"Волшебная река" - читать интересную книгу автора (Хикс Марта)

Глава 9

Благородство всегда обходится дорого. Коннор подписывал один приказ за другим, передавая деньги для осуществления пожеланий Индии. Он даже себе не признавался, что делать добрые дела очень приятно.

Платить за это в конечном счете придется не долларами. Заместитель начальника тюрьмы знал, что Лоренс, которого ждали примерно через неделю, снесет ему голову. Если у Коннора возникнут неприятности из-за того, что потратил деньги, выделенные конгрессом на содержание пленных, он обратится к высшим властям. Если только ему представится такая возможность. Роско Лоренс был начальником этой тюрьмы и имел право обходиться с подчиненными так, как считал нужным. Вершить военное правосудие своими силами.

Ну и пусть.

Как сказала однажды Индия, сейчас Лоренс отсутствует, зато он, Коннор, находится здесь. Сейчас вершить военное правосудие следовало ему.

Каким бы всесильным ни был майор, он не мог прогнать Индию с острова. По правде говоря, он решил оставить ее, пока это будет возможным. Она была нужна здесь.

Майор шагал по мокрому снегу – зима начала сдавать свои позиции – в сторону бараков. Их было решено превратить в лазарет и изолятор. Заключенные переносили больных в эти строения, несколько человек ремонтировали крышу, небрежно уложенную полгода назад.

Коннор обогнул лазарет и наткнулся на Индию, которая возилась возле курятника.

– Цып-цып-цып.

– Здравствуйте, – он чуть не произнес «непорочная крестьянка», но решил не смущать ее намеком на девственность, – медсестра Маршалл.

Домашняя птица разбежалась, испугавшись его голоса. На землю полетел пух.

Изобразив возмущение, Индия уперлась кулачком в свое крутое бедро, прикрытое серым платьем и белым фартуком. Ее накидка валялась на земле. Под мышкой была зажата книга. Коннор догадался, что это «Тысяча и одна ночь».

Прядь безобразного парика выбилась из старческого пучка. Она сдула волосы, упавшие на глаза.

– Распугав птицу, вы лишили нас куриного супа, – произнесла она надтреснутым голосом пожилой женщины.

– Извините, мэм, – учтиво раскланялся Коннор. – Во искупление моей неосторожности я прикажу местному мяснику прислать вашему повару говяжий бок. И оплачу его из собственного кармана. – Общение с Индией явно сказывалось на нем. – Этим я восстановлю мою репутацию?

Индия растерянно поморгала сквозь очки, поврежденные той ночью в библиотеке.

– Целый говяжий бок? – Это сулило обед и бульон для многих больных. – Сэр, вы с каждой минутой растете в моих глазах.

– В таком случае уважьте меня, мисс Маршалл. Давайте прогуляемся.

Он подобрал накидку, накинул ее на плечи девушки и предложил ей руку.

Они вышли через ворота и направились в безлюдную восточную часть острова. Там он посадил Индию на огромный пень и сел рядом с ней.

– Вы меня удивляете. – Коннор с наслаждением вдыхал свежий запах лаванды. – Вы трудились изо всех сил, наводя порядок в лазарете. Однако под мышкой у вас – книга. Вы меня обманывали? На самом деле вы – книжный червь?

– Я читаю работающим, когда они устраивают перерыв на ленч. – Индия извлекла томик из-под мышки. – Лично я предпочитаю поэзию. Но это – особая книга.

Красная обложка выцвела, но название можно было разобрать. «Тысяча и одна ночь».

– Эту книгу в день моего десятилетия подарил мне двоюродный дедушка.

– Подарок, вижу, пришелся вам по вкусу. Когда я делал обыск в вашей комнате, то полистал этот томик. Многие страницы сильно истрепались.

– Особенно те, где речь идет об Аладдине.

– О вашем литературном герое.

Девушка высунула кончик языка, облизывая верхнюю губу. Коннору это показалось весьма эротичным.

– Я бы покривила душой, сказав, что молодой человек, все помыслы которого посвящены его возлюбленной, меня не заинтриговал. Аладдин был готов на все, лишь бы понравиться принцессе Будур.

Коннор усмехнулся. С языка едва не сорвался вопрос – не желает ли она проверить его преданность?

Движением пальца он поднял ее подбородок, поцеловал в нос. На этом он остановится. Пока. Заниматься с ней любовью он будет лишь тогда, когда она захочет стать его не под влиянием минутного порыва, не ради его очередной уступки.

– Мне, было, показалось, что я начал понимать вас. Но вы тотчас удивили меня, – с любопытством в голосе произнес майор. – Почему вы тратили в Луизиане время на чтение, когда могли принимать кавалеров?

Она покраснела, это было видно, даже невзирая на слой пепла.

– Не смейтесь надо мной.

– Я вовсе не смеюсь. Почему в двадцать четыре года вы не замужем?

