"Пустыня смерти" - читать интересную книгу автора (Макмуртри Лэрри)

9

Отряд рейнджеров подошел к реке Бразос; она широко разлилась, с севера катили тяжелые коричневые волны, завихряясь в низине среди невысоких холмов. Окрестные горки были густо покрыты дубравами и рощами вяза. Каллу припомнилось, как команчи ухитрялись прятаться и становиться совершенно невидимыми на открытой местности. Найти же их в чащобе на другом берегу реки — дело совершенно безнадежное.

Верзила Билл, увидев, что на реке Бразос полноводье, не на шутку встревожился.

— Если половина наших ребят не потонет при переправе туда, — мрачно заметил он, — то по возвращении потонем все. Я плавать далеко не умею. Ну, от силы ярдов десять проплыву.

— Тогда держись за своего коня, — посоветовал Длинноногий. — Соскользни с седла и уцепись за хвост. И не отпускай руку. Если отцепишься, конь шибанет тебя копытом — и поминай как звали.

При виде широкой реки гнедой Калла затрясся. Чадраш без задержки направил своего коня прямо в реку и уже доплыл до середины. Одной рукой он уцепился за седло. А в другой высоко держал свое длинное ружье. Следующим вошел в воду Длинноногий; его гнедой плавал хорошо. Остальные рейнджеры замешкались, встревоженно всматриваясь в бурные воды.

— Очень уж широкая река, — заметил Черныш Слайделл. — Проклятые команчи! Как бы они нас не перебили во время переправы.

Калл огрел своего коня ружьем по бокам, пытаясь загнать его в воду. Раз надо перебраться на ту сторону, значит, надо. Лошадь сделала большой прыжок в реку и поплыла короткими толчками, Калл держался рядом. Лошадь поплыла быстрее, и Каллу удалось ухватиться за ее хвост, держа над собой ружье, отчего он быстро устал. Время от времени он бросал взгляд на противоположный берег — тот казался таким далеким, что у Калла появились сомнения, а доплывет ли до него его конь. Красноватые волны покрывали его с головой. На минуту или две он потерял из виду других рейнджеров. Может, он теперь переплывает реку в одиночку, кто знает? Но так или иначе, он плыл и плыл: единственное, что он мог делать, — не выпускать из руки лошадиный хвост и всячески стараться удерживаться на плаву.

Когда Калл достиг середины реки, он заметил, что к нему что-то приближается, покачиваясь на красноватых пенистых волнах. Похоже, плывет лошадь. Как раз в эту минуту волна накрыла его, а когда он вынырнул, то увидел, что к нему подплывает дохлый мул. Его маленький гнедой стал загребать ногами сильнее — на какое-то мгновение Каллу показалось, что мертвый мул накроет его своим туловищем. Калл подумал, что ему лучше всего оттолкнуть мула дулом ружья. Он подогнул колени к груди и приготовил ружье. И неожиданно заметил, что между растопыренных ног мула на него смотрят чьи-то глаза, но не мертвые глаза мула, а чьи-то живые. В пяти футах от него проплывали дохлый мул и живой индейский паренек. Калл выстрелил в тот момент, когда паренек поднял руку с ножом, чтобы пырнуть Калла, и в этот момент пуля попала ему прямо в горло. И тут же мул и тело мертвого парня обрушились на Калла, он скрылся под водой и выпустил из рук хвост гнедого мерина. Тело индейского паренька, которого Калл только что застрелил, тянуло его с собой на дно. Красные волны перекатывались через его голову, Калла сверлила лишь одна мысль — нельзя ни в коем случае бросать мушкет. Он крепко сжимал в руках ружье, хотя и понимал, что может утонуть. На какой-то момент он совершенно утратил ориентировку и не знал, где дно, а где поверхность воды. Ему показалось, что он нырнул слишком глубоко: кругом царил красноватый мрак, в котором плавали ветки и куски дерева. Но вот он почувствовал, что его выносит вверх, и наконец-то смог хватить ртом воздух.

