"Немецкие подводные лодки во второй мировой войне" - читать интересную книгу автора (Дёниц Карл)

4. Политика в области строительства надводных лодок в 1935–1939 годах

Решение вопроса о том, какие корабли должны строиться для данного военно-морского флота, является прерогативой верховного командования. Только высший военачальник, несущий всю полноту ответственности, непосредственно связан с руководителями государства. Только он получает от государственного руководства информацию о политической обстановке и определяет стратегическое направление в строительстве флота, так как знает, с каким противником придется, по всей вероятности, встретиться военно-морскому флоту.

Вопрос о стратегических задачах является первичным. Из ответа на этот вопрос вытекает ответ на второй коренной вопрос: какие силы и средства необходимы для решения поставленных задач в войне на море? В свете принятых решений следует осуществлять подготовку этих сил и средств, не считаясь ни с какими, своими или зарубежными, традиционными представлениями о флоте.

Англо-германское морское соглашение 1935 года было обусловлено политическими причинами. Оно явилось типичной политической акцией, преследовавшей цель привлечь Англию к проведению совместной политики. Соглашение предусматривало, что общее водоизмещение германских военно-морских сил будет равно 35 процентам английского. Документ устанавливал водоизмещение также по отдельным классам кораблей. В результате командование германских военно-морских сил фактически отстранялось от принятия решения по первому коренному вопросу в отношении Англии. Она исключалась из числа потенциальных противников. Суть англогерманского морского соглашения состояла в том, что германские военно-морские силы в мирное время должны были нести функции политического фактора, а в военное время — бороться с неким континентальным противником. Анализ вытекавших отсюда стратегических задач военно-морских сил осложнялся тем, что целый ряд важных вопросов оставался без ясного и определенного ответа. Открытым оставался, например, вопрос о том, насколько реальной с политической точки зрения была бы борьба Германии против континентальной европейской державы без участия англосаксонской морской державы.

При решении второго кардинального вопроса о силах и средствах, необходимых для решения стратегических задач в борьбе против континентального противника, германские военно-морские силы были связаны морским соглашением, которое определяло водоизмещение по отдельным классам кораблей в процентах к соответствующим английским данным. Правда, соглашение не налагало обязательств в отношении типов кораблей внутри отдельных классов.

Как говорилось выше, решение вопроса о том, какие корабли следует строить, в принципе является прерогативой верховного командования, однако последнее, прежде чем принять окончательное решение, всегда запрашивает мнение командования флота.

Это прежде всего касалось строительства подводных лодок и объяснялось, во первых, тем, что после семнадцатилетнего перерыва подводные лодки во многом являлись для германских военно-морских сил неизведанной областью, и, во-вторых, тем, что главнокомандующий очень считался с мнением командующего подводными силами и прежде всего в вопросах строительства подводных лодок. Дальнейшие события покажут, в какой мере я влиял на решение вопросов строительства подводных лодок.

На основе опыта первой мировой войны, а также уровня развития боевой техники подводная лодка перед второй мировой войной оценивалась в тактическом и оперативном отношениях следующим образом.

Как уже указывалось, подводная лодка была хорошим торпедоносцем, но плохим артиллерийским кораблем. Использованию ее в качестве артиллерийского корабля не благоприятствовало, в частности, низкое расположение орудийной платформы и незначительная дальность наблюдения.

Подводная лодка была удобна для постановки мин, поскольку могла скрытно проникать в прибрежные, наиболее оживленные воды противника и также скрытно покидать их, не вызывая никаких подозрений.

Подводная лодка в надводном положении тихоходна по сравнению со всеми классами надводных кораблей и поэтому малопригодна для тактического взаимодействия с ними. Она фактически не представляет интереса и для разведки ввиду ограниченной дальности наблюдения.

При выборе наиболее целесообразного типа подводной лодки следовало учитывать и то бесспорное положение, что она является единственным военным кораблем, которому лишь в исключительно редких случаях приходится вести бой с себе подобными. Поэтому при определении размеров и величины боевой мощи проектируемой подводной лодки полностью отпадает чрезвычайно важный вопрос, учитываемый при строительстве кораблей других классов: какой мощью обладает соответствующий класс корабля у потенциального противника? Следовательно, при выборе типа подводной лодки можно не обращать внимания на то, какое водоизмещение имеют подводные лодки иностранных флотов. При строительстве подводных лодок вовсе не обязательно было подражать тому соперничеству, которое развернулось в наше столетие в отношении надводных кораблей между всеми державами, каждая из которых неустанно следила за вооружением противника. Если несмотря на это в некоторых иностранных флотах такое подражание при создании подводных лодок все же имело место, то его можно также объяснить стремлением путем увеличения водоизмещения усилить боевую мощь подводных лодок. Однако такая тенденция была ошибочной. Боевая мощь подводной лодки не возрастает прямо пропорционально ее размерениям, как у других боевых кораблей. Напротив, если превысить определенную границу, некоторые особенно ценные боевые качества подводной лодки ухудшаются: возрастает время погружения, которое необходимо лодке, чтобы из надводного положения уйти на безопасную глубину; само погружение выполняется с большим трудом; обнаруживается тенденция к возрастанию дифферента на нос, который принимает опасные размеры.

