"Вечный дом / The House that Stood Still [= А дом стоит себе спокойно…; Обитель вечности]" - читать интересную книгу автора (Ван Вогт Альфред)

8

Стивенс проснулся от брызнувших ему в глаза лучей солнца. Он долго лежал, не шевелясь и бесцельно тараща глаза на потолок странной комнаты. И вдруг разом осознал, где находится. Он рывком поднялся с кровати, не зная толком, что собирался сделать, напряженно задумался. Постепенно первоначальная скованность прошла. Он был жив. Какими бы мотивами не руководствовалась Мистра, накачав его наркотическим зельем, оно оказалось неопасным для жизни.

Его одежда лежала рядом, на стуле.

Он поспешно оделся и выглянул в коридор. Вспомнил, что рядом находится вторая спальня. Он на цыпочках дошел до нее. Дверь была незаперта. Стивенс приоткрыл её и просунул голову.

Некоторое время он созерцал спящую Мистру. Во сне она выглядела необыкновенно юной. Она показалась ему даже моложе, чем он сначала думал. Сейчас ей можно было дать двадцать четыре — двадцать пять, чем тридцать лет.

Адвокат припомнил, что в течение этой долгой ночи она была крайне взвинчена. Но так и не смог восстановить в памяти, был ли он с ней вместе в этой комнате или в соседней. Зато в мыслях ясно видел, как Мистра много раз плакала и неоднократно что-то говорила ему про Большой Дом.

Большинство из сказанного ею растворилось в сплошной мгле. Но кое-что все же сохранилось и совершенно отчетливо. Вероятно, её слова так же безжалостно жгли ему мозг, как октли горло. Одна мысль об этих закрепившихся у него фразах повергла его в шок. Он уже собирался прикрыть дверь, но успел заметить, что Мистра, открыв глаза, сосредоточенно наблюдает за ним.

Да, да, она СЛЕДИЛА ЗА НИМ. Стивенс инстинктивно несколько подался назад. Тотчас же выражение в глазах Мистры изменилось. Они, глубоко запав, неистово запылали. Сейчас они очень походила на те, что были у нее, — весьма странные и необычные, — в тот момент, когда адвокат отключался под воздействием наркотика. Внезапно Стивенс узнал о её возрасте — больше, чем двадцать пять, больше, чем тридцать. Он вспомнил, что она упоминала о бессмертии… «Это старый-престарый Дом…», — лихорадочно шептала она в ночном мраке. Как если бы перед внутренним взором во всей своей беспощадности промелькнули какие-то скрытые циклы её жизни, пробудив в Мистре подернутые смертью видения. «Это старый-престарый Дом…»

Стоя в коридоре, Стивенс, наконец, уразумел, — и в этом у него теперь не было ни малейших сомнений, — в чем состояла тайна Старого Дома.

А когда до адвоката дошло, что она знала, что он разобрался в этом, то его встряхнула отдававшая холодом небытия дрожь. Она приподнялась в постели, как бы потянувшись к нему. Одеяло соскользнуло с её тела и словно бы растворилось. Глаза даже при солнечном свете опаляли двумя пышущими безумным огнем воронками. Мышцы лица и тела затвердели, придавая Мистре вид каменной статуи и обезображивая её своей неподвижностью.

Но эта какая-то неестественная реакция внезапно прекратилась. Она расслабилась. Снова откинулась в постели. Улыбнулась ему и лениво протянула:

— Так… Значит, подглядывали за мной?

Своеобразное очарование, будто околдовавшее его, рассеялось. Ему представилось, что он вынырнул из неведомой, заполненной фантастическими образами бездны, и, осознавая собственное смятение и замешательство, пробормотал:

— Нет. Я собрался побриться.

— Все необходимое для этого найдете в большой ванной, что в конце коридора.

Скобля подбородок, он вдруг вспомнил: «А ведь сегодня Рождество!» Но его мысль недолго задержалась на этом факте. Из комнаты Мистры не доносилось больше ни звука. Все в её апартаментах дышало тишиной и спокойствием. И его раздумья опять потекли по необычному руслу. Интересно, раз уж идея, подобная мелькнувшей недавно, возникла у него, сможет ли он когда-либо от неё избавиться. Полностью приведя себя в порядок, Стивенс направился в библиотеку. Необходимо, убедил он себя, внимательно прочитать замеченные там вчера книги. Но «Истории Большого Дома» на прежнем месте не было. Как отсутствовали и другие издания, что он намеревался пролистать. Не видно их было и на других полках. Они попросту исчезли. Это поразило его. Казалось невероятным, что Мистра спрятала их. Он все ещё топтался в библиотеке, когда услышал шум струившейся из душа воды. Значит, Мистра встала.

