"Террор в Македонии" - читать интересную книгу автора (Буссенар Луи Анри)ГЛАВА 7Вот, в нескольких словах, что случилось после освобождения Жоаннеса и его друзей. Появление в Куманове партизан, воинов освободительной армии, во главе с отцом Атанасом перепугало бандитов. Не понимая, что происходит, они разбежались. Этого поражения, тем более такого жестокого, никто из них не ожидал. Осажденные провели в доме-крепости почти двое суток, отбивали одну атаку за другой, а с подходом артиллерии и вовсе потеряли надежду на спасение. Теперь же они не верили своему счастью. Встреча была радостной. Им помогли спуститься вниз. – Вы не ранены? – Нет. Благодаря Господу и вашей расторопности с нами все в порядке. Все обнимались. Звучали слова благодарности. Солиман тем временем искал глазами своего друга, но не находил. Заметив это, Жоаннес подошел к нему, пожал руку и тихо сказал: – Мурада больше нет. В глазах Никеи стояли слезы. – Он отдал свою жизнь за нас! – Значит, так было предначертано судьбой. – Солиман вздохнул. Он был бледен. – Ты оплакиваешь его, прекрасная женщина, и это ему лучшая из наград. Одолев волнение, Никея обратилась ко всем: – Братья! Мы не можем оставить здесь тело нашего боевого товарища, он был хорошим, преданным другом! – Возьмем его с собой и похороним как положено, – поддержал девушку отец Атанас. – А сейчас нам пора уходить! Патриоты не собирались почивать на лаврах победы, понимая ее непрочность. Искалеченный труп Мурада завернули в покрывало. Несколько крепких мужчин понесли его на руках. Повстанцы быстро покинули город. Никто им не препятствовал. Не прозвучало ни одного выстрела. Они направились на восток. Пройдя с километр, остановились. Здесь тело решили предать земле. Стали искать подходящее место. Чуть в стороне росло несколько дубов и каштанов, а рядом – глубокая расселина. Туда-то и опустили труп Мурада, а сверху в виде могильного холма положили тяжелые камни. Все стояли вокруг, обнажив головы и преклонив колени. Многие плакали. Наконец Жоаннес дрогнувшим голосом произнес: – Прощай, Мурад… Прощай, дорогой товарищ! Ты исповедовал другую веру, но твоя преданность общему народному делу сделала тебя нашим братом. Пусть же Господь в милости своей примет твою душу! Никея добавила: – Прощай, брат! Память о тебе всегда будет жить в наших сердцах! Солиман проговорил со слезами: – Прощай, мой друг, старый боевой товарищ! До самой смерти ты остался верен данному тобой слову, своим друзьям. И я тоже клянусь, что до конца буду верен делу освобождения христиан, буду бороться за свободу Македонии! Все встали. Пора идти дальше. У них нет ни одной лишней минуты. – Что будем делать? – спросил отец Атанас, обращаясь к Жоаннесу. – Продолжать борьбу. Поднимать людей, запасаться оружием, боеприпасами. – Все это хорошо. Но нас будут яростно преследовать. Может быть, лучше податься в сторону болгарской границы? – Я тоже думал об этом. Там, в нашей маленькой крепости Нивия, мы окажемся в безопасности. Оттуда сможем распространить свое влияние и действовать на всей восточной части Македонии, осуществлять смелые вылазки, беспокоить врага постоянными стычками в течение всей зимы – она ведь не за горами. – Правильно. У нас есть запас продовольствия и боеприпасов. А еще мы достанем все необходимое для производства бомб. – Тогда вперед! И не теряйте мужества, я совершенно уверен, что очень скоро этот бандит Марко снова напомнит о себе. В тот момент Жоаннес и сам еще не знал, насколько он близок к истине. Партизаны направились дальше по горной дороге, та все круче и круче уходила вверх. Идти было очень тяжело. Часто