"Жизненная сила" - читать интересную книгу автора (Рид Роберт)

Глава тринадцатая

Досада всегда играет на руку женщинам. Миоцен, ненавидевшая теперь свою судьбу, проклинала неподвластное сознанию событие, забросившее ее в этот ужасный мир. Каждая неприятность - а их было здесь в избытке - питала ее ненависть и одновременно дикую энергию. Каждая смерть становилась трагедией, пробуждающей жизни и дававшей опыт. А каждый изредка выпадавший на их долю успех был шагом на пути от. плохого к хорошему.

Вице-премьер теперь спала совсем редко, а когда ее глаза все же закрывались, женщину преследовали путаные кошмары, от которых она сразу же просыпалась и еще долго чувствовала в мозгу какую-то странную невротическую муть.

Разумеется, бессмертие позволяло ей оставаться в живых. Менее сильные ломались. Истощение, вспышки агрессии и даже сумасшествие становились естественным следствием недосыпания и гнетущего, постоянного, не находящего выхода гнева. Никакой нормальный человек не смог бы жить столько времени в диком окружении, питаясь грубой пищей и отравляя организм всевозможными тяжелыми металлами, находившимися в любом куске и в любом глотке. Одно было ясно с совершенной очевидностью: Премьер не намерена приподнять свою задницу, чтобы спуститься в туннель и освободить их. Потом стало ясно и то, что спасение самой Миоцен тоже потребует немало времени. А если говорить всю правду - то очень много. Очень и очень много времени, а также настойчивости, изобретательности и, -конечно, удачи. То же касалось и остальных бессмертных.

Смерть Хазза преподала всем тяжелый урок. Спустя два года он все еще продолжал мерещиться Миоцен. Общительный, рожденный на Земле человек, любивший поговорить о храбрости, он и в своей смерти остался мужественным. Миоцен никак не могла забыть, как беспомощно она смотрела на заливающий Хазза поток железа. Хазз стоял на маленьком островке, высоко подняв голову и глядя на зловещий, медленно ползущий поток, стараясь дышать, несмотря на сожженные легкие, и удержать на лице улыбку, которая, как и все в этом гиблом мирке, была уже совершенно бесполезной.

И все же они предприняли отчаянную попытку спасти его.

Ааслин и ее инженерная команда начали быстро наводить с разных сторон три моста, но каждый был расплавлен, не успев даже приблизиться к своей цели. Они видели, как железная река становилась все глубже, все быстрей, поглощая островок, на котором стоял обреченный человек. Под конец он стал похож на цаплю, все еще пытаясь балансировать на одной оставшейся ноге, а потом, когда и она сгорела…

Поток залил островок, на его поверхности вспыхнула тонкая пленка шлака, и раскаленный докрасна язык слизнул сначала ботинки Хазза, потом его голени и принялся за тело. Но его совершенство метаболизма все еще позволяло ему оставаться в живых. Охваченный пламенем, он продолжал держаться неподвижно, и еще долго его улыбка оставалась вызывающей, печальной и усталой. Потом, как видели все, он произнес что-то, но голос был слишком слаб, чтобы услышать, что именно. Миоцен пронзительно, так, чтобы он услышал, крикнула «нет!» - ив ответ он сделал последнее героическое усилие шагнуть к ней через шлак и расплавленный металл, будто забыв о своих сварившихся ногах.

Его натренированное, приспособленное, казалось, ко всему тело исчерпало свой лимит. Тихо и медленно Хазз упал ничком, и его зеркальная форма, улыбающееся лицо и густая прядь белокурых волос в последний раз вспыхнули в дымном пламени. Вода, находившаяся внутри человеческого тела, превратилась в пар, ржавчину и водород. И не осталось ничего, кроме ослепительно белых костей да волны горячего быстрого железа, уносившего скелет вниз по течению. Затем поднявшиеся тучи железных искр заставили всех отойти от этого проклятого места.

