"Меч судьбы" - читать интересную книгу автора (Скороходова Татьяна Николаевна)

Глава 8 В которой появляется новое действующее лицо и объясняется, кто такие вампиры и с чем их едят

Я пришла в себя резко, сразу, голова была удивительно ясной, будто и не теряла сознания. Грудь и руки я ощущала, а вот дальше… дальше чувствовала только ноги. Пошарив рукой, наткнулась на что-то твердое и ледяное, закутанное в тряпку, вместо живота. Осторожно, в ужасе от того, что могла увидеть, открыла глаза. Слава Всевидящему! Всего-навсего здоровенный кусок льда, от которого онемело нутро. Боль ушла, но надолго ли? Я и думать об этом не хотела.

«Болит?» — холодный равнодушный голос ворвался в мои горькие думы.

Я уставилась на девушку. Сидя в кресле у моей постели, она читала огромный фолиант, не удостаивая меня вниманием. Левой рукой она неторопливо почесывала Севера за ухом, который, положив морду на подлокотник кресла, жмурился от удовольствия. Короткие взъерошенные белокурые волосы, точеное лицо и соболиные брови вразлет. Чуть вздернутый носик, лисий разрез огромных глаз в тени роскошных длинных ресниц. Черная рубаха с широкими рукавами, украшенная золотистым кружевом, оттеняет почти белоснежные волосы. Она подняла глаза. Я невольно вздрогнула. Меня изучали, как коновал старую клячу, раздумывая, сейчас пришибить или сама копыта вот-вот отбросит. Мы молча сверлили глазами друг друга, я не могла понять, что же меня так смущало в этом чертовски красивом и правильном лице. Глаза. Холодные глаза разного цвета. Один, как небо в полдень, а другой цвета молодой травки. Узкие вертикальные зрачки. Глаза ночи.

— Нет, не болит, — ответила я вслух, невольно отводя взгляд. Гляделки с вампиром для людей, не обладающих силой, обычно плохо заканчивались. Приятного даже для веды мало.

Она закрыла книгу, встала и с кошачьей грацией прошла к столу. Каблуки-стилеты высоких сапог безжалостно прошили медвежьи шкуры. Стройные длинные ноги обтянуты угольного цвета кожаными лосинами. Высокая, тонкая и гибкая, она походила на змею. В своей жизни я лишь пару раз видела вампиров, и то издали, поэтому теперь во все глаза разглядывала красотку.

Колдуны и жрецы забывали о вражде, когда дело касалось Древних. И совсем не потому, что считали вампиров злом. Ворон ворону глаз не выклюет. Настоящие правители королевства видели в детях ночи угрозу своей власти. Королю-вампиру колдуны и жрецы нужны, как собаке пятая нога. Прямой угрозы нынешней власти вампиры не представляли. Их слишком мало, они берегли своих, не вмешиваясь в дрязги и склоки у трона. Древняя раса доживала последние века. Проклятье вампиров заключалась в том, что, вынашивая плод, вампирша теряла способность жить столетия. Пару тысяч лет назад беременность протекала без осложнений, но после Черного мора мир изменился, изменились и вампиры. Жрецы и колдуны забывали о вражде, дружно объединяясь, чтобы помешать в поисках средства, которое могло обезопасить беременность. Им совсем не улыбалось получить армию соперников у кормушки власти. Достигнув по людским меркам тридцати-сорока лет, вампиры оставались внешне такими же до самой смерти. Способность к быстрой регенерации породила легенду, что они нежить, но легенда была правдивой лишь отчасти. Ночной образ жизни, нечеловеческие глаза, пробуждающие воспоминания человечества о тех седых временах, когда зубы хищника смыкались на горле человека, вооруженного копьем и дубиной, отталкивали людей и вызывали животный страх. Да и упыри сильно подмочили репутацию древних. Простые люди считали вурдалаков и вампиров одной семьей, но мозгов упыря хватало только на то, чтобы выследить жертву и разорвать на куски. Чтобы стать упырем, сначала надо умереть, да и гадостей в жизни натворить столько, что даже вампиру и не снилось. Я хмыкнула. Неупокоенным колдунам была прямая дорожка в упыриное посмертие. Живые мертвецы не знали меры, им нужно человеческое мясо, тогда как вампир питался только кровью, да и вообще умирать ему было не обязательно. На самом деле древние нуждались в человеческой крови только для поддержания умственной деятельности. Вампир, перешедший на овощную диету и мясо животных, в скором времени превращался в то же самое, что ел.

