Аршинова Анна Девочка по имени Амэ

Пролог

15 день месяца Кролика 474 год Одиннадцатого исхода

Ие-но футана, страна Поднебесная, Нара;

Особняк Сарумэ

'Церемония! Сегодня будет Церемония!' — засуетились тени на потолке.

С наступлением темноты они начинали шебуршиться в углах, бегать по стенам и шептаться. А шептались они о событиях прошедшего дня, подслушанных у людей. Амэ давно понял, что тени не обладают собственным разумом, они лишь копируют чужие слова, а потом по цепочке передают друг другу.

Сегодня тени были особенно возбуждены. Так бывало только в канун Канто Мацури(1), когда городские жители готовились к главному зрелищу года — Церемонии. Именно на ней будут зачитаны списки будущих первокурсников Академии Аши. Все семнадцатилетние подростки и их родители с нетерпением ждали этого момента. И хотя ежегодно в их городе на фестивале Канто было около сотни подростков подходящего возраста, поступало только двое-трое. Никто не знал, по каким критериям ведется отбор, и порой результаты Церемонии оказывались неожиданными. Для того чтобы поступить в Академию Воинов-Теней Аши не нужно было ни денег, ни положения в обществе. Сын простого крестьянина и Наследный принц имели равные шансы. А еще все знали, что Академия Аши неподкупна.

Амэ тоже с нетерпением ждал начала Канто Мацури и то и дело косился в сторону окна, стараясь зорким взглядом не пропустить момент, когда небо на востоке заиграет ярко-зелеными всполохами — активируются барьеры. Но нет, небо по-прежнему сохраняло свой бархатный темно-синий цвет, только иногда в нем сверкали яркие огни орбитальных спутников, которые специально собирались над городом для создания барьеров.

В этом году Амэ исполнилось восемь лет, и он с детским возбуждением ждал ярких впечатлений и сгорал от нетерпения увидеть показательные выступления Воинов-Теней Аши, когда на свободу будет выпущена неукротимая Сейкатсу(2). А еще ему очень хотелось встретится со страшим братом. В прошлом году Акито поступил в Академию Аши, и это будет первый раз за много месяцев, когда они увидятся.

Акито для Амэ был самым любимым братом. Они с детства были очень близки, Амэ, точно привязанный, ходил за Акито. Тот сначала выглядел недовольным, а потом привык, и даже грустил, когда не находил рядом с собой свою маленькую 'сестричку'. Хотя Акито никогда себе в этом не признавался.

Акито, как и остальные братья Амэ — Канске и Макетаро, искренне считали, что Амэ их младшая сестра. И только мать знала, что это не так. Сам Амэ о своей половой принадлежности задумывался мало, и в силу своего возраста и влияния матери считал происходящее совершенно правильным. Амако, мама мальчика, старательно берегла его секрет.

Началось это много лет назад. Амако, сколько себя помнила, мечтала о дочери. И вот у нее родилось три сына, а дочери все не было. Когда женщина забеременела в четвертый раз, случилась трагедия: на карету, в которой они ехали, напал йокай. Мужа съели прямо у нее на глазах. С тех пор психика ее серьезно пошатнулась. Женщина до самых родов пребывала в глубокой скорби, а когда появился Амэ, она подкупила бабку-повитуху и всем сообщила, что у нее родилась дочь. Амако всегда любила говорить, что хоть Масура и погиб, он успел исполнить ее самую главную мечту в жизни — подарил ей дочь.

С тех пор прошло восемь лет. Амако понимала, что ее обман может раскрыться в любой момент, но не могла открыть правду. Она очень хотела дочь. У нее она была.

Поэтому Амэ стоял в легкой летней сорочке перед зеркалом, распустив свои длинные темно-каштановые волосы, и терпеливо ждал, пока мама выберет ему кимоно. Устоять на месте ему было невероятно сложно — он рос подвижным, непоседливым ребенком. Мама держала свою 'дочь' в строгости, и часто гневалась, когда Амэ много двигался.

Тени шептались. И если понять голову или заглянуть в угол, то можно увидеть, как они слабо шевелятся, передавая от одного к другому последние людские сплетни и обрывки разговоров. Самое главное, что Амэ никто не верил, что он слышит голоса теней. Мама сердилась, когда он заговаривал об этом.