приходилось делать короткие остановки, чтобы хоть немного отдохнуть. Жители селений, через которые проходили ополченцы, по-братски делились скромной пищей. Мужчинам, более сильным и привычным к дальним переходам, было легче, но женщины начинали сдавать. Они шли, опустив головы и волоча ноги, однако не хотели показать страданий и не жаловались на чрезмерную усталость. Отец Атанас нес ребенка. Он тихо укачивал малыша. Тот цеплялся за его шею, хватал за бороду, но наконец, убаюканный ритмом ходьбы, уснул. Елена совсем сдала. Силы покидали ее. – Обопрись на мою руку! – ласково сказал Михаил. – Но ведь ты сам устал! – Ты шутишь! Ну, давай! Держись! Я буду только счастлив помочь тебе. Никея тоже опиралась на плечо Жоаннеса. – Привал! – дал команду отец Атанас. Все в изнеможении опустились на землю. Небольшая передышка, и снова в путь. Прошли деревню Мусдивитже. Внизу вдалеке поднимались в небо столбы дыма. Это горели Мокрее и Старшин. – Ах, бандиты! Что делают! – воскликнул Жоаннес. – Они, как голодные волки, идут по нашему следу! – Да, это несомненно дело рук Марко, – согласился отец Атанас. – Где он, там всегда огонь и смерть! Партизаны в бессильном гневе лишь крепче сжимали в руках оружие. Некоторые горячие головы предлагали вернуться назад и проучить мерзавцев, пусть даже ценой собственной жизни. Но отец Атанас и Жоаннес понимали все безумие такой затеи, учитывая, что на каждое ружье оставалось не больше десяти патронов, и поспешили успокоить людей. – Продолжать отступление! – послышался твердый приказ. Македонцы с упорством продвигались к границе. Прошли Эгри-Паланку. Елена и Никея в кровь сбили ноги. Мужчины решили их нести, но женщины решительно запротестовали. – Нет! Нет! Мы пойдем, как все! Мы такие же солдаты! Граница пролегала всего в нескольких километрах. Там было спасение! Но вот вдалеке послышались конский топот и крики… Сомнений быть не могло. Кавалеристы Марко! Воинственные курды! И совсем близко! Следом за ними поднимались пехотинцы. Отборные части! Что делать? С правой стороны от дороги отходила горная тропа. Жоаннес указал на нее священнику. – Атанас, ты знаешь этот путь. Он довольно опасен, но ведет прямо к крепости. Поведешь людей туда. Доверяю тебе Никею и Елену. Будь осторожен! – А ты? – Я отберу пятнадцать лучших стрелков и останусь здесь. Прикроем ваш отход, и сами будем понемногу отступать к крепости. – Я мог бы оказаться тебе полезен. – Конечно. Но ты один знаешь дорогу. Так нужно. Пожалуйста, прошу тебя! Собрав оставшиеся патроны, группа во главе с Жоаннесом укрылась рядом с тропой. Уходя, Никея бросила на мужа долгий прощальный взгляд, полный нежности. Вскоре из-за поворота показались всадники. У тех, кто сидел в засаде, оставалась еще надежда, что те проедут мимо, ничего не заподозрив. Но блеск нечаянно сверкнувшего ружейного ствола выдал их присутствие. Теперь колебаться нельзя. Жоаннес скомандовал стрелять. Эхо пальбы отдалось в горах и раскатилось по оврагам. Столь неожиданный обстрел внес смятение в ряды преследователей, они потеряли сразу нескольких человек. Обезумевшие лошади, оставшиеся без седоков, унеслись прочь. Раздались яростные выкрики. – Отступаем! – скомандовал Жоаннес, перезаряжая на ходу карабин. Пригнувшись и скрываясь за выступами скал, партизаны стали карабкаться вверх по тропинке. Придя в себя, кавалеристы спешились и открыли ответный огонь, посылая пули наугад в ту сторону, откуда прозвучали выстрелы. Между тем подоспела пехота. Опытные солдаты устремились вслед за отступавшими, используя их же тактику. Началось как бы состязание в ловкости, хитрости