"Сладость обольщения" - читать интересную книгу автора (Гамильтон Диана)

Глава 10

— Это как раз то, что мне нужно, — вздохнула Джоанни, доедая лазанью9 и салат, приготовленные Челси, когда они вернулись. — Я всегда плачу на свадьбах. Мама выглядела потрясающе, правда? А Вито — просто прелесть. Я рада, что они решили пожениться в Лондоне, но почему они не остались хотя бы на несколько дней, а тут же возвращаются в Рим?

— Вито, наверное, хочет отметить это событие со своими родными в Италии, — заметила Челси, задумчиво теребя тонкую золотую цепочку, которую Вито подарил ей во время завтрака после регистрации брака.

Она изменила мнение об отношениях матери и пухлого итальянца — видно было, что они души друг в друге не чают, и была рада за них. А Джоанни продолжала сетовать:

— Мне так хотелось, чтобы они еще здесь побыли. К тому же и Том должен был сразу после церемонии ехать в Шрусбери, от этого зависит его продвижение по службе и повышение зарплаты, что очень кстати. Нам нравится провинциальная жизнь, и детей там легче растить.

Слегка покраснев, Джоанни собрала посуду и отнесла ее на кухню. Челси пошла вслед за ней и включила кофеварку.

— Когда мы с Томом снова поженимся, — улыбнулась Джоанни, — устроим большой семейный прием, но число назначим, когда найдем жилье. Он обещал привезти сведения агентств по продаже недвижимости, и мы быстренько подберем то, что нам нужно. Ты не будешь возражать, если я поживу у тебя недельки две?

Она энергично гремела посудой, а Челси, подхватив кухонное полотенце, сказала:

— Конечно, нет, дорогая. Диван раскладывается, хотя я не ручаюсь за удобство.

Челси понимала нежелание сестры снова вернуться в унылую комнату, которую та снимала после развода, — это навевало тяжелые воспоминания о печальных днях одиночества. А поскольку Том поселился у школьного приятеля в Кларкенуэлле10 и пока не приступил к новой работе в Шрусбери, Джоанни вполне устраивало пожить у Челси до покупки дома. Но Челси предупредила сестру:

— Я дала объявление о продаже квартиры и уже получила одно предложение.

— Что? — от неожиданности Джоанни разинула рот. — Но тебе ведь здесь очень нравилось. Шикарный, тихий район — то, что тебе нужно, — и рядом с твоей любимой работой. — Она уставилась на Челси, не веря своим ушам, а Челси с застывшим лицом вытерла тарелки и стала разливать кофе.

Она так гордилась этой квартирой, видя в ней символ своих успехов в блестящей карьере. Но оставаться здесь, когда Куин и, возможно, Сэнди занимают пентхаус, она не могла. А если их не будет здесь, значит, они в Монкс Нортоне — он ведь наведывается в свою замечательную загородную резиденцию при малейшей возможности. Но она не вынесет этого — знать, что они там, завели семью, растят детей — детей Куина. О, милостивый Боже! Она не в силах даже думать о темноволосых малышах с янтарными глазами — точных копиях любимого человека. Хотелось запрокинуть голову и завыть!

— И куда ты поедешь? Уже нашла себе жилье? — не отставала Джоанни.

Челси отрицательно покачала головой, не в силах говорить. Она несла кофейные чашки в гостиную, и они дребезжали на блюдцах — так у нее дрожали руки.

Она понятия не имела, где будет жить. Гнетущие мысли о том, что надо убраться подальше от Куина, вытеснили из ее головы все остальные. Она не думала даже о работе. Вероятно, о ее переживаниях легко было догадаться по выражению лица, так как Джоанни забрала у нее чашки, поставила их на кофейный столик и, словно в детстве, когда им обеим бывало плохо, ласково обняла сестру за плечи и сочувственно сказала:

— Рассказывай, в чем дело. Наверно, из-за мужчины?

Челси разрыдалась. Они с Джоанни всегда были близки и льнули друг к другу, когда им казалось, что их детский мир рушится. Вот и сейчас Челси не могла больше скрывать свои муки. Когда рыдания утихли, она немного успокоилась и, то и дело всхлипывая, поведала свою печальную историю. Кофе остыл, и Джоанни налила ей в бокал оставшегося от обеда вина.

— Ты уверена, что поступаешь правильно? — спросила Джоанни, устроившись на диване напротив Челси. — Мне кажется, он по уши влюблен. Выпей вино и подумай — ты ведь всегда гордилась своей рассудительностью. Представь: он без ума от тебя, а ты его отталкиваешь, вот он и утешился с рыжей хищницей.

— Это не так, — покачала головой Чел-си. — Ты не видела их вместе на балу и не слышала то, что слышала я. Из слов матроны в жемчугах было ясно: все знают, что он не в силах отказаться от нее. Да он и сам мне сказал, — Челси наморщила лоб, припоминая, — что рад притвориться помолвленным, чтобы навсегда отделаться от Сэнди. Вот его точные слова: «Меня давно преследует весьма настойчивая особа. Если она — Сэнди — узнает, что я влюблен и собираюсь жениться, она наконец поймет, что ей нет места в моей жизни». И потом он сказал мне еще, что по опыту знает: женщины хотят выйти замуж только ради денег.

Челси вертела в руках почти пустой бокал. Джоанни встала с дивана и принесла еще бутылку вина. Открыв ее, она наполнила бокал Челси до краев, и Челси, поблагодарив сестру, залпом его выпила. Вино хоть немного притупило ее боль, и теперь Челси поняла, почему люди напиваются, чтобы заглушить горе.