Пока Калл барахтался под водой, облака разошлись, на небе засияло яркое солнце, бросая золотистые лучи на пенистые воды, над головой расстилалось голубое небо — это был самый прекрасный для него вид в жизни.

— Не пытайся плыть, я потяну тебя на буксире, — раздался чей-то голос. — Если не будешь дергаться, дотащу тебя до мелководья, но если начнешь брыкаться, потонем оба.

Калл узнал своего спасителя — это был высокий парень из Арканзаса Джимми Твид. В отличие от остальных рейнджеров, Джимми не стал слезать с лошади и пересекать реку, держась за ее хвост. Он так и остался сидеть в седле, уйдя довольно глубоко в воду. Но его вороная кобыла оказалась смелой и продолжала плыть, держа над водой нос и уши.

Джимми Твид подплыл к Каллу и крепко ухватил его за ворот рубашки. Калл исхитрился вцепиться в гриву кобылы, после чего почувствовал себя в относительной безопасности.

— Посмотри на дохлого мула — за ним маскировались команчи, — сообщил Калл. Джимми Твид взглянул на мула совершенно спокойно, будто сидел в церкви.

— Я видел, как ты застрелил одного, — ответил Джимми. — Влепил ему прямо в горло. Это был великолепный выстрел, учитывая, что ты находился в воде и уже тонул.

В этот момент что-то плеснуло в воде, совсем близко от плеча Калла, с каким-то булькающим звуком. Они уже плыли недалеко от восточного берега. Калл посмотрел туда и увидел вьющийся дымок у ствола дерева, стоящего на берегу.

— Они стреляют! — крикнул Калл. Вторая пуля вспорола воду поблизости. — Не следует сидеть так высоко в седле — ты становишься хорошей мишенью.

— Думаю, меня скорее застрелят, чем потопят, — проговорил в ответ Джимми Твид. — Больше всего я не люблю, когда вода льется мне в ноздри.

В следующую минуту Калл ощутил, что его ноги коснулись дна. Вода доходила до подбородка, но он, почувствовав себя уверенно, сказал Джимми, чтобы тот отпустил его воротник. Калл заметил, как упал какой-то рейнджер. Кто-то из новичков вышел на берег и стал с трудом продираться по вязкой грязи, но тут его сразила пуля и он рухнул на спину.

— Боже, это же Берт! — воскликнул Джимми Твид, немало удивившись. — Немного же ему пришлось пройти по земле после переправы.

— Нам нельзя выходить здесь из воды, нас перестреляют как сусликов, — предостерег Калл. — Слезай с седла и заворачивай лошадь.

— Думаю, что Берт уже готов, — спокойно произнес Джимми и не ошибся — спустя минуту к грязному берегу побежали два команча и мигом сняли с убитого скальп.

Калл направил вороную кобылу ниже по течению — сам он плыл вслед за ней, держась за седельные ремни, а затем за хвост лошади. Таким образом он приблизил вороную к берегу, а сам спрятался за нее. На поверхности воды виднелась лишь голова Калла, так что даже отличный индейский стрелок вряд ли попал бы в него. Джимми Твид, тем не менее, наотрез отказался слезать с седла и плыть рядом с лошадью.

— Ни за что, если уж рисковать жизнью, то только сидя в седле, — сказал он, однако постарался прильнуть пониже к шее вороной.

С берега послышались выстрелы, и они увидели, что Чадраш, Длинноногий и Черныш Слайделл, переплыв реку, укрылись за грудой выброшенных на берег деревьев и ведут оттуда огонь. Калл посмотрел на реку и заметил недалеко от того места, откуда стреляли рейнджеры, нечто похожее на ондатру. Приглядевшись, он понял, что это вовсе не ондатра, а меховая шапочка, которую раздобыл Верзила Билл Колеман перед отъездом из Сан-Антонио. Сам он медленно брел по дну, по горло в воде, так что на поверхности виднелась лишь шапочка. Его коня, на котором он переплывал Бразос, поблизости видно не было.