и храбрости. Из-за каждого естественного укрытия в любой момент мог раздаться выстрел. Время от времени со свистом пролетали и цокали, ударившись о камень, пули. Кто-то вскрикивал от боли, слышался стон. Иногда мертвое тело срывалось с тропинки и скатывалось по крутому склону, подпрыгивая на камнях. И те и другие продвигались очень медленно, и те и другие теряли людей. Трое партизан погибли. Двое были ранены – легко, но от потери крови ослабли. Шла борьба нервов и хладнокровия. Число преследователей все увеличивалось и стало подавляющим, однако люди Жоаннеса прекрасно знали местность и, несмотря ни на что, упорно продвигались вперед, к убежищу, предусмотрительно созданному ими в горах. Прерывистый бой длился уже два часа. Партизанам удалось сдержать натиск бандитов и замедлить их продвижение. Наконец достигли вершины горы. Справа открывалась пропасть, где на глубине семисот метров, разбиваясь о скалы, с ревом неслась река. – Вперед, друзья! Мы почти у цели! – прокричал Жоаннес, стремясь перекрыть голосом шум бурлящей воды. Прошли еще метров двести. Ущелье сужалось. Наконец оказались у места, где между гранитными стенами расстояние не превышало двадцати пяти метров. Грубый мост из трех громадных еловых стволов соединял края обрыва. На другой стороне находился небольшой редут, образованный нагромождением скал, он защищал мост. У патриотов вырвался крик радости. С противоположного берега им ответили тем же. На фоне скал появилась крупная фигура отца Атанаса. Приветственно подняв руки, он прокричал: «Да здравствует Македония!» «Да здравствует свобода!» – раздалось в ответ. Поддерживая раненых, перешли по мосту и присоединились к товарищам. Человек двадцать, просунув ружья сквозь бойницы, несли караул. – Какое счастье! Вы живы! – взволнованно повторял священник, пожимая Жоаннесу руку. – Мы потеряли несколько человек! – с грустью ответил тот. – Это священная война! Упокой, Господи, их души! Позади редута простиралась небольшая ложбина, со всех сторон окруженная острыми пиками скал. Одна из многочисленных причуд природы – яркая зеленая лужайка посреди гранитного хаоса. В глубине этой крохотной долины, диаметром не более двухсот метров, вырисовывались два грота, оттуда пробивался свет. Пещеры тянулись под землей почти до самой болгарской границы. Здесь можно было чувствовать себя в безопасности, сражаться несколько месяцев против целой армии, при условии наличия продовольствия, питьевой воды и достаточного количества боеприпасов для защиты моста. Этот мост был единственным, связывавшим их с внешним миром. Если бы враги его разрушили, найти материал, чтобы построить новый, было бы практически невозможно. Вернувшийся отряд во главе с Жоаннесом встретили шумно и радостно. Их уже не надеялись больше увидеть. Однако в этот момент опять послышались выстрелы. Становилось темно. В крепости прозвучал сигнал тревоги. Несмотря на поздний час и сильную усталость, турки решились на атаку. Часть из них стала карабкаться на мост, другие прикрывали товарищей огнем. – Никак нельзя допустить, чтобы они перешли на эту сторону! – сказал священник, обращаясь к Жоаннесу. Темнота сгущалась. Фигуры людей на мосту сливались со стволами деревьев. – Стреляйте! – крикнул Жоаннес. – Не давайте им переправиться! Огонь был очень плотный и велся с близкого расстояния. Турки, штурмовавшие мост, дрогнули, многие были убиты. Тела срывались в пропасть. Но следом лезли и лезли другие, и казалось, этому не будет конца. Патроны на исходе. Жоаннес крикнул, чтобы поднесли боеприпасы. – Я предвидел, что они скоро понадобятся, – послышался спокойный голос