"Кавказский принц - 5" - читать интересную книгу автора (Величко Андрей Феликсович)

Глава 8

Наверное, мне еще доведется почитать исследования на тему «когда же все-таки началась Мировая война», размышлял я восьмого июля. Хорошо бы она так и осталась просто Мировой, без слова «Первая»… Ну, а официальной датой ее начала будет вечер десятого июля, когда японцы объявят, что считают себя в состоянии войны со Штатами. Потом, правда, некоторые скажут, что считать надо от выхода в море Первой боевой эскадры под командованием адмирала Того, то есть объявят фактическим началом войны шестое число. Однако это будет только самое начало. Далее пытливая исследовательская мысль обратит внимание на то, что эскадре не так-то просто внезапно выйти в море — нужна кропотливая подготовка. И начнут отсчет с мая этого года, когда была принята программа летних учений японского флота. Но им возразят, что начинать надо с создания базы на Окинаве, а это вообще прошлый ноябрь…

Все это будут попытки разобраться с датами на тактическом уровне. Но скоро явятся исследователи, которые попытаются глянуть на проблему с геополитических позиций. И первый из них заявит, что война стала неизбежной после провала первого наступления китайцев в Манчжурии — потому что именно тогда все заинтересованные лица поняли, что стратегия непрямых действий себя исчерпала. Правда, вскоре последует откровение, что это вообще-то было понято и после черногорской войны… После чего некоторое время будет идти полемика, в середине или в конце Русско-японской стала неизбежной Мировая, но тут подоспеют еще более широко мыслящие комментаторы с вопросом — а почему в четвертом году события пошли именно так? А потому, ответят эти гиганты мысли, что уже тогда наследник русского престола Георгий со своим прихлебателем Найденовым вынашивали агрессивные планы по захвату всего мира! Далее последует пара первых попавшихся цитат из Гошиных и моих статей, выдаваемых за подтверждение озвученных измышлений. Но и это будет еще не конец. Такие, как Найденов, возразит следующий историк, идут к цели прямо с момента появления на свет! И датой начала войны станет мой день рождения. Правда, потом потихоньку возникнет гипотеза, что Найденовы просто так не рождаются, и дата начала войны будет потеряна где-то между четырнадцатым и шестнадцатым веками. Во всяком случае, в покинутом мной мире что-то подобное я читал и про Первую, и про Вторую мировые войны.

Ну, а я, как человек простой и не искушенный в высоких материях, буду считать, что война начнется с первым ее выстрелом, а все остальное определю как словоблудие. А произойдет этот выстрел рано утром тринадцатого числа, когда эскадра Того подойдет к Гавайям. В это время практически весь оставшийся японский флот будет совершать эволюции неподалеку от Филиппин, изображая подготовку к их захвату.

Японский план войны в этом мире предусматривал не только бомбардировку базы американского флота в Пирл-Харборе, но и захват Гавайских островов, с целью лишить амеров операционной базы в Тихом Океане. Ну и свою приобрести, что тоже лишним не будет. Правда, оставалась часть английского флота, которой Гавайи не очень помешают, но вряд ли англы вмешаются в дальневосточную свару в первые же дни. Кроме того, с целью недопущения отправки подкреплений на Сингапур японцы оставили все свои недавно купленные в России и Германии корабли на Балтике, для участия в попытке организовать морскую блокаду британских островов.