Стивенс пересек гостиную и вошел в комнату молодой женщины. Щедрое солнце, заполнившее помещение, развеяло, как легкую дымку, все его ночные фантазии и предположения. Он почувствовал себя неловко, в роли какого-то недоумка. Сказочка о бессмертии тут же растаяла. И все же оставалось нечто такое, в отношении чего ему хотелось добиться полной ясности.

С того места, где он стоял, звуки душа воспринимались как грохочущий водопад. Дверь в ванную была приоткрыта. Оттуда вырывалось облако пара, мягко оседавшее на ковре. Вскоре шум стих. Он услышал шлепанье босых ног по полу. Появилась Мистра, облаченная в пышный халат. Она взглянула на него задумчивыми, живо блестевшими глазами, но не вымолвила ни слова. Села перед туалетным столиком и стала укладывать волосы.

Стивенс терпеливо выжидал. То загадочное чувство, которое он испытал ранее в её присутствии, возникло вновь, может быть, не столь ярко, и не столь неопределенно, но в гораздо более личностной форме.

Да, ещё раз отметил он, все же Мистра действительно на удивление красива. Белокурые волосы, полные огня зеленые глаза, тонкие, ладные черты лица придавали ей вид молодой, несомненно, умной женщины. Загорелая кожа. Глядя на нее, невольно возникала мысль, что её бабушки отнюдь не гнушались выбирать партнеров среди самых различных расовых групп. В ней явно бурлила кровь любителей острых ощущений и похождений, причем, видимо, ранних поколений.

Подобного рода мысли существенно увели его в сторону от первоначального замысла, с которым он вступил в её покои. Очнувшись, он довольно напряженным голосом обратился к Мистре:

— Ночью вас, похоже, весьма заботил вопрос о том, откуда поступил тот мрамор, из которого выстроен Большой Дом. Известно ли кому-нибудь название этого карьера?

За лицом Мистры он мог следить только по его отображению в зеркале. Взгляд молодой женщины стал пристальным, сосредоточенным. Она напряженно в упор рассматривала его. У Стивенса появилось предчувствие, что она не станет отвечать на этот вопрос. Но она расхохоталась.

— Вижу, — выдавила она из себя, — что откли опять породил во мне кошмары. Думаю, мне пора отказаться от этого напитка.

От Стивенса, однако, не ускользнуло, что смех у неё получился невеселый, а от ответа она все же действительно уклонилась. Адвокат упорствовал:

— И все-таки, как насчет названия этого мраморного карьера?

— Откуда мне знать? — парировала она. — Этому проклятому Дому более тысячи лет.

Но Стивенс не сдавался.

— В первом же абзаце посвященной ему книги говорится, что никому не известно, кто его построил. Но, возможно, есть какие-то указания насчет места происхождения материала, из которого он возведен…

Мистра продолжала разглядывать его через зеркало иронически, улыбаясь.

— Люди уже перестали меня удивлять, когда они реагируют так, как это делаете вы. Вы оказались здесь в поисках следов, ведя собственное расследование. Но, судя по всему, вас совсем не тревожит то обстоятельство, что я нашпиговала вас наркотическими средствами. По вашему лицу и задаваемым вопросам могу предполагать, что мои объяснения кажутся вам вполне разумными. Но вы, тем не менее, продолжаете задираться.

Стивенс чуть наклонился вперед, ожидая услышать нечто интересное. Но ему пришлось вновь откинуться на спинку кресла, когда он понял, что его провели. Однако, подбодрил он сам себя, бесспорен факт существования секты, исповедующей древний культ и жаждущей крови. Ее члены живут под именами людей, давным-давно отошедших в мир иной. Речь идет об очень закрытой группе, аморальной и, не исключено, просто преступной по своему характеру.

Он неосознанно поддавался царившей в доме атмосфере необычности в такой степени, которую всего полчаса назад считал невозможной. Стивенс встрепенулся.

— Ладно, так зачем вы все же подмешали наркотические средства?