Миоцен хотела найти его череп.

Биокерамика прочна, и находившийся в ней мозг мог сохраниться даже при такой температуре еще какое-то время. И потом разве не были у всех на слуху истории о системах Внутреннего молекулярного и возрождения погибших?

Но даже если Хазз и не подлежал никакому восстановлению, Миоцен все равно хотела иметь у себя его череп. В своих кошмарах она видела себя сидящей рядом с одним из золотых бюстов Премьера и подчеркнуто спокойным тоном повествующей о том, кем раньше был этот череп и каким образом погиб его обладатель. А потом гневным, полным горькой правды голосом она рассказывала капитану капитанов, почему она сама стала проклятым существом, готовым на любые ужасные поступки, которые поручались ей, и не сделавшей в жизни ничего хорошего.

Ненависть придавала Миоцен невероятные силы, сметающие все сомнения и страхи.

Миоцен все больше верила в то, что ее силы и решительность, которые она ощущала сейчас в гораздо большей степени, чем в прежние годы свого долгого существования, дадут ей возможность вырваться в иную, совсем иную действительность.

И она не скрывала своей злобы.

Бывали моменты, когда она удивлялась, каким образом она вообще смогла преуспеть в жизни. Как можно было добиться чего-то без ее нынешнего озлобленного, горящего местью сердца, которое никогда, ни при каких обстоятельствах не перестанет теперь биться в ее пылающей ненавистью груди.

То, что Уошен и ее команда возвратились, было непредвиденным успехом. И, как большинство успехов, оно сопровождалось неприятностями. Поблизости начал действовать вулкан, и целая серия землетрясений прошла по дну реки и по окрестным холмам. Остатки моста оторвало, с рвущим душу ревом натянувшаяся гиперфибра завибрировала, и ее обрывки разнесло на пятьдесят километров по вновь образовавшимся горам.

Гибель моста произошла мгновенно и осталась никем не замеченной.

Новый лагерь капитанов был уже окружен гигантскими гейзерами раскаленного добела металла, дома на окраинах уничтожены. В первые же минуты погибло еще два капитана, а выжившие ушли подальше, прихватив минимум приборов и провизии. Во время этого исхода их легкие оказались почти сварены в горячем воздухе, руки и ноги обожжены, языки раздулись, не помещаясь в растрескавшихся ртах, а глаза выгорели. Более сильные тащили слабых на импровизированных носилках, и после нескольких дней мучений все оказались в отдаленной долине, под сенью сине-черных деревьев, рядом с глубокой лужей сладковатой дождевой воды. Здесь капитаны рухнули, не в силах произносить даже проклятья.

И словно благословляя их, странные деревья принялись осыпать их крошечными шариками из чистого золота. Тенистый прохладный воздух был наполнен этими крошечными шариками, издававшими хаотичные звуки при соприкосновении друг с другом.

- Дерево добродетели, - усмехнулся Дью, взяв обеими руками золотой шарик, сдавил его и мял до тех пор, пока с мягким шипением из него не пошел водород, а шарик не превратился в шелковистый золотой листок.

Миоцен немедленно заставила людей работать. Надо было строить новые дома и новые улицы, ведь лучше места, казалось, трудно было себе представить. Железными топорами и усилиями собственных рук капитаны свалили полдюжины деревьев. Внутри их находился золотой жир, который оказался вполне съедобным, а сама древесина - весьма пластичной.

Но вновь разверзшаяся земля поглотила фундаменты двадцати прекрасных новых домов.

Измученные капитаны были опять вынуждены уйти в поисках более подходящего места.

Снова они карабкались по хребтам, более острым, чем лезвия их топоров, а земля за ними пылала и плавилась, покрываясь озерами шлака и железа.

И снова бессмертные капитаны гибли.