Пока Калл и Твид боролись с течением и наконец смогли выйти на берег, где нашли укрытие за беспорядочной грудой бревен и деревьев, стрельба стихла. Длинноногий прошел вниз по реке несколько ярдов и стал вытаскивать из воды чье-то тело. Сначала Калл подумал, что это убитый рейнджер, и весьма удивился, увидев, что Длинноногий вытащил из Бразоса мальчишку команча, которого застрелил Калл. Еще несколько рейнджеров выходили на берег, преодолевая сильное течение и держась за уздечку или за хвост коней. Некоторые были без лошадей, не удержавшись рядом с ними во время переправы.

— Видишь, ты его прикончил, — произнес Длинноногий, глядя на Калла. — Я забыл напомнить, чтобы ты внимательно следил за мертвыми животными — команчи используют их как плавучее средство, а заодно и для маскировки.

Калл весьма удивился, увидев, что убитому мальчишке на вид было всего лет двенадцать.

— Тебе повезло, что ружье выстрелило, — заметил Чадраш. — Обычно старые мушкеты разрываются при выстреле, когда в них попадает вода.

Калл промолчал. Он понимал, что ему повезло — опоздай он на секунду, и команч вонзил бы в него нож. Из памяти не выходили горящие ненавистью глаза мальчишки, смотревшие на него между ног дохлого мула.

Каллу не хотелось глядеть на труп, он повернулся и зашагал прочь, заметив, что Чадраш и Длинноногий с любопытством смотрели ему вслед. Калл в недоумении остановился — их вид говорил о том, что он сделал что-то не так.

— А разве ты не собираешься оскальпировать его? — спросил Длинноногий. — Ведь это ты его убил. Так что и скальп твой.

Калл удивился. Ему никогда не доводилось скальпировать команчей. А тут перед ним лежал мальчик. Калл был рад, что благополучно избежал смерти, но все же гордости за свой поступок не испытывал — мальчик не побоялся плыть по разлившейся реке, вооруженный одним лишь ножом, держась за мертвого мула и надеясь захватить врасплох и убить вооруженного рейнджера. Наградой же за его храбрость стала пуля, чуть не оторвавшая ему голову. Больше он никогда не будет рыскать по прериям и нападать на фермы. Хотя Калл и убил его, он понимал, что мальчишка за свою храбрость заслуживает похвалы. Хоронить времени не было, а скальпирование его не привлекало.

— Нет, я не хочу скальпировать его, — ответил Калл.

— Да он, если бы мог, не задумываясь, проделал бы это с тобой, — заметил Длинноногий.

— Я тоже не сомневаюсь, — заверил Калл. — Скальпирование — это в натуре индейцев, но не в моем характере.

— Станет чертой твоего характера, парень, когда ты повзрослеешь на пару лет, если выживешь, — сказал Чадраш. Затем он опустился на колени и снял с мальчишки скальп. После этого столкнул его тело в реку и пустил плыть по воле волн.

— Мне следовало бы похоронить его — ведь это я его убил, — произнес Калл.

— Нет, никогда не хорони индейцев, — возразил Длинноногий. — Они сами подбирают своих убитых, когда могут, конечно. Думаю, Чад захотел задать им на этот раз подобную работенку.

Не успел Чадраш повернуться и поскакать к обрывистому берегу, как издалека с реки послышался какой-то вопль.

— Боже мой! Да это же Рип — течение отнесло его слишком далеко вниз, — воскликнул Верзила Билл. — По-моему, он тонет.

— Лошадка у него хилая, — заметил Длинноногий, поднимая ружье.