Попытки ей что-то доказать, успехом не увенчались. Мальчик получил подбитую губу, многочисленные синяки и предупреждение, что если он еще раз заговорит об этом, то сильно пожалеет. В последний год, с поступлением Акито в Академию Аши мама изменилась. В лучшую или в худшую сторону, Амэ понять не мог. Он просто чувствовал, что мама стала другой, и теперь стал еще больше опасаться ее и по возможности не злить. Уроки, закрепленные болью, усваиваются быстро. Раньше за Амэ вступался Акито, когда мама сердилась, но теперь его не было рядом. Акито для Амэ был настоящим героем и защитником.

Чуткий слух мальчика уловил отдаленный раскат грома. И Амэ сразу же повернулся к окну и радостно засмеялся. Небо на востоке полыхало ярко-зеленым. Но вскоре сияние начало угасать, и на небе осталась только легкая изумрудная дымка.

— Барьеры активировали! — радостно сообщил Амэ.

Мама ничего не ответила, только нахмурила свои угольно-черные, идеальной формы брови и продолжила перебирать шелковые кимоно.

— Волосы причеши, — наказала она.

Амэ не понимал, зачем их так часто расчесывать, они ведь не путаются, но все свои возражения оставил при себе. Он бросил прощальный взгляд в небо, украдкой вздохнул и поплелся к небольшому столику, на котором лежала деревянная расческа.

У Амэ очень быстро росли волосы. И в свои восемь лет густая темно-каштановая грива доходила ему до середины спины, и это с учетом того, что Амако довольно часто подравнивала концы. Стричься Амэ не любил. Ему вообще не нравилось, когда кто-то прикасался к его волосам. Если мама бралась его причесывать или стричь, то безжалостно драла запутавшиеся пряди, и на больших светло-карих глазах Амэ выступали слезы.

Деревянная расческа легко скользила в мягком шелке волос. Сам же Амэ сидел на полу, подобрав ноги, и старательно причесывался. Ему очень хотелось схалтурить, сделать вид, что он уже закончил, но он знал, что такой номер не пройдет — мама обязательно проверит и надает оплеух.

— Ты закончила? — послышался невыразительный голос мамы.

Амэ вздрогнул от неожиданности, а потом повернулся и торопливо закивал.

— Иди сюда.

Амэ послушно поднялся и приблизился к матери. Та взяла в руки расческу, критически осмотрела его волосы и потянулась за кимоно. Амэ понял, что она удовлетворена тем, как он расчесал волосы. Мальчик покорно стоял, пока мама одевала его в бледно желтое шелковое кимоно, зелеными нитками на котором были вышиты кленовые листья. Пояс-оби был оранжевым с изображением цветов. Амэ не любил кимоно. Гораздо больше ему нравилась хлопковая юката — она была легкой и свободной. Когда он надевал кимоно, то не мог свободно двигаться, приходилось семенить маленькими шажками и постоянно опасаться, что запутаешься и упадешь. А еще нельзя было пачкаться. Мама очень ругалась, когда на дорогой шелковой ткани появлялись пятна от сладостей. А на фестивале продавали столько всяких вкусностей: и фигурки животных из карамели на палочке, и данго, и фондю, что обойтись без пятен оказывалось почти невозможно.

Когда мама завязала оби, то взяла в руки расческу и несколько раз провела по волосам Амэ, потом критически его осмотрела и кивнула. Мальчик повернулся к зеркалу. Девочка, которая отражалась в зеркале, была не знакомой, странно чужой и какой-то отталкивающей.

— Подожди меня в гостиной, — сказала мама.

— Хорошо, — откликнулся Амэ и направился к выходу.

Кимоно было узким. Оно стесняло движения. Ходить в нем неудобно, а ведь Амэ еще не надел шлепанцы-гета… Тогда каждый шаг будет даваться с огромнейшим трудом.

Канске и Макетаро, увидев свою сестру, бросились к ней и наперебой стали расспрашивать, скоро ли оденется мама. Но Амэ ничего конкретного ответить не мог: Амако была в скверном расположении духа, потому неизвестно, сколько времени ей понадобится на то, чтобы собраться. Тихо зашелестели отодвигаемые перегородки-фусума из тонкой рисовой бумаги, послышались негромкие голоса: строгий глубокий мамин и другой — высокий, который принадлежал служанке по имени Йако.

— Они всегда так долго одеваются… — вздохнул Макетаро.

— И не говори, — подтвердил Канске, закатив глаза, и бросил на Амэ хмурый взгляд.