Михаила. – Мы с Паницей уже притащили ящик из резерва. – Молодец! У нас ведь всего двенадцать ящиков? – Да. По тысяче штук в каждом. При свете факела ящик вскрыли и быстро разобрали новенькие, блестящие, аккуратно упакованные патроны. – Сейчас самое главное – непрерывный огонь. Их атака должна захлебнуться! Михаил! Неси еще один ящик! Зарядить ружье, просунуть ствол в бойницу и выстрелить – дело трех секунд. Жоаннес привычным движением проделал все это, но не услышал выстрела и не почувствовал резкой отдачи в плечо. – Что за черт! – в гневе и раздражении воскликнул юноша. – Неужели осечка?! Он быстро заменил патрон, прицелился и нажал курок. Опять ничего. Боек ударил по капсуле, это чувствовалось, но выстрела не последовало. У остальных происходило то же самое. Огонь, до сих пор такой мощный, стал затухать. Выстрелы, по мере того как заканчивались старые патроны, слышались все реже и реже. Раздались недоуменные возгласы: – Новые патроны не срабатывают! Проклятие! Мы обезоружены! Турки сейчас будут здесь! Нам нечем их остановить! – Примкнуть штыки! – в отчаянии крикнул Жоаннес. Воспользовавшись обстановкой, турки с воинственными криками снова начали штурм. Их сотоварищи продолжали вести интенсивный огонь. Первые ряды нападавших уже преодолели мост и оказались на краю гранитной стены, в выступы которой упирались стволы переброшенных над пропастью деревьев. Все защитники крепости во главе с Жоаннесом и отцом Атанасом покинули укрытие и бросились навстречу врагам. Многие тут же падали, сраженные пулями. Маленькому повстанческому отряду грозил полный разгром. Гордая цитадель нарождавшейся революции вот-вот окажется захваченной врагами, а свобода, едва блеснувшая народу сквозь мрак тирании, будет снова уничтожена! – Ну что же, видно, мне суждено погибнуть именно здесь! – решительно произнес священник. – Сбрасывайте мост в пропасть! Быстрее! Я задержу их… Он схватил ружье за ствол и, изо всех сил вращая его вокруг себя, смело бросился вперед, сбивая прикладом набегавших. Вид у отца Атанаса был столь грозный, что к нему боялись подступиться, возникло замешательство. Таким образом священнику удалось добраться до моста. Вступив туда, святой отец загородил дорогу остальным переправлявшимся туркам. Повернувшись к своим, он повелительно крикнул: – Не обращайте на меня внимания! Сбрасывайте мост в пропасть! Прощайте, друзья! Жоаннес понял страшный и благородный замысел друга. – Атанас! Назад! Я запрещаю тебе делать это! – Не теряйте время! – крикнул священник, продолжая яростно сражаться. – Я хочу спасти вас! Я должен это сделать! Турки, чувствуя близкую победу, ринулись вперед. Сразу несколько человек, выставив штыки, бросились на отца Атанаса. Сильными руками он схватил направленные на него ружья и сгреб их в пучок, но смертоносные клинки безжалостно вонзились в его мощное тело. Однако крепкий, как скала, священник еще удерживался на ногах и сковывал движение нападавших. Из его исколотой штыками груди вырвался вздох, и в последний раз прозвучал хриплый голос: – Мост!.. Вниз!.. Скорее!.. Я умираю!.. Действительно, в этом героическом самопожертвовании было их единственное спасение, и отец Атанас понимал это. И все знали, что сейчас надо не мешкая воспользоваться дарованным им шансом. Жоаннес, Михаил, Паница и еще несколько наиболее крепких парней схватились за древесные стволы, орудуя карабинами, как рычагами. Громадным усилием им удалось приподнять мост. Он закачался, сместился в сторону, медленно заскользил по гранитному склону и, наконец, полетел вниз, унося с собой в пропасть всех, кто на нем находился. |
||
|