Видимо, лошадь Рипа тоже тонула ярдах в двадцати от него. Из зарослей кустарников выскочили пятеро команчей и, издавая воинственные кличи, кинулись к реке. Длинноногий выстрелил. За ним выстрелил и Чадраш, но расстояние было слишком велико и оба они промахнулись. Тут же налетел шквалистый порыв ветра с дождем, затрудняя видимость, и с такого расстояния рассмотреть цель стало совсем невозможно. Рип снова вскрикнул и, заколотив по воде руками и ногами, двинулся к своему коню, но тот совсем выбился из сил и не мог плыть в густом речном иле. Первый команч уже добежал до берега и помчался по воде, вздымая тучу брызг. Калл перезарядил свой мушкет, тщательно прицелился и выстрелил, попав в первого команча, но из-за дальнего расстояния пуля летела уже на излете, удар ее был слабым и она не остановила быстро бегущего индейца. Затем они увидели, что Рип поднял свое ружье и в упор выстрелил в команча. Но мушкет дал осечку, и в ту же секунду индейцы гурьбой накинулись на него. Вскоре затих последний вопль Рипа. Не успел Калл приготовиться произвести второй выстрел, как Рипа Грина зарубили ножами и томагавками и оскальпировали. Вскоре его тело поплыло по реке вниз, туда же, куда и труп индейского мальчика.

Несколько рейнджеров произвели выстрелы по убившим Рипа индейцам, но ни один не задел их. Длинноногий и Чадраш, посчитав, что с такого расстояния вести огонь бесполезно, стрелять не стали.

— В этой стране не быть знатоком лошадей никак нельзя, — заключил Длинноногий. — На подобной кляче никогда не переплыть реку, особенно если она разлилась так широко.

— А что он мог сделать? Не сидеть же и выжидать на том берегу, — заметил Калл.

Рип Грин вошел в реку без раздумий — но ему не повезло, он угодил в стремительный поток и никто не смог протянуть ему руку помощи.

— Он мог бы отпустить лошадь и плыть сам, как я плыл, — сказал Верзила Билл. — Я считал себя неплохим пловцом, а оказался даже лучше, чем думал. Моя лошаденка выдохлась, когда мы добрались до середины, а я вот перед вами.

— Если бы тебе не повезло, то больше не пришлось бы переправляться через реки — плыл бы по течению, как он, мертвый, — обрезал его Длинноногий.

В этот момент вокруг них засвистели и стали вспарывать воду пули — часть рейнджеров укрылась за невысоким завалом из прибившихся к берегу поваленных деревьев. Однако никого не зацепило — возможно, моросящий дождь мешал команчам хорошенько прицелиться. Калл внимательно разглядывал деревья, растущие на высоком берегу, но не смог увидеть ни одного индейца — лишь дымки выстрелов. Стрельба велась из рощицы, полукругом росшей на верху обрыва.

— Их слишком много, Чад, — решил Длинноногий. — Думаю, они сидели там в засаде.

Калл попытался прикинуть, какое же число индейцев им противостоит, для чего стал посчитывать количество выстрелов, но он понимал, что его прикидки весьма неточны. В конце концов, все индейцы прекрасно замаскировались. Они могут по желанию передвигаться, куда захотят, и стрелять то из одного участка леса, то из другого.

Когда рейнджеры пересчитали свой отряд, оказалось, что их одиннадцать — на четырех меньше, чем до начала переправы. Погибли Рип и рейнджер по имени Берт, что же случилось еще с двумя, оставалось неизвестным.

— Вероятно, они утонули, я сам чуть было не утонул, — заключил Верзила Билл.

— Нет, скорее всего, они удрали, — не согласился с ним Чадраш. — Один из них — тот парень из Цинциннати. Не думаю, чтобы он испытывал желание вступать в бой.

Про другого пропавшего смогли припомнить лишь, что у него была чалая лошадь. Среди уцелевших лошадей не оказалось ни одной чалой, хотя такой масти были лошади у Верзилы Билла и еще у двух рейнджеров, и все они пропали.

Калл считал, что команчи могут снова напасть в любую минуту. Он тщательно протер свой мушкет и подготовился к стрельбе, если последует атака индейцев. Все больше и больше его занимал вопрос о боеспособности рейнджеров, затаившихся за приплывшими к берегу деревьями: четверо мужчин и три лошади из группы, помчавшейся в погоню. А им противостоят неизвестные силы команчей, которые засели в лесу на господствующей высотке, да еще замаскировались так, что их не разглядеть. За спиной у рейнджеров бурлящая, разлившаяся река Бразос. Если придется отступать, то только в ее воды. Тогда больше шансов на спасение будет у тех, у кого сильные лошади, умеющие хорошо плавать.