Вообще-то и в том мире перед второй мировой войной японцы рассматривали возможность захвата Гавайских островов, но тогда десантная операция на такую дальность была признана неосуществимой. Здесь же она с самого начала планировалась не только и не столько десантной, сколь национально-освободительной. Далеко не все население положительно отнеслось к аннексии архипелага Штатами, произошедшей в тысяча девятисотом году. Причем у этого населения имелся признанный лидер, бывший русский революционер-народник Николай Судзиловский, последние восемнадцать лет обитающий в Гонолулу, где он под именем Каука Лукини целых шесть лет был председателем Сената Гавайских островов, и только недавно потерявшие терпение амеры турнули его с должности и заодно лишили своего гражданства, чем только добавили популярности. Так вот, Судзиловский не забывал и свою историческую родину. Несколько раз он пытался организовать побеги русских политзаключенных с каторги сначала в Штаты, а потом и на Гавайи, но все попытки, кроме последней, кончились неудачей. Ну не с теми людьми он контачил, и не те были в России у власти! Зато последняя была предпринята в конце пятого года, в силу чего мне пришлось поручить Танечке принять непосредственное участие в судьбе томящихся где-то там борцов с царизмом. И вскоре три социал-демократа и девушка-анархистка, поднатужившись и при поддержке Судзиловского, сбежали из Туруханского края прямиком на Гавайи. Правда, двое из эсдеков не выдержали тяжести пути — один помер от чего-то заразного еще в Манчжурии, а второй утонул уже на Гавайях. Третий, в силу крайней недалекости и потому полной безобидности, до сих пор пребывал в живых. Ну, а девушка, кто бы сомневался, вскоре стала правой рукой Судзиловского. Она же открыла ему глаза на то, что Найденов — тайный социалист. Поначалу убеждаемый не поверил, но скорое образование социалистического Израиля, случившееся при явной поддержке канцлера, изменило его мнение. И теперь он при посильной помощи своей Наденьки писал проект конституции будущей Гавайской Социалистической Республики.

Это, так сказать, был мой вклад в проблему. Но и японцы не отстали. Еще в пятом году началось строительство судоремонтного завода на острове Оаху, в бухте Пирл-Харбор, и в качестве чернорабочих туда было завезено много китайцев, ибо из местных рабочие получались только в порядке исключения. Японская разведка не прошла мимо этого процесса, и теперь довольно многочисленная китайская диаспора на Гавайях тоже возжелала независимости и социализма. Если же учесть, что исторически там была еще и японская, пусть немногочисленная, то ясно, что выступление против оккупантов найдется кому поддержать. И не задаром, потому как ни японцы, ни тем более мы не жадничали. А евреи так и вовсе начали вкладываться в развитие местного турбизнеса, то есть купили два новейших океанских лайнера, каждый из которых мог взять на борт дивизию и доставить ее к месту отдыха со скоростью в двадцать пять узлов. Сейчас они шли в составе эскадры Того. Правда, в будущем всем придется мириться с тем, что весь туристический бизнес на Гавайях будет идти через фирму Лукини-Немнихер, но лично я не видел в этом ничего страшного, так как имел там сорок процентов лично своих акций и еще пятнадцать мог контролировать.

Как и предполагалось, поздним вечером десятого было объявлено, что с ноля часов по берлинскому времени Япония находится в состоянии войны с САСШ. Минут через десять после этого Россия и Германия по радио сообщили всему миру, что, согласно требованиям Договора коллективной безопасности, они полностью прекращают всякие торговые сношения с Америкой, а с нарушителями этого эмбарго будут поступать согласно действующему законодательству. В России оно предусматривало от пяти до десяти лет с обязательной конфискацией, а в Германии — либо конфискацию, либо срок. Я, правда, поначалу не очень понял глубинных причин такого неумеренного либерализма, но мне объяснили немецкую специфику. В общем, дело оказалось в том, что, посадив владельца, государству проще было прибрать оставшееся без хозяина имущество. А если дело начиналось с конфискации, то потом уже абсолютного нищего клиента можно было спокойно сажать за что угодно. То есть отдельные уступки демократическим традициям не очень сильно извращали суть ситуации.

Пожалуй, следует напомнить, что члены Большой Четверки были связаны не союзными договорами, а тем самым Договором коллективной безопасности. Который жестко требовал прекращения всяких экономических сношений с государством, оказавшимся в состоянии войны с любым членом Четверки, но не подразумевал обязательной военной помощи — она могла быть оказана только по просьбе подвергнувшейся нападению страны. Так вот, через двадцать минут после первого сообщения из Токио пришло второе, где Япония объявляла финансирование покушавшихся на своего премьера террористов с отказом в выдаче виновного актом агрессии, себя — подвергшейся таковому стороной, и просила военной помощи у Черногории. Уже второй день ждавший этого эпохального события Никола Черногорский, в парадном мундире и при всех орденах, важно изрек в микрофон, что Черногорская Империя не медля протянет руку помощи Империи Восходящего Солнца. И объявил войну Штатам. Это радиосообщение, пройдя несколько ретрансляторов, через несколько секунд было принято в радиорубке флагмана Курильского флота крейсера «Шикотан» — нашего бывшего «Аскольда», прошедшего модернизацию в девятом году. Одуванчик таки дожал и меня, и Гошу, и мы в конце концов продали ему это плавсредство. Вот уж не знаю, чем именно этот корабль так понравился лорду-протектору, скорее всего, своими пятью трубами. Больше, по-моему, ни у кого столько не было!

