Ник Львовский - Обратный виток

Обратный виток

День близился к закату. Солнце уже наполовину скрылось за горизонтом, отбрасывая на землю  причудливые тени со всего, что попадало под его косые лучи. Ставшая привычной для этих мест почти, что африканская жара резко шла на убыль. Смена температур была просто невероятной. От плюс сорока до минус пяти и ниже. И  это если без бури.

      Город, вернее то, что от него осталось,  больше напоминал джунгли Амазонки, нежели нечто, принадлежавшее когда-то к средней полосе России.  

      Одинокая ящерица, растянувшись во весь полутораметровый рост, жадно впитывала своей иссиня фиолетовой, бугристой кожей из растрескавшегося, превратившегося в мелкое крошево   асфальта, остатки тепла.  Но, все же уразумев, что пора покидать поверхность, не спеша оглянулась. Опасность поджидала повсюду. Каждый уголок, каждый, неприметный на первый взгляд холмик, мог таить в себе чудовище, способное в раз оборвать ее существование.  

        Тихо, почти не дыша, оно раздвинуло толстенные ветки лиан, некогда бывших лозой дикого виноградника, вившегося по стене высотки. Да и  ягоды на увесистых гроздьях теперь по своим размерам  больше напоминали персики, а по цвету и внешнему виду иссушенные финики.  Обильно заросшая рыжими волосами морда настороженно глянула вниз. На ничего не подозревающую жертву. В глазах твари вспыхнул азартный огонек охотника, выследившего столь желанную добычу. Вслед за мордой, не меняя черепашьего темпа, и так же, не издав ни звука, появились жилистые волосатые лапы, крепко сжимающие увесистый булыжник. Подобно стреле подъемного крана, они проделали свой путь в воздухе и замерли над ящерицей. Потом разжались.   Камень, повинуясь закону притяжения, рухнул точно  на мишень.  Издав негромкий рык радости, мутант резво вскочил и, повиснув на одной из лиан, начал спускаться, сноровисто перебирая лапами.

     Толстая кожа ящерицы, словно броня танка, надежно приняла на себя удар,  спасая хозяйку от гибели.  Но вот вес камня был столь большим, что тварь, придавленная к земле, оказалась на какое-то время обездвижена. Она сучила шестью мощными лапами, пробуя выбраться из ловушки.  Но пока безрезультатно.

      Мутант соскочил на землю и опрометью бросился к жертве. Он понимал, что если ящерица все же освободится, то справиться с ней ему будет не под силу. А так какой ни какой, но  шанс. Нужно было постараться попасть острием копья, зажатого в лапе, в шею жертвы. Это было единственное место, где броня была тоньше, чем где-либо.

       Заслышав шлепки босых пяток, эхом разнесшиеся по окрестности, ящерица с еще большим ожесточением заелозила ногами. Ее хвост, сплошь усеянный острыми, как зубы акулы, шипами, угрожающе заметался во все стороны, пытаясь достать противника. Но тот, ловко извернувшись, подбежал к голове и ткнул копьем, метя в область натужно вздымающегося кадыка. Потом резко выдернул острие, разбрызгивая во все стороны зеленоватую кровь, и повторил процедуру. Ящер, издав хриплый, булькающий звук, еще, скорее по инерции, пытался что-то предпринять, но вскоре затих.      

       Мутант достал откуда-то из глубин хламиды, которая  обветшалой тряпкой свисала от его торса до колен, небольшой тесак и по-деловому принялся отрезать изрядный кусок добычи. Время от времени, он прерывал свое занятие для того, чтобы прислушаться и оглядеться вокруг. Как раз сейчас его что-то насторожило.  Неясный звук был пока весьма отдаленным, приглушенным. Или показалось. С ножа на лапу, вычерчивая искривлено-прерывистый путь, потекла струйка крови. Он жадно слизнул ее и довольно причмокнул. В животе противно заурчало, требуя чего-то большего. Шутка ли сказать –  громадный кругляш над головой, который очень жжется, уже два раза успел спрятаться за горизонтом, а еда только сейчас намечается. Секунду помешкал, убеждаясь, что таки показалось, и продолжил работу.  

