, — состояло в том, чтобы Пикки подбежал к обеденному столу, еще не убранному, и схватил зубами лежащую близ края стола определенную салфетку, ничем не выделявшуюся из ряда других».

Дуров усадил Пикки на стул и, придерживая голову фокстерьера обеими руками, начал пристально смотреть ему в глаза. Мысленное внушение продолжалось секунд тридцать. После этого Пикки отпустили. Маленькая шустрая собачонка стремглав бросилась к столу, схватила нужную салфетку и торжествующе понесла к Дурову.

После короткого перерыва перешли ко второму заданию. Заключалось оно в следующем: Пикки после мысленного внушения следовало подбежать к этажерке, снять с нее книгу и принести Бехтереву. Опять собака на стуле. Опять Дуров, зажав руками ее мордочку, производит мысленное внушение. И опять успех: Пикки подбегает к этажерке, на мгновение задумывается, потом вытаскивает из книжного ряда небольшую книгу и бежит к академику.

Третье задание, по предложению Бехтерева, носило «музыкальный» характер. Согласно ему, Пикки должен был вскочить на круглый стульчик перед роялем и ударить лапой в правую сторону клавиатуры. И точно, после бессловесного внушения фокстерьер стремглав бросается к роялю, и от удара его лапы по клавишам раздается громкий аккорд. Но, пожалуй, самым любопытным и сложным явилось четвертое задание. Его тоже предложил Бехтерев. Состояло оно вот в чем: собака должна была вскочить на один из стульев, стоявших у стены, затем перебраться на соседний столик и, вытянувшись вверх, поцарапать висевший на стене над столиком большой портрет. И с этим непростым заданием Пикки справился блестяще.

Позже Бехтерев признавался, что, боясь подсказок собаке, он «неотступно следил как за самим Дуровым, так и за собакой и не мог при этом заметить ничего объясняющего выполнение собакой задуманного задания». Да и задания рождались тут же, экспромтом, так что дрессировщик никак не мог к ним подготовиться.

Но какова же была сама процедура мысленного внушения, что чувствовал в тот момент внушающий? Об этом красноречиво рассказывал сам Владимир Леонидович:

Дуров вскоре покинул Петроград, но опыты с мысленным внушением животным продолжал в Москве, в зоопсихологической лаборатории, которую организовал в своем особняке на Старой Божедомке. Сенбернар Лорд погиб от случайной раны, которую сам же себе и нанес. Но Пикки еще много лет сохранял свои отличные телепатические способности.

В Москву к Дурову время от времени приезжали Бехтерев или его сотрудники. Это было уже после революции, в начале 20-х годов. Новые опыты старались обставить как можно строже, чтобы исключить любую подсказку. Нередко они проводились в отсутствие Дурова. В роли внушающих выступали сами ученые. Опыты по-прежнему удавались хорошо.

Пытались внушать, завязав себе глаза (а вдруг выражение глаз что-то подсказывает собаке). Пробовали закрывать лицо разными экранами — деревянным, металлическим, парафиновым. Забирались даже в специальную металлическую кабину и оттуда вели бессловесное внушение. Все это нисколько не влияло на результат. «Собака, — писал Бехтерев, — неуклонно исполняла данное ей мысленное задание».

Теперь четвероногими телепатами Дурову служили его собаки. Французский бульдог Дэзи, как и покойный Лорд, был талантливым счетчиком. С ним удавались опыты мысленного внушения даже из другой комнаты при плотно закрытых дверях. А Марс выполнял сложные задания вроде тех, что задавались фокстерьеру Пикки.

В моей почте есть письма, из которых следует, что телепатические способности многие животные проявляют спонтанно, вне зависимости от желания человека. Им не надо давать специальные команды. Находиться «на одной волне с хозяином» — это их образ жизни.

Вот одно из таких свидетельств.

Обычно перед выходом артиста на сцену публику развлекает и вдохновляет конферансье. Моя любимая помощница прекрасно освоила эту профессию.

Бывало так, что я не успевала подготовиться к приходу гостей, или гости, наивно полагая, что порадуют хозяйку, приходили раньше назначенного времени, а бывало, что исчерпывалась застольная тема и повисала тишина Во всех этих случаях достаточно было шепнуть моему двортерьеру Нюське на ушко: «Выступай» или просто многозначительно подмигнуть. А иногда и без моей команды, интуицией чуткой женщины уловив, что пора выручать хозяйку, моя великая актриса начинала сольный концерт. Танцы чередовались с пением, акробатические трюки с заигрыванием с публикой — репертуар на добрых полчаса.

Такие тайм-ауты выручали меня во многих трудных ситуациях. А когда наступал момент моего «выхода», я просто говорила: «Все, доченька, спасибо!» — и мы обменивались понимающими взглядами.

Я до сих пор не могу найти объяснения этому чуду взаимного понимания. Ведь не только по моей просьбе действовала моя дорогая подружка. Чутко следя за происходящим, она выручала меня, переключая на себя внимание именно в тот момент, когда мне это было необходимо. Но главное, она умела полностью «исчезать», не отвлекая на себя внимание в тех случаях, когда ее женское чутье подсказывало ей это. Она не заполняла паузы и в тех случаях, когда «молчание говорило лучше слов». Она не любила моих «соперниц» и вовлекала их в независящую от них клоунаду, из-за которой они проигрывали мне.