А Амэ неожиданно захотелось закричать, что он не виноват, что это так долго, а потом вздохнул и поморщился, когда за его спиной пронеслась тень с громкими воплями: 'Горячие пирожки!'. Фестиваль давно начался, и это была не первая тень, которая кричала подобное.

Амэ посмотрел на братьев, которые не могли усидеть на месте и минуты, и затеяли шумную драку, отыскал глазами свои шлепанцы, обулся и вышел на веранду. Звезды в это время года были крупными и близкими. Кажется, что если протянешь руку, то без труда сможешь достать одну из них. И она будет, точно драгоценность, сиять в ладонях.

Амэ очень любил и облака, и звезды, и тяжелые дождевые тучи. Он любил небо в любом его проявлении, но каждый раз, когда он задирал голову его сердце сжимала необъяснимая тоска. Ему хотелось летать наравне с птицами, но его неотступно преследовало ощущение, что его крылья подрезали. Тогда мальчик забирался на самое высокое дерево или на крышу и мог оставаться там часами, пока рассерженная мама его не находила, или живот не начинал невыносимо урчать от голода. Мама много раз говорила, что лазанье по деревьям и крышам — это занятие не для девочек и запрещала ему это делать, но Амэ не слушался. Без неба он не мог жить. И без ветра. И без солнца.

Амэ бы и сейчас забрался бы на крышу, и, обняв колени, смотрел на крупные звезды, наблюдал, как меняет очертания зеленая дымка. Звезда мигнула, а потом мигнула еще одна, и еще. И на лице Амэ появилась радостная улыбка. Спутники! О них говорили много чудесного и невероятного. Рассказывали, что они могут не только создавать барьеры, но и служат вратами для ками(3), помогают защищать мир от коварных тенгу, хитрых кицуне и двуличных тануки. Акито тоже будет защищать мир от йокаев(4), и Амэ этим очень гордился.

От раздумий мальчика отвлекли возбужденные голоса братьев. Потом послышались тихие легкие шаги, которые Амэ безошибочно определил как мамины, и мальчик опустил голову, потер рукой затекшую шею и повернулся.

— Амэ, мы идем.

— Да, мама! — отозвался он и засеменил к Амако.

Та еще раз критически его осмотрела, поправила волосы и взяла за руку. Пальцы Амако были ледяными. Амэ всегда удивлялся, почему в такую жару они оставались холодными, но никогда не спрашивал — боялся. Мама в своем голубом кимоно с вышитыми на нем бледно-розовыми облаками выглядела очень красивой, но какой-то далекой и холодной. Когда Амэ смотрел на нее, ему почему-то казалось, что она идет не рядом, а за несколько метров от него, и как бы он ни старался, ему до нее не дотянуться.

Мама шла не спеша. Она крепко держала Амэ за руку и иногда шипела, чтобы он прекратил смотреть по сторонам и следил за своей походкой. Амэ старался слушаться, но у него плохо получалось. Вокруг все казалось волшебным и очень красивым. Теплый ветер доносил до Амэ возбужденные голоса людей и множество запахов: карамели, печеной рыбы, цветов, женских духов и терпкий, немного неприятный запах мужского пота. Они еще не приблизились к месту основного действа, но даже издали были видны огромные гирлянды канто, светящиеся мягким оранжевым светом.

— Ну вот, — заныл Канске, — мы опоздали на вынос! Мама, а почему нельзя было начать собираться раньше?

Холодные пальцы сильнее сжали руку Амэ. Мальчик задрал голову и увидел, как мама недовольно поджала губы.

— Я была занята! — отрезала Амако.

Макетаро скорчил гримасу и отвернулся. Выглядел он обиженным. Амэ тоже жалел, что не увидел вынос Канто. Это такое потрясающее зрелище! Оранжевые фонарики, точно светлячки, горели в темноте, их несли крепкие мужчины, потому что Канто достигал порой умопомрачительной высоты, и даже тогда, когда Амэ задирал голову, он не мог увидеть конца бамбуковой палке. И ему казалось, что шест упирается в небо. И маленькую голову мальчика не раз посещала мысль: 'Если забраться по Канто вверх, у него получится дотянуться до волшебных спутников?' Но Амэ понимал, что ему будет неудобно карабкаться по шесту в кимоно, да и мама отругает, ведь наверняка, он испачкает одежду. Но когда-нибудь он придет на праздник в юкате и осуществит свой замысел!