С древними был заключен договор о мирном сосуществовании после беспощадной и яростной скоротечной войны, которая вошла в историю как Гейнорское побоище. Крошечное королевство стерли с лица земли, превратив в огромный могильный курган. Отныне и вовеки веков вампирам дозволялось пить кровь добровольцев, желающих подставить шею или руку под острые клыки. Смертью такая процедура заканчивалась редко, хотя и бывали так называемые несчастные случаи. Вампиры на свою почти бессмертную голову пустили слух, что смена крови продлевает жизнь и дарит молодость. Очереди из желающих поделиться «неправильной» кровью росли год от году. Ощущая в голове и теле необыкновенную легкость после процедуры, укушенные делились с окружающими восторгами и неземными ощущениями. Попасть на прием к «лекарю» стало дорогим и модным удовольствием. Дошло до того, что древние стали вынуждены отказывать жаждущим оздоровиться и омолодиться. Вампиров мало, а желающих пруд пруди.

На сегодняшний день между жрецами, колдунами и иными, к коим относились вампиры, эльфы, холмовики, карлы и перекидыши, установилось хрупкое равновесие. Совет вампиров входил в королевский собор, который решал все вопросы жизни королевства. Вампиры, в основном, служили в тайных службах, применяя таланты телепатии и влияния на людей, но не ради власти, а ради облегчения пока безуспешных поисков. В военные дела они не лезли, берегли жизни, хотя являлись бесстрашными и смертельно опасными воинами. Один безоружный вампир стоил десятка хорошо обученных и вооруженных до зубов солдат. Целью жизни древних являлся поиск эликсира или заклинаний для восстановления способности продолжать род, для чего нужны злотые. Горы злотых. Экспедиции в дальние страны, редкие артефакты и компоненты для эликсиров требовали огромных денег. И древние пошли туда, где можно озолотиться. Верхушка гильдии купцов почти вся состояла из вампиров. Магазины роскоши, лавки артефактов и редких ингредиентов принадлежали древним. В экспедициях и поисках их не могли остановить непреодолимые преграды, не пугала смертельная опасность, они плевать хотели на охранные заклинания и многочисленную стражу. И человеческие законы. Поэтому в лавках вампиров можно было найти всё, что душа желает, начиная от молодильного мыла и заканчивая боевым волшебным драконом. Был, правда, и крохотный недостаток. Перед обаянием вампира-торговца мало кто мог устоять. Женам богачей только оставалось заявить разъяренному и иногда разоренному супругу, что их вины в покупке милой безделушки ценой в целое состояние нет. Несмотря на риск остаться с пустым кошельком, от клиентов отбоя не было. Покупатели стройными рядами шли в лавки за редкостями и древностями, ведь почти каждый из нас в душе игрок, и каждый уверен, что именно сегодня и именно он выйдет победителем в извечной схватке продавца с покупателем. О коллекционерах древностей и говорить не приходится. В омут готовы полезть, и в полымя, и к упырю в пасть ради пополнения своего бесценного собрания.

— Как ты с колдунами уживаешься? — выпалила я.

Вампирша взяла золотой кубок со стола, сделала глоток, и уставилась на меня змеиными глазами:

— Ты же уживаешься.

— Я с ним не уживаюсь, я выживаю, — буркнула я, пытаясь избавиться от ощущения, что я — бабочка, а она — коллекционер с булавкой.

— Это с какой стороны посмотреть, кто из нас выживает, — ответил знакомый чарующий голос. Я села, сбросив на постель ледяной компресс, и огляделась. В углу комнаты, скрытый полумраком, в кресле сидел Вейр, вытянув длинные ноги и держа в руках кубок.

Обстановка, к изумлению, была домашней, уютной и совсем не похожей на то, что представлялось при взгляде со стороны на черную башню. Обшитые золотистым деревом стены, медвежьи шкуры на полу, стол заставлен сверкающими блюдами с фруктами и заморскими лакомствами. Огромные морские пейзажи на стенах в рамах из красного дерева. Пара кувшинов цветного межрельского стекла с жидкостью цвета крови, в малахитовом камине пляшут язычки пламени в завораживающем танце огня. Правда, в комнате не было окон, будто в подземелье. Или роскошной тюрьме. Аромат смолы смешивался с густым сладким фруктовым запахом, щекотал ноздри и напоминал о том, что у меня с утра маковой росинки во рту не было.