        Когда противный, скребущий звук, весьма схожий с тем, когда металлом по стеклу, повторился, что-либо предпринять уже было слишком поздно.  Земля под ногами внезапно вспучилась и быстро стала оседать. Вместе с замершим от ужаса мутантом и его добычей. Она поглощала их целиком, превратившись в подобие зыбучих песков или болотной топи, способных в равной степени затянуть в свои пучины все что угодно.

     Огромное подземное чудовище, было слепо, как крот. Зато нюх у него был отменный. Стоило лишь крови обильно просочиться в поры земли, и оно, находившееся в это время неподалеку, ее почуяло. Метнулось в нужном направлении, уподобившись буру, высверливающему в толще породы нужного диаметра свердловину. И теперь раскрыв пасть, усеянную двумя рядами зубов, поджидало пока жертва, подталкиваемая его щупальцами, сама упадет туда.

           * * *

         В нашем городе метро не было.  И хотя количество жителей уже давно перевалило за миллион (я где-то слышал, что метро строили именно в городах с миллионом и более жителей) – почему-то даже не планировалось. Помню, как я впервые, мне тогда едва ли исполнилось шесть лет, встал на эскалатор московского метрополитена. Сколько искреннего восторга принесло мне это, весьма обыденное для всех вокруг, событие. А еще я жутко боялся. Что-то типа, а вдруг не успею вовремя соскочить, и меня засосет туда, внутрь этой громадины. Размалывая, сминая, стирая в труху. Поэтому и соскочил с движущейся дорожки еще заранее, раскинув руки в стороны и с выражением решительности на лице. Со стороны данное зрелище выглядело весьма уморительно, потому как я успел заметить улыбки на лицах всех, кто находился рядом. Густо покраснев, я схватил маму за руку и решительно потащил прочь.

          В каждом, пусть даже самом захудалом городишке, всегда есть какая-то достопримечательность. То нечто, что является предметом гордости местных жителей, желающих продемонстрировать сие чудо всем и каждому. Или же как раз наоборот – коренные аборигены считают конкретно взятую данность чем-то столь постыдным, что знание о ней держат только и исключительно при себе. Для личного, так сказать, пользования, боясь даже заикнуться при посторонних.

         И именно такой достопримечательностью был Василий Иванович. К Чапаеву, конечно же, сей дядя никакого отношения не имел, но еще один повод для шуток и издевок людям любезно предоставил. Почему еще один? Да потому, что главная причина, была в другом.

       Шубин Василий Иванович был когда-то военным. В каких частях, где именно служил сей господин, никто доподлинно не знал.  Сам он, уйдя в отставку и вернувшись в домик своих родителей, коих уже давно на свете не было, никому об этом распространяться не стал. Мол, секретная информация, и за разглашение подобного его, как и каждого услышавшего, ждет неминуемый трибунал, вплоть до высшей меры. Соответственно наш народ, который, как известно, на выдумки горазд, не зря столько баснописцев  всегда здесь проживало, принялся фантазировать, впоследствии выдавая свои домыслы за сущую правду.  И вскоре Василий Иванович, сам того не ведая, был и разведчиком, прожившим где-то на вражеской территории пол жизни; и человеком, имеющим прямое и непосредственное отношение к ядерному оружию; и кем-то наподобие Малдера из знаменитого сериала о секретных материалах, повидавшего такое, что не приведи Господь. Короче, еще чуть-чуть и из него б вообще некоего современного Илью Муромца заделали, если бы сам же виновник всего этого не отвлек всех совсем в другую сторону.

        Он задумал построить на территории своего участка настоящее бомбоубежище. Нечто, способное вынести, по словам хозяина, даже ядерный взрыв. Конечно же, Василий Иванович моментально был зачислен в многочисленные ряды сумасшедших, и стал тем, о ком упоминают лишь тогда, когда хотят заверить собеседника, что у того, мягко говоря, не все дома.

