"Классическая драма Востока" - читать интересную книгу автора
Действие пятое
Входит Падминика.
Падминика. Мадхукарика, Мадхукарика, иди сюда поскорее!
Мадхукарика (входя). Я здесь, дорогая! Чего тебе надобно от меня?
Падминика. Разве ты не знаешь, голубка, что царевну Падмавати мучает головная боль?
Мадхукарика. Вот беда!
Падминика. Ступай скорей, позови госпожу Авантику. Ты только дай ей знать, что царевна страдает от головной боли, и она придет сама.
Мадхукарика. А что проку в ее приходе?
Падминика. Ну как же! От ее сладостных повествований головную боль как рукой снимает!
Мадхукарика. И то правда! Где, скажи, приготовлено ложе для царевны?
Падминика. В Беседке Океана! Да ступай же! А я поспешу найти благородного Васантаку, чтобы он известил государя.
Мадхукарика. Да будет так! (Уходит.)
Падминика. Где же искать достойного Васантаку?
Васантака (появляясь). Воистину, счастливый и многообещающий повод для веселья. Великий государь, владыка ватсов, хотя и опечаленный утратой царицы, вновь ощутил в себе ярый пламень любви, раздуваемый женитьбой на Падмавати. (Видит Падминику.) Как! Падминика здесь? Что нового, голубка?
Падминика. Неужто не знаете вы, благородный Васаптака, что царевна Падмавати страдает от головной боли?
Васантака. Я и вправду не слыхивал об этом!
Падминика. Вам бы следовало известить повелителя, а я тем временем схожу за снадобьем чтобы унять боль.
Васантака. Где постлано ложе для Падмавати?
Падминика. В Беседке Океана!
Васантака. Сходи за лекарством, Падминика, а я дам знать обо всем нашему повелителю.
Уходят.
Конец правешаки
Входит царь.
Царь
Пребывая в супружестве новом,я не в силах забыть добродетельИ другие достоинства девы,что вручил мне Аванти владетель!Уничтожило пламя пожаратело дивное, полное неги.Так порой, опаленные стужей,гибнут лотосов нежных побеги.
Благодаря миловидной, безгрешной ПадмаватиСкорбь утихает чуть-чуть, но прошедшим израненоСердце мое, и, единожды горя хлебнув,Жду я невольно беды для супруги второй.Что же ты молчишь? Говори, где Падмавати?
Васантака. Здесь на полу извивается змея! Я вижу ее, освещенную светильником.
Царь (входит в беседку, вглядывается и улыбается). Так вот что этот олух принял за змею!
Дурак! Ты думал, — по землеПолзет змея, шурша во мгле?Тут плетеница, что у входасвисала ранее со свода,И на полу, от ветерка,теперь колышется слегка!
Васантака (смотрит пристально). Правда твоя, друг: и вовсе это не змея! (Войдя в беседку, оглядывается.) Видно, царевна Падмавати побывала здесь и удалилась.
Царь. Тут не было ее, дружище!
Васантака. Откуда тебе это знать, повелитель?
Царь. Тут и знать-то нечего! Заметь:
Гладкий покров не имеетни складки, и ложе — без вмятин!На белоснежной подушкене видно лекарственных пятен.Нет ни одной безделушки —для царственных глаз развлеченья.Где же больная? Так быстромогло ль наступить излеченье?
Васантака. Благоволи присесть на ложе, государь, и дождаться этой добродетельной.
Царь (усаживаясь). Друг, меня одолевает сон. Расскажи что-нибудь!
Васантака. Я охотно расскажу, а ты, божественный, удостой меня ответом, произнеся "гм"!
Царь. Согласен!
Васантака. Есть на свете город Уджайипи, изобилующий красивыми купаньями.
Царь. Что? Уджайини?
Васантака. Если мой рассказ тебе не по нутру, я начну другой!
Царь. Нет. Не то чтобы он был мне не по вкусу… Но знаешь ли, друг,
Я вспомнил царевну Аванти —как слезы любви пред отъездом,О близкой родне помышляя,лила на груди у меня,И медленно глаз уголкиСлезами опять наполнялись…
А еще пришло мне на память, как
Царевна с меня не спускала задумчивых глазВ то время, когда я давал ей урок музыкальный.При этом нередко соскальзывал с пальчика плектр,И, воздух колебля, играла беззвучно рука.
Васантака. Ладно, я расскажу тебе что-нибудь другое. Был на свете город Брахмадатта, и Кампилья царствовал в нем.
Царь. Что? Что?
Васантака повторяет то же самое.
Дурак, скажи лучше: "Царь Брахмадатта и город Кампилья[8]!"
Васантака. Как? Царь Брахмадатта и город Кампилья?
Царь. Ну да, так и есть!
Васантака. Вот и хорошо! Пускай повелитель подождет малость, покуда я затвержу это наизусть! Царь Брахмадатта, город Кампилья. (Повторяет несколько раз.) Теперь слушай. Что? Государь уснул? А ведь похолодало в этот час! Схожу-ка я за своей накидкой. На сцену выходят Васавадатта, одетая, как подобает Авантике, и прислужница.