К примеру, однажды в гостях у меня была женщина с прекрасным голосом и играющая на гитаре. Обычно в кругу друзей гитару дают мне и слушают с удовольствием мое пение. Нюська при этом ложится мне в ноги и гордо оглядывает окружающих: «Вот мы какие!» Но в этот раз гостья после первой же моей песни попросила гитару и запела. Моя девочка занервничала. Она встала, подошла к ней, села напротив. Потом чихнула. Сделав вывод, что никто на это не обратил внимание, придумала новую хитрость: стала чесаться, стуча лапой по полу. Кто-то заулыбался. «Сейчас она сделает еще какую-нибудь пакость», — подумала я. И точно, Нюська завыла, при этом она покачивалась и прикрывала веками глаза точно как «наша соперница». Бенефис новенькой был сорван — народ хохотал до слез.

Я почему-то уверена, что между нами существует телепатическая связь. Убеждают меня в этом и чисто бытовые моменты. Например, она приходит в тот момент, когда я только собираюсь ее позвать, или приносит мне вещь, которую я ищу: я вечно не помню, куда что бросаю. И еще мне кажется, что она угадывает даже мои желания, в которых я сама себе стесняюсь признаться, как, например, в истории с моей гостьей-певуньей.

Из письма Кругловой Е., г. Томск

Существование телепатии и других видов сверхчувственного восприятия до сих пор представляется многим ученым весьма сомнительным. И потому братья наши меньшие, демонстрируя удивительный дар предвидения событий, восприятия наших настроений и мыслей даже На расстоянии, являются, пожалуй, единственным убедительным доводом в пользу реальности этих феноменов.

Это произошло в Африке, в государстве Бенин. Полицейский патруль, обходя заросли джунглей, окружающих город Натитингу, заметил в чаще необычное скопление птиц. Огромная стая атаковала небольшой предмет светло-коричневого цвета, напоминающий по форме и размерам кокосовый орех.

Это оказался автоматический радиомаяк. Как выяснила полиция, его оставили в джунглях контрабандисты. Радиосигналы, передаваемые этим устройством, помогали им ориентироваться в густых зарослях.

Но чем этот неприметный передатчик вызвал такую ярость птиц? Возможно, их раздражали его сигналы? Но тогда это означает, что птицы способны слышать радиоволны! Человеком они сами по себе не воспринимаются. Чтобы услышать такой сигнал, ему необходим приемник, преобразующий радиоволны в звуковые колебания. И только воздействуя на барабанную перепонку уха, они могут быть приняты нами. И тем не менее птицам передатчик мешал, что очень удивительно. И хотя предположение о том, что они слышат радиосигналы, на первый взгляд относится к числу «невероятных», оно может оказаться вполне реальным. Ведь у многих животных острота чувств во многом превосходит человеческую. И примеров тому немало.

Биологи установили, что у рыб, к примеру, слух в тысячу раз лучше, чем у нас. Именно эта способность, как считают специалисты, позволяет подводным обитателям ориентироваться в мутной воде и на больших глубинах. Слух способен заменить рыбам зрение.

В американском городе Далласе живет пес по имени Рокки. Торговцы наркотиками пообещали за его голову награду в 30 тысяч долларов. Ведь Рокки, который работает на таможне в аэропорту, ни разу не пропустил контрабанду наркотиков, отыскивая их в самой хитроумной упаковке.

А можете ли вы отличить по запаху золото от железа, а соль от сахара? Для собак же это достаточно простая задача. Наиболее опытные собаки-ищейки различают запах сквозь 16 слоев запаянного полиэтилена. Они вполне способны определить, в какой консервной банке рыба, а в какой мясо.

Свидетельств такого чутья животных у меня немало. Приведу только одно из них.

Когда я прихожу домой с покупками, то пакеты с продуктами не сразу отношу на кухню, а ставлю на пол в прихожей, где снимаю верхнюю одежду и переобуваюсь. Именно в это время происходит действие, получившее в семье название «таможенный досмотр».

Засунув голову в сумку, по пояс утонув в ней, моя такса Манюня проводит проверку содержимого. Ни один из пакетов не остается без ее внимания. Никогда ничего не взяв без разрешения, она тем не менее запоминает содержимое и в дальнейшем, если утаить или не предложить ей чего-нибудь, кровно обижается.

Очень разборчивая в еде, она всегда добивается того, чего хочет. Я могу предлагать ей любимые лакомства, от которых она никогда не отказывалась, но упрямица только отрицательно трясет головой, щурит с обидой глаза, а иногда даже пускает скупую слезу, пока ей не дадут то, что ей приглянулось во время проведения «таможенного досмотра». Когда ее упрямство берет над нами верх, я выставляю все купленное на край стола и устало говорю: «Выбирай!»

И она безошибочно тычет носом в облюбованный ею объект. И очень часто это оказывается консервная банка, а не, к примеру, пакет с мясом или колбасой. И никогда не ошибается. В отобранной ею банке никогда не бывает салатов, баклажанной или кабачковой икры или что-нибудь из этой серии. Это всегда мясные или рыбные деликатесы. То же самое происходит, когда я вынимаю консервную банку из кладовки или холодильника. Мельком глянув на нее, Манюня лениво отворачивается, если содержимое не является предметом ее кулинарного интереса, или мгновенно вскакивает и устраивает вокруг меня танец, если это то, что она любит. Причем я вижу, что она особо не принюхивается — ее ноздри спокойны. Откуда же она знает, что в банке? Чует? Невероятно!

Из письма Провоторовой Е. М., г. Сухиничи

Я думаю, что далее убеждать читателя, что животные воспринимают мир острее, чем мы, больше не надо. Жаль только, что не могут они рассказать нам о том, что скрыто от нас, но доступно им. Может быть, они благодаря своим возможностям вхожи в иные, полные мистических Тайн, миры, в которых живут привидения, души умерших, домовые, лешие, русалки, призрачные монстры?… Впрочем, если они и существуют, то первыми их должны обнаружить братья наши меньшие.