"Брачная лотерея" - читать интересную книгу автора (Андерсен Линда)

8

Приглашение на ужин Лаура, как и следовало ожидать, отклонила. Сказала, что у нее полным-полно работы и, кстати, ни словом не солгала. Когда зазвонил телефон, молодая женщина как раз сидела в кухне, просматривая бухгалтерские книги и прикидывая, может ли себе позволить нанять еще одну помощницу. Она наконец перестала каждую минуту сверяться с календарем и прокручивать в уме возможные сценарии развития событий. Вскоре и так все станет ясно. Лауре всегда хотелось иметь ораву детишек, но стряпать и печь, когда у тебя на руках, новорожденный младенец – эта задача ей вряд ли по силам.

– Мы и Паоло с Виолеттой приглашаем, – сообщил Вернон в телефонную трубку. – Джозеф тебе говорил, что собирается поучить их верховой езде?

– Да, но…

– А заодно можешь воспользоваться нашей стиральной машиной… Тогда и в прачечную идти не придется.

– Спасибо. Но, на мой взгляд, в такой холод ездить на лошадях вряд ли стоит. Уже и снег выпал. Виолетта непременно простудится, она и так уже носом шмыгает.

– У нас крытый паддок, и там довольно тепло. Но я думаю, что на первый раз Джозеф просто покажет им лошадок и даст посидеть минутку верхом.

– Лошадки? – В дверях появилась Виолетта с плюшевым мишкой в руках. – Мы поедем кататься на лошадках?

Лаура покачала головой и снова заговорила в трубку:

– Передай твоему дедушке, что я от души благодарна ему за приглашение, но… как-нибудь в другой раз.

– Мы поедем к лошадкам? Мамочка, скажи «да»! Ну пожалуйста! – Виолетта подбежала к матери и обняла ее за колени, жадно поглядывая на телефонную трубку.

– Как насчет завтра? – не сдавался Вернон.

– Перестань! – Это относилось к дочери, но Лаура втайне надеялась, что приказ подействует и на собеседника тоже. Но нет, напрасные мечты!

– «Гондола» же по понедельникам закрыта, насколько мне известно. Я сам видел табличку.

– Вернон, я серьезно. Я хочу положить конец этой дурацкой истории раз и навсегда. А еще я хочу, чтобы ты убрался восвояси.

– Я уже убрался восвояси, – фыркнул он, явно забавляясь ситуацией. – Я в сорока милях от города. Ты – там, а я – здесь.

– Вот и оставайся в сорока милях от города и не приставай ко мне больше!

– А как долго мне там оставаться, мэм? Отличный вопрос. До конца жизни? До того, как дети уедут в колледж?

– Я перезвоню тебе через пару недель.

– А раньше никак нельзя?

– Тебе так не терпится узнать правду?

– Конечно! А тебе разве нет?

Лаура уже знала правду, хотя, вопреки очевидному, надеялась на ошибку. Но если беременность все-таки не подтвердится, красавец конезаводчик наконец оставит ее в покое, соблазнит кого-нибудь еще и займется своими делами… чем уж там фермеры занимаются зимой и осенью. Этот человек ей не нужен… ей вообще не нужен мужчина.

– Чем раньше, тем лучше, – согласилась Лаура. – Хотя все равно не понимаю, с чего тебе-то нервничать?

– Терпеть не могу нерешенных проблем.

– Это не твоя проблема.

– Радость моя, если ты и впрямь в это веришь, тебя ждет большой сюрприз.

Вернон выждал еще три дня. Каждое утро за завтраком дед так и фонтанировал новыми идеями. То предлагал пригласить Лауру на обед, то, стукнув кулаком по столу, приказывал похитить ее вместе с детьми. Внук так и не признался Джозефу, что каждый день заглядывает в «Венецианскую гондолу». Паоло бывал в детском садике, но Виолетта, которая и впрямь простудилась, сидела дома. Точнее, в общем зале за маленьким столиком.

Девочка встречала гостя с распростертыми объятиями. Вернон подсаживался к Виолетте, ее мать приносила из кухни поднос с какой-нибудь потрясающей вкуснятиной, укоризненно смотрела на него, вздыхала и вновь исчезала за дверью.

– Еще кофе? – По крайней мере, Линн не шарахалась от него, точно от прокаженного. Девушка наконец преодолела застенчивость, сделалась милой и услужливой.

– С удовольствием. И покрепче, если не трудно.

– О'кей. – Линн сбегала в кухню и тут же возвратилась. – Миссис Эф скоро появится. А у меня в десять перерыв, – заговорщицки шепнула она, ставя чашку на стол.

Разумеется, Вернон об этом знал. Именно поэтому и сидел в общем зале как приклеенный. Кроме того, ему нравилось общаться с Виолеттой. За три дня они перешли от корабликов к лошадям. Сегодня Вернон принес девочке новую раскраску под названием «Кто живет на ферме» и коробку карандашей – самую большую, какая только нашлась в магазине.