Кроме того, возникают трудности, связанные с подводным ходом. Условия подводного плавания усложняются, а это затрудняет контроль со стороны офицера, отвечающего за технику погружения. Большой лодкой труднее управлять на перископной глубине. При определенном дифференте лодку большей длины труднее удержать так, чтобы она не показала из воды нос или корму. А это может произойти, если лодка идет под перископом в открытом море при волнении или мертвой зыби.

У большой лодки, кроме того, ограничена маневренность. Радиус циркуляции у нее больше; следовательно, как в надводном, так и в подводном положении ей требуется больше времени на поворот, чем лодке меньших размеров. Большая лодка хуже маневрирует, а это большой недостаток при ночных атаках, когда обстановка быстро изменяется. Наконец, у большой подводной лодки большой силуэт и ее легче обнаружить.

Однако на подводной лодке с увеличенным водоизмещением можно, конечно, разместить больше вооружения, провианта и топлива. Она имеет повышенную дальность плавания, и на ней можно создать лучшие условия для размещения экипажа. Возможно, что в некоторых флотах именно эти факторы способствовали увеличению размеров подводных лодок. Но не следует забывать, что нагрузка, которую может вынести экипаж, не беспредельна даже при хороших условиях размещения. Как правило, после двухмесячного боевого похода личный состав нуждается в отдыхе. Уже по одной этой причине значительное увеличение дальности плавания имеет ограниченную ценность.

Все эти соображения создавали большой простор для выбора наилучшего типа лодки. Задача состояла в том, чтобы найти самое целесообразное, удовлетворяющее всем оперативным требованиям сочетание таких противоречивых элементов, как легкость управления в надводном и подводном положении, простота контроля и тактическая маневренность, с одной стороны, и дальность плавания — с другой. Лодка водоизмещением около 500 тонн оказалась золотой серединой при этих двух противоречивых требованиях.

В пользу такой подводной лодки говорит одно очень важное обстоятельство. Если несколько позиций в море будут заняты одиночными малыми лодками, то у них будет больше шансов найти противника и добиться успеха, чем у одной лодки гораздо больших размеров, способной занять лишь одну позицию. Для надводных кораблей эта на первый взгляд избитая истина не всегда верна, а для подводных лодок, имеющих незначительную дальность наблюдения, она справедлива: с увеличением водоизмещения возможности наблюдения практически не возрастают.

Этот вопрос приобрел особое значение, поскольку англо-германское морское соглашение ограничивало общее водоизмещение строившихся подводных лодок. Весь вопрос состоял в том, чтобы как можно целесообразнее распределить водоизмещение, которое нам разрешили иметь. По этой причине выгоднее, например, вместо одной подводной лодки водоизмещением 2 000 тонн построить четыре подводные лодки водоизмещением по 500 тонн.

Летом 1935 года в Германии находились в постройке или уже были построены следующие подводные лодки:

1. 12 подводных лодок II серии: стандартное водоизмещение около 250 тонн; три носовых торпедных аппарата; надводная скорость 12–13 узлов; дальность плавания 3 100 миль. Очень удачная, простая по конструкции, небольшая подводная лодка.

2. Две подводные лодки I серии: водоизмещение 712 тонн; четыре носовых и два кормовых торпедных аппарата; надводная скорость 17 узлов; дальность плавания 7 900 миль. Менее удачная конструкция: при срочном погружении подводная лодка имела опасную тенденцию к увеличению дифферента и требовала умелого управления.

3. 10 подводных лодок VII серии: водоизмещение около 500 тонн; четыре носовых и один кормовой торпедный аппарат; надводная скорость 16 узлов; дальность плавания 6 200 миль. Этот тип подводной лодки себя отлично зарекомендовал.

В 1936 году моя точка зрения на строительство подводных лодок сводилась к следующему.