Снова с полными слез глазами, теперь уже от жалости к Куину, Челси серьезно продолжала:

— Он безумно любит Сэнди и не может это признать. Но, уйдя от, меня в тот вечер после бала, он это понял. Наверное, позвал ее и сделал ей предложение, а она стремглав примчалась к нему, и они договорились. И хотя он, бедняжка, в конце концов сдался, он всю жизнь будет мучиться вопросом, не из-за денег ли вышла за него Сэнди. У него это просто навязчивая идея, и он ничего не может с этим поделать!

— Бедняжка?! — усмехнулась Джоанни. — Да он самый настоящий ублюдок!

— Нет, нет. — С этим Челси не могла согласиться. Непонятно почему, но она чувствовала сострадание к человеку, который перевернул вверх дном всю ее жизнь, опустошил душу и оставил в груди непроходящую боль.

Свою взрослую жизнь она начала, не доверяя мужчинам: сначала извлекла урок из опыта Джоанни, из материнского опыта, теперь из своего опыта с Куином. Может быть, когда-нибудь — не сейчас, конечно, — она выйдет замуж за того, кого полюбит и будет уважать. Они вместе станут делить радости и огорчения, и, возможно, у них появятся дети. Но так далеко она пока не загадывала.

— Ты его видела после того вечера? — спросила Джоанни, и брови у нес поползли вверх, когда она заметила, как ее, такая умеренная во всем, сестра снова наливает себе.

Челси быстро ответила, пытаясь скрыть боль:

— Нет. Он окончательно вычеркнул меня из своей жизни. Даже если он и не сделал предложения Сэнди, а она решила не настаивать на замужестве и просто легла к нему в постель, она знает, что путь свободен, ведь я вернула кольцо через нее.

Челси не понимала, ясно ли она выражается, мысли ее как будто путались, поэтому, увидев недоумение на лице Джоанни, она объяснила:

— Я видела его один раз, когда он входил в лифт, и еще раз, когда он выезжал с автостоянки. Меня он не видел. А если бы захотел увидеть, он знает, где я живу.

Говорить об этом было слишком больно. Прошло две недели с тех пор, как он ушел от нее, сказав, что трусость — плохой спутник в любви. А она ждала, что он вернется, снова обольет ее презрением и станет бранить за то, что она вернула кольцо через Сэнди. Или скажет, что рыжеволосая изменила наконец его отношение к браку. Она готова была выслушать что угодно. Но ничего не последовало. Абсолютно ничего. Никогда еще Челси не чувствовала себя такой одинокой и несчастной. Ею владело лишь одно отчаянное желание — немедленно продать квартиру и уехать от него как можно дальше.

Неудивительно, что голова так болит, с отвращением думала Челси, роясь в ящике письменного стола в поисках аспирина, который куда — , то подевался. Когда Молли принесет утренний кофе, надо принять пару таблеток, и тогда есть надежда продержаться до конца дня. И надо же ей было опустошить почти целую бутылку вина!

Утром, когда Челси еле поднялась с постели, Джоанни уже ушла в страховую компанию, где работала секретарем. Диван был убран, на нем лежало аккуратно сложенное пуховое одеяло. На кофейном столике Челси нашла записку от сестры, которая сообщала, что вернется поздно: сначала она встретит Тома в Юстоне11, затем они пообедают в их любимом ресторане и обдумают предложения агентов по продаже недвижимости.

Челси стало жалко себя — казалось, все кругом счастливы, устраивают свою жизнь: Джоанни с Томом, мама с Вито. Она, конечно, рада за них и поклялась себе, что когда-нибудь и она будет счастлива. Челси придвинула кипу бумаг, стараясь не обращать внимания на боль, стучащую в висках.

Когда Молли принесла кофе, Челси проглотила аспирин и на минуту прикрыла усталые глаза. К счастью, обычно наблюдательная и прямолинейная секретарша ничего не сказала о ее бледности, покрасневших от вчерашних слез глазах и измученном виде после беспримерного злоупотребления алкоголем.

Челси не успела допить кофе и таблетки еще не подействовали, когда Молли, сильно взволнованная, снова ворвалась к ней в кабинет.

— Вас срочно требуют к председателю, — задыхаясь, затараторила она. — Все эти слухи полностью подтвердились. Да как будто вы не знаете! Могли бы открыть секрет! — Затем, подумав минуту, улыбнулась и, склонив голову набок, сказала:

— Я вас прощаю. Это было бы неэтично. Но он вас ждет, так что лучше идите. Вы наверняка будете утверждены в новой должности.

Челси со вздохом встала, жалея, что у нее нет десяти минут, чтобы спокойно подождать, пока утихнет головная боль, которая как раз почему-то усилилась. Последние две недели она и думать забыла о своем повышении, больше оно не казалось ей важным. Что касается слухов, то она не обращала на них никакого внимания, так же как и на напряженную атмосферу в агентстве. Она работала в полную силу, потому что ей за это хорошо платили, но душу в дело больше не вкладывала. Ведь душа се была… Вот об этом она не станет думать. И о Куине тоже. С этой минуты она выкинет его из головы. Бессмысленно тосковать о том, что могло бы быть, и сетовать на то, что есть.