А если повернуть голову в другую сторону, то глазу откроется совершенно другая, не менее удивительная картина. Огромный столб зеленого цвета образует защитный барьер. Вот уже много лет подряд, перед Церемонией, Воины-Тени Аши демонстрируют свою силу. Канто Мацури — это единственный шанс увидеть свободную Сейкатсу без вреда для здоровья. Сила Жизни оказывает разрушительное действие на человеческую плоть. И если Воин-Тень выпустит ее без защитного барьера, то это чревато тяжелыми последствиями. Сейкатсу подобна огню, но поражает все живое в радиусе сотни метров, даже если находится в неагрессивном состоянии.

И где- то там, рядом с барьером, находится и Акито. Амэ это знал, и рвался к нему всей душой, но мама не спешила, и пришлось подчиниться. Когда мальчик думал о том, что вскоре увидит брата, то его сердце начинало биться быстрее, а дыхание учащалось, ноги начинали путаться, и Амэ буквально повисал на руке матери. Та приподнимала его, ставила на ноги, что-то шипела. Но ее гнев не мог унять радостное возбуждение мальчика. Он так давно не виделся с братом, и ему не терпелось быстрее встретиться! Амэ был так возбужден, что не обращал внимания даже на сладости, которые в изобилии продавались вокруг.

Мама не спешила идти к барьеру. Она чинно прогуливалась вдоль торговых рядов, иногда подходила к какому-то прилавку с оберегами, посудой или другими совершенно не интересными для Амэ вещами. Торговец начинал нахваливать свой товар, но мама не обращала на него внимания. Хотя, иногда что-то спрашивала, холодно приподнимая бровь, а торговец расплывался в блаженной улыбке и начинал тараторить без умолку. Амако хмыкала, брала Амэ за руку и удалялась. А иногда она спрашивала о цене, и когда слышала ответ, кривила свои красивые губы и начинала торговаться, и если оставалась довольна результатом, то покупала понравившуюся вещь.

Амэ казалось, что эта прогулка по рынку длится вечно. Братья давно умчались смотреть на Канто, выпросив у мамы немного денег на лакомства. Амако фонарики не интересовали. Амэ с удовольствием бы пошел с братьями, если бы те его взяли. Обычно, когда он просился с ними поиграть, они кривились и говорили, что с мелкими девчонками пусть играют мелкие девчонки. Порой, Амэ чувствовал себя очень одиноко.

— Я думаю, пора, — удовлетворенно произнесла Амако и развернулась.

Амэ захотелось прыгать от счастья. Они сейчас пойдут к Акито!

Чем ближе они подходили к барьеру, тем чаще им попадались Воины-Тени в облегающей сине-черной униформе. Они все как один были тонкими и гибкими, а за поясом в черных ножнах, инкрустированных серебром, висели мечи — их главное оружие. Воины-Тени Аши двигались очень красиво, точно опасные хищники, легко и естественно. Движения их были плавными, текучими и экономными.

Но были и другие Воины. Амэ видел их и раньше, и ему они казались сверхъестественными существами, спустившимися с небес. Мальчик про себя называл их Курикара(5), такое название он им дал из-за одежды. Эти Воины носили короткие черные брюки и шелковые зеленые туники, доходящие до середины бедра. На туниках были золотом вышиты сказочные драконы. За спиной Курикара носили по два меча, и если присмотреться, то можно заметить, что один из мечей примерно на треть длиннее другого. Но самыми удивительными у этих Воинов были глаза. Цвет у них был необычный: ярко-зеленый, или темно-вишневый, или сиреневый. Зрачки у глаз были странные. Не круглые, а вертикальные, как у кошек, когда те смотрят на свет.

Когда кто-то из Курикара проходил мимо, Амэ замирал и оглядывался, долго смотрел в след. И странно он себя чувствовал. Они его притягивали, но и в то же время пугали. Хотя, любопытство, в случае чего, победило бы. Но мама дергала за руку.

Возле барьера собралось много народу. И не только Воинов-Теней, которые стояли по всему периметру и следили за порядком, но и простых крестьян, купцов и даже дворян. Все пространство вокруг барьера было поделено на зоны. Самой небольшой из них была зона, где располагались подростки, которым исполнилось в этом году семнадцать лет. С ними находились родители. Они успокаивали своих детей или, наоборот, подбадривали. Кто-то из подростков храбрился, говорил, что обязательно поступит в Академию Аши. Амэ вспомнил, как в прошлом году они с мамой и братьями стояли здесь. Только мама молчала, а Акито не казался взволнованным, но он хмурил брови. Амэ помнил события прошлого года урывками. После хмурых бровей была радостная улыбка, потом Акито поднял его на руки и закружил. А вскоре Амэ сообщили, что его брат поедет учиться, и с ними больше жить не будет. Мальчик расстроился до слез, хотя и старался их не показать.