— Господин адмирал, — сказал старший радист «Шикотана» капитан-лейтенант Северянин, — есть заявление из Цетина.

— Циркулярно передавайте сигнал «Можно», — приказал адмирал Маслачак.

По этому сигналу сразу в нескольких местах Тихого океана, в сотнях и даже тысячах миль друг от друга, крейсера Первой и Второй Курильских эскадр дали полный ход и начали сближаться каждый со своей жертвой — то есть с оказавшимся в это время в пределах досягаемости американским судном. Утро на Тихом океане обещало быть весьма насыщенным — в основном, конечно, сожалениями капитанов и судовладельцев о бывших своих кораблях и грузах.

А эскадра Того прошла уже больше половины пути до Пирл-Харбора. Она состояла из двух ударных авианосцев, трех эскортных, двух линейных крейсеров и трех купленных у нас пятитысячников «птичьей» серии. Кроме боевых кораблей, в ее состав входили два круизных лайнера с войсками. Почти одновременно к Гавайям вышла еще одна эскадра — пять транспортов в сопровождении десяти подлодок, но, двигаясь вдвое медленнее, она должна была достигнуть цели примерно через неделю.

Наш тихоокеанский флот состоял из Первой, Второй и Третьей эскадр. Первая — это было примерно то, что оставалось там с японской войны, то есть устаревшие крейсера и броненосцы. Вторая прошла на дальний Восток Северным морским путем, и это были вполне современные корабли. Два эскортных авианосца, два ракетных крейсера, два пятитысячника и линейный крейсер в качестве флагмана. Третья базировалась в Находке и представляла собой двадцать «Килек», разбитых на два отряда.

Так вот, через полчаса после заявления черногорского императора вся Первая эскадра и первый отряд Третьей получили приказ выдвинуться к Тайваню. У Гоши уже было готовое к обнародованию объяснение о том, что это, в силу усложнения международной обстановки, делается для обеспечения морской блокады Китая. Хотя всякое подобие военных действий там прекратилось еще полгода назад, но ни мира, ни дипломатических отношений между Россией и Китаем пока не было. Просто обе стороны вполне устраивали и сложившиеся, то есть хозрасчетные отношения.

Теперь командованию американской группировки на Филиппинах предстояло чесать репу. Ведь Россия пока еще не была в состоянии войны со Штатами! А захватывать Тайвань, охраняемый нашим флотом, означало немедленно эту войну спровоцировать.

Итак, начало войны почти полностью соответствовало предвоенным планам — как нашим, так и противника. Единственное, чего он не учел — это скорости нашей реакции. То, что Одуванчик начнет грабить все, что плавает в Тихом океане, особых сомнений у Вашингтона не вызывало, они хотели использовать потерю нескольких торговых кораблей для организации возмущения своих деловых кругов. Но захват полутора десятков судов на первое же утро войны в их планы явно не входил… И про Гавайи там ничего не было, но до них Того пока еще и не доплыл. А вот послезавтра утром чьи-то планы затрещат по швам — или наши, или американские, или и те, и другие.