Когда они остановились на этот раз, никто уже не думал об отдыхе. Миоцен попросила строить простейшие убежища, которые можно было возвести за один день по корабельному времени. Ааслин было приказано сделать орудия и приборы более легкими, а остальным набрать пищи для нового перехода. И только тогда, когда все это было уже выполнено, Вице-премьер рискнула предпринять следующий шаг: попытаться изучить окружающее пространство и, если возможно, разгадать его.

Уошен поставили руководить биологическими командами. Она набрала двадцать помощников, включая пятерых из своей первой группы, и прихватила минимум уцелевших приборов. Вооружась острым нюхом и памятью о прежних наблюдениях, они рассыпались по близлежащим окрестностям.

Спустя три месяца каждый исследователь вернулся с рапортом.

- Ключ - в цикле размножения,- заявила Уошен. - Но, возможно, есть и другие подсказки. Тем не менее кажется, что жизненный цикл действует безошибочно. Почти безошибочно.

Капитаны расположились в узком длинном здании, служившем столовой и холлом для встреч. Посередине, заменяя стол, стоял блок железа, обтянутый серыми деревянными планками. Вокруг разместились разномастные стулья. На столах стояли блюда с жареными насекомыми, на которые никто не обращал внимания. Пили только холодный чай; его острый запах смешивался с запахом пота усталых мужчин и женщин, так долго не бывших дома.

- Продолжай, дорогая. И объясни свою мысль, - кивнула Миоцен, глядя на Уошен.

- Сначала о деревьях добродетели, - начала капитан первого ранга. - Эти золотые шарики не что иное, как их яйца. Но, как правило, яиц этих производится один или два в день. И только в том случае, если они чувствуют, что скоро будет землетрясение. Тогда деревья сразу же выкидывают весь свой «золотой запас». Ведь взрослые особи неизбежно должны сгореть, но пострадавшая область позднее оживет…

- Словом, если мы еще раз увидим такое шоу, то считайте, что предупреждены, - вмешался Дью. - У нас будет день или чуть меньше, чтобы убраться отсюда.

Все невесело рассмеялись.

Миоцен ничего не сказала, но остановила смеющихся ледяным взглядом и нарочитым молчанием. В принципе, она всегда требовала, чтобы подобные совещания проходили дисциплинированно и производительно. Но сегодня был особый день, необычный настолько, что об этом еще никто не догадывался.

Команда Уошен докладывала о наблюдениях за обитателями местности и всех признаках, предупреждающих о грядущих катастрофах.

В период роста подлиннокрылые насекомые трансформируются в жирных гусениц, чуть длиннее руки. Когда же у них вырастают новые крылья, процесс их созревания закончен.

При первом знаке беды высоко социальные, размером с краба жуки пускаются в фантастические миграции, на тысячи и тысячи километров. Хотя, как заметила Мечта, насекомые почему-то выбирают иногда самые худшие направления.

Но существуют и обратные процессы. По крайней мере, три разновидности хищников обитателей, включая молотокрылых, наоборот, прилетают на места, которые все покидают. Возможно, это связано с возможностями удачной охоты в тот момент, когда местные обитатели оставляют свои гнезда и норы.

Во время опасности подлинные гусеницы выпускают крылья и начинают вести хищнический образ жизни.

Также на приближение катаклизмов указывает и некоторое изменение температуры воды, ее химического состава и паника в водном сообществе. Но каковы эти изменения, пока точно установить не удалось. Это требует более тонких приборов и многих лет экспериментов.

Все сказанное было должным образом зафиксировано. Капитаны более низких рангов сидели за дальним концом стола и тщательно заносили все в блокноты, набранные из крыльев бабочек-медянок.

Потом Миоцен предложила задавать вопросы.

- А наши деревья добродетели воспроизводят себя? - спросила Ааслин.

- Да, они живут вечно. Они закладывают свою энергию в древесину и жир, а не в золотые шары. Их чувствительные корни находятся глубоко под землей, и потому им ведомо то, чего мы знать не можем. Сейчас я гарантирую, что мы можем остаться здесь еще на два-три или даже четыре дня.

