Свободные как ветер

Лазурная гладь моря сверкала и переливалась под лучами восходящего солнца. Волны накатывали друг на дружку, вспенивались - и, подхваченные новым потоком, - уносились прочь. Дул свежий бриз - как раз такой, какой бывает здесь каждый второй день - собравший с моря дань влаги и теперь отчаянно бросающий ее в лицо блестящими холодными каплями. Ветер надувал паруса и те, прогибаясь под его потоком, раздувались и кренили корабль в бок. Но - лишь чуть-чуть. Прочные тросы, привязывающие судно к берегу, не давали ветру практически не единого шанса сдвинуть эту махину и на десяток метров.

Вот раздался крик капитана и матросы стали спускаться с матч, чтобы продолжить работу уже на палубе. Скоро фрегат выйдет из этого порта в свое очередное плавание, а пока - крики, разносимые по ветру, шум налаживаемых снастей, легкий скрип досок корабля, принимающего на свой борт очередную порцию груза, да свист ветра в лицо.

Странное и смутное чувство вновь не давало ему покоя : тоска по покидаемому пусть хоть временному - всего на день-два, пока покупался новый провиант и помощники капитана вели бойкие беседы с торговцами, пытаясь сбить цену на закупаемый товар, - но дому, новому дому среди бескрайних вод и штормов…радость от продолжения пути и какое-то странное предчувствие, что ему уже очень-очень недолго осталось жить этой жизнью, что его путь вскоре резко изменится и он будет вынужден сделать новый важный шаг в своей жизни. Две недели назад как это ощущение появилось в нем, три месяца назад как он стал юнгой на этом корабле…

“Если человек верит в себя - то он может все. Помни об этом, сынок”, - слова его отца, слова, которые он, простой портной, дал ему в путь - в его новый свободный путь по бескрайним просторам морей, в путь, который ждал его с детства и манил за собой в несбыточных мечтах. В путь, который должен вот-вот измениться, дав ему новый выбор.

Вновь крик капитана корабля, огласивший воздух - и матросы поднимают паруса. Их капитан был прирожденным лидером - гроза пиратов Карибского моря, он в своей молодости десятками блестящих атак на пиратские суда и захватом их создал себе это имя. Замечательный стратег и еще лучший тактик, теперь он стал морским торговцем - одним из многих. Но сила в нем была всегда - она и сейчас бурлила в этом человеке, громогласно взывающем к своей команде на начало отплытия фрегата из порта.

* * *

Поднятые и развевающиеся паруса. Легкий бриз, дующий в лицо - скоро он сменится приближающимся шквалом, и тогда им придется снять паруса и стараться лавировать по ветру среди накатывающих многометровых волн, чтобы буря не перевернула корабль на бок - притом что ветер может менять направление чаще, чем раз в минуту. Но это будет через пятнадцать или двадцать минут, когда шторм все-таки застигнет их - а пока он смотрел вперед, на бескрайнюю открывающуюся взору водную гладь, и чувство приближения времени выбора и времени перемен, как теперь он условился называть его про себя, становилось все ярче и сильнее.

Уже не раз их корабль в течение этих трех месяцев его новой жизни среди просторов морей выдерживал самые лихие и отчаянные штормы, которые знало Карибское море за последние два года. И каждый раз капитан и команда выводили его из самых, казалось бы, безвыходных ситуаций - выводили даже из прямых обстрелов нескольких буканьерских барков и из сражений один на один с титанами - вражескими фрегатами и даже один раз с галлеоном . Потому что это был их капитан - свободный как ветер авантюрист и гроза пиратов, не знавший, что значит отступление.

* * *

Яростно свистел ветер и волны шквалом осыпали борта корабля, пытаясь проломить их или накренить их фрегат набок, чтобы затем в новом безудержном напоре окончательно расправиться с этими жалкими смельчаки, дерзнувшими вступить в противоборство с могучей стихией.

Уже час как продолжалась буря.

Волны все били и били в бока. Ветер сдувал с ног даже медленно ползущих по палубе корабля, волны смывали в море и поглощали еще что-то кричащих людей в своих пучинах.