Васавадатта. О, горе! Где уготовано ложе для Падмавати? Прислужница. Ей постлали в Беседке Океана! Васавадатта. Проводи меня туда.
Ходят по сцене.
Прислужница. Вот она, Беседка Океана! Пусть госпожа войдет, а я живехонько сбегаю за снадобьем от головной боли. (Уходит.)
Васавадатта. До чего беспощадны ко мне боги! Даже царевна Падмавати, что была источником утешения для моего повелителя, облегчая ему утрату, — и та должна была захворать! Ну что ж, я войду. (Осматривается.) Какова, однако, беспечность этих слуг! Падмавати страдает, а они покинули ее, и только светильник делит с ней одиночество. Падмавати уснула. Я побуду в беседке. Но если присесть в отдаленье, ей, чего доброго, покажется, будто я недостаточно люблю ее. Уж лучше здесь, на ложе! (Садится.) Отчего-то нынче, сидя подле нее, я чувствую, как сердце мое переполняется восторгом! По счастью, она дышит ровно, легко… Избавилась, должно быть, от своего недуга. Она заняла только половину ложа, как бы прося обнять ее! Я, пожалуй, прилягу рядом. (Ложится.)
Царь (говорит во сне). О Васавадатта!
Васавадатта (порывисто поднимаясь). Ах! Да это вовсе не Падмавати, а мой богоравный повелитель! Узнал ли он меня? Если так, обет достойного Яугандхараяны не принесет плодов.
Царь. О дочь властителя Аванти!
Васавадатта. К счастью, благородный господин мой говорит во сне. Здесь нет никого. Я могу помедлить — порадовать свое сердце и взор.
Царь. О возлюбленная! О моя ученица! Ответь мне.
Васавадатта. Я говорю с тобой, повелитель!
Царь. Ты гневаешься на меня?
Васавадатта. Нисколько! Нисколько! Я очень несчастлива.
Царь. Если не гневаешься, отчего не надела ты своих украшений?
Царь. Тогда позволь мне вымолить у тебя, царица, прощенье для нее! (Простирает руки.)
Васавадатта. Я замешкалась! Меня могут увидеть. Я сейчас же уйду, вот только положу на постель руку моего благородного повелителя: она свисает с ложа. (Сделав это, удаляется.)
Царь (внезапно поднявшись). Постой, постой, Васавадатта! О, горе!
Выскакивая второпях,Расшиб я голову об дверь.Не знаю сам — сбылось ли, нет лиЖеланье сердца моего?
Васантака (входя). Мой властитель проснулся!
Царь. Могу тебе сообщить радостную весть: вообрази, Васавадатта жива!
Пробудив меня, на ложе спящего,Удалилась прочь моя прекрасная!Как же верить Руманвата выдумке,Что жена моя погибла в пламени?
Васантака. Вот горе! Да ты сам посуди — мыслимое ли это дело? С той поры, как я помянул живописные купанья, ты непрестанно думал, повелитель, о своей царице. Вот и привиделась она тебе во сне!
Царь. Так я, по-твоему, во сне ее видел?
О, если это было сновиденье —Я рад бы целый век проспать без пробужденья!А если чувств обман — какое наслажденьеПродлить навеки это наважденье!
Васантака. Не выставляй себя на осмеянье! Впрочем, здесь, в городе, обитает чаровница-якшини Авантисундари[10]. Уж не она ли тебе явилась?
Царь. Нет, нет!
Пробужденный от сна, разглядел я чертыХранящей свою добродетель:Ниспадали волнистые пряди волос,Сурьма не коснулась очей.Более того! Погляди, друг:Во сне я ощутил прикосновеньеК руке моей, что стиснула царица.А между тем я вижу наявуВзъерошенные волоски на коже!
Васантака. Нет! Нет! Выкинь из головы подобные небылицы! Пойдем! Удалимся во внутренний двор.
Пратихара (входя). Победы могущественному повелителю! Царь Даршака уведомляет тебя, богоравный: "О государь, твой военачальник Руманват прибыл сюда во главе многочисленного войска, дабы обрушиться на Аруни. В то же время мои победоносные силы — слоны, колесницы, конная и пешая рать — готовы к бою. Остается выступить тебе, благородный властитель, тем более, что
Раздорами ослаблен вражий стан.Меж тем, твои достоинства ценя,Тебе народ всецело доверяет.Опора наступленью — крепкий тыл.Я сам предусмотрел его охрану.Войска готовы разгромить врага!Они успели Гангу пересечь,И ватсов край почти в твоих руках".
Царь. Отменно! Теперь-то
Я с Аруни, погрязшим в преступленьях,сойдусь на поле битвы, взборожденнойСлонами и конями, океанубезбрежному подобном, чьи валыПлотинами неисчислимых стрелРассечены, — и сокрушу злодея!