Все снова грустно засмеялись.

Откровенность Уошен была и заразительной, и полезной. И хотя потеря такого капитана не была бы слишком уж заметной, но все же Премьер напрасно послала эту талантливую женщину на дальнюю сторону Медуллы. Вероятно, таким образом она нашла верный способ от нее избавиться.

Миоцен кивнула и подняла руку.

- Циклы, - тихо, слишком тихо для того, чтобы быть услышанной всеми, сказала она.

Сидевшие ближе повернулись, обратившись в слух.

- Спасибо вам, Уошен. - Вице-премьер посмотрела куда-то поверх ее головы и вздрогнула. У нее в голове началось собственное землетрясение, и мысли, жесткие, как любые металлические обломки, заставили ее дрожать как в лихорадке. Но на какое-то мгновение она была счастлива.

- Что такое, мадам? - не вытерпел Дью. Все заморгали в ожидании.

Миоцен повернулась к начальнику геологической партии и с едва скрываемым наслаждением спросила:

- А что насчет тектоники Медуллы; она стала более активной или менее?

Начальником этой партии был капитан Туист, Вице-премьер второго кресла и весьма серьезный человек.

- Наши местные разломы более активны, - вежливо поклонившись, объявил он. - Конечно, наши сейсмографы очень грубы. Но большие землетрясения произошли уже дважды со времени нашего прибытия на Медулла оссиум.

- А что насчет всемирного землетрясения?

- На самом деле, мадам… по этому вопросу у меня нет компетентного или хотя бы даже просто внятного ответа…

- А в чем дело, мадам? - снова не вытерпел Дью.

Но Миоцен и сама не была точно уверена. Однако, посмотрев на окружавшие ее лица, увидела на них такую заинтересованность, что тихо, почти извиняющимся тоном сказала:

- Это может быть только предварительным предположением. Так сказать, поспешным. Возможно, даже ошибочным… - Она сглотнула и добавила, обращаясь, скорее, к себе, чем к остальным: - Здесь есть и иной цикл, гораздо больший и гораздо более важный. - Где-то далеко снаружи послышался стук одинокого молотка, затем затих и он. - Моя задача, которую я сама себе поставила, заключается в наблюдении за нашим бывшим базовым лагерем. Честно говоря, это достаточно безнадежное дело, и именно поэтому я не прошу и не просила ничьей помощи. Лагерь по-прежнему пуст. И до тех пор пока мы не найдем причины этого, так пустым и останется. - Кто-то согласно закивал, а некоторые отхлебнули по глотку едкого чая. - У нас остался лишь один маленький телескоп и примитивная тренога к нему. - Миоцен развернула крыло медянки, и все видели, как ее длинные пальцы заметно дрожали.- Я поставила телескоп на восточном гребне под некоторым прикрытием и наблюдаю через него только за лагерем. Пять раз в день, без исключения.

- Ну, мадам, - произнес кто-то, может быть, немного нервно.

Миоцен встала, окончательно развернула рыжеватое крыло, испещренное цифрами и мелко написанными словами.

- Когда мы жили под лагерем, мы редко настраивали телескопы. Обычно только после легкого волнения поверхности или большого ветра. Но теперь, когда мы оказались здесь, в пятидесяти трех километрах от исходной позиции… Хорошо, я скажу вам сразу… в эти последние недели мне пришлось настраивать телескоп дважды… последний раз сегодня утром. Я всегда выравниваю его по линии горизонта.

Молчание.

Миоцен опустила глаза к цифрам, не видя ни одной.

- Как это возможно? - спросила она сама себя.

- Сотрясения сбивают настройку телескопа, - предположила Ааслин. - Как вы и говорили.

- Нет, - отрезала Миоцен. - Поверхность ровна и неподвижна. За все это время не было никаких подвижек. Это я проверяла. И погрешностей быть не должно.

