"Меч судьбы" - читать интересную книгу автора (Скороходова Татьяна Николаевна)

Глава 22 В которой герои героически воюют с Хладой

Ольга промчалась к выходу. На месте Хлады я бы поостереглась показываться ей на глаза.

Киннан проводил её глазами, посмотрел на нас:

— Прошу к столу.

Ни тебе удивления, ни вопросов, откуда мы свалились на его голову, словно в Хладном стада гостей бродят. Сама невозмутимость. Странный мужчина… Вейр подошел к хозяину пещеры, представился, представил меня, уселся на бревно, вынул до боли знакомый фолиант и углубился в чтение, словно дома в кресле у камина. Киннан, отвесив мне поклон, занялся ухой вместе с Севером, Вейр искал невесть что в книге Жрицы, подруга не возвращалась, а я ломала голову, что делать. Бедная Ольга, из огня да в полымя.

Вейр, пролистав книгу, поднял голову. Судя по лицу, он мечтал о розгах, ремне или топоре.

— Что? — не выдержала я.

— Хлада — воин Жрицы. Здесь, — он потряс томом, — был раздел, посвященный ей.

Я посмотрела на истерзанные листы, на Вейра, развернулась и пошла к выходу. Если бы в книге было хоть что-то стоящее, от Хладного леса давно бы уже камня на камне не оставили. Хотя… Судя по чуме, кто знает, может, он и прав. Черные, как отъявленные скупцы, тряслись над своими драгоценными тайными знаниями. Вейр цеплялся за соломинку, если бы была надежда, что книжонка может помочь, он бы ещё в походе её проштудировал… Я понимала, что он сорвал на мне разочарование, напряжение и горечь последних дней, но легче от понимания не стало.

Ольга не повернула головы. Волчонок возился на коленях, насторожив ушки. Подруга сидела на валуне, гладила малыша, смотрела на море и была далеко.

Я села рядом. Мерный шум волн успокаивал, навевал сон. Если к вечеру не уберемся из леса, сон станет вечным.

— Мы что-нибудь придумаем, — тихо сказала я.

— Нечего придумывать, — отрезала Ольга. — Думаю, выход один — убить тварь.

Так просто. Убить. Убить бессмертную.

— Как?

— Пока не знаю. Но заклятие с Кина иначе не снять.

— Не уверена, — я пожала плечами. Глянула на подругу и осеклась.

В разноцветных глазах полыхала ненависть. Мне стало жутко. Ольга пойдет на всё, чтобы рассчитаться с соперницей. Погибнет, но отомстит. Её не отговорить, не успокоить. Передо мной сидел вампир, который за оскорбление берет плату только кровью.

— Ты подожди немного, попытаюсь узнать, что могу, — я слезла с камня и побрела назад.

Обитатели пещеры и в ус не дули, что прекрасная половина компании немного расстроена и вне себя. Киннан крутил в руках арбалет Вейра, Север и волчицы разлеглись у костра, колдун пробовал уху. Сверкнув серыми глазами, Вейр чуть склонил голову, легкая улыбка тронула губы:

— Ну, как? Перемыли нам кости?

— Твои кости и голодный пес есть не станет.

Он ухмыльнулся. Как же, извинится их колдунское высочество, жди!

Я тронула за плечо Ольгину зазнобу.

— Чем могу помочь, леди?

— Это я могу помочь, — задумчиво ответила я, не опуская руки с его плеча и прислушиваясь к себе. — Мне надо Вас осмотреть.

— Я не болен.

— Мне лучше знать, — отрезала я, выведенная из себя упертыми и нездоровыми на головы мужчинами. Один другого краше!

Киннан пожал плечами:

— Что я должен делать?

— Стоять смирно, — я прикусила губу.

Пальцы закололо острой болью, душная темная сила сдавила грудь. Стоять рядом было тяжело, невозможно. Заклятие есть, причем заклятие неимоверной силы. Вот только какое, один Всевидящий знает. Зажмурилась и, не касаясь пальцами, просмотрела ауру.

Алмазная граненая нить толщиной с волос опутывала сердце, ребра, обжигала холодом. Ведьма знала, что делает. Снять не получится. Мы даже вывести его из лесу не можем. Если тронуть, даже просто попытаться, Киннан умрет. Ольга права. Не знаю, поможет ли смерть Хлады, но это единственная возможность его спасти. Почти безнадежная, отчаянная, но другого выхода нет.

Мы переглянулись с Вейром. Слова не нужны. Тяжелой поступью надвигался вечер.

— Где твоя… — я замялась.

Киннан смотрел на меня.