       А строительство тем временем успешно, невзирая на мнение окружающих, продолжалось.

      Я с мамой, бабушкой и дедушкой, жил по соседству. И хотя мои родные, особенно дед, прошедший Великую Отечественную, и свято веривший в непобедимость нашей великой и могучей, запрещали мне даже смотреть в ту сторону, я их не слушал. Запретный плод – сладок. Тем более, ежели он за забором у соседа. Вот я и лез туда, суя свой нос, куда не просили. За этим занятием был пойман соседом, так сказать, с поличным. То есть прямо у зева свежевырытого котлована, предназначенного под данное убежище. Но, как ни странно, Василий Иванович ругать меня не стал.  Внимательно посмотрев мне в глаза, его собственные немного косили, и от этого мне всегда казалось, что их обладатель смотрит куда-то в сторону,  он вдруг положил мне руку на плечо и вполне миролюбиво изрек: « А пошли-ка, чайку бахнем. У меня чай вкусный.  Мне его аж из Цейлона присылают», - и потащил в дом. Я, оробев и обливаясь потом, даже не думал сопротивляться.

        После того случая мы подружились. Вот только странная это была дружба. Пожилого, прошедшего не одну военную кампанию, теперь мне это доподлинно известно, выжившего из ума для всех, кроме меня естественно. И юнца, едва достигшего того неопределенного возраста, когда пацану хочется уже казаться взрослым, но усы еще не растут и молоко, по ехидному замечанию взрослых, на губах не обсохло.  Видать оттого, что своих-то детей, да и родных, у него не было, он и выливал, щедро так, с излишком, на меня всю свою нерастраченную любовь.  Широко распахнув двери и пустив в свой мир, полный таинственного и увлекательного.

           * * *        

     Мутант вдруг понял, что ему дарован путь к отступлению. Пускай крохотный, величиной с ту самую дыру, зияющую обок, и способную казалось, вместить в себя нечто величиной с кошку, ну и пусть. Другого то все равно не предвиделось. Он юркнул туда, пытаясь не попасть под месиво копошащихся повсюду отростков твари.

     Тело уже было наполовину ввинчено в лаз, когда ногу буквально обожгло жуткой, опоясывающей болью. А затем что-то впилось чуть пониже колена, въедаясь под кожу, и с силой потащило назад. Мутант завыл, скорее от безысходности, чем от боли, и ринулся что есть сил вперед. Если б можно было,  хотя бы развернуться и воспользоваться ножом, все еще зажатым в правой лапе. А так вся надежда только на силу мышц. Как при перетаскивании каната. Вот только расстановка сил не в твою пользу, потому как с той стороны пара-тройка здоровенных мужиков, а с этой только ты один.

      В этот рывок, понимая, что в случае неудачи, он будет последним в его жизни, мутант вложил все свои силы и всю свою злость. В особенности злость.  Благо, дальше лаз резко обрывался, зияя непроглядной пустотой подземелья. То есть ему надо было протиснуться и позволить своему телу упасть, надеясь, что в этом случае, его массы будет достаточно, чтобы вырваться на свободу. Вот только свободу ли. Глубина то может быть немаленькая, и тогда  он может вырваться, лишь для того чтобы свернуть себя шею. Но то, что было сзади, казалось страшнее.  

     Зловонная жижа, мягко приняла тело мутанта в свои объятья.   Он вынырнул и, отфыркиваясь, замахал лапами, расшвыривая в разные стороны тину и какой-то мусор. Вода доходила ему до шеи, и под ногами он ощутил илистое дно. Темнота была непроглядной, но все же менее ужасной чем разбушевавшийся монстр.

      Совсем рядом раздался грохот, и на него посыпались известь и куски стены.   Убираться как можно дальше отсюда – прозвучало в виде команды в голове.  И он подчинился. Как делал это всегда.  