Она ответила тут же, не раздумывая:

— Хотела сбить вас с толку и посмотреть, не удастся ли что-нибудь вытянуть из вас…

— Не понимаю…

Она пожала плечами.

— Я тоже хотела узнать, не тот ли вы человек, которым, как опасаются другие, вы являетесь.

Стивенсу понадобилось определенное время, чтобы сообразить, о чем она говорит. Изумившись, он спросил:

— И кто же это я, по их мнению?

Она повернулась и взглянула ему в глаза:

— Разве ещё не догадались?

Похоже, она сама этому удивилась. Чуть поколебавшись, она все же спокойно пояснила:

— Ну конечно же тем, кто построил Большой Дом. Кто он? Этот вопрос нас очень заботил в последние годы.

Стивенс был сбит с толку подобным объяснением. Снова все становилось полнейшей бессмысленностью, и даже переставало его интересовать. Но Мистра продолжала:

— Если вы и впрямь… его создатель… то вам удалось это утаить от меня. И все же неплохо, что остальные продолжают ломать над этим головы.

Это его напугало. Поскольку — независимо от того, было ли это все чистейшим безумием или нет, — но игра начинала приобретать опасный характер. Одного уже пристрелили. Почему бы не ликвидировать и его, если они сочтут адвоката лицом, представляющим для них угрозу. И тогда он погиб бы ни за что, ни про что, только по тому, что какой-то рехнувшийся тип счел, что ему более тысячи годков! Стивенсу стало не по себе. Он поинтересовался:

— А кто прикончил Джона Форда, охранника? Ведь это дело связано со всеми остальными событиями, не так ли?

Она отрицательно мотнула головой.

— Нет, никто из членов нашей группы в этом не замешан. Наша телепатка проверила всех пятьдесят трех членов клуба.

— Пятьдесят трех! — поразился Стивенс.

Вот не ожидал, что получит столь ценную информацию! Судя по её виду, Мистра, видимо, не обратила внимание на его возглас.

— Это — банальное убийство, — добавила она. — Но оно, не исключено, пойдет на пользу моим намерениям. Еще точно не знаю.

Ее замыслам! Вот их-то ему и хотелось бы выяснить. Он подался к ней и, не очень надеясь на ответ, спросил:

— И что же это за планы у вас?

Последовала длительная пауза. Лицо Мистры в зеркале казалось задумчивым. Но в конечном счете она решительно открыла ящик столика и вытащила оттуда листок бумаги. Не глядя на него, она произнесла:

— Вот текст ультиматума, который я вскоре направлю по радио в адрес правительства Лориллии. Счетчик истечения срока будет включен с момента передачи послания. Ссылка на планету Марс сделана из чисто психологических соображений. Я хотела бы внушить им достаточно серьезные опасения с тем, чтобы они действительно эвакуировали указанные здесь заводы. Но лучше послушайте сами…

И она принялась ясно и неспешно твердым голосом зачитывать содержание документа:

Взглянув на Стивенса, она спокойно добавила:

— Час, может быть, я изменю, но в остальном все свершится как здесь указано. Ваше мнение?

Стивенс на мгновение почувствовал, что в голове у него пусто, как в вакууме. Но, спохватившись, он взял себя в руки.

— Вы что, сошли с ума?

— Наоборот, в полном рассудке, — холодно отреагировала она. — И полна решимости осуществить задуманное. Но в известной степени я сейчас нуждаюсь в вашей поддержке. Ни один человек в одиночку не в силах одолеть хорошо охраняемую крепость.

Стивенс, не скрывая своего раздражения, выпалил:

— Если вы нападете на Лориллию, они сочтут, что это — акция Соединенных Штатов, после чего немедленно последуют контрмеры.

— Это смелые и гибкие люди. Они спланировали свое внезапное нападение на нас так, чтобы иметь потом возможность отрицать, что являются агрессорами. Неужто вам неясно, насколько ужасна подобная перспектива?

— Они не пойдут на это!

— Еще как… А если основные города Соединенных Штатов будут уничтожены, это равносильно тому, что стране переломят хребет и раздерут сердце. Кто, к примеру, мог бы объявить войну, если первая атомная бомба упадет на Вашингтон во время сессии Конгресса? Друг мой, вы просто мыслите в далеких от реальности категориях. Уверяю вас, что наша группа никогда бы не стала рассматривать возможность покинуть Землю, если бы опасность не приобрела того размаха, о котором вам говорю я.