Идя по покрытому ковром коридору мимо зала заседаний совета директоров к кабинету сэра Леонарда, Челси постаралась разгладить хмурые морщинки на лбу. Она уже не была уверена, что ей хочется этого повышения, с квартиры она съезжает… И вдруг ей в голову пришла мысль, что она могла бы вообще уехать из Лондона. В большом городе и так чувствуешь себя одинокой, а теперь, когда Джоанни и Том переезжают в провинцию, ей будет еще тоскливей. Раньше она не обратила бы на это внимания, но любовь к Куину сделала ее ранимой.

Впрочем, тут же откинув эту мысль, Челси задержалась на несколько секунд перед дверью кабинета сэра Леонарда, чтобы успокоиться. Если он предложит ей новую должность, она согласится, а потом подумает, как ей поступить. Документальное подтверждение способности к высококвалифицированной и ответственной работе не повредит ее характеристике, если она вдруг решит перейти в провинциальное агентство или позондирует почву на региональном телевидении.

Секретарша сэра Леонарда, напоминавшая Челси старую пиранью12, взглянула на нее, подняв голову от своего немыслимо опрятного письменного стола, и одарила Челси на удивление приятной улыбкой.

— Он вас ждет, проходите.

Изумленная Челси так и поступила. Еще ни разу она не видела мисс Нэтч улыбающейся, да и никто такого не видел! Значит, наверняка речь пойдет о повышении, решила она, открывая дверь в кабинет сэра Леонарда, предварительно вежливо постучав. Если бы она могла набраться смелости, то посоветовала бы мисс Нэтч улыбаться почаще: так ей шла улыбка.

Но легкая улыбка, появившаяся на губах самой Челси, исчезла, лицо окаменело, сначала покраснев и тут же побледнев, а головная боль стала невыносимой. Ноги подогнулись. Куин! После она не могла припомнить, произнесла ли его имя вслух, или оно эхом отдалось у нее в мозгу. Но его слова она услышала:

— Садитесь. Вы выглядите как боксер наилегчайшего веса в нокдауне. — Он указал на кресло по другую сторону огромного письменного стола красного дерева.

Челси села, иначе просто рухнула бы на пол. Она снова видела его, и именно здесь, не понимая, в чем дело, а только догадываясь.

Это совершенно лишило ее сил, и она чувствовала себя как тряпичная кукла, из которой высыпали опилки. Несколько секунд она приходила в себя, уставившись на сцепленные на коленях руки. Челси пожалела, что не обратила внимания на ходящие по агентству неопределенные слухи относительно кое-каких изменений. Подняв голову, она встретилась с твердым взглядом его золотистых глаз, и с совершенно невозмутимым выражением лица он подтвердил то, о чем она уже догадалась:

— С сегодняшнего дня «Райдер-Джем» контролирует работу «Три А.». Я сделал сэру Леонарду предложение, от которого он не смог отказаться. И с этого момента вы подотчетны только мне. Понятно?

Она поняла, и даже очень хорошо поняла. Но зачем он послал за ней? Почему вызвал ее сюда и именно сейчас? В последние две недели он мог бы встретиться с ней сто раз. Зачем было оставлять эту новость на сегодня?

Разве только… Глубоко вздохнув, она постаралась рассуждать разумно. После всего случившегося он не хотел видеть ее вне работы, а приобретя права на агентство, он будет с ней встречаться только по делу. Вот он и вызвал ее к себе в кабинет. Она приняла, как надеялась, серьезную мину и высказала свои соображения:

— Значит, слухи подтвердились. Вы были неудовлетворены тем, как делается реклама для «Райдер-Джем», и, вместо того чтобы искать новое агентство, решили купить агентство, уже имеющее хорошую репутацию. Таким образом, вы сможете полностью контролировать рекламные кампании «Райдер-Джем» и иметь преимущества перед другими клиентами.

Конечно, так оно и было. Довольная своей проницательностью и тем, что высказалась вполне хладнокровно, Челси тем не менее не представляла, как она будет с ним работать.

Однако он тут же спокойно возразил:

— Если вы предпочитаете так смотреть на случившееся — пожалуйста. Но должен вас предупредить, что мои побуждения были далеко не столь примитивны.

— Разве? — Это единственное слово она произнесла шепотом, ее раскосые голубые глаза смотрели прямо на него, и в них отражалась боль — так сильно она, глупая, любила этого человека.

У Челси вдруг пересохло во рту, и она медленно облизала губы, заметив, как потемнели глаза Куина, следившие за тем, как двигался кончик ее языка.

Куин откинулся назад, поставив руки на подлокотники кресла и закрыв ладонями лицо, так что было трудно разглядеть его выражение.

— Я хочу, — холодно и неторопливо произнес он, — чтобы вы получили все, что пожелаете. Абсолютно все. — Его полузакрытые глаза внимательно вглядывались в ее лицо, словно определяли, насколько она понимает и принимает то, что он говорит. У Челси на несколько страшных секунд замерло сердце, затем снова сильно забилось, а он продолжал ровным голосом:

— В том случае, если будут соблюдены некоторые условия, вы возглавите отдел телевизионной рекламы с членством в правлении и вскоре получите новое повышение. Робартес в конце концов уйдет. Я не намерен держать человека, который не останавливается перед шантажом, поэтому…

У Челси кровь прилила к голове, она вскочила, не в состоянии унять дрожь ярости, отвращения и стыда, — ведь она любит человека, который предлагает такое! Но удержать свой язык она также не смогла и выпалила:

— Звучит очень красиво! Однако с тех пор, как мы встретились, вы только и делали, что шантажировали меня, заставляли исполнять все ваши желания! Майлз Робартес — ангел по сравнению с вами! И я не стану, слышите, не стану вашей любовницей! — в неистовстве повторила Челси, топнув ногой, что тут же отдалось ужасной болью в голове.