     Часть кожи на ноге теперь отсутствовала, и кровь вовсю хлестала из раны. Силы постепенно таяли. Голова кружилась, а движения стали вялыми, замедленными. Но он продолжал свой путь, пока не почувствовал, что глубина стала заметно уменьшаться. Вот вода стала по пояс. Затем дошла до колен. Еще пара шагов и пятками ощутил ледяной холод бетона. Ступенька. Вторая. Споткнулся и упал, больно ударившись коленом. Не пробуя встать, пополз наверх.      

     Он выбрался. Прижался спиной к шершавой, влажной стене, и облегченно вздохнул. Блаженно прикрыл глаза. Урчание в животе снова напомнило о том, что голод не тетка.  Мутант, вспомнив об ускользнувшей  добыче, со злостью стукнул ножом о каменные плиты, высекая искру. Будто вторя звону металла, совсем неподалеку раздался писк и шорох.

     Мрак  вдруг ожил, озаряясь мириадами огоньков. Создавалось впечатление, что это сотни маленьких светлячков, будто приветствуя незваного гостя, устлали своими тельцами все уголки подземелья. Вот только сама тьма, а он чувствовал, впитывал это в себя всеми фибрами, была пропитана, дышала злобой.

      Крысы. Истинные властители этого мира. Учуяли его и теперь выжидающе замерли в  опасной близости от предполагаемой жертвы.  Запах крови дразнил, маняще щекотал им ноздри.  Уподобившись некоему манку – звал, притягивал  к себе, похлеще магнита.  

      Нужно было немедля возвращаться в зловонную жижу. Мутант знал, что крысы в воду не сунуться. Поэтому, опять же даже не пытаясь встать, он ринулся туда – откуда, только что с таким трудом выбрался. Парочка серых теней тут же  метнулась следом. Не меньше крови животные чуют запах чужого страха.  И как раз его они инстинктивно воспринимают, как сигнал к атаке. Одна из преследовательниц, осмелела настолько, что бросилась на спину врага.  Опрометчивый, надо заметить, поступок.

     Мутант уже был в воде, когда почувствовал, как в спину впиваются острые коготки. Недолго думая, он перевернулся навзничь, утопив тем самым крысу в воде. Когти тут же ослабили свою хватку.  Его лапа подалась назад и ухватила трепыхающееся животное. Вернулась, но уже с пойманной добычей.  Полоснул наотмашь ножом, метя вслепую. А еще он не забывал отходить все дальше вглубь этого импровизированного озера, дабы остальные твари не могли повторить попытку уже погибшего собрата.

    Остановился он лишь в метрах десяти от берега, и тут же, памятуя об утраченном ужине, с наслаждением вгрызся в шею еще трепыхающемуся зверьку.  

    Опять подключившееся некое шестое чувство подсказало ему, что назад лучше не возвращаться. После съеденный крысы в голове немного прояснилось, и он решил, опять же чисто интуитивно,  податься влево. Пошире развел руки в стороны и осторожно, выверяя каждый свой шаг, двинул в нужном направлении.  С берега донесся писк и скрежет, но его это уже не пугало.

     Вскоре лапа уперлась в шершавую,  покрытую липкой слизью стену. Обрадовано прошелся пальцами по поверхности, словно желая до конца убедить себя, что это действительно стена, а не кусок какого-то валуна, торчащего из воды. По своему прошлому опыту он предполагал – если есть стена, значит в ней можно поискать проход. Или лестницу, ведшую наверх. Или пролом, оставленный монстром. Может быть даже тем самым, с которым он столкнулся недавно. Зашарил обеими конечностями, охватывая весь, доступный ему периметр. Шаг в сторону и повтор попытки.  Еще.  И еще. Когда надо он умел быть терпеливым. Умел ждать. Чтобы выжить.  

      Продвинул лапу влево и ударился локтем о невидимую преграду. Ощупал ее и понял, что нашел. И хотя нечто тоже было затянуто в кожу из склизкого мха и так же холодно, как и все, на что он натыкался до сих пор, но этот холод был другим. Таким же, как и на лезвии его ножа. Металлическим.