Стивенс разволновался. Он подумал: «Однако я воспринимаю это так, будто у них и в самом деле имеются космолеты, будто…» Его взгляд остановился на листке бумаги, который она продолжала держать в руке.

— Покажите-ка мне этот ультиматум…

Она протянула ему документ с загадочной улыбкой на лице. Бросив на него взгляд, Стивенс понял, что именно её так забавляло. Послание было написано на иностранном языке. Как он догадался, на том, который принят в Лориллии. Мистра, между тем, разговорилась.

— В этом как раз и состоит суть моих разногласий с остальными членами группы. Они хотели бы разобрать Большой Дом и вывезти весь строительный материал далеко за пределы Земли, пока не утихнет эта атомная гроза. Я же считаю, что мы несем определенную ответственность перед Землей и что мы не имеем права продолжать пользоваться плодами нашей науки для собственного удовольствия, как мы все время делали это до сих пор.

— И куда же они намеревались отправиться?

Стивенс отметил про себя, что его любопытство разгорелось не на шутку.

— На Марс. У нас там имеются подземные сооружения, где Дом окажется в безопасности.

— И вы все покинули бы Землю?

— Да, но только на период ведения военных действий.

— А не преувеличены ли ваши страхи? Даже предположив, что Лориллия на самом деле вынашивает те планы, о которых вы говорите, неужели вы полагаете, что они потратят целую бомбу на Альмиранте?

Печальная улыбка промелькнула на её лице.

— Разумеется, нет. Но если прибрежные воды у Сан-Франциско и Лос-Анджелеса окажутся радиоактивными, конфликт напрямую затронет и нас. Это могло бы непосредственно повлиять на свойства мрамора, которым мы и обязаны своим долголетием… Даже те из нас, кто выступает против отлета с Земли, понимают, что в противном случае возникает риск такого уровня, подвергаться которому мы никак не можем.

Стивенс уже открывал рот для следующего вопроса, когда до него дошло, что она только что выдала ему важную информацию.

— Так значит, — сказал он, — помимо вас есть и другие, не желающие оставлять Землю? Тогда почему бы им не оказать вам содействие?

Ее губы сжались в тонкую полоску:

— Естественно, Таннехилл вначале был настроен против отлета. На Земле он является законным собственником Большого Дома. А на Марсе нет государственной полиции, которая защищала бы эти его права. И он автоматически растерял бы там те преимущества, которыми располагает здесь над всеми остальными.

Стивенс отлично представил себе, перед какой дилеммой встал Таннехилл.

— Понимаю, — произнес он. — Но не вижу, каким образом стрельба по нему может сломить его сопротивление.

— А тут и нет никакой связи, — возразила она. — Исходная база совсем иная. В свое время члены группы выступили с инициативой добровольно поставить себя в финансовую зависимость от него. Каждый должен был по контракту передать Таннехиллу все свое имущество, а взамен получать от него стабильный доход. Если бы впоследствии кого-нибудь поймали на том, что он тайно сколачивает отдельный капитал и прибирает к рукам недвижимость, его бы строго наказали…

— Но это чисто денежная сторона вопроса. В то время, как Дому, если то, что вы о нем рассказываете, правда, просто цены нет…

— Верно, но не забывайте, что это соглашение и было достигнуто единственно ради того, чтобы уберечь Дом от больших потрясений. И оно будет продолжать действовать… Все остальные члены группы были настолько привержены этой договоренности, что когда Таннехилла ранили, они дождались, пока его жизнь окажется вне опасности, затем устроили фальшивые похороны, и продолжали передавать свое имущество в фонд Таннехилла с тем, чтобы все было готово к отлету к тому моменту, когда Таннехилл полностью придет в сознание и подпишет распоряжение о перевозке Дома.

Все в голове Стивенса встало на свои места.

— Ясно, — кивнул он. — Таннехилл и его дядя — это одно и то же лицо, но, когда он пришел в себя, выяснилось, что хозяин Большого Дома потерял память о своем прошлом…

— Это я подстроила, — хладнокровно призналась Мистра. — Я проникла в клинику и подсунула ему кое-какие лекарства. Тем самым я их всех застала врасплох.

— Так это ваши проделки?.. Вы… накачали Таннехилла всякой дрянью и стерли его память!