Но погрешности постоянно росли, и это было видно по цифрам. Миоцен тихо прочла свои выкладки, но о том, что это значит, спросила у остальных только тогда, когда сама стала абсолютно уверена в ответе.

- Медулла оссиум снова начал вращаться, - предположил кто-то.

Снова выплыла на свет божий теория маховика.

- Это может быть вызвано воздействием разнонаправленных полей, - предложила Ааслин. - Частицами своей энергии они могут воздействовать на железо, притягивая его, а заодно и нас со скоростью несколько километров…

Так. Несколько километров.

Рука Миоцен взлетела вверх, призывая к молчанию.

- Возможно, - согласилась она с тонкой усмешкой. - Но есть и другой ответ. Учитывающий действие полей, но совершенно в ином аспекте.

Все затаили дыхание.

- Представьте себе - то Событие, чем бы оно ни казалось… представьте, что оно было частью некоего огромного цикла. И после этого противодействующие силы под нашими ногами стали ослабевать. Отпускать понемногу Медулла оссиум, очень-очень понемногу.

- То есть планета расширяется, - сказал кто-то. Это была Уошен.

- Вот именно! - подхватила Ааслин. - Металлическое ядро находится под колоссальным давлением, и если приподнять покрытие, хотя бы кусочек…

Несколько Капитанов бессознательно надули щеки.

Миоцен коротко усмехнулась. Эта крайне странная идея рождалась постепенно, и в этот напряженный момент она заставила себя прилюдно признать, что такая теория все же преждевременна.

- Нужны измерения и множество других исследований, но даже и тогда мы не сможем быть на сто процентов уверенными ни в чем. Еще очень долго не сможем.

Уошен поглядела на потолок, словно надеялась увидеть там далекий базовый лагерь.

Дью, этот всеобщий любимчик из нижних чинов, вдруг засмеялся. Засмеялся нежно и счастливо, взяв руку Уошен в свои, и держал до тех пор, пока она не заметила и не улыбнулась в ответ.

- Если сдерживающие силы под нами слабеют, тогда и такие же наверху, возможно, тоже… - предположила Ааслин.

- Это можно проверить. Запросто, - поддержал ее Туист.

- Ничего простого здесь нет и не может быть, - мягко осадила их Миоцен.

Но вместо того, чтобы отговаривать своих людей дальше, она вдруг снова взяла рыжее крыло, исписанное цифрами и, пользуясь простейшей тригонометрией, быстро сделала грубый предварительный расчет. Все сказанное Уошен и инженерами она слышала как в полусне. Если расширение действительно происходит, то, возможно, это снимает проблему того, как работают силовые поля, удерживающие планету в ее нынешнем положении. Проблему того, что управляет ими и зачем. Ааслин предположила, что цикл расширения и сжатия есть тот путь, который продуцирует тепло через распад атомов или из других источников и позволяет тепловой энергии поступать из Медуллы для нужд всего корабля. Это даже может объяснить то, как силовые поля лишились источника питания. Вся гипотеза для данного случая выглядела вполне убедительной. И, вполне возможно, правдивой. Но ее истинность была непоследовательной. Маленькие сухие цифры все появлялись и появлялись на крыле бабочки под пером Миоцен.

Она подняла голову.

Наверное, она подняла ее слишком резко, поскольку зал неожиданно замолчал. Стук нефритовых молотков сменился песней вдалеке, но, словно почувствовав, что нарушают этим некий никому не ведомый этикет, звуки смолкли.

- Предполагая возможность расширения, можно утверждать следующее. Этот наш мир должен был вырасти чуть менее чем на километр с момента События, - произнесла Миоцен. - И благодаря такому темпу, при условии, что Медулла оссиум может поддерживать такую скорость еще в течение пяти тысяч лет… за пять тысячелетий этот мир заполнит все пространство - и мы сможем добраться до нашего базового лагеря! - И Миоцен громко победно рассмеялась. - А после этого… если понадобится… мы доберемся и до дома… - мстительно прошептала она.