— Я никогда больше не попрошу вас стать моей любовницей. — Его голос был таким же холодным, как и взгляд, устремленный на ее разъяренное лицо.

Она не могла снести подобное оскорбление.

Разве он только что не заявил, что повышение зависит от ее согласия на «определенные условия»? Но она знала эти условия Куина Райдера! Должно быть, он все еще пытается отделаться от Сэнди. Очень трогательно! Что ж, ему придется поискать другую даму для этой черной работы!

Полная ненависти к нему, она торопливо добавила:

— Тогда что вы имели в виду? Переспать с вами один раз?

Челси вонзила в него испепеляющий взгляд и резко повернулась, направляясь к двери, но на полпути оглянулась и бросила на прощанье:

— Пожалуйста, примите мою отставку. Я задержусь здесь только для того, чтобы напечатать официальное заявление.

Как она оказалась у себя в кабинете, Челси не помнила. Из-за вопиющих ошибок заявление об отставке пришлось перепечатывать несколько раз. И наконец, запечатав конверт, адресованный Куину, она вышла в приемную и едва ли не швырнула его на стол пораженной Молли. Затем вернулась обратно и начала собирать вещи.

Итак, с Куином покончено. Ему было абсолютно наплевать на ее чувства, на все ее переживания. Главное для него — настоять на своем. А теперь пусть он хоть свалится с высокого обрыва вниз головой — ей все равно. И поделом ему, если до конца жизни его будут преследовать рыжие хищницы!

С высоко поднятой головой, расправив плечи, Челси в последний раз вышла из агентства, неся свои вещи в пластиковой сумке, одолженной у ошеломленной Молли. Когда она уже дома вошла в лифт, кто-то вошел следом за ней, и, даже не обернувшись, Челси знала кто. Сердце ее опять тревожно сжалось. Едва сдерживая гнев, он произнес:

— Я предупреждал вас, чтобы вы не вздумали больше убегать от меня!

В его голосе звучала явная угроза. Она медленно и с трудом обернулась: он стоял, прислонившись к стене, скрестив руки на широкой груди, черные брови были сердито нахмурены над янтарными глазами.

Гнев не оставлял и ее, и она вспылила.

— И что вы со мной сделаете? Положите к себе на колени и выпорете?

— Не испытывайте мое терпение! — Под загорелой кожей резко обозначились скулы, чувственные, красиво очерченные губы Куина сжались, как бы предупреждая ее не играть с огнем.

Но Челси было уже все равно — он причинил ей столько страданий, что даже стал противен, поэтому она бросила ему в лицо, и глаза у нее блестели, как два холодных сапфира:

— Больше меня не запугаете! Можете тешить ваше мужское самолюбие с кем-нибудь другим! И никогда больше не вздумайте шантажировать или запугивать меня!

Его лицо стало таким жестким, что Челси не на шутку испугалась, но лифт, к счастью, остановился на ее этаже. Уже не думая ни о каком достоинстве, она стремглав выбежала из лифта. Сердце у нее бешено забилось, так как он вышел вслед за ней и, крепко схватив за локоть, с силой повернул к себе. Сумка выпала у нее из рук, и все вещи — содержимое ее письменного стола — рассыпались по мягкому сизо-серому ковру.

— Ой, — испуганно вскрикнула Челси, не зная, что делать.

Куин молчал и не отпускал ее руку. Он стоял совсем рядом, и она видела, как поднимается и опускается его грудь в такт учащенному дыханию, хотя лицо застыло, словно маска.

На таком близком расстоянии он был просто опасен. Его следует посадить в железную клетку, отгородив от всех женщин на свете! Она нервно сглотнула слюну, стараясь взять себя в руки и не расплакаться от беспомощности и не броситься ему на грудь. Но он ведь слишком часто оставлял ее в дураках, и это не должно повториться.

Собрав последние крохи мужества, Челси посмотрела на него свирепо и произнесла:

— Если вам нужна женщина, чтобы избавиться от Сэнди, поищите ее в другом месте. Я не хочу больше играть в ваши жестокие игры. — Она презрительно фыркнула, не обращая внимания на его удивленный взгляд. Ему давно пора услышать о себе нелицеприятную правду, и она ее выскажет. Она и так из-за него достаточно настрадалась. — Вы как-то назвали меня трусихой, но у меня было некоторое оправдание. А самый большой трус — это вы! — Она замолкла, так как лицо его вдруг явно смягчилось, но все же решила не придавать этому значения и резко продолжила:

— Либо вам не хватает мужества признать, что без Сэнди вы жить не можете, либо нет силы воли преодолеть цинизм и сказать ей в конце концов, что она проиграла, зря тратит время, надеясь на брак, и тогда мне вас жалко!

Рука Куина у нее на локте почти разжалась, он стал водить большим пальцем по рукаву ее жакета, от чего по коже пробежал огонь. А этот дьявол еще и улыбался, пытаясь ослепить ее своей потрясающе ленивой улыбкой, от которой подкашивались ноги.

Но Куину не удастся снова очаровать ее. Боль, причиненную им, забыть нельзя. Впрочем, сейчас она не будет об этом думать. Только праведный гнев поможет ей вынести последние минуты рядом с ним.