Краем глаза он заметил, как дверь кухни распахнулась и за стойкой возникла Лаура. Но не задержалась там, а вышла из-за стойки и решительно направилась в их сторону. В воздухе разливался аромат яблочного пирога.

– Что ты затеял?

– И тебе доброе утро. – Вернон подмигнул Виолетте и вручил ей оранжевый карандаш. – Это для уздечки.

– Что такое уздечка? – сосредоточенно нахмурилась девочка, становясь похожей на мать.

– Вот эта штука, – указал Вернон на кожаные ремешки, обхватывающие голову лошади. – Присоединяйся. – Он отставил чашку на дальний край стола и выдвинул для молодой женщины стул. – Тебя по-прежнему тошнит?

– Только от кофе, – вздохнула Лаура, с отвращением глядя чашку.

– И как же тебе удается обслуживать посетителей?

– Дышу ртом.

Вернон извлек из кармана листочек с печатью и датой и положил на стол перед собеседницей.

– Это направление от доктора Кранста. Ты можешь зайти в поликлинику хоть завтра, и тебе сделают все анализы.

– Спасибо. – Лаура взяла листочек, долго изучала его и наконец со вздохом обронила: – Ну и кашу же мы заварили.

– Это все я виноват, – ответил Вернон, не испытывая при этом ни тени раскаяния. Чем больше он думал о перспективе обзавестись ребенком, тем больше радовался этой мысли.

Виолетта оторвалась от раскраски и укоризненно посмотрела на него.

– Тогда надо сказать «прости меня, пожалуйста».

– Прости меня, пожалуйста, – улыбнулся Вернон. – Мне ужасно жаль, что так вышло, – не моргнув глазом солгал он.

– Прошу тебя, хватит об этом. – Колокольчик входной двери мелодично звякнул, и в зал вошли две почтенные престарелые дамы.

– Давай поужинаем вместе, – не сдавался Вернон. – Все вчетвером: ты, я и дети.

– Давай, – охотно согласилась Виолетта. Но Лаура, ни на минуту не задумавшись, отрезала:

– Нет, спасибо.

– Джозеф хочет приготовить для тебя что-нибудь вкусненькое, – сказал Вернон в спину уходящей Лауре и в порыве вдохновения прибавил: – А ведь он уже совсем старик, в любой день умереть может, так что не тянула бы ты с визитом.

Одна из посетительниц, нахмурившись, одарила молодого человека возмущенным взглядом из тех, что превращают человека в камень. Гермиона Ньюсом ничего смешного в ситуации не усматривала.

– Вернон Паркинсон, разве можно так шутить!

– Ну да, признаю, ляпнул не подумав…

– Я полагала, уроки твоей дорогой матушки не прошли для тебя даром. И что же? Где уважение к деду? Где почтение к его сединам? – Она нахмурилась еще суровее: ни дать ни взять старый гриф, нацелившийся на затаившуюся в траве жертву! – Ты ведь и впрямь пошутил, я надеюсь? Джозефус ничем таким не болен?

– Нет, тетя Гермиона, утром он чувствовал себя лучше некуда.

– Как поживает твоя матушка? – с места осведомилась Беренгария. – В родные края возвращаться не надумала?

– Пока нет, – улыбнулся Вернон, радуясь смене темы. После смерти мужа миссис Паркинсон, в девичестве Симона Леверье, перебралась во Францию, в небольшой городок под Марселем, где жила ее многочисленная родня.

– Хоть на рождественские-то праздники приедет?

– Да, тетя Беренгария, я и сам с нетерпением этого жду. – И тут Вернону пришло в голову, что, если до Рождества он не загладит свою вину перед Лаурой посредством законного брака, матушка с него живьем шкуру спустит!

– Чего изволите заказать? – весело окликнула старушек Лаура из-за прилавка, с трудом сдерживая смех. Кажется, грозные Беренгария с Гермионой не внушали ей и тени страха.

– Мне бы чашечку жасминового чая, – попросила Гермиона, разглядывая выставленную в витрине подборку пакетиков. – Так приятно, что вы включили его в ассортимент!

– А на что же еще ящик для предложений? усмехнулась владелица кафе, указывая на внушительного вида коробку с прорезью. – Я читаю все записки до единой. Хочу, чтобы посетителям у меня нравилось.

– Сегодня нам не до чая, – сурово возвестила Беренгария. – Нам нужен десерт для вечерней партии в бридж. Что вы порекомендуете?

Вернон вновь сосредоточил внимание на Виолетте, которая протянула ему свой последний шедевр, предвкушая заслуженную похвалу.

– С детства обожаю фиолетовых лошадей, с самой серьезной миной сообщил конезаводчик. – Они самые быстрые.

– Спасибо, – важно поблагодарила крохотная копия своей матери. – Я их тоже люблю.

Разумеется, Гермиона не могла не сунуть нос в чужие дела. Отказавшись от мысли о чае, мисс Ньюсом подошла к угловому