Это уже не было вопросом, а возгласом пораженного до глубины души человека. Ибо он почему-то сразу поверил ей. Беседуя с этой женщиной, наделенной стальной волей, он испытывал такое чувство, будто погружается в никому недоступные глубины. И тут он вспомнил, что является единственным доверенным лицом Таннехилла и в этом качестве выслушивает такие откровения!

Он не собирался воспользоваться ими против Мистры. Кстати, никаких доказательств её слов у него не было. Должно быть, в области химии её познания далеко обогнали нынешнюю эпоху. Но кто ему поверит? Мистру, между тем, понесло:

— В сущности воздействовать на механизм памяти проще простого. Можно проделывать это сколь угодно путем глубоких гипнотических трансов. Лекарство, которое я использовала, имеет большую длительность действия. И я в любой момент могу дать ему средство, нейтрализующее его.

— Почему другие члены группы не сделают этого?

— Потому что им неизвестно, к какому медикаменту я прибегла и в какой дозировке. Вмешиваясь, без знания этих фактов, они могут нанести серьезный вред Таннехиллу.

Стивенс покачал головой, подавленный лавиной тех сведений, которая обрушилась на него.

— Но если в Таннехилла стреляли не члены группы, то, спрашивается, кто?

— Скорее всего речь идет о несчастном случае. О какой-нибудь уличной перестрелке, в которой он никак не был замешан. Как достоверно установила наша телепатка, никто из наших к этому непричастен.

Стивенсу сразу же пришло на ум, что та же самая женщина, слывшая мастерицей по части чужих мыслей, применительно к нему допустила грубую ошибку, не сумев уловить важную информацию. Он, однако, поостерегся заводить разговор на эту тему. Но, поколебавшись, все же не удержался и пробросил:

— Мне кажется, вы слишком полагаетесь на эту телепатку… Кроме того, мне слабо верится в то, что в столь ключевой момент кто-то чисто случайно пальнул в хозяина Дома и поразил его. Не было ли ещё кого-нибудь, кто активно выступал бы против отлета?

— Да, был ещё один противник подобного варианта действий, но он изменил свое мнение после того, как это сделал Таннехилл.

— Вы имеете в виду, что он действительно отказался от него?

— Тризелла проверила это.

— Так зовут вашу телепатку?

— Именно. И не недооценивайте ту опасность, которой мы все можем подвергнуться в результате такого случайного выстрела. Подобные штучки вообще являются для нас настоящим кошмаром. Все эти кораблекрушения, пьянь за рулем, пожары, перестрелки между гангстерами, война.

Стивенс стал было ей возражать фразой, начинавшейся со слова «однако»… Но передумал, и решил направить беседу в другое русло.

— За всеми этими разговорами о Таннехилле я напрочь забыл о своих прямых по отношению к нему обязанностях. Так что лучше, видно, ему позвонить сейчас же, несмотря на то, что сегодня рождественский праздник.

Она удивленно взглянула на него.

— Рождество! Да, мой напиток действительно выбил вас из колеи. Ведь сегодня уже 26 декабря. Вы что, не знали об этом?

— Что?

Едва оправившись от первоначального изумления, он лихорадочно попытался вспомнить, а не произошло ли чего-нибудь важного за время его отключки, кроме того, о чем он уже знал, но безуспешно. Тогда он угрюмо проворчал.

— Все равно надо звонить, и немедленно!

Он рысцой бросился в гостиную, где, как заметил ранее, размещался телефон. Набирая номер, он обдумывал все те извинения, в которых сейчас будет рассыпаться перед боссом. Но делать этого не пришлось. Услышав его голос, Таннехилл воскликнул:

— А я как раз собирался вам позвонить, Стивенс. У меня тут один человек, с которым я хотел бы вас свести. Так что будем у вас через час. Надеюсь, вы отлично провели Рождество?

Стивенс ответил, что все прошло просто замечательно и что сейчас он находится в гостях, но мигом вернется домой. Он, облегченно вздохнув, повесил трубку. Таннехилл, как ему показалось, держался спокойно. Внешне вроде бы ничего ненормального за время, проведенное им у Мистры, не произошло. Он тут же соединился со своим офисом и хотел дать поручение секретарше:

— Мисс Чейнер, мне нужно было бы…

Но она прервала его.

— О! Мистер Стивенс, я так рада, что вы дали знать о себе. В здании случилось несчастье. Вечером под Рождество убили Дженкинса, лифтера…