     Сколько прошло времени, мутант не знал. Как не помнил и самого значения этого слова.  В его существовании осталась лишь бесконечная череда дней, более-менее похожих друг на друга. Всегда ориентировался по солнцу. Вернее по его отсутствию. Прячась от  выжигающих лучей небесного светила, где придется. Выходил лишь с наступлением первых сумерек. Чтобы утолить голод, и идти дальше. Куда именно? То ведало лишь его звериное чутье, выбирая направление, сверяясь с неким, заданным невесть кем, маршрутом. И как раз сегодня инстинкт подсказал, что цель близка. И оттого он почему-то обрел уверенность, что теперь все будет хорошо. Как? И что такое это самое «хорошо» объяснить самому себе опять же не смог бы. Но само знание этого ввело его в подобие блаженного транса. И плевать, что вокруг все по-прежнему.  И что надо все время быть настороже. Он обрел уверенность и в раз перестал бояться.

        Лестница заканчивалась люком, которым, скорее всего, никто не пользовался  даже в той, до катастрофной жизни. Поэтому природа на свое усмотрение довольно таки умело придала этой круглой, уродливой железке, более подобающий вид.  Подретушировала где надо, подмазав комьями земли и мелкой порослью сорняка, и теперь люк почти полностью слился с окружающим пейзажем, плотно застряв в проеме. Мутант, сопя и кряхтя, уперся в железку спиной, но та никак не хотела сдвинуться с места.

         А там, глубоко под ним, происходило нечто странное. Тот самый, неприятно режущий слух, звук повторился. И теперь шел по нарастающей. Что, конечно же, не предвещало ничего хорошего.  В  сознании мутанта замелькали кадры недавней стычки с подземным чудовищем, и он с удвоенной силой налег на люк. Пробовал даже использовать нож вместо рычага, просунув лезвие в небольшой проем. Но тесак, издав жалобное «тинь», сломался. И добрая половина единственного оружия, полетела вниз, моментально растворившись в темноте.

      Почти потеряв надежду на успех, и толкнув люк уже скорее из злости, он почувствовал, что тот наконец-то немножечко сдвинулся. Мутант мгновенно сменил тактику, и резкими толчками, используя все ту же спину, таки выбил проклятую железяку из насиженного места.  Не мешкая, выбрался наружу, и, подволакивая ногу, заковылял прочь. Подальше от того, что могло вот-вот попробовать затащить его обратно. В темноту.  

        Вскоре проулок закончился, и ноги вынесли нашего бедолагу на широченный проспект. Прячась за ржавыми останками автомашин, коих здесь было тысячи, и параллельно поглядывая на небо, пернатые хищники могли нарисоваться в любую минуту, он стал пробираться дальше.

X

           * * *

          Школу я благополучно закончил. Отмучил, как любила говаривать моя мама. Бабушка, а вскоре за ней и дед отошли в мир иной, оставив после себя требующий безотлагательного ремонта дом, и приторно горький привкус воспоминаний. Я же твердо пообещал себе, что заработаю денег и обязательно приведу обветшалое здание в порядок, устрою нам с мамой шикарную жизнь.  

        Василий Иванович настоятельно советовал мне пойти учиться на военного, дескать, у него и связи имеются, да и он мне, если что советом поможет. Но, и это был тот единственный раз, когда мне не захотелось послушаться его совета,  я поступил в строительный. На архитектурный. Сами понимаете почему.

        А потом случилось то, что случилось. А иначе я и описать это не могу.  И никто, пожалуй, не смог бы. Потому как нельзя передать такое никакими словами. Да и нет то таких слов, не придумали еще. Бомбы есть, вернее, были, а слов нет. Понимаете?!!