– Потому что я была старой гнедой рабочей лошадью среди целого табуна прелестных белых арабских скакунов.

Он снял с нее очки, чтобы полюбоваться темно-синими глазами.

– Арабские скакуны бывают разных оттенков, о чем свидетельствует мой конь Отважный, – улыбнулся Коннор и подумал: «Как бы я хотел оседлать арабского скакуна, вроде вас!» – но вслух произнес: – Неужели вы затерялись в этом табуне?

– У меня есть четыре эффектные сестры. Точнее, их было четверо, пока не умерла Франция. Теперь осталось трое.

– Родные не обращали на вас внимания, потому что одновременно с вами родился драгоценный сын? – предположил Коннор. – Уинни, которому предстояло взять в свои руки управление семейной фермой?

– Да, – вздохнула Индия.

– Однако ваш дядя уделял вам внимание.

– Да. Дядя Омар взял меня под свое крыло. Он уже умер. – Сообщив это будничным тоном, девушка продолжила: – Не думайте, что мне плохо жилось. Возможно, мои родители отдавали предпочтение другим детям. Но у меня были бабушка Мейбл и Персия. Они служили мне опорой. Я всегда нуждалась в похвалах Мэтта.

– По-моему, вы лучше всех, – с чувством сказал майор. – Знайте это. Но вы поведали не всю историю. Когда-то вы были самой лучшей для другого человека. – Пальцы Коннора и Индии переплелись. – Пока чувства Тима Гленни не изменились, он был вашим Аладдином?

– В некотором смысле. Я сильно увлеклась, – призналась она.

Ощутив укол ревности из-за того, что некогда ее сердце принадлежало другому, Коннор одернул себя. В конце концов ему нравилась ее искренность. Индия не хотела приукрашивать себя, сиять искусственным светом.

– Но Тим Гленни разбил ваше сердце, – произнес Коннор, желая знать все.

– Я справилась с моими чувствами, когда он выбрал мою младшую сестру. На самом деле я тогда лучше поняла его. Он был не так уж и хорош. Но Персия любит его, так что могу ли я жаловаться?

– За что вы полюбили его?

– Я его не любила, это было только увлечением. Профан в вопросах любви, я действительно восхищалась Тимом. Говоря о войне, он призывал к сдержанности. Любит поэзию.

Коннор видел таких типов, разглагольствующих на площадях.

– Я помню «Прорыв легкой кавалерии» Теннисона, – заявил он. Совсем недавно Коннор читал это произведение. После своего дня рождения. Во время чаепития Индия упомянула поэму о крымской войне. – Утратив идеалы миролюбия, он вернулся на семейную ферму? – вернулся к разговору о Тиме Коннор.

– Он мог бы управлять ею. – Индия положила книгу на камень. – Но Тим ушел к генералу Бедфорду Форресту.

Коннор, откинув голову назад, громко рассмеялся.

– Ваш миролюбивый поклонник поэзии оказался в подчинении у воинственного неуча. Это забавно. Форрест – самый жестокий генерал в армии Конфедерации. Он возглавляет банду дьяволов.

– Я уже сказала, что разочаровалась в Тиме. – Девушка удивленно улыбнулась. – Коннор… я впервые увидела, как вы смеетесь. Не думала, что вы способны на это. Но мне приятно знать, что я ошибалась.

О'Брайен чувствовал, что они готовы броситься в объятия друг друга.

– Я рад этому, Индия, – сказал он в замешательстве.

– Коннор… вы простите меня за то, что я считала вас жестоким и бездушным?

– Осторожней. Еще немного, и я покажусь себе миролюбивым поклонником поэзии…

Индия, смеясь, положила голову ему на плечо.

– Черт возьми, не представляю вас сидящим в пыльной библиотеке. Уткнувшимся в Китса или Теннисона. Если вы читали «Прорыв легкой кавалерии», это еще не значит, что вы – поклонник поэзии.

– Рад совпадению наших взглядов по этому вопросу.

Она подняла подбородок; ее глаза сверкали; на красивых губах блуждала счастливая улыбка. Все эти недели он хотел видеть перед собой именно такую женщину. Покорную Индию.

Индию, добившуюся от него всех возможных уступок.

Долгожданный момент настал.

Он посадил девушку к себе на колени, обнял, поцеловал страстно и нежно. Она застонала, ее уста дрожали. Его пальцы скользнули под фартук, нашли путь к ее груди. Такой прекрасной. Полной. Нежной.

До встречи с Индией Коннор не был чрезмерно озабочен удовлетворением своих плотских желаний, хотя определенный опыт в этой области имел. Индия отличалась от других женщин. Его влечение к ней было многоплановым. Он ощущал разницу между обыкновенным сексом и праздником любви.

Армейская служба была для Коннора важнее всего. Однако сейчас ему хотелось забыть в обществе соблазнительной Индии о войне.