Но день проходил, а нападения все не было. Время от времени облака рассеивались и припекало солнце, но вскоре облака снова затянули холмы на западе, и на рейнджеров обрушился проливной дождь, как раз когда они надеялись обсушиться. Чадраш и Длинноногий, посовещавшись, решили, что лучшим шансом на спасение стала бы обратная переправа через реку. Чадраш полагал, что им противостоят по меньшей мере тридцать индейских воинов, гораздо больше, нежели численность той группы, с которой они рассчитывали расправиться своими силами.

И все же переправа на другой берег при дневном свете явилась бы самоубийством. Команчи, как только заметят, что рейнджеры входят в воду, роем посыпятся сверху, словно осы, и всех переловят поодиночке, как цыплят.

— Лучше подождать, — предложил Длинноногий. Это самый трудный этап в войне с индейцами — выжидание. Никогда не знаешь, чем эти краснокожие в данный момент занимаются. Может, они и сейчас там наверху готовят себе енота или опоссума, может, потихоньку подкрадываются к нам. Старайтесь держать глаза открытыми. Если устанете смотреть, считайте, что над вашим скальпом нависла угроза.

Калл не знал, каким образом не давать глазам уставать. Кроме того, команчи так преуспели в уменье подкрадываться незаметно. Кто мог бы подумать, что нужно искать того индейского мальчишку между ног плывущего трупа мула?

День тянулся медленно. Кое-кто из рейнджеров считал, что уровень воды в реке скоро спадет, но ничего подобного не происходило. По-прежнему наплывали дождливые облака — Калл даже подумал, что наводнение усиливается, а не стихает. Он панически боялся обратной переправы — она была опасной и трудной при дневном свете. А будет еще опаснее и труднее в ночной темноте. Не только он один боялся переправы. Верзила Билл, несмотря на то, что удачно пересек реку днем, засомневался, сумеет ли уцелеть, если придется плыть в темноте более десяти ярдов.

Смеркалось, верхушки холмов потемнели, а рейнджеры все совещались и спорили, как лучше переправиться: держась за лошадиную гриву или за хвост, за седельные ремни, или за стремена, или даже за седельную луку. Калл в споры не вступал, он заботился главным образом о том, чтобы мушкет все время находился в боевой готовности, но, однако, подумал, что если ухватиться за стремена, то можно положить ружье на седло, где оно скорее всего останется сухим.

В разгар спора, когда Чадраш и Длинноногий, присев на корточки у комеля дерева, внимательно наблюдали за лесом, один из новичков, стоявший рядом с Каллом, внезапно резко дернулся, наклонился вперед и упал лицом в воду — в спину ему, между лопаток, вонзилась стрела. Калл перестал чистить ружье и повернулся, вглядываясь в потемневшие воды. Он заметил плывущее бревно, а за ним на секунду промелькнул огромный мокрый горб; может, это вынырнула громадная рыба, но Калл уже понял, что за бревном укрывается Бизоний Горб. Он сразу же выстрелил, и от бревна отскочил порядочный кусок щепы, затем пальбу открыли и другие рейнджеры, но без толку. Течение потащило бревно в глухую темноту, и вождь команчей окончательно исчез из виду.

Лонджин, упавший в воду рейнджер, был еще жив — он дергался и корчился в воде, как рыба, выброшенная на берег.

Длинноногий, обозлившись, что его так легко провели, зашагал было в воду, будто намереваясь поплыть и догнать бревно с индейцем, но Чадраш крикнул ему, чтобы он не дурил и немедленно вернулся.

— Вернись сейчас же! — наказал он. — И не пытайся сражаться, если не знаешь как.