Она не думала, что он так легко отпустит ее руку, но колени у нее все же дрожали, когда она, нагнувшись, стала собирать свои вещи, столько времени пролежавшие в ящике письменного стола: новые, еще не распечатанные колготки, уже негодные, со спущенными петлями, которые она забыла выбросить, закрутившись на работе, остатки косметики, бумажные салфетки, разорвавшийся у нее в руке липкий пакет, из которого вывалился надкусанный пирожок. Господи, почему она не выбросила весь этот ужасный хлам в корзину, отобрав нужное еще у себя в кабинете? А вместо того запихнула в сумку и гордо удалилась.

Куин, чтоб он пропал, тоже опустился на колени и стал ей помогать. Челси краем глаза видела его усмешку. Когда он потянулся за полупустым флаконом одеколона, она оттолкнула его огромную руку и яростно прошипела:

— Убирайтесь вон! Оставьте меня в покое, понятно?

Он разрушил ее жизнь, заставил полюбить себя, когда она этого вовсе не хотела, заставил уйти с работы и продавать квартиру. Чего еще ему было надо? Крови?

Но он сам сказал, чего ему надо, неторопливо засунув весь ее хлам в сумку.

— Я хочу, чтобы вы кое с кем познакомились. — А когда она открыла рот, чтобы возразить, он опередил ее, проговорив мягко, однако с металлическими нотками:

— Хоть раз сделайте то, о чем вас просят, — и здесь его тон стал уже почти угрожающим, — и не орите глупостей в своей обычной категорической манере.

Не дожидаясь ее протестов или еще чего-нибудь в том же роде и не обращая внимания на ее сопротивление, он повел ее к двери на лестницу, минуя лифт. Челси приросла к полу, тяжело дыша и прижимая к груди сумку со своим жалким скарбом. Куин открыл дверь, затем бросил на нее злой, но, как ей показалось, и веселый взгляд и, подхватив ее на руки, понес наверх в пентхаус, шагая сразу через две ступеньки. Он не отпускал ее до тех пор, пока не внес в гостиную и, нисколько не задохнувшись, не поставил на пол, который угрожающе стал вздыматься у нее под ногами. Вот что получается, едва он коснется меня, подумала Челси, чувствуя некоторую неловкость оттого, что и на себя она не могла положиться: стоило ему взять ее на руки, как все ее принципы и решительность рассеялись словно дым.

Она не отрываясь смотрела в его блестящие янтарные глаза, источавшие необъяснимое таинственное волшебство. Челси презирала себя за слабость, неспособность бороться с собою, за то, что ее неотвратимо влекло к человеку, который так легко разбил ее жизнь.

— Туда, — сказал он, но слов его она не услышала, они прошли мимо нее, потому что она могла лишь видеть его лицо, которое теперь уже никогда не забудет.

Он тихонько, с довольным видом засмеялся и, взяв ее за плечи, осторожно повернул к широким окнам, выходящим на Темзу.

И снова пластиковая сумка выскользнула из ее негнущихся пальцев и содержимое вывалилось на пол. Но на этот раз Челси не почувствовала неловкости, а только резкую боль, словно безжалостная, равнодушная рука вырвала сердце из ее груди. И это его рука, промелькнуло в голове у Челси. Неужели он настолько бесчувствен и не догадывается, как ей больно? А может быть, ему это безразлично?

Через открытые окна было видно, как Сэнди загорает на балконе, задрав длинные, стройные ноги на стол; ее хорошенькое личико наполовину закрывали огромные темные очки. Когда Куин крикнул: «Пойди сюда и познакомься», голые пальцы на ногах поджались, потом разжались, длинные ноги опустились на пол и рыжеволосая красавица встала. Сняв защитные очки и покачивая бедрами, она вошла в комнату.

Челси хотелось повернуться и убежать, но она сдержалась, решив достойно выйти из этой ситуации, чего бы это ей ни стоило.

Она поняла, почему он находил эту женщину неотразимой: слегка загорелое тело могло свести с ума самого здравомыслящего мужчину. Маленькое черное бикини еще больше усиливало очарование Сэнди. Челси на секунду прикрыла глаза, пытаясь оживить свое застывшее лицо и справиться с разрушающим все ее надежды поворотом событий.

Руки Куина все еще чуть сжимали ее плечи, и, словно издалека, она услышала его голос:

— Это моя сестра, Челси. Пора вам наконец познакомиться.

— Привет! — Сэнди сморщила прелестный носик. — Первый раз, когда мы встретились, я была сонная, а вы — расстроены. Куин хотел познакомить нас на том балу, но вы сбежали! — Она усмехнулась, откинув назад голову, отчего ее пышные волосы рассыпались по плечам. — Мне ужасно хотелось с вами познакомиться — вы ведь первая женщина, которая заставила побегать моего огромного братца. Браво!

— Исчезни, отродье! — Куин указал большим пальцем в направлении коридора. — Уйди с глаз долой и оденься!

— Я хочу… — капризно выпятив нижнюю губу, пыталась возразить Сэнди, но Куин строго оборвал ее:

— Делай, что сказано. Если будешь себя хорошо вести, мы с Челси, возможно, возьмем тебя на ленч. А пока что отправляйся в свою комнату и оставайся там. Подумай над тем, что я говорил, и если посмеешь сослаться на потерю памяти, то знай — я поступлю так, как сказал.

Этого было достаточно, чтобы Сэнди с тяжелым театральным вздохом бросилась вон из гостиной.

Челси сдавленным голосом спросила:

— Сколько же «сестер» у вас в наличии?