Подводные лодки II серии, строившиеся для флотилии "Веддиген", в дальнейшем из кораблестроительных программ исключались. Этот тип не удовлетворял ни своей боевой мощью (только три носовых и ни одного кормового торпедного аппарата), ни дальностью плавания (3 100 миль), ни скоростью (в надводном положении 12–13 узлов).

Из-за неудовлетворительных тактико-технических характеристик не годилась для дальнейшего строительства и I серия. Таким образом, оставалась лодка VII серии. Она являлась дальнейшей разработкой подводной лодки В-III серии времен первой мировой войны. Всесторонние испытания и практическая проверка, проводившиеся на флотилии подводных лодок "Зальцведель", показали вскоре, что это была надежная и послушная в управлении подводная лодка.

Она обладала максимальной для своего класса боевой мощью. При водоизмещении около 500 тонн (вашингтонские тонны — 1016,047 кг) на лодке имелось четыре носовых и один кормовой торпедный аппарат. Подводная лодка имела 12–14 торпед. Время ее погружения равнялось 20 секундам. В надводном положении лодка была относительно быстроходной (16 узлов) и в подводном положении имела очень хорошие маневренные качества. Недостатком подводной лодки была небольшая дальность плавания (6 200 миль), что было вызвано весьма ограниченным запасом топлива и смазочных материалов (всего 67 тонн). Эта подводная лодка казалась мне наилучшим синтезом всех противоречивых требований. Ее можно было бы считать идеальной, если бы за счет небольшого увеличения тоннажа удалось существенно увеличить запас топлива, а следовательно, и дальность плавания. За счет рационального использования помещений при одновременном увеличении стандартного водоизмещения лодки на 17 тонн нам удалось довести запас топлива до 108 тонн. В итоге этого дальность плавания подводной лодки была доведена до 8 700 миль (VIIb серия, 517 тонн). Серию VIIb в январе 1939 года переконструировали в серию VIIc. На лодках этой серии наряду с небольшим увеличением размеров были произведены улучшения в носовой части и в рубке.

Между тем в период 1936–1937 годов групповая тактика принимала все более отчетливые формы. Сущность ее сводилась к следующему: лодки занимали в надводном положении заданные исходные позиции; лодка, первой обнаружившая противника, поддерживала с ним непрерывный контакт и наводила на него возможно большее число подводных лодок для совместной атаки. Этот метод применялся в основном в ночное время в надводном положении. Для такого тактического взаимодействия особенно подходила верткая и быстроходная подводная лодка VII серии.

Поэтому весной 1937 года я обратился к руководству военно-морских сил с просьбой произвести предложенное флагманским инженером-механиком небольшое увеличение размеров подводной лодки VII серии, чтобы повысить запас топлива и в дальнейшем строить главным образом лодки этого типа, выделив на них примерно три четверти общего водоизмещения, которое давало нам англо-германское морское соглашение.

В дальнейшем я предлагал строить подводные лодки водоизмещением 740 тонн, которые имели большую дальность плавания и предназначались для действий в удаленных морских районах.

Вскоре выяснилось, что командование военно-морских сил придерживалось иного мнения. Оно полагало, что в будущей войне подводные лодки по-прежнему будут действовать в одиночку. Влиятельные лица отклонили разработанную мной групповую тактику, утверждая, что при групповых действиях нарушится радиомолчание и противник сможет пеленговать подводные лодки и установить их место. Я же считал, что радиомолчание не является самоцелью и что можно нарушить его, если это необходимо для ведения операции большим числом подводных лодок в целях достижения крупного успеха.

Несмотря на мои возражения, командование военно-морских сил считало, что при создании подводного флота главное внимание следует обратить на строительство океанских подводных лодок водоизмещением около 2 000 тонн, обладающих большой дальностью плавания, большим запасом торпед и, самое главное, способных вести артиллерийский бой в надводном положении. По быстроте строительства они должны были стоять на первом месте.

Различие во взглядах на характер боевых действий подводных лодок в будущей войне, а отсюда и на целесообразность строительства подводных лодок тех или иных подклассов привело к тому, что после 1935 года проблема строительства подводных лодок стала казаться главнокомандующему военно-морскими силами недостаточно ясной и оформление заказов на строительство подводных лодок было отложено. Это отразилось на числе построенных и вступивших в строй подводных лодок: 1935 год — 14 подводных лодок; 1936 год — 21 подводная лодка; 1937 год — 1 подводная лодка; 1938 год — 9 подводных лодок; 1939 год — 18 подводных лодок.