Длинноногий с минуту колебался — уж очень его подмывало пуститься в погоню, но бревно уже уплыло далеко и еле виднелось в темноте. Если он попытается поплыть, Бизоний Горб может незаметно переместиться в тень и поразить его стрелой оттуда. Длинноногий понимал, что глупо даже пытаться догонять индейца, но кровь в жилах кипела и он еле овладел собой. Низко пригибаясь, он зашагал назад к кучке рейнджеров, столпившихся у завала из бревен.

— Проклятие. Жаль, что позволили ему подобраться к нам таким хитрым образом, — сказал он. — Проклятый дьявол! Он убил Джоша и Зика, а теперь этого парня у нас на глазах.

Рейнджеры стояли в тревоге, глядя на бьющегося в конвульсиях высокого малого по имени Лонджин. Сообща они вытащили его на покрытый грязью темный берег, но спасти его не было возможности, ибо посреди лопаток у него глубоко сидела стрела. Он извивался и дергался, но из его уст не вырвалось ни звука. Чадраш попытался было вытянуть стрелу, но не смог даже пошевелить ее.

— Думаю, нам нужно привязать его к лошади, — предложил Длинноногий. — Может, если мы сумеем переправиться через реку, он дотянет, пока мы доставим его к доктору.

— Нет, дайте ему умереть, — возразил Чадраш. — Его минуты сочтены.

Спустя минуту человек, которого все звали Лонджин — никто не мог припомнить его настоящее имя — перестал конвульсивно дергаться. Чадраш прощупал у него пульс на шее и объявил, что тот умер.

— Пусть ребята возьмут у него, что возможно, — распорядился Чадраш, обращаясь к Каллу.

Тот стоял в недоумении — он не знал, что значит «возможно».

— Он имеет в виду все его вещи, в том числе в карманах, ружье и боеприпасы, — объяснил ему Длинноногий. — Ничего не оставляйте, что может пригодиться краснокожим. Им помогать не надо — они и так прикончили пятерых наших, без всякой помощи.

Вскоре стало совсем темно. Изредка облака все же раздвигались, и тогда на небе виднелись тусклые звезды и тоненький серп луны. Калл собрал веши убитого рейнджера: оружие, патроны, табак, нож, несколько монет. Нож оказался очень хорошим — Калл решил сохранить его для Гаса, у которого ножа не было вовсе и поэтому он все время завидовал ножу, который выковал старый Джизес.

— Уже совсем стемнело. По-моему, пришло время поплавать, — сказал Длинноногий.

— Вот проклятие. Надеюсь, не объявятся краснокожие молодцы, плавающие на бревнах или на дохлых мулах, — заметил Верзила Билл. — Я вижу плохо, особенно в такую дрянную погоду.

Калл прикрепил ружье Лонджина под подпругой и повел своего маленького гнедого в реку. Лошадь возвращалась назад с большей уверенностью Она без понуканий вошла в воду и неплохо поплыла. Длинноногий и Чадраш двигались впереди. Джимми Твид, придерживаясь своего правила, не стал вылезать из седла Верзила Билл и Черныш Слайделл следовали прямо за Каллом Конь Черныша и в самом деле оказался замечательным пловцом. Он плыл вслед так близко, что гнедой Калла вынужден был посторониться и на минуту сбился с темпа. Калл разозлился, но темень стояла такая, что он не мог даже разглядеть Черныша. Когда же открыл рот, чтобы крикнуть что-то, туда попала вода и он едва не захлебнулся. Калл напряженно вглядывался в реку, чтобы не прозевать плывущего дохлого мула с задранными вверх ногами или еще что-нибудь вроде этого, но было так темно, что не различалась даже поверхность реки. Одновременно он внимательно следил за мушкетом, прикрепленным поверх седла, чтобы в него не попала вода.

Когда ноги Калла наконец коснулись дна и он вместе с конем выскочил из воды, его охватило блаженное ощущение удачи. Река не угробила его, не убили его и команчи. Он, конечно, здорово устал и было подумал, что на этом берегу будет устроен привал, но ошибся. Чадраш и Длинноногий уводили рейнджеров дальше по невысоким холмам всю ночь по направлению к большой лагерной стоянке на берегу Буши-Крик.