— Две. — Куин повернул ее к себе, тесно прижался к ней, а руки его скользнули у нее по спине. — Да не смотрите так подозрительно. Есть Эрика, которая недавно прибавила к семейному древу еще одну веточку. А это…

— Кэсси, — нараспев произнесла Челси, стараясь побороть головокружение.

— Кассандра, — уточнил Куин, сильнее сжав объятия, так что их тела, казалось, слились воедино. — Рыжее дитя, и, естественно, ее имя сократили до Сэнди. — Он улыбался ей, и сердце Челси подпрыгнуло. — Когда же она подросла, оно ей не понравилось, и она решила, что ей больше подходит Кэсси. А когда мне потребовалось немедленно изобрести причину для продолжения истории с помолвкой, я придумал настырную даму, от которой хочу избавиться. Я был загнан в угол, и единственное имя, которое я сразу вспомнил, было Сэнди. Ее детское имя всплыло у меня в памяти потому, что последний год она доставила мне массу неприятностей.

— Неприятностей? — повторила Челси, и голос ее сорвался на фальцет. Она изо всех сил старалась выйти из затруднительного положения. Получалось, что женщина, которую он безуспешно пытался вычеркнуть из своей жизни, была на самом деле его сестренка. Но это вовсе не значит, что она, Челси, должна находиться здесь, в его объятиях, хотя его долгожданная близость лишает ее сил сопротивляться. Разве всего час назад он не сказал ей спокойно, что она сможет получить ожидаемое повышение, если?..

— Неприятностей, — подтвердил Куин, наклонившись к ней и глядя ей в глаза. — Моя младшая сестра — существо неуправляемое, жуткая обманщица и авантюристка. Так как мама почти все время живет в Париже, Кэсси решила, что ей все позволено. Она талантлива, поверьте мне, но ее дикие выходки и окружение, в котором она вращается, ставят под угрозу ее учебу в драматической школе. Я пытался образумить ее, но она всегда ловко обводит меня вокруг пальца. Это знают все, и она, к несчастью, тоже. На благотворительном балу она объявилась в компании своих буйных друзей и пыталась упросить меня оплатить ее чудовищные долги.

Беззастенчивым образом просунув руку между собой и Челси, он стал расстегивать пуговицы на ее жакете. Голос его звучал хрипло:

— Я, однако, не был настроен мириться с ее назойливыми просьбами, у меня были другие дела. — Его рука добралась до застежки на блузке, и теперь Челси точно знала, чем занята его голова. Она издала слабый протестующий стон, но он не обратил на это никакого внимания и продолжал:

— Я велел ей вести себя подобающим образом, потому что собирался познакомить ее с женщиной, у которой на пальце мое обручальное кольцо. Но, — добавил он, тяжело вздохнув, — мы не смогли вас найти. Вы сбежали. Эта роль вам удалась превосходно. А я «был злее быка, в которого всадили бандерилью13.

Его пальцы нежно касались ее груди под кружевным лифчиком. У Челси ком застрял в горле — она была противна сама себе, так как совершенно не владела собой, когда он был рядом, а значит, вскоре они окажутся в постели, и будет это продолжаться до тех пор, пока она ему не надоест. И остаток жизни она проведет, изнывая по нему и презирая себя. Она знала, что так будет!

Глаза у нее наполнились слезами, и слезинки покатились по щекам. Челси ненавидела себя за слабость, за то, что больно щемит ее раненое сердце. Он оставил в покое ее грудь и, подняв руку к ее лицу, осторожно смахнул сначала одну прозрачную капельку, потом другую.

— Только когда вы прочли мне лекцию о трусости, я все понял, — сказал он, и она вздрогнула от победного блеска в его глазах. — Вы весьма решительно не подпускали меня к себе, — он усмехнулся самым непростительным образом, — просто потому, что поверили в несуществующую соперницу. Вы ревновали!

— Зачем вы ее выдумали? — спросила Челси и, воспользовавшись тем, что его внимание отвлеклось, стала на ощупь застегивать пуговицы на блузке. Она отступила назад в отчаянной попытке отдалиться от него, это был единственный способ совладать с ним.

Он отпустил ее и стоял в непринужденной позе, уверенный в себе. Пожав плечами, он объяснил:

— Меня вдруг осенило. Видите ли, зная вас и ваши строгие представления о морали, я мог предположить, что вы измените свое намерение относительно нашей» помолвки «. Но мне идея понравилась, особенно если помолвку можно будет продлить. Итак, я выдумал историю с несуществующей прилипчивой дамой, считая, что знаю вас достаточно хорошо и что вы захотите продолжить игру просто потому, что совесть не позволит вам поступить иначе. Я помог вам в трудной ситуации…

— А я должна за это чувствовать себя обязанной, — резко прервала Челси, едва удерживаясь, чтоб не ударить его, — и прыгнуть к вам в постель по первому вашему знаку!

— Я не совсем это имел в виду. — Куин легонько коснулся ее локтя и усадил на мягкий диван, сам сел рядом, взяв в ладони ее лицо. Затем, запустив пальцы в ее волосы, вынул заколки, державшие пучок на затылке. — Вы заинтересовали меня с первой же встречи, а ваша просьба на приеме раскрыла двери, которые, как мне казалось, можно было лишь взорвать. — Его улыбка смягчила ее сердце, оно стало податливым. — Поэтому, будучи твердо уверен, что ни один нормальный мужчина не пропустил бы такой возможности, я воспользовался случаем.