        А самое смешное, да-да, истерически смешное, заключается в том, что именно в этот самый момент мы с дядей Васей были внутри убежища. Проверяли, все ли исправно работает. Массивные железные двери, способные выдержать прямое попадание кумулятивного снаряда, для этого специально закрыли. Поэтому  и пропустили момент, когда город накрыло ракетами. От своего соседа я, кстати, узнал, что в связи с близостью баз ПВО и некоторыми военными заводами, наш населенный пункт является стратегически важным объектом, и случись что, подпадает под первую категорию. В смысле, на картах возможного противника он обведен большим жирным кружочком и для него выделена конкретно взятая боеголовка. И не одна.

      Кто не успел – тот опоздал. Нам вот даже и успевать то не пришлось. А мама была в это время на работе.   Я все порывался немедля выбраться наружу и рвануть на помощь, но Василий Иванович не дал. Встал у двери и отпихивал меня всякий раз, пока я, вконец не обессилев, не рухнул прямо на пол и не замолотил кулаками по нему, до крови сбивая костяшки пальцев, но, совсем не замечая боли.  

- Ну, не надо. Ну, успокойся – он гладил меня по плечу, не зная чем, не в силах хоть как-то помочь.

- Ненавижу! – я со злостью отбросил его руку и отодвинулся подальше, к стеллажам с припасами. Он ничего не ответил.  Стоял и понуро смотрел на меня, выжидая.

       Это был единственный раз, когда я видел на его глазах слезы. Скупые, еле увлажнившие веки, но так о многом поведавшие.  Потому что даже когда он сам, это случилось много позже, предстал пред  треклятой старухой с косой, и тогда на его лице не дрогнул ни один мускул. Он выглядел так, будто не рухнул разодранный почти что надвое гигантской собакой, а просто прилег отдохнуть после тяжелого рабочего дня. С той лишь разницей, что больше он никогда не встал.  

     А еще через неделю мы узнали, что вентиляционная система, дала течь. В смысле воздух то она пропускала исправно, да вот отфильтровывать его как надо не могла. Или те, кто занимались ее установкой, чего-то напутали, или же при взрыве казус какой-то приключился – я не знаю. Но дядя Вася сообщил, что для нас это верный конец. Он сказал, что для человека лучше один раз схватить большую дозу радиации, чем сто раз маленькую. Во втором случае последствия могут быть гораздо плачевнее. И более болезненные.

     - Идти нам надо отсюда. На Москву. Там метро есть. А в них убежища предусмотрены. Наверняка кто-то да спасся – объяснил он.

- Но это же без малого пятьсот километров – присвистнул я.

- А у нас выходу другого нет – развел он руками. – Или здесь подыхать, или попытаться что-то предпринять.

             Все книги серии Метро на: http://www.bookflash.ru/load/metro_2033/22

 * * *

       Серая дымка рассвета добавила мраку приставку «полу», слегка приоткрыв завесу полной непроницаемости. И та троица, вынырнувшая из подворотни, была хорошо различима даже из его укрытия, находившегося в сотне метров от нее. Поначалу он решил, что это просто какой-то новый, еще один из множества, вид чудовищ. Но вот то, как они передвигались (на двух конечностях) заставило его приглядеться к ним повнимательней.  Ведь он все еще надеялся отыскать себе подобных. Правда, один раз  уже таким вот образом обманулся, приняв за своих, парочку, как потом оказалось, отвратительнейших, и весьма опасных особей.  Еле ноги унес. Нет, с двоими он бы еще справился. Оружие то было только у него. Но, как оказалось, твари всего лишь исполняли роль загонщиков.  А в укрытии поджидало еще несколько таких же, желающих сожрать его едва ли не живьем.

     Но они были абсолютно наги. То есть, кроме собственной, отвратно воняющей шкуры, на них ничего не было. А вот те, что быстро пересекали проспект,  затянуты в нечто, что показалось ему знакомым.  Он провел лапой по своим собственным лохмотьям. Ощутил их прорезиненную, всегда отдающую холодом, гладкость. И снова уставился в сторону пришельцев. Сомнений быть не могло. То, что было на них,  выглядело так же. Только более цельно, окутывало их с ног до головы. Единственное, что все еще настораживало мутанта - их морды. Они были спрятаны за чем-то непонятным, оканчивающимся странным отростком. Да и пара больших, плоских кругляшей вместо глаз.