Они минули эту зону, и направились в сторону палаточного лагеря, разбитого чуть в стороне от барьера. Там людей почти не было. В основном Воины-Тени и родители Сейто, такие же, как Амако. Они не видели своих детей год и теперь обнимались или разговаривали в стороне. Амэ озирался по сторонам в поисках Акито. Тут столько было Сейто в черной ученической форме, что у мальчика заболели глаза, а брат так и не был найден. Мама подошла к одному из Воинов-Теней и что-то спросила.

— Первый курс? — он тепло улыбнулся, — Они все в том шатре, — и показал рукой.

Амэ еще никогда в жизни не казалось, что он так медленно двигается. Казалось, Священная Богиня(6) смеется над ним, и расстояние до шатра никак не хочет сокращаться. Терпение заканчивалось, и Амэ ощутил, что еще немного, и он швырнет в сторону деревянные шлепанцы, распахнет проклятое кимоно и побежит вперед. И никто его не остановит, даже мама.

Из шатра кто-то вышел. Это был высокий и стройный юноша. Он положил руку на рукоять катаны, которая висела за поясом, и вскинул черноволосую голову к небу. В это время барьер вспыхнул, и на волосах забегали зеленые блики. Амэ показалось, что его сердце от волнения выпрыгнет из груди, когда юноша повернулся, и мальчик узнал в нем своего брата.

— Акито!!! — закричал Амэ и бросился к нему.

Маленькая рука мальчика выскользнула из холодных пальцев матери. Амако попыталась схватить свою непутевую дочь и прикрикнуть на нее, но не успела. Амэ бежал, не разбирая дороги, спотыкался и только чудом не растянулся на земле. Хотя, у самого финиша ноги все-таки запутались в длинных полах кимоно, и Амэ потерял равновесие. Столкновение с землей казалось неизбежным, но сильные руки подхватили его и закружили.

— Моя маленькая сестричка! — засмеялся брат.

Все завертелось вокруг Амэ, он почувствовал, что закружилась голова, и в этот момент Акито прижал его к себе и стал гладить по голове.

— Как ты выросла, Амэ. Стала такой красавицей. Небось, уже от мальчиков отбоя нет! — произнес он.

Амэ наморщил носик и недовольно возразил:

— Все мальчишки — глупые, кроме тебя, братик.

Амэ снова засмеялся, а потом поставил на ноги свою 'сестру'. Мама к тому времени уже подошла, более того, она подобрала потерянные Амэ гета и помогла обуться.

Стоять было трудно из-за дрожи. Амэ так переполняли чувства, что его трясло. А потом он не выдержал, разревелся в голос и снова бросился обнимать брата. Он плакал и говорил о том, как он скучал, как ему плохо было без Акито, что мама не разрешала ему сидеть не крыше и смотреть в небо и еще много-много разных глупостей. И казалось, слезы льются нескончаемым потоком. Акито бормотал в ответ что-то ласковое и успокаивающе гладил по голове.

Амэ не знал, сколько они так простояли, но постепенно слезы стали утихать, и на смену им пришли тихие всхлипывания. Акито не отстранялся. Он продолжал обнимать Амэ, и мальчику казалось, что вот так он может простоять вечно.

Хотя… маленький Амэ в то время еще не знал, что такое вечность.

— У тебя изменился запах, — прошептал хриплым срывающимся голосом Амэ, — но это все равно ты.

— Конечно, я, глупенькая! — ласково ответил Акито и мягко отстранился. Он взял из рук Амако платок и стал стирать слезы с лица мальчика.

Лицо Акито было так близко, что Амэ невольно стал его рассматривать. Как оказалось, за этот год у брата изменился не только запах…

Акито стал таким красивым, что дух захватывало. На смуглом лице сверкала белоснежная улыбка, глаза, обрамленные густыми черными ресницами, стали синими, пронзительными и глубокими. А еще Акито проколол ухо, и не в одном месте, а в трех! Амэ нерешительно поднял руку и коснулся серебряных колечек.

— Нравится? — спросил Акито.

Амэ пожал плечами. Он не понимал, зачем брат проколол ухо, ведь это делают только девушки…

— Я так и думал, — ухмыльнулся Акито.