Это была одна из самых страшных бурь, в которую их корабль попал в этот год - а может быть и в эти годы. Он не знал - он видел лишь, как легко море расправляется с теми, которых он всегда считал непобедимыми … непобежденными до сегодняшнего страшного дня…

Новая волна окатывает его, пытаясь вырвать спасительный трос из рук - и еще один отчаянно барахтающийся человек проносится мимо с обрывком какой-то веревки в руках…всплеск, звук которого тонет в шуме ветра - и все кончено…

Волны, волны, волны. Ветер, ветер, ветер.

Спасительный трос в руках - его единственная связь с этим кораблем - и единственное спасение.

Шторм. Мечущийся из стороны в сторону жестокий ветер.

Стихия торжествовала.

* * *

Он не знал, сколько прошло времени. Он не знал, где они находятся. Он не видел других людей - лишь хлещущие по борту корабля волны, лишь скрип корабельных досок под массами воды - и собственные уже нечувствующиеся руки, держащие железный канат.

Минута, другая, третья…Десяток, другой, третий…

Медленно текло время. Методично били волны в корабль. Уже не слышно было голосов людей - свист ветра заглушал любые звуки. Уже не чувствовалось тело, лишь мысль - одинокая мысль-фраза, не дающая расцепить руки и быть мгновенно смытым в воду, - “Если человек верит в себя - то он может все”… Верить - единственное, что ему оставалось теперь - верить в свои силы и быть мужественным. И тогда он сможет выжить. И тогда он должен выжить.

Сознание временами переставало служить ему - и тогда странное забытие овладевало им…

Он видел себя адмиралом огромной эскадры. Он видел себя, раздающим приказы капитанам своих кораблей во время сражений - и людей, с радостью и смелостью в глазах идущими эти приказы исполнять. Люди верили ему и готовы были пожертвовать своей жизнью - чтобы жил он, но и он готов был в каждом новом сражении пожертвовать своей жизнью - чтобы жили его люди, - и сам дрался на передовой - с пиратами и разбойниками, заполнившими некогда мирные просторы этого когда-то еще никому не ведомого моря - в море и на суше, когда те начинали штурмовать город-порт. Сражался он и с врагами его государства - но это было существенно реже.

Он видел, как его удостаивают какого-то звания, видел склоненные в уважении лица придворных и восхищенные лица его матросов - солдат, когда он приближался к ним, открыто неся орден-награду…

А потом он видел свои синие бесчувственные руки и пол обливаемого волнами корабля. Видел

закрепленный на корабле и метаемый волнами из стороны в сторону железный канат, за который эти руки держались. И тогда отчаяние овладевало им.

И потом снова - забытие. И снова - буря. Забытие. Буря. Забытие. Буря.

А потом он вновь очнулся - и троса в его руках не было. Его носило волнами среди кучи досок - каким-то чудом он остался еще жив. Он собрал последние силы и ухватился за широкий и толстый кусок дерева - видимо, остаток мачты их былого корабля - в том, что корабль все-таки был разрушен, теперь не было никаких сомнений. Он вылез на этот кусок и обхватил его, стараясь не выпустить из рук.

И снова - забытие…

* * *

Когда он вновь открыл глаза, бури уже не было - светило солнце и лучи его прыгали и играли в воде. Его носило по лазурным водам этого моря вместе с куском мачты - и вновь он мог рассчитывать только на себя - на себя и силу своего духа.

И он - держался. Из последних сил - держался. Держался, зная, что надежды у него - практически нет. И все-таки он держался. И волны метали жалкий корабельный кусок дерева вместе с вцепившимся в него человеком…

А когда на горизонте появился корабль, у него даже не осталось сил, чтобы обрадоваться -

или чтобы подать сигнал. Но его заметили - и корабль медленно и плавно подошел к небольшому куску дерева вместе с вцепившимся в него мертвой хваткой и уже не шевелящимся человеком.