— Вы шантажировали меня! — проворчала она с достойным похвалы негодованием, зная, что теперь возможностей для шантажа нет, так как она подала заявление об уходе.

— Но вы ведь не поверили этому, не так ли? — Он наматывал на палец шелковистую прядь ее темных волос, затем вытаскивал палец из завитка и начинал все сначала. — Неужели вы на самом деле не поняли, что это всего лишь пустые угрозы? Как я мог унизиться до этого?

Подобные доводы она уже приводила себе и пришла к выводу, что, конечно, не верит в то, что он может так поступить с ней или с другой женщиной. Поэтому она честно призналась, однако избегая его взгляда:

— Я догадывалась об этом.

Тут раздался голос из прихожей:

— Я хочу есть, и я оделась. Можно войти? Челси услышала, как Куин тихонько выругался; взяв ее за руку с видом собственника, он неохотно повернулся к двери.

— Мы накормим тебя, дитя, если ты обещаешь вести себя прилично в обществе своей будущей невестки.

Восторженный визг Кэсси доказал, что она совсем не раскаялась и нисколько не подавлена. На ней была непонятного покроя юбка, нарочито скромная старомодная блузка и хлопчатобумажная вязаная, доходящая до колен кофта, что производило весьма вызывающее впечатление. В голове же у несчастной Челси все перемешалось. Пока они сидели за восхитительным ленчем в ресторане, она пыталась свыкнуться с ролью» будущей невестки «, но даже коктейль из шампанского не прояснил ее мыслей.

Погруженная в раздумья, она приводила себя в порядок в туалете, когда там появилась Кэсси и, нисколько не шутя, сказала:

— Вы ведь прекратите страдания бедняги? В целом мире нет другого такого брата. Хотя он иногда и устраивает мне нагоняй, я не хочу, чтобы он мучился.

— А вы его слушаетесь? — спросила Челси, меняя тему разговора, поскольку не хотела обсуждать с этой просвещенной юной особой, как она положит конец страданиям Куина.

Кэсси улыбнулась, обнажив безупречные белые зубы.

— На этот раз у меня нет выбора. — Она изучала в зеркале свою славную мордашку и, слегка скривившись, тяжело вздохнула. — Конечно, он прав — я зря трачу время. К тому же он грозится не давать мне больше денег и сказать маме, чтобы она тоже не давала, если у меня хватит наглости донимать и ее. Мне приказано взяться за ум и работать изо всех сил, если я хочу преуспеть. Так что придется.

Челси удалось отвлечь Кэсси от проблемы «несчастного Куина» и его спасения. Но когда Куин отправил сестру к себе и вызвал другое такси, чтобы им вдвоем ехать домой, Челси охватила дрожь.

Несмотря на шампанское, она не расслабилась. Ведь они ничего между собой не решили, только выяснили личность неотразимой Сэнди, поэтому, плохо соображая, Челси, подобно ягненку, которого ведут на заклание, последовала за Куином в пентхаус.

Как только за ними закрылась дверь, он снял с нее жакет, с себя пиджак и, не обращая внимания на ее изумленный взгляд, осторожно усадил на диван. Разув ее, он нежно пощекотал ступни, а Челси поджала пальцы и затаила дыхание, что не укрылось от него и явно доставило ему удовольствие.

Его губы изогнулись в чувственной улыбке, когда он сказал:

— Вам от меня больше не убежать. Теперь я буду следовать за вами повсюду.

Он отбросил в сторону ее туфли и снял галстук. У Челси пересохло во рту, сердце готово было выпрыгнуть из груди. Сейчас он разденет ее и разденется сам, а она, глупая, прекрасно зная, что последует затем, не в силах это предотвратить!

— Что вы имеете в виду? — проворчала Челси, сделав последнюю отчаянную попытку взять себя в руки и не допустить близости, которая рано или поздно кончится отчаянием и одиночеством.

— То, что я сказал, — он расстегнул ее блузку — и это во второй раз за сегодняшний день — и стал спокойно ее снимать, продолжая говорить и не спуская с Челси глаз. — Вы, если хотите, можете взять назад свое заявление об уходе и занять новую должность. Если бы вы остались, то узнали бы мои условия.

Блузка упала на пол, где уже лежали ее жакет, туфли, его пиджак и галстук. Он смотрел на застежку лифчика. Челси вздрогнула, борясь с искушением помочь ему раздеться — ей хотелось расстегнуть его рубашку, снять с него все.

Он взглянул на нее так, словно понял, о чем она думает, и пробормотал:

— Я, кажется, уже говорил, что у вас ясный, прямой ум. Излишне прямой. Вы делаете поспешные выводы и придерживаетесь их, даже если очевидно, что они ошибочны.

Он взял ее руки в свои и коснулся губами пальцев.

Сдавленным голосом Челси спросила:

— Что очевидно?

— То, что я люблю вас. — Он снова прижался губами к ее рукам. — И думаю, с тех пор, как я вас увидел. Но лишь потом, когда в ночь после благотворительного бала вы дали мне понять, что не позволите стать вашим любовником, я отчетливо понял, что это так. Я ушел от вас, ненавидя вас за то, что вы снова меня отвергли. Я устроил нагоняй Кэсси и настоял, чтобы она вернулась в пентхаус, где я могу присматривать за ней. Велел ей, наконец, взяться за ум и вести себя как следует, иначе она узнает, что такое гнев старшего брата. И вдруг, в конце этой тирады, меня осенило, я понял, что люблю вас, не могу без вас жить, и сразу успокоился. Я не думал, что когда-нибудь снова совершенно искренне скажу эти слова женщине и буду жить, повторяя их.