— Безвкусица! — фыркнула мать.

Улыбка брата стала еще шире. Он встал, и Амэ заметил, что теперь Акито примерно на голову выше Амако.

— Я тоже рад тебя видеть, мама, — произнес он, шутливо поклонившись.

Но даже этот поклон вышел так изящно, что Амэ пораженно захлопал глазами. Белым промелькнул перед глазами мальчика большой мон Хатимана — три жирные запятые образовывали окружность(7), который был изображен на спине брата. А Амэ и не замечал этого раньше…

— Не ехидничай, сын. Тебе это не идет, — произнесла Амако ледяным тоном.

У Акито с мамой всегда были прохладные отношения. Они постоянно не сходились во мнении, Акито начинал язвить, а Амако отфыркиваться, точно рассерженная кошка. Многие считали, что это потому, что Акито и Амако были похожи настолько, что не могли спокойно прожить в одном доме и дня.

Акито взял Амэ за руку и двинулся в сторону Канто. Амако направилась за ними.

— А где Канске и Макетаро? — спросил брат.

— Ушли на Канто смотреть, — ответила мать, — Сказали, что тебя они скоро увидят дома, зато до следующего Канто Мацури еще целый год.

— Понятно, — ухмыльнулся Акито и посмотрел на Амэ.

Амэ поднял голову и радостно улыбнулся.

— Как дела в Академии? — спросила Амако.

— Ничего. Ты ведь получала мои письма. Почти ничего не изменилось. Мы там так долго учимся, что почти не замечаем перемен.

— Еще только год прошел, — фыркнула мать, — а ты уже говоришь так, будто проучился там все тринадцать лет.

— Я по старшим курсам смотрю. Ничего не меняется.

— Думаешь, так и останешься, лучшим Сейто на своем курсе?

Акито улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами. Амако нахмурилась, а Амэ загордился своим братом. Акито не только поступил в Академию Аши, но и был лучшим на своем курсе!

— Преподаватели говорят, что давно они таких сильных первокурсников не набирали. Все бы, может, и ничего, но эти ками… — улыбка на лице брата неожиданно померкла, а рот презрительно скривился, — считают себя чуть ли не властелинами Поднебесной(8).

— Они — Боги, сын.

— Боги? — возмутился Акито, — Они просто в них играют. Им все достается гораздо проще, чем нам. Их Сюгендо(9)… Когда они поступают в Академию, почти все владеют Сейкатсу на таком уровне, как не каждый Воин-Тень сможет! Отсюда и гонору столько. И смотрят на нас, точно мы жуки навозные!

Амако остановилась. Акито остановился тоже, удивленно посмотрел на мать.

— Они не люди, — произнесла женщина, — Ты должен это понять. Они — ками! И они нас защищают.

— Мы тоже защищаем Поднебесную! — выпалил Акито.

Амэ испугался вспышки гнева брата. А еще он приготовился, что мама выйдет из себя и залепит сыну подзатыльник, но ничего такого не произошло. Амако только тяжело вздохнула и покачала головой.

— Когда-нибудь ты поймешь, — и пошла дальше.

За время разговора они подошли к ярмарочной площади. Акито увидев лоток с фондю, лукаво посмотрел на Амэ.

— Хочешь? — спросил брат.

Невозможно описать, какая борьба сейчас происходила в душе мальчика. Он боялся очень, что если сейчас согласится, то мама будет недовольна. Потому что фондю очень легко запачкать кимоно, и зная Амэ, можно не сомневаться, что так и произойдет. Но Амэ не смог отказаться от сладкого.

— Хочу.

— Тогда сейчас купим. Банан или яблоко?

Амэ задумался. Выбор трудный, очень трудный. На это Акито засмеялся и заказал и то, и другое. Счастью Амэ не было предела. Амако молчала, потому что знала, что сейчас с сыном лучше не пререкаться.

А потом Амэ катался на разноцветных каруселях вместе с Акито. И они ходили смотреть на Канто. Амэ сказал, что шесты такие длинные, что достают до неба. Акито посмеялся, но возражать не стал. Его всегда изумляла тяга своей 'сестры' к небу. Однажды ему даже приснилось, что у нее есть белые крылья.

Время летело быстро. Очень хотелось его остановить. Амэ так не хотел снова расставаться с братом, но это было невозможно. Раздался глубокий звон гонга, возвещающий о начале Церемонии. Народ на улицах неожиданно притих, а потом потянулся к барьеру. Скоро начнутся показательные выступления Воинов-Теней.