Теперь он очень смутно помнил те мгновения. Кажется, после того, как его затащили на борт и начали откачивать, его пытались о чем-то расспросить. Однако все, что он мог сказать этим людям, были лишь невнятные мычания неслушающихся его губ.

Потом его поместили в какую-то каюту и он спал - долго-долго спал. Временами он просыпался от кошмаров и после этого долго еще не мог прийти в себя… Но он пришел в себя после месяца его плавания на этом торговом судне, как он узнал потом от его команды и капитана.

Ему понадобился месяц, чтобы доказать, что он достоин жизни - и еще несколько лет, чтобы доказать что он достоин жизни лучшей - чтобы развилка его пути и ее последствия стали, наконец, видны.

Он пробыл месяц на корабле, что подхватил его тогда - подхватил в тридцати милях от разрушенного судна. Как он узнал позднее, когда наконец смог подняться с постели после прошествия двух недель, капитан корабля, что спас его, - после того, как стал свидетелем трагедии, постигшей его бывший корабль, - дал приказ обыскивать район в поисках выживших. Но в радиусе ближайших пяти миль таких не было найдено - никого. Капитан этого судна не мог сказать, выжил ли кто-нибудь еще кроме него - во всяком случае они не смогли найти таких.

Но он выжил - выжил каким-то чудом. Как ему потом рассказал об этом капитан этого судна, они уже и не думали, что смогут найти кого-то из выживших и отправились дальше, как наткнулись на него прямо на пути своего курса - лежащем на куске дерева, которое он так и не хотел выпускать из рук, когда они пытались поднять его и затащить на палубу корабля. Они пытались разузнать, что случилось с ним и не является ли он выжившим с судна, свидетелями гибели которого они стали совсем недавно - но он был настолько изможден и болен, что они ничего не смогли от него добиться.

Тогда его положили в каюту и стали лечить так, как могли. Две недели из того месяца, что они плыли в порт, он пролежал постели. Очень мало ел, все больше - спал. Временами он в холодном поту поднимался с постели и что-то кричал о том, что обязательно выживет, о том, что должен выжить, что он свободен и его путь скоро полностью раскроется перед ним. Они не слушали в точности, что он говорил - считали это бредом.

Две недели он боролся, чтобы жить. Нет - две недели и три дня. Корабль прошел место трагедии лишь спустя три дня после шторма - и спустя три дня после тех событий подобрал его в море. К тому времени уже спокойном и солнечном - море…

Еще две недели он плыл вместе с ними туда, куда плыли они - и где началась его новая жизнь, где началась жизнь, которая никогда бы не началась, если бы он сдался. Если бы перестал бороться, если бы отчаялся. Он - не отчаялся. Он не сдался. Он боролся - и он победил - победил, чтобы вступить в свою новую жизнь - ту, предчувствие которой тогда так тревожило и не оставляло его.

* * *

“Джеймс, передай капитану ‘Гварда’ - пусть поворачивает к Плимуту. Мы возвращаемся домой” .

“Будет сделано, капитан !“

“Право руля ! Держи нос по ветру !”

“Разворот, разворот ! Держим курс на Плимут !”

Крики разносились по ветру. Матросы сновали по кораблю.

Он смотрел вперед - на мирную сегодня гладь моря, на пролетающих чаек. Эскадре пора домой - бой выигран и дом ждет. Они починятся и заправятся провиантом и вновь отправятся в путь,

они - свободные как ветер морские странники. Он и его люди - преданные и верящие в него, верящие в него - их адмирала.

Да, они вернутся в гавань. Но сначала они зайдут в другой город - город, где он вырос и где не был уже так давно…долгие семь лет…

Возвращение домой… Он вновь увидит своего отца, простого портного, увидит через эти пять лет - отца, сказавшему ему столь важные слова в тот памятный день испытаний. “Если человек верит в себя, то он может все”.

Да, эти слова держали его. Они держали его, когда он тонул в буре. Они держали его, когда он, уже капитан собственного корабля, - сражался в боях. Эти слова держали его. Они и сейчас держат его - держат спустя семь долгих лет.

Они держат его. Того, кто не сдается.