— Жена, любовница, женщина, ведьма беловолосая, — разозленная до ёжиков, рявкнула я.

Непонятное смущение, даже робость, когда я смотрела в его ясные, чистые глаза, заставляла нервничать, словно передо мной не самый обыкновенный мужчина, а неземное существо, которое как-то даже неловко спрашивать, спит ли оно иногда с женщинами.

— Хельга будет вечером. Вы с ней знакомы?

Я досчитала про себя до десяти. Пора приводить в чувство подругу и придумать хоть какой-нибудь план, пусть самый плохонький. От мужчин толку не будет. Один на книги надеется, другой свято уверен, что "Хельга" само совершенство… Времени на страдания и обиды нет. Я решительно прошагала к выходу и шагнула на берег. Солнечный луч-предатель ослепил, укрыв мелькнувшую тень. Я вскрикнула.

Подруга только поворачивала голову, когда тигрица прыгнула. Огромный белоснежный зверь снес Ольгу со скалы, размазал по камням. Клубок сплетенных тел покатился по берегу. Я ударила. Свет и тьма подбросили в воздух врагов, слившихся в смертельных объятиях. Оскаленная морда с глазами аспида, взмах лапой, один, второй, маска ненависти на белом лице Ольги, дикое рычание, хруст шейных позвонков. И тишина. Страшная, оглушительная.

Я никак не могла проглотить комок, застрявший в горле. Сухими глазами, ещё не поняв разумом, но уже осознав беду сердцем, онемев, смотрела, как каменное острие, скользкое от крови, победно торчит к небу. Серая шуба вмиг намокла багряным, густым, пятно растекалось, ширилось.

Словно в страшном, тягучем, медленном сне, зверюга вскочила, замахнулась. Я подняла руки, крикнула. То, что веды никогда не должны произносить вслух. Силы утроились, удесятерились, питаемые яростью, горем и отчаянием.

Тигрица встряхнулась, сделала пару шагов, пошатнулась и упала. Лапы разъехались, глаза тьмы угасли. Не навек, не навсегда. Смешение сил не позволит смертному проклятию убить тварь.

Жаль.

Меня толкнули в спину, подхватили, затрясли:

— Ты как?

Никак.

Ольга казалась странно маленькой, худой, это изломанное тело не могло быть Ольгой. Голова поникла на вывернутой шее, разноцветные глаза закрыты навек. От таких ран даже вампиру не оправиться. Вейр молча прижал меня к себе, глядя куда-то за спину. Я обернулась.

Киннан стоял у входа в пещеру. Смотрел.

Смотрел на Ольгу, не отрывая карих глаз. Медленно подошел, провел рукой по коротким взъерошенным волосам, щеке, губам. Бережно подхватил, снял с каменного копья, встал на колени. Посидел, закрыв глаза, тряхнул головой и встал, сжав побелевшие пальцы.

Вокруг него возникала дымка. Серо-зеленый, еле различимый ведовскому взгляду туман клубился, рисовал причудливые изменчивые картины. Взмах медвежьей когтистой лапы, оскаленная морда рыси, глаза совы. Разверстая ужасная волчья пасть, огромный клюв орла, размах черных крыльев. Тени множились, растворялись, исчезали, чтобы родиться вновь, ещё более четкими, ясными. И злыми. Киннан произнес одно слово. Гортанное, четкое. Древнее. Стая теней, сорвавшись с цепи, взвыв, кинулась на тигрицу. Зверюга покатилась, упала в море. Рой теней окутал тело, отшатнулся от свинцовой воды, завис в воздухе.

Из моря выходила Хлада. В облике разъяренной, обманутой и преданной женщины. Лицо светилось грозной красотой, полыхало неземным мертвенным светом. Глаза аспида остановились на шамане, который застыл у тела Ольги, молча ожидая убийцу:

— Вот и всё. Прощай, охотник.

Тень бросилась, Киннан отшвырнул ведьму хлестким ударом ярко-зеленого кнута. В левой руке блеснул изумрудом нож.

— Ищите путь… вниз! Только там… спасение! Я задержу! — еле расслышала я сквозь душераздирающий вой.

Я повернулась, поскользнулась, замешкалась и ахнула. К нам мчались волки. Серая лавина катилась по берегу. Следом за волками летела грозовая туча теней. Призраки леса, духи павших древних во главе с Ириэлллой спешили на помощь.