     Он лежал, вжавшись в землю, и напряженно думал. Да-да, именно думал. Мутант силился вспомнить нечто важное. Чувствовал, знал наверняка, что если ему это удастся, то тогда все будет иначе. Он может быть наконец-то поймет куда и зачем шел столько смен желтого, обжигающего кругляша. А тройка уже миновала проспект и вот-вот должна была скрыться за поворотом. Мутант еще раз провел рукой по хламиде, и к нему пришло озарение. В его голове замелькали некие, почти-то черно-белые кадры, его собственного прошлого. Достал из-под повязки маленький, истрепанный клочок бумаги, и внимательно присмотрелся к тому, что было на ней. Потом, уже не сомневаясь ни секунды, вскочил, и, не скрываясь, бросился к уходившим. При этом он замахал вовсю руками, силясь что-то кричать. Нечто членораздельное. Но ничего, кроме диких, радостных воплей и мычания, из его рта не вылетело.

            * * *

       Парочка сталкеров с добычей возвращались домой. Они изрядно задержались и теперь поспешали на родную  Черкизовскую.  Идущий позади, совсем еще юнец, постоянно мандражировал. Дергался, паниковал, шарахался из стороны в сторону. Это был его первый выход на поверхность. И как он не старался прикрыть свой страх маской безразличия ко всему и вся, у него это пока что слабо получалось. Михалыч, старший группы, уже давным-давно сбившийся со счета по количеству подобных вылазок, и считавшийся, по меркам метро, почти что стариком, все время старался поддержать пацана. Отвлечь, и направить его шальные мысли в более спокойное русло.  Но сейчас, понимая, что вот-вот начнется рассвет, и сам разнервничался. Мысленно ругал себя за то, как пошел на поводу у своих напарников, - «первым делом у Степана», -  посмотрел на шествующего впереди гиганта. – «Ну, погоди у меня. Вернемся на станцию, я с тебя три шкуры спущу. Тоже мне, кладоискатель хренов!» - накручивал себя.  Поэтому, когда из-за ржавого автобуса в их сторону неожиданно метнулся грозно рычащий мутант, то Михалыч первым, не раздумывая, разрядил в того пол рожка. Вогнал в упыря всю накопившуюся за время похода злость. Рядом, вторя его Абакану, бабахнул обрез мальца. За ненадобностью.  Скорее с перепугу. Ибо тело мутанта уже отбросило назад.

     Проверять чего там с ним стало, естественно никто не стал. И так еще на пару драгоценных минут задержались. Сталкеры развернулись и уверенно зашагали дальше. К своим.

              * * *

      Мутант даже не понял, что произошло. Ведь до той троицы  он так и не добежал. Что-то невидимое больно ударило его в грудь, и чуть пониже. Сильно.  Как тот давешний монстр. Ударило и бросило на землю. Порывался было встать, чтобы бежать дальше. Замутненным взором различил, что троица как ни в чем не бывало, продолжает свой путь. Может просто не заметили. Но он же ясно видел, как они развернулись в его сторону. Тогда почему они уходят? Он же свой. Такой же, как они. Он дошел.

    Сознание постепенно покидало его, уводя боль и волнения куда-то в сторону.  Губы мутанта искривились, словно пробуя что-то сказать. А может он просто усмехался своим мыслям.

       Его лапа безвольно разжалась и из нее выпал тот самый клочок бумаги. Фотография. Обыкновенная такая, шесть на девять. Потертый, еле различимый снимок. Крепко сбитый, средних лет мужчина и юноша с большущей копной рыжих, непослушных волос стоят, улыбаясь, на фоне стройки.    Бомбоубежища….

Все книги серии Метро на: http://www.bookflash.ru/load/metro_2033/22