Одиннадцатого июля чуть ли не вся пресса цивилизованного мира обсуждала начавшуюся войну, причем абсолютно все статьи были написаны словно под одну копирку. Правда, вглядевшись, можно было заметить микроскопическое отличие — там, где в одних материалах радовались тому, что скоро наконец-то вломят зажравшимся толстопузым янки, в других с восторгом призывали бить макак. И, кажется, кое-где в Штатах их действительно помаленьку начинали слегка громить… По этому поводу одна финансируемая Альперовичем газетенка напечатала первую из намечавшейся серии статей про политкорректность. Там говорилось, что бить японских эмигрантов — дело, безусловно, нужное. Но зачем же при этом именовать их грязными джапами? Таким образом великий народ Америки унижает в первую очередь себя, писал автор материала. И далее предлагал ввести в оборот слово «косоглазоамериканец». Двенадцатого же образовалась еще одна новость — правда, какая-то странная. Сначала в сербском «Голосе Белграда» появилась заметка, напечатанная огромными буквами и потому занявшая две трети первой полосы, об убийстве в Софии прибывшего туда с официальным визитом Дмитриевича. Эту новость даже успели подхватить в Австрии, но вечером появились растерянные телеграммы и радиосообщения о том, что живехонький генерал Дмитриевич вернулся из Софии, прямо на белградском вокзале набил морду встречавшему его министру иностранных дел и отправился в Генштаб, откуда теперь доносится какая-то стрельба. Софийские же вечерние газеты опубликовали интервью с неудавшимися террористами, которые вдруг резко раскаялись и теперь предавали гласности, что задание они получили из разведывательного управления сербского генштаба, а деньги на его выполнение — от австрийского резидента. Официальная Вена хранила молчание, которое более всего походило на растерянное. Действительно, планировалось-то ведь совсем не то, что получилось!

Но это было уже вечером двенадцатого. А на Тихом океане начиналось утро следующего дня, и, наверное, самолеты Того уже выстроились в очередь перед подъемниками на взлетную палубу… До начала операции оставалось меньше часа. До первых сведений о ее ходе — часа три, и оставалось только ждать. Я глянул на стену кабинета, где под часами висела написанная по моему заказу Васнецовым небольшая картина «Лебедь, рак и щука» — иллюстрация к одноименной басне Крылова. Ибо любой союз всегда имеет в себе элементы этого творческого коллектива, и вопрос только в том, насколько его члены отдают себе отчет в этом. Причем вовсе не обязательно, чтобы ситуация была кристально ясна всем трем — одного будет вполне достаточно, и висящее на стене полотно было неплохим подтверждением этого тезиса. В отличие от большинства виденных мной рисунков, этот был скомпонован правильно, то есть тянущие располагались под углами в сто двадцать градусов, а векторы прилагаемых ими усилий находились примерно в одной плоскости. Потому что равновесие наступит только в этом случае. И что должен делать, например, лебедь, если его не устраивает описанная дедушкой Крыловым ситуация «а воз и ныне там»? Да ровным счетом ничего. В самом прямом смысле, то есть гордая птица должна немедленно прекратить тужиться, выпутаться из упряжки и присесть где-нибудь рядом, изредка комментируя:

— Как тянут, нет, вы только гляньте, как тянут! У меня так не получится, хоть я наизнанку тут из перьев вывернись. А эти даже и не запыхались!

Ну, а в перерывах можно и слетать за чем-нибудь подкрепиться раку и щуке, дабы они не отвлекались от своего занятия.

И ведь воз поедет! Не верите — сами нарисуйте разложение сил и оцените составляющую.

Так вот, в Четверке применительно к данной войне роль лебедя по умолчанию взяла на себя Россия. Она единственная не имела никакой жизненно важной надобности в дополнительных территориях. И главной ее задачей было следить, чтобы векторы военных усилий Германии и Японии не оказались приложенными под углом в сто восемьдесят градусов — ну и подкармливать эти страны, если они вдруг оголодают.

За подобными размышлениями время пролетело незаметно, и скоро я уже слушал приходящие один за одним доклады:

— Первая волна отбомбилась, не встречая вообще никакого сопротивления.

— Из второй исключены торпедоносцы — стоящие в гавани два крейсера решено захватить с минимальными повреждениями.

— Потери второй волны — три самолета и один экипаж. ПВО базы полностью подавлена. До высадки десанта примерно час…

Как там у Высоцкого, — припомнил я. — Кажется, так: «Фильм, часть седьмая. Тут можно поесть, я ж не видал предыдущие шесть». И велел тащить ужин — как раз успею, пока крейсера и лайнеры подойдут к острову Оаху.