Волна волков сшибла Хладу с ног, погребла под собой. Заледеневшие тела падали на берег, отряхивались и снова бросались в бой. Духи вились над схваткой, озаряя берег вспышками магии. Ириэлла, взмахнув руками, окутала берег призрачным серебристым туманом, в сердце которого стоял Кин. Вокруг него бился огромной змеей сияющий кнут, щелкавший поверх живого шторма оскаленных морд. Рой духов атаковал ведьму, которая играючи расшвыривала волков порывами снежной бури, но чудо-кнут отвлекал, мешал Хладе нанести смертельный удар. Вейр, улучив момент, выстрелил из арбалета. Серебристая молния прошила Хладу и исчезла в морской дали, не причинив ни малейшего вреда. Ириэлла, глядя на меня, беззвучно крикнула, махнула рукой.

Отмерев, бросилась в пещеру, зло всхлипнув. Киннан задержит ведьму, даже ценой собственной жизни, я видела это в его карих глазах. Какие же мы идиоты, если решили, что Хлада разгуливает только по ночам! Тварь обвела нас вокруг пальца, как детей малых! Ольга бы была жива, если бы не я… со своими дурацкими советами!

Глотая слезы, ворвалась в пещеру. Перепрыгнула костер, перемахнула бревна, промчалась по мягкому песку и влетела в проем мрака, который углядела раньше. Меня дернули за шубу с такой силой, что дух вышибло. Ойкнула, упала, подняла голову, высказала Северу всё, что думаю, прерывисто вздохнула и едва не разревелась, сидя на земле и крепко обняв друга за шею.

Вейр тяжело дышал, оглядывая небольшую пещеру, освещенную одним факелом. Дальше, в глубь земли, вел узкий черный лаз. Щелкнул пальцами, поморщился, глядя на зеленоватый огонек, но промолчал, с тревогой глядя на меня. Земля вздрогнула, по телу прошла волна леденящего холода. Там, наверху, шел бой. Безнадежный, отчаянный. Некогда рассиживаться и причитать. Раскинув руки, легла, прижалась всем телом к земле. И нырнула с головой в Навь.

Я ослепла, оглохла, стала частицей тьмы. Мелкая, рваная дрожь, как вдох огромного тела, сотрясаемого кровавым кашлем, пробрала до кончиков пальцев, зашевелила волосы. Струилась мощным потоком кровь по венам подземных рек, рождались и гасли икорки жизни, отзываясь уколами острой боли во всем теле. Там, в глубине, тяжело, надрывно билось сердце. Сердце леса, сердце тьмы, сердце Хлады. И моё.

Застонав от боли, села, дрожащими руками пригладила волосы, махнула рукой:

— Нам туда. Я знаю дорогу. И пусть только кто-нибудь вздумает стать у меня на пути.

Взгляд серых глаз согрел истерзанную душу. Ему не все равно. Значит, любит. Значит, мы вместе. Значит, можем всё.

Мы спускались вниз, идя навстречу мерному биению огромного сердца. Песок потемнел, по стенам, иссеченным трещинами, струилась вода, застывая каплями слез. Пахло сыростью, тленом. Звуки шагов множилось, преследовали навязчивым громким эхом. Я потеряла счет коридорам, спускам и поворотам. Прошла вечность, прежде чем мы ступили на пол гигантской пещеры, освещенной призрачным светом. Своды терялись в вышине, дальние стены тонули во мраке. Казалось, там притаилась сама Тьма, сверкая угольными глазами и поджидая жертву.

Я подняла голову. Огромный водопад застыл гигантским ажурным пологом, сияя в мертвенном свете. Через зал тянулась блестящая черная полоса, сковавшая подземную реку. Мы двинулись по скользким камням рядом с темным, сыто поблескивающим льдом. Тишина угнетала, давила, в глубине сердца начал зарождаться необъяснимый страх.

Путь вывел к узкому тоннелю, ведущему круто вниз. Кольнуло острое предчувствие беды. Отступать некуда, там, наверху, идет бой, исход которого зависит только от нас. Переглянувшись, мы шагнули вперед. Пискнув, скатилась вниз, ободрав пальцы до крови, пересчитала ребрами выступы стен, вылетела на простор и смачно хлопнулась на спину, не успев испугаться. И замерла, потеряв дар речи.

Посреди зала над мраморным серебристым полом распростер крылья дракон. Полупрозрачное тело светится в отблесках колоннад гигантских сталагмитов и друз горного хрусталя, сияющий млечным светом лед, отполированный веками, мерцает в полумраке пещеры. Величественное, грозное чудище, раскинув крылья, царствовало в подземелье, заледенев навек.

Я молчала, не в силах подобрать слова. Легенду уже не расколдуешь, как волков. И не воскресишь. Длинная шея выгнута в последнем, отчаянном броске на неведомого врага. То, что осталось от головы, ледяным крошевом рассыпалось по полу.