Девушка, однако, не была готова к следующему шагу. Растрепанная, задыхающаяся, она выскользнула из его объятий.

– Послушайте, герой, – тихо произнесла Индия, – если хотите заказать говяжий бок, нам следует вернуться…

– Вы правы.

Коннор почти обрадовался, что она нашла предлог, чтобы отстраниться от него. Он не мог лишить ее девственности в этом заснеженном месте. Это выглядело бы не слишком романтично.

– Вы нашли покровителя в лице майора О'Брайена.

Опал Лоренс вернулась домой от племянницы, которой все еще нездоровилось. Жена полковника узнала о том, что больные заключенные получили по второй чашке говяжьего бульона. Опал остановила Индию на верхней площадке лестницы. Она ждала ответа.

Не имея под рукой слуховой трубки, женщина протянула Индии лист бумаги и карандаш.

– Мне сказали, что вокруг бараков выставлено оцепление. В одном из них находится изолятор, в другом – лазарет.

– Верно, – утвердительно кивнула головой Индия. Каждое из двух прямоугольных строений вмещало сорок пациентов. Конечно, Опал не обрадуется, услышав то, что Индия должна была сказать. Однако почему бы не сказать правду? А заодно и написать ее.

– Группа пленных южан взяла на себя охрану бараков.

– Если вас так беспокоит распространение болезни, почему вы не боитесь за этих людей? – не унималась Опал.

– Каждый из них уже переболел оспой или получил вакцину, – пояснила Индия.

– Конечно, речь идет о сыворотке, присланной федеральными властями. – Опал поджала губы. – Я огорчена, что распоряжения моего мужа не выполняются. Вам известно, как ревностно Роско экономит государственные средства?

– За счет человеческих жизней?

– За счет пленных сторонников Конфедерации, погубивших немало северян.

В усталых глазах Индии горел вызов.

– Миссис Лоренс, вы выразили вашу позицию. Я поняла вашу точку зрения. Но Санитарная служба направила меня сюда, чтобы я облегчила участь больных. И я не позволю отдельным личностям мешать мне.

– Я напишу Роско. Он с вами расправится, – почти крикнула жена полковника.

– Успеет ли ваше письмо дойти до Вашингтона? Разве ваш муж не вернется на Рок-Айленд через несколько дней?

– Его возвращение откладывается. В министерстве обороны возникли проблемы.

Индия с трудом скрыла вздох облегчения. Она ежедневно искала законный способ вызволить Мэтта из «одиночки». Каждый очередной день давал ей новые шансы сломить упорство майора.

– Пишите ваше письмо, миссис Лоренс. Я жду возможности предъявить обвинения вашему мужу.

– Только посмейте! – Опал, преданная жена, выхватила из рук Индии бумагу и карандаш. – Я жалею о том, что вы приехали сюда. Ввели людей в заблуждение, заставив поверить в вашу доброту.

Жена полковника заспешила вниз.

Индия направилась в свою комнату. Стычка с женой Лоренса не слишком встревожила девушку. Индия знала, что должна успеть уехать отсюда до возвращения полковника. Лед на реке уже трещал – воздух прогрелся настолько, что в саду Опал уже вылезли ростки нарциссов. Скоро река станет судоходной, и Индия сможет избежать рискованного путешествия на поезде через занятую янки территорию.

Однако как может она уехать отсюда? Возможность оказывать помощь несчастным пленным давала Индии внутренний покой. Могла ли она быть уверенной, что после ее отъезда лазарет и изолятор не окажутся закрытыми?

И все же Индия не могла оставаться здесь вечно. Она сделала все, что от нее зависело. Спасла немало жизней. Этим ее возможности исчерпывались. Что касается Мэтта, то его рана на ноге начала заживать. Если бы он хоть немного подышал свежим воздухом, возможно, его голова прояснилась бы. Тогда он, конечно, сообщил бы ей, где находится золото. Ну конечно!

Однако… ужасная боль в груди говорила о том, что, уехав, она будет тосковать по майору.

Поцелуй обжег ей губы. «О, Коннор, ты заставил меня отвернуться от поклонников поэзии», – призналась она себе.

Индия повернулась и пошла к его комнате. Скрипнув дверью, увидела, как он снимает обувь.

– Коннор… – С какой легкостью она стала обращаться к нему по имени! – У меня еще одна просьба.

Он застонал. Провел рукой по своему прекрасному лицу.

– Какая на этот раз?

Она поняла по его тону, что он боится услышать ее ответ.

– Насчет Мэтта. Ему нужен свежий воздух.

– Нет.

Он не изменил своего решения и в последующие дни. Но если Коннор желал стать настоящим Аладдином, он должен был позволить Мэтту подышать весенним воздухом. И его упрямство напомнило Индии о различии между ней и ее героем, ястребом войны.