С конца 1937 года и в течение 1938–1939 годов различие взглядов главного командования военно-морских сил и командующего подводными силами на вопросы строительства подводных лодок все более обострялось. Я все больше склонялся к мысли, что политика Гитлера и непрерывное усиление мощи Германии неизбежно вызовут враждебность Англии. Исторические факты говорили о том, что начиная со 2 сентября 1870 года Англия постоянно противилась росту германской мощи. И не было оснований поверить, что она вдруг решила примириться с существованием великой Германии. Я считал, что война с Англией может возникнуть в недалеком будущем, и поэтому все настойчивее вносил предложения об ускорении строительства германских подводных сил. Эти взгляды были положены в основу боевой подготовки подводных лодок. Постепенно учения, имевшие целью отработать тактику групповых действий лодок против конвоев, стали переносить в более отдаленные морские районы, а когда представилась возможность — даже в Атлантику. В конце 1937 года я даже попросил разрешения провести в Атлантическом океане учения с участием плавбазы "Саар", подводных лодок водоизмещением 500 тонн и двух больших подводных лодок I серии "U-25" и "U-26". Однако эту просьбу отклонили.

Учения, проведенные в 1937 году, вскоре показали, что, применяя групповую тактику на больших пространствах открытого моря, командование подводными силами не сможет обойтись без штабного корабля, оборудованного специальными средствами связи. К просьбе предоставить такой корабль командование морскими силами также отнеслось отрицательно, поскольку по-прежнему считало, что в будущей войне подводные лодки будут действовать в одиночку. Потребовалось личное вмешательство главнокомандующего военно-морскими силами, и только тогда мое требование было удовлетворено.

В 1938 году политическая обстановка резко обострилась, и я обратился к командованию военно-морских сил с предложением "заблаговременно разместить в иностранных водах флотилию подводных лодок, чтобы в случае возникновения войны мгновенно занять позиции на важных коммуникациях противника".

В этих целях предлагалось:

1. Ввести в подводных силах трехлетний курс подготовки, чтобы в течение первого года провести одиночную подготовку, в течение второго — маневры и в течение третьего — заграничный поход.

2. Выделить две плавучие мастерские, которые в заграничном походе должны были обеспечивать флотилии подводных лодок и их плавучие базы.

В течение зимы 1938/39 года на безбрежных просторах Атлантики были проведены учения, в ходе которых исследовались проблемы групповой тактики, в частности вопросы управления силами, занятия исходных позиций, ведения поиска, наведения и атаки конвоя подводными лодками. Обе стороны не были связаны какими-либо условиями. Командование конвоев имело в своем распоряжении весь район Атлантического океана и могло свободно определять маршруты следования конвоев. Учения привели к следующим выводам:

1. Если противник, в чем я не сомневался, стянет свои суда в конвои и организует их охранение, Германии для успешной борьбы против торгового судоходства противника понадобится не менее 300 подводных лодок. При этом 100 подводных лодок будет находиться в базах — на ремонте, а их экипажи — на отдыхе, 100 — на переходах из баз в районы боевых действий и из районов боевых действий в базы и 100 — непосредственно в районах боевых действий на коммуникациях противника. Существовала уверенность, что при такой численности подводных лодок можно добиться решающих успехов в боевых действиях против торгового судоходства противника.

2. Командующий подводными силами считал, что, находясь на берегу на командном пункте, он не сможет должным образом управлять силами, находящимися в районе боевых действий, и организовать их взаимодействие. И я не сомневался, что при таком большом удалении командующий подводными силами будет иметь весьма слабое представление об обстановке, прежде всего о состоянии противолодочной обороны и погоде. Все говорило о том, что оперативное и тактическое развертывание подводных лодок для поиска конвоев должно проводиться под общим руководством командующего подводными силами, то есть с берега. В самом же районе движения конвоя управление подводными лодками должно переходить к "младшему" командиру, который находится на некотором удалении от конвоя, на подводной лодке, остающейся, по возможности, в надводном положения.

Это вызывало необходимость часть подводных лодок, находившихся в постройке, оборудовать особо мощными средствами связи для использования их в качестве штабных подводных лодок.

3. С тем числом подводных лодок, которые в описываемый период находились в строю, и с ожидавшимся в ближайшие годы приростом (при тогдашних темпах строительства подводных лодок и вступления их в строй) в борьбе против торгового судоходства представлялось возможным наносить противнику только булавочные уколы.

Об итогах этих учений было доложено командующему флотом адмиралу Бёму и главнокомандующему военно-морскими силами. Командующий флотом поддержал перечисленные выше доводы и высказался за удовлетворение моих требований.