— Вейр…

— Вижу, — отозвался он.

Меж мощных когтистых лап гигантским алмазом сверкало яйцо, слепя глаза до боли.

— Может… — пробормотала я, пока Вейр тащил меня дальше, мимо дракона, даже в смерти величественного и грозного.

— Не может, — отрезал Вейр. — Это — потом, сейчас главное — Хлада.

Земля содрогнулась. Я едва устояла на ногах, вцепившись в Вейра.

Север стоял перед широкой расселиной, вздыбив шерсть, откуда доносилось громкое, мощное биение. Прогулки под луной кончились. Я тряхнула руками, Вейр приготовил арбалет и меч. Мы, крадучись, двинулись вперед.

Потолок опустился, заставив согнуться в три погибели, взмыл до невероятных высот, снова сузился, едва оставив место для прохода. Зов стал громче, отчетливей, сотрясая стены и обломки камней, скользких ото льда. Опершись о стену, шагнула в широкий ровный коридор, своды которого исчезали во мраке, и вросла в землю.

У стен стояли скелеты, каждый ростом с корабельную сосну, неся вечный караул. На головах нахлобучены ведра с рогами, в длиннющих костлявых пальцах мечи и копья. Лед сверкал, переливался, подчеркивая мрак глазниц и разверстых зубастых ртов.

Север еле слышно рычал, крадучись идя по проходу, словно шел по канату над пропастью. Мы осторожно шли следом меж сверкающих громадных мослов.

— Не сходи с его следа, — прошипел Вейр, вцепившись по своему обыкновению мне в локоть, словно мне могло взбрести в голову примерить ведро или отобрать меч. Черные глазницы бесстрастно взирали на наглых путников, но наказания за вторжение пока не последовало. Я уже почти могла дышать, когда Вейр закашлялся, схватился за грудь.

Вздрогнула земля, рядом со мной взорвался лед, в воздух взлетели каменная крошка, песок, слепя глаза и обжигая щеки болью. Схватив кашляющего Вейра за руку, рванула по проходу, ругаясь, на чем свет стоит.

Север ловко метался меж огромных ног, уходя от ударов копий и мечей, вызывая огонь на себя. Я мчалась вперед так, что перепуганный заяц не догонит. Вейр кашлял, задыхался, но не отпускал руки. Удар, земля ушла из-под ног, больно ударила по ступням, отозвавшись эхом в каждой косточке. Мазила! Айкая и ойкая, подбадривая саму себя и Вейра дикими воплями, под оглушительный грохот ударов, промчалась меж десятков шагающих ног, едва не расплющилась о каменную стену и нырнула, не глядя, в очередной проем. Если бы не рука Вейра, с которой мы сцепились намертво, от меня бы осталась только память.

Я повисла в воздухе. Внизу, раззявив зубастую пасть, сидела огромная ледяная жаба. Очень голодная. Проголодаешься за столько веков-то, поди… Пальцы свело, я выпустила руку Вейра и, завопив, полетела вниз.

Швырнуло, отбросило в сторону. Отлетев на десяток шагов, покатилась по песку и замерла, с изумлением понимая, что пока ещё на этом свете. Вскочив на ноги, уставилась на Вейра, который, цепляясь одной рукой за трещину в скале, висел, раскачиваясь, под потолком, в другой руке сверкал арбалет. От жабы даже пыли не осталось. Качнувшись, Вейр мягко приземлился на песок. Ему на голову сиганул Север, размазав колдуна по полу. Вейр не сказал ни слова, встал, оглянулся и застыл.

Посреди пещеры возвышался алтарь из синего мрамора с золотыми прожилками. На алтаре покоился сияющий ослепительным белоснежным светом шар. Сфера пульсировала, обжигая волнами холода в такт дрожи земли. Сердце леса. Сердце льда.

Я шагнула вперед. Вейр цапнул за капюшон, я вырвалась, едва не упав, но устояла, ухватившись исцарапанными в кровь руками за гладкую ледяную поверхность. Обожгло холодом, я отдернула руки, зашипев, как кошка. Достала нож кузнеца и, размахнувшись, вонзила. Клинок исчез, канул, словно его и не было.

Ничего не произошло. Подождав немного, села на песок, обхватив голову руками, закрыла глаза. Вейр ругнулся и дернул меня за руку, подняв с земли. Крепко обнял, попятился.