— Прости, сестренка, но мне надо бежать, — Акито нагнулся, запечатлел поцелуй на лбу Амэ, — Увидимся дома!

Он быстро кивнул матери, подмигнул растерянному мальчику и скрылся в толпе.

— Так быстро… — Амэ казалось, что солнце погасло навсегда, и что глупые тени сведут его с ума своим шепотом.

— Он приедет завтра, — произнесла мама.

Амэ посмотрел на ее и улыбнулся. Амако отвернулась.

Они направились к барьеру. Народу было очень много. И если бы мальчика не держала за руку мама, он бы, наверное, потерялся. И хотя в толпе было шумно, Амэ все равно различал, как мерно гудит активированный барьер. Для Амэ это был самый красивый звук на свете. Ему казалось, что он мог его слушать часами.

— Амэ, следи за походкой! — дернула его за руку мама. Мальчик вскрикнул от боли, запутался в кимоно, и стал падать. Он и не заметил, как холодные пальцы выпустили его ладонь, а люди, которые шли нескончаемым потоком, врезались между ним и мамой.

Амэ приземлился на пятую точку и потер руку. Было больно. Такое ощущение, что кто-то специально грубо расцепил их руки… Когда боль немного утихла, Амэ поднялся на ноги и стал озираться по сторонам в поисках мамы. Но ее нигде не было. Из-за народу. Его меньше не становилось. А потом прозвучал еще один гонг, и люди заспешили и засуетились, потому что скоро должно было начаться представление.

Амэ стало страшно. Столько народу, и никого знакомого. Мама ведь никогда от него ни на шаг не отходила, а тут… Куда она делась? Почему ее нигде нет?! Амэ закричал, но было слишком шумно, чтобы мама смогла услышать его голос. Мальчик скинул гета и побежал, он расталкивал народ, все искал фигуру в голубом кимоно, но никого похожего не находил. Множество лиц, но все чужие: удивленные, испуганные, недовольные. Множество цветов: красный, синий, желтый… зеленый и золотой…

Амэ и сам не заметил, как натолкнулся на высокого мужчину. Мальчик поднял голову и оторопел. Это был прекрасный Курикара. У него были потрясающие золотые волосы, которые были такими длинными, что доходили почти до середины бедра. И глаза. Глаза хищного зверя, ярко-желтые, с тонким черным вертикальным зрачком. Амэ тогда показалось, что они светятся в темноте.

— Извините, — пролепетал Амэ. Его голос от волнения дрожал. Он никогда не думал, что существует на свете нечто настолько красивое и совершенное, как человек стоящий перед ним. Хотя, человек ли?

— Ты потерялся? — спросил Курикара.

Мальчик на миг растерялся от внимательного взгляда золотых глаз, и неуверенно кивнул. Он смотрел в эти глаза, как завороженный, не в силах ни пошевелиться, ни отвернуться.

— Хочешь, я провожу тебя?

Мальчик снова растерялся. Он не знал, как поступить.

— Мама сказала, чтобы с незнакомцами… — но голос срывался. Амэ замолчал, потом набрал в легкие побольше воздуха и закончил, — я не ходила!

— Но со мной ведь можно, — улыбнулся незнакомец.

Амэ нахмурился.

— Почему?

— Потому что я — ками.

Так вот о ком говорил Акито! Курикара, которыми Амэ так восхищался, оказались… плохими. Да, плохими, иначе почему Акито так их не любит?

— Вы плохие все! Так говорит мой брат!

— Плохие? — улыбка ками стала шире, — Почему это?

Почему? Почему ками плохие? Акито что-то говорил.

— Потому что вы смотрите на Сюгендо, как на навозных жуков! — выпалил Амэ, весьма довольный собой.

Брови ками насмешливо дрогнули.

— Неплохое мнение! Хотя не думаю, что Сюгендо от этого страдает. Пойдем, — золотоволосый бог протянул руку, — Я помогу найти твою маму.

Амэ долго смотрел на тонкие длинные пальцы, унизанные тяжелыми золотыми перстнями, и на ногти, которые были длинными, как у девушки. Потом растерянно заглянул в лицо ками. Тот улыбался. И улыбался он очень по-доброму.

— Ладно, — обреченно вздохнул Амэ, — но все равно вы — плохой! И меня ничего не переубедит!

Незнакомец усмехнулся.