Замысел учений строился на предположении, что противник, несмотря на соглашение о подводных лодках, заключенное в 1936 году, введет систему конвоев. Эта точка зрения разделилась далеко не всеми. При точном выполнении условий соглашения вовсе не требовалось вводить систему конвоев, поскольку подводные лодки действовали бы, строго придерживаясь принципов призового права, даже при встрече с судами, на которых имелись орудия, установленные "лишь в целях самообороны". Однако при всем старании невозможно было представить, что торговые суда противника будут вести себя в соответствии с условиями соглашения и позволят топить себя такому легкоуязвимому кораблю, как подводная лодка, не сообщат заранее об ее обнаружении и не станут защищаться, особенно если на них "лишь в целях самообороны" установлены орудия. К тому же пункт, разрешающий устанавливать оружие "лишь в целях самообороны", с военной точки зрения был совершенно не ясен. Когда начинается оборона? Когда подводная лодка будет намереваться потопить судно в соответствии с призовым правом? Или когда она будет обнаружена судном?

Теперь интересно рассмотреть, как оценивался в Англии в те годы вопрос о соблюдении соглашения 1936 года и о возможном применении системы конвоев. В 1937 году между английским адмиралтейством и командованием английских военновоздушных сил состоялись переговоры о мерах защиты английского торгового судоходства в случае возникновения войны. Адмиралтейство считало, что для борьбы с подводными лодками и воздушным противником наиболее действенной мерой явится своевременное введение системы конвоев. Штаб же военно-воздушных сил высказывал опасения, что сведение судов в конвои увеличит шансы на успех вражеской авиации и повлечет большие потери в транспортах.

Английское адмиралтейство не сомневалось, что корабли охранения смогут эффективно защитить суда от атак подводных лодок и налетов авиации, поскольку они имеют на вооружении асдик и зенитное оружие. Командование же английских военно-воздушных сил не верило ни в асдик, ни в зенитную артиллерию.

Тем не менее они достигли соглашения, которое 2 декабря 1937 года было одобрено Британским имперским комитетом обороны. В соглашении высказывалось предположение, что во время войны противник, вероятно, начнет широко применять против английского торгового судоходства подводные лодки и авиацию. В этой связи отмечалась необходимость ввести систему конвоев (Роскилл).

В "Руководстве по защите торгового флота", изданном в 1938 году, английское адмиралтейство предписывало торговым судам при обнаружении подводных лодок сообщать по радио свои координаты и таким образом включило торговое судоходство в сеть оповещения английских военно-морских сил (Defense of merchant shipping handbook. 1938)

Это предписание противоречит букве и духу соглашения о подводных силах от 1936 года, запрещавшего торговым судам принимать какое бы то ни было участие в военных действиях. Оно доказывает, что уже в мирное время Англия не собиралась соблюдать соглашение.

В соответствии с "Руководством по защите торгового флота" издания 1938 года вскоре после начала войны английские торговые суда были вооружены. Установка орудий на судах производилась отнюдь не исключительно в целях самообороны. Это подтверждается поведением вооруженных торговых судов по отношению к обнаруженным подводным лодкам сразу же после начала войны. В целом ряде случаев торговые суда без каких-либо промедлений открывали огонь по подводным лодкам. К этому мы еще вернемся при описании первых месяцев войны.

Итак, еще в 1938 году в Англии были изданы наставления, которые противоречили соглашению о подводных силах. В 1937 году англичане решили в случае войны ввести систему конвоев, не рассчитывая на соблюдение соглашения о подводных силах 1936 года.

Черчилль, назначенный в 1939 году, то есть сразу же после начала войны, английским военно-морским министром, в своих воспоминаниях пишет:

"Вечером 4 сентября я провел свою первую конференцию в адмиралтействе. Вот ее решения в моем изложении.

1. На первом этапе, пока Япония не вступила в войну, а Италия нейтральна, хотя и колеблется, первая атака, очевидно, будет направлена против коммуникаций Англии в Атлантике.

2. Необходимо ввести систему конвоев. Под системой конвоев подразумевается лишь противолодочная оборона. Все вопросы, касающиеся рейдеров и тяжелых кораблей, в этих особых указаниях не упоминаются". (Churchill, Winston S. The second wordl war. Boston, 1948).

Таким образом, начиная с 1937 года командование германских подводных сил правильно оценивало складывавшуюся обстановку: оно отрабатывало на учениях действия против конвоев и требовало увеличения числа подводных лодок.