— Здесь кормят, умник? — поинтересовалась я. Одних фруктов мне маловато.

Вейр скользнул взглядом по стройной фигуре вампирши, глаза потемнели, затуманились. Что колдуны, что жрецы, что короли или простые мужики, все одни миром мазаны. Сейчас он явно думал не о том, как накормить ту, в которой жил кусочек его черной силы. И этот кусочек хотел есть. Девица молча показала глазами на золоченый шнур, висевший в изголовье постели. Я дернула и стала ждать неизвестно чего. Или кого.

Вампирша повертела пустой кубок, сверкнув разноцветными отблесками огромных камней на тонких длинных пальцах, поставила на стол, и повернула белокурую голову к колдуну:

— Вейр, может, представишь меня своей гостье?

— Это Ольга, — не сводя взгляда с вампирши, хрипловато ответил колдун.

Я уставилась на черного. Хоть бы поинтересовался, колдунская морда, как я себя чувствую и что со мной!

— У тебя женская иссуха, — ответила на мои мысли Ольга. Таким голосом сообщают, что на обед отварная рыба и салат из огурцов.

Я оцепенела. Я знала, что скорее рано, чем поздно меня ожидает смерть, но страшный приговор в голове не укладывался и казался далеким будущим, которого вполне может и не быть. Надежда была. Ещё секунду назад. Один миг, и мир рухнул. Мама, умирающая от рака. Рак. Колдун… Я.

Вспышка ненависти и животного страха ослепила, застила глаза. Я ненавидела. Себя. Вейра, ведьму-вампиршу, Золтана, даже Данко. Отравленная дикой злобой кровь застыла в жилах. Прошли века, прежде чем отчаяние и злость сменились странным безразличием и смертельной усталостью. Яростная гроза отгремела, ледяная стужа зимы и мрак ночи окутали мир. Не было страха. Не было слез. Только абсолютная пустота и мертвое сердце, которое перестало биться.

— Ошибки нет, ты уверена? — бесцветным голосом спросил кто-то, похожий на меня.

— У тебя дырка в правом глазном зубе, болезненные месяцы, в детстве у тебя была травма коленки, шрам на…

— Хватит, верю, — тихо выдавил некто моим голосом.

— И эту соплюху ты победить не смог, Вейр? — ледяным презрением в голосе вампирши можно было убить.

— Чего ради руки марать? — издевательски протянул колдун.

— Хорек вонючий! — некто, поселившийся в моей голове, удрал, сверкая пятками, и меня прорвало, — Чтоб вместо языка у тебя хрен вырос! Чтоб ты вовек его не видал! Да чтоб он у тебя отсох и отпал! Чтоб ты провалился, сволочь колдунская!

Я помянула родителей Вейра и Ольги до седьмого колена, объяснила, кто и что они такое в моих глазах, я орала, шипела и вопила. Охрипнув, заткнулась и уставилась на сладкую парочку. И только тогда почувствовала, что лицо и глаза мокрые от слез. Вампирша сидела на подлокотнике кресла Вейра, скрестив длинные ноги и не сводя с меня равнодушных глаз хищника. Вейр поглаживал бедро соседки и маленькими глотками отпивал из кубка, не обращая на мои вопли и меня никакого внимания. Меня затрясло. Схватив с постели тяжеленный кусок льда, швырнула со всей дури. Ольга неуловимым движением отбила, глыба влетела в камин. Раздался грохот, треск, клубы пепла мгновенно заволокли половину комнаты. Как жаль, что внутри башни магия бесполезна, я бы разнесла эту хреновину со всем своим гадюшником ко всем чертям!

Север подошел и лизнул руку. Я обняла его за шею и зарылась лицом в густую шерсть. У меня кончился воздух. И слова. Парочка молчала. Заслушались, поди, змеи подколодные!