Куин с нежностью обнял Челси, она прильнула к нему, не в силах поверить этому признанию.

А он продолжал:

— Мои условия были такие: вы позволяете мне завоевать вас. Я согласен был не торопиться, учитывая вашу антипатию к браку. Но вы демонстративно убежали, не желая даже выслушать меня, и только когда обнаружилась ваша ревность к несуществующей сопернице, я решил идти напрямик. Не видеть вас две недели было сущим адом, — продолжал он, — но я знал, что нужно время, чтобы все утряслось. Признаюсь, мои намерения с самого начала не были честными, о браке я даже не помышлял. А потому пришлось искать способ начать все сначала, убедить вас, что я не хочу вас терять. Я связался с сэром Леонардом и правлением — передача агентства прошла быстро и безболезненно. Я решил предложить вам повышение, которого вы добивались, а взамен попросить дать мне возможность начать все сначала, и на этот раз вести себя так, чтобы вы доверяли мне и полюбили меня.

— Но я люблю вас и так, и сейчас мне кажется, что это было всегда, — задыхаясь, призналась Челси. Чувство радости охватило ее, и, ощутив ответную дрожь, пробежавшую по телу Куина, она прижалась губами к его крепкому подбородку. — И все это время я думала, что вы используете меня как щит против…

— Против несуществующей соперницы, — закончил он.

Челси немного откинулась назад, не отрывая от него пристального взгляда раскосых глаз.

— В одном вы были очень определенны, — медленно проговорила она. — Но вам не придется всю жизнь мучиться вопросом, не вышла ли я за вас ради денег, конечно, в том случае, если… — она вдруг запнулась, сообразив, что он пока еще не сделал ей предложения.

— Если мы поженимся? — Куин усадил ее на колени и крепко прижал к себе. — Могу дать голову на отсечение, что поженимся. Я уже сказал, что тебе не удастся снова убежать от меня, ты, если хочешь, можешь взять обратно заявление об отставке, или мы переселимся в Монкс Нортон, о чем я мечтаю теперь постоянно, а эту квартиру оставим за собой, чтоб было где жить, когда будем приезжать в город. У нас будет куча малышей, но это, любимая, как ты решишь. Что же касается корыстных намерений, которые я приписывал всем женщинам, у меня были на то причины, а потом мне было удобно так думать, даже когда я совсем забыл Лорну. Видишь ли, моя хорошая, до тебя я ни разу не встречал женщины, с которой мне захотелось бы остаться на всю жизнь.

Он легко расстегнул маленькую застежку на ее лифчике и тихо застонал от восторга. Челси едва не теряла рассудок, но еще смогла попросить:

— Расскажи мне про Лорну.

Она должна знать, почему он так цинично и с недоверием относился к женщинам. Куин с трудом отвел глаза от ее беззастенчиво обнажившейся груди.

— Я был молод, а она постарше. Очень красивая, изысканная женщина, я не мог устоять. Мы были помолвлены, но тут она узнала, что «Райдер-Джем» — совсем не те золотые копи, на которые она рассчитывала. Она разорвала помолвку и вышла замуж за человека, годившегося ей в отцы, но очень богатого. Вот почему я, в частности, изо всех сил старался превратить «Райдер-Джем» в то, что она сейчас есть, хотел показать этой гадине, чего она лишилась. Вначале я так и считал, но вскоре понял, что Лорна здесь ни при чем. Я вытащил нашу фирму из пропасти, потому что судьба бросала вызов лично мне. — Взгляд Куина остановился на пухлых губах Челси, и выражение его лица смягчилось. — Когда я снова встретил ее, она дала понять, что пожилой муж ей надоел. Она уже знала о процветании «Райдер-Джем» и поспешила сообщить о возможном разводе, намекнув, что не прочь выйти за меня замуж. Я смотрел на нее с отвращением и с этого дня больше никогда о ней не думал. Допускаю, что стал после этого циником, зная, что могу заполучить любую понравившуюся мне женщину. Но хотел я не очень многих…

— А как насчет блондинок? — прервала Чел-си это откровенное повествование. — Мерил из кафе говорила, что у тебя их две плюс одна рыжая. Но рыжей оказалась Сэнди, то есть Кэсси, поэтому мы можем ее не считать, — великодушно закончила она.

Куин покачал головой.

— Мерил следовало бы правильно излагать факты. Две блондинки были и есть. Они обе мои секретарши, обе замужем и вполне счастливы. Мы что же, так и будем разговаривать? Пора подумать и о других вещах… — Он уронил темную голову на ее трепещущую грудь.

Позже, когда вечерний туман стал подниматься с реки, она прижалась к нему теснее, скользя ладонями по его крепкой спине.

— Насчет Монкс Нортона и малышей… — Она подавила стон наслаждения, когда Куин накрыл ее своим телом. Приподнявшись на локтях, так что его рот почти касался ее рта, он спросил:

— Ты этого действительно хочешь, любовь моя? — А когда она кивнула, не в силах говорить от счастья и любви, переполнявших ее, в мягком голубом свете озорно сверкнули его зубы. — Тогда давай вдвойне удостоверимся в этом, хорошо?

— Втройне, — ее жаждущее тело звало его, — или вчетверне, если есть такое слово…

— Замолчи, колдунья! Ты разве не видишь, что я уже занялся делом?..