Они шли через толпу, и Амэ казалось, что люди перед ними расступаются. Хотя, почему казалась? Это было, действительно, так! Амэ шел рядом с богом. Все должны уступать им дорогу.

— А как вас зовут? — спросил Амэ.

— А зачем тебе?

Мальчик задумался, а потом ответил:

— Расскажу о вас брату. Скажу, что тоже видела ками. Хотя… раньше я назвала вас Курикара, а теперь… не знаю.

— Курикара? — рассмеялся незнакомец, — но почему именно так?

— Ваша одежда, — объяснил Амэ, — на ней драконы.

— Но они золотые, а не черные.

Амэ пожал плечами.

— Ну и что.

Рука у ками была странная. Теплая. И еще Амэ испытывал необычное ощущение от ее прикосновения к своей коже: как будто множество маленьких иголочек легонько колют его в ладонь. Никогда ничего похожего Амэ не доводилось ощущать.

— Хорхе.

— Что? — не понял Амэ.

— Меня зовут Хорхе.

Мальчик смутился. Ведь он сам сначала просил ками представиться, а теперь повел себя невежливо.

— Извините, — произнес он, — Я Сарумэ Амэ. Приятно познакомиться!

— И мне приятно, — ответил Хорхе, — Амэ… 'Небо' (10), значит? Тебя мама так назвала?

— Да. Папа умер, когда я еще в животике у мамы была.

Ками остановился.

— Интересная у тебя мама, Амэ.

Мальчик оглянулся. Только когда они остановились, Амэ неожиданно понял, что за разговором они ушли далеко от барьера. Ками завел мальчика куда-то. И место это было не знакомо, и вокруг — ни души. Амэ испугался. Говорил же Акито, что ками все плохие, надо было бежать от него подальше! И мама предупреждала, чтобы ни с кем он не ходил, так нет…

— Где мы? — спросил Амэ.

— Не волнуйся, — спокойно ответил ками, — Здесь нам никто не помешает.

Амэ испуганно отшатнулся от Хорхе и стал пятиться назад, но вскоре уперся в кирпичную стену.

— Где мама?

Бог пожал плечами.

— Ее здесь нет.

Амэ задрожал. Коленки подогнулись. Это существо, оно… что оно хотело сделать с ним? Он поднял на Хорхе взгляд, полный страха.

— Не пугайся, — произнес холодным тоном ками, — Ты ничего не почувствуешь.

Хорхе сделал несколько шагов по направлению Амэ, потом медленно поднял руку, и мальчик неожиданно понял, что ками потянулся за катаной. Слезы брызнули из глаз Амэ, страх заставил мальчика еще плотнее приникнуть к сырой кирпичной стене. Перед глазами все поплыло, но у Амэ все же получилось различить сияние катаны, которая теперь лежала в изящной руке ками.

— Пока ты не умрешь, ты не сможешь летать, — произнес Хорхе.

Быстрое движение, вспышка зеленого и золотого цветов, а потом выключили свет.

Примечания автора:

1. Священная Богиня — имеется ввиду Великая Священная Богиня, сияющая в небе — Аматэрасу-но миками. Верховное божество Поднебесной. Стихия — Земля

2. Сейкатсу — иначе ее называют Сила Жизни. По легенде Великая Священная Богиня Аматэрасу и ее братья Сусаноо-но микото и Цукиеми-но микото создали Поднебесную из Сейкатсу. Сейчас Сила Жизни используется ками и Воинами-Тенями как оружие

3. Ками — боги, служащие Священной Богине

4. Йокай — монстры, которые создал Сусаноо, чтобы уничтожить мир. Основные из них: тенгу, кицуне и тануки.

5. Курикара — яп. черный дракон, одно из буддийских божеств.

6. Священная Богиня (Великая богиня) — имеется ввиду Великая Священная Богиня, сияющая в небе — Аматэрасу-но миками. Верховное божество Поднебесной. Стихия — Земля

7. Мон Хатимана — официальный знак Академии Воинов-Теней Аши. Хатиман — Бог-Покровитель воинов, считалось, что именно он основал Академию.

8. Поднебесная — весь мир, населенный людьми

9. Сюгендо — (дословно переводится "путь овладения сверхъестественными силами"). Это боевая техника, которая используется только ками. Она включает в себя владение катаной и вакадзаси совместно с Сейкатсу. 10. В японском языке 'амэ' имеет несколько иероглифов. Один из них означает 'дождь', другой 'небо'. Амэ был назван Небом.