Шар раскалился, стал солнцем. Золотой заалел, перешел в багряный, полыхнул мраком, казалось, его вот-вот разорвет в клочья. Вместе с нами. Вейр выкрикнул заклинание, толкнул меня и упал сверху. Взрыв накрыл, впаял в землю, словно по нам прошлись пару раз огромной скалкой. Расчихавшись, подняла голову. Тучи угольной пыли клубились в воздухе, мешая рассмотреть что-либо, но биение не только не прекратилось, оно переросло в оглушительно громкое, отзываясь в теле волнами дикого, первозданного, животного ужаса. Земля зашевелилась, застонала, на полу появились трещины, удлиняясь, ширясь на глазах. Я оцепенела и могла только смотреть. Мы погибнем… Наверх не выбраться никак. Север, потянув носом, обернулся, рявкнул и помчался вглубь пещеры. Мы, не раздумывая, бросились следом. Я слышала свистящее дыхание Вейра, но он не отставал, держался. Впереди маячком мелькал серый хвост, указывая путь. Мы свернули на бесконечную тропу, идущую круто вверх, промчались горными козлами по содрогающемуся подземелью, свернули в коридор и еле успели затормозить, едва не полетев в глубину черного провала. Наше хриплое дыхание сливалось с нарастающим равномерным грохотом. Земля дрожала, казалось, она надрывно дышит, готовясь сделать последний вдох и умереть с таким вселенским взрывом, чтобы остаться в легендах на века. На головы посыпались камни. Грохот нарастал. Переглянувшись, мы прошли по узкому длинному выступу, тянущемуся вдоль провала, судорожно цепляясь за стены, и бросились к выходу. Последний подъем, и, ободрав руки о камни, мы вывалились на побережье. Глаза ослепил солнечный свет.

Сзади загрохотало, загромыхало, ударило в спину. Упав на камни и закрыв руками головы, мы, дождавшись тишины, посмотрели назад. Скала осела, завалив вход. На вершине накренилась, нависла над нами сосна, отчаянно цепляясь корнями за вывороченные камни. Я лежала, еле дыша от пережитого ужаса.

— Вперед, надо проверить, как там, у Кина… — пробормотал Вейр. Пошатываясь, встал на ноги и подал руку.

Я прислушалась. Кроме грохота коротких небольших камнепадов, мерного шума моря и пронзительных далеких криков чаек, я не слышала больше ничего.

Поднялась на ноги и поковыляла по берегу, перешагивая с валуна на валун, торопясь и до дрожи боясь увидеть то, что ждет нас за поворотом.

Киннан, обнаженный по пояс, сидел у тела, глядя на море, как ещё совсем недавно, в прошлой жизни, сидела она. Темные волосы, откинутые с благородного лба, шевелил, трепал ветер. Карие глаза смотрят вдаль и не видят. Волчонок дрожал, жался к ноге. Рука поглаживала спину малыша, пачкая серый мех кровью. Куртка саваном укрыла тело, рукава подложены под голову Ольги.

Я сглотнула, сжала руки, впившись до крови ногтями в ладони. Мы, постояв у тела, сели рядом. Окровавленные, изломанные серые тела усеяли берег, темные от крови камни багровели на солнце. Спрашивать не о чем. Хлада ушла, я чувствовала, знала, что её нет. Она ещё явится побороться за власть, но не здесь и не сейчас. Серо-черная полоса леса сбросила ледяную шубу, расправила плечи и надела изумрудный наряд. Драгоценными мехами на кронах сосен лежал снег. Первый настоящий снег. Закричала сойка, молчавшая тысячи лет, на берег опустилась ворона, проскакала по камням и остановилась у тела волка, блестя глазом. Север сорвался с места, прогнал падальщицу, возмущенно раскаркавшуюся в безопасной выси.

— Дракон появится не раньше, чем через полгода, — сказал Кин, не глядя на нас.

— А ты не можешь его позвать? — спросила я, уже зная, каким будет ответ.

— Нет. Я только знаю, где и когда он появится в нашем мире, — тихо ответил Киннан.

Всё кончено. Ольга мертва, яйцо, которым можно приманить дракона, погребено под толщей земли и камней. Полгода — значит, никогда.

Мир взорвался. Валуны усеяли берег, падали в воду, подняв огромные волны. Вокруг нас грохотало, падало, мелькало, сотрясая землю, вздымая каменную и ледяную пыль. Передо мной, на расстоянии вытянутой руки, упал ствол, закачались ветви, взметнув ввысь мокрый снег. Если бы не скала, нависшая над нами, здесь бы уже был могильный курган.

Обвал кончился, затих. Киннан привстал, приложив руку козырьком, глянул вверх:

— Прошу прощения. Я был неправ.

В вышине, сверкая золотом чешуи, парил дракон.