Открылась неприметная дверь. Худенькая черноволосая девушка в длинной серой юбке, небеленой блузе и цветастом платке на плечах, шагнула в комнату. В руках она держала поднос, глаза, в которых застыл страх, перебегали с Ольги на Вейра и обратно. Помедлив, служанка просеменила к столу, переставила блюда на столешницу, и мышью порскнула из комнаты. Ноздри защекотал аромат жареного мяса, пряностей и свежевыпеченного хлеба. В комнате царила мертвая гнетущая тишина. Напряжение в воздухе ножом можно было резать.

Я поднялась с постели и протопала к столу. Смотреть на эти рожи я не могла, но чем-нибудь себя занять просто необходимо, чтобы не лопнуть от злости. Быть у колдунов и не отведать шедевры прославленного на всё Славнополье Кораша было бы последним идиотизмом. Не знаю, какой он колдун, но повар, судя по ароматам, просто чудесный. Хоть перед смертью попробовать. Мысль о смерти скользнула в голове, но, к изумлению, совсем не испугала и не остановила руку со свежайшей булочкой в янтарных капельках сыра и одуряющим запахом чеснока. Задумчиво прожевав кусочек волшебной сдобы, прислушалась к себе, и поняла, что злость и страх испарились бесследно. Я повернулась и уставилась на Ольгу. Она улыбалась. Легкая, почти неуловимая, но это была именно улыбка. В больших разноцветных глазах сияли искорки смеха.

— Ты как? — подняла бровь она.

— Н… Нормально, — проворчала я, отщипнула кусок булки для себя и протянула остатки сдобы Северу, который сидел рядом и не сводил с меня преданных глаз. Помедлила, и добавила:

— Спасибо тебе.

— Принято, — она легко вскочила с кресла, игривая рука колдуна повисла в воздухе. — Теперь обсудим наши дела.

— Наши? — с набитым ртом спросила я и уселась за стол, подвигая к себе ближайшее блюдо. Булочки были нереально вкусными, поэтому я решила распробовать всё.

— Именно наши, — подтвердила она.

Ольга уселась напротив, налила в кубок из графина нечто красное, как оказалось, судя по легкому приятному аромату, обычное вино, и тоже взяла булочку. Откусила. Жемчужно-белые, небольшие клыки почти не отличались от моих. Заскрежетал отодвигаемый стул, рядом со мной уселся его колдунское высочество и принялся накладывать мясо. Нежнейшие куски в белоснежном соусе, украшенные яркими разноцветными кружевами овощей и зелени, даже жалко было есть. Но надо. Никогда себе не прощу, если не попробую. Прожевав первый кусочек, я вернулась к мучившему меня вопросу:

— Ты чего, с нами собралась?

— Именно, — подтвердила она и отпила из кубка.

— А меня спрашивать разве не надо? — хмыкнула я. От божественно вкусной еды настроение поднялось, поэтому я была настроена почти миролюбиво.

— А ты против? — Ольга подняла бровь и сверкнула разноцветными глазами. Что за дурная манера отвечать вопросом на вопрос?

— В общем-то, нет. Я так понимаю, меня никто и спрашивать не собирается, так чего себе зазря нервы трепать? — проворчала я и нацелилась вилкой на новый соблазнительный кусочек. Локоть кто-то толкнул, вожделенная еда шлепнулась на стол, забрызгав столешницу соусом. Север высунул лобастую голову из-под моей руки, не сводя печальных глаз с блюда с мясом. Я сгребла половину ароматного жаркого на тарелку и поставила на пол. Север одним взмахом языка смёл вкуснятину, даже не прожевав, и опять уставился на меня глазами голодного ребенка.

— Позвони, его покормят, — буркнул Вейр, неожиданно озаботившись состоянием волчьего желудка.

Я вылезла из-за стола и протопала к шнурку над кроватью. Дверь приоткрылась, и уже знакомая девица заглянула в комнату:

— Чего господа изволят?

В глазах служанки застыл ужас. Всевидящий, да что же они такое с обслугой творят, что девушка почти при смерти от страха?

— Принеси, пожалуйста, сырого мяса для волка, — как можно мягче сказала я.

Дверь захлопнулась, я осталась ждать, опершись о стену и закрыв глаза. Через короткое время дверь открылась, я приняла поднос из худеньких рук, и поставила на пол, едва удержав тяжесть в руках. Еще пахнущие свежей кровью пара кроликов и ощипанная птица горкой лежали на большом блюде, безмолвно вопия о человеческой жестокости и ненасытности. Простите, птицы и звери, но у меня на руках большой голодный серый волк. Север захрустел костями, а я вернулась к своим баранам, то есть за стол и к своему вопросу:

— А какой твой интерес?

— Нам до всего интерес. Всё, что касается любых новых заклинаний, артефактов и рецептов зелий, — отрезала Ольга, вертя в пальцах веточку укропа. — Пока никто не знает, что и как может вам помочь, поэтому в поисках я тоже заинтересована. Я не могу упустить даже крохотную возможность того, что вы наткнетесь на что-либо стоящее. Вдруг это и нам поможет, — вспышка боли в змеиных глазах мелькнула и пропала, будто и не было.

Я сделала вид, что ничего не заметила. Будет ещё время поговорить. Надеюсь, будет. И глянула на колдуна. Судя по масляным глазкам, мысль о спутнице-вампирше ему очень даже нравилась. Сердцу и другим важным частям мужского тела не прикажешь. Я хмыкнула:

— А если мы где-нибудь в глухом лесу или пустыне, не приведи Всевидящий, окажемся, ты где кровь возьмешь?

Зря я спросила. Пошутила, называется. Ольга нахмурилась, скользнула взглядом по моей шее и промолчала. Я засопела. Ольга прыснула, как девчонка. И мы покатились от хохота.

Открылась дверь, в комнату торжественно шагнул красноносый толстяк в темно-синем плаще. Высокомерное выражение лица несколько портила тощая бородка, смахивающая на козлиную, в цвет мышиных редких волос. Отдышавшись, он торжественно провозгласил тонким визгливым голосом:

— Господина Вейра, госпожу Ольгу вамп Петру, и веду Зореславу Совет колдунов ожидает в Большой тронной зале, — и уставился на нас, будто ожидая, что от оказанной нам чести мы немедля падем ниц. На худой конец, просто потеряем сознание от осознания предстоящей встречи с Великими и Ужасными Колдунами.

Я глянула на сотрапезников и насторожилась. Судя по каменным лицам, встреча не обещала быть теплой.

Вейр встал из-за стола, и предложил руку калачиком. Мне. Не Ольге. Я замялась на секунду, но всё же взяла его под руку. Верно, дело серьезное, если он решил держать меня поближе к своему колдунскому телу. За Ольгу, не сомневаюсь, бояться нечего.

— Пса приказано оставить, — заявил тип, глядя на моего мальчика, как на разносчика блох и прочей заразы. Я выдернула руку и вернулась к столу.

— Сам ты пес, бородатое животное! Топайте без меня, а я малыша одного в вашем гадюшнике не оставлю!

Толстяк затрясся, надул губы, глаза, казалось, вот-вот выпадут на пол, но промолчал. Надо сказать, что малыш с весьма довольной мордой валялся на полу и, судя по всему, идти никуда не собирался.

— Под мою ответственность, Коллозий, — сухо бросила Ольга и вышла, не дожидаясь ответа. К моему изумлению, толстяк побледнел и закивал головой. Я, довольная маленькой победой, вернулась к Вейру и взяла его под руку. Мы дружно промаршировали к двери, и вышли в коридор.

Он оказался именно таким, каким я представляла. Мраморные черные плиты, огонь факелов в бронзовых настенных подставках едва рассеивал мрак, эхо шагов отражалось от стен. Сзади цокал когтями Север. Мы повернули пару раз, спустились по широким ступеням и подошли к высокой двустворчатой двери. На створках красовались позолоченные неизвестные мне руны, ни ручек, ни замков не было. Ольга уже ждала нас у входа. Толстяк забежал вперед, притормозил, оглядел нашу честную компанию с таким видом, будто едва сдерживал желание сурово предупредить нас не сморкаться, не ковырять в носу и не шарить по чужим карманам, и проорал в закрытые двери:

— Господин Вейр, госпожа Ольга вамп Петра, и веда Зореслава прибыли!

Двери плавно, медленно и величественно начали открываться. Мягкий желтоватый отсвет огня упал на пол, полоса света медленно росла по мере открытия прохода. Я шагнула вперед, выдернув руку. Кто бы там, в зале, не был, Бог не выдаст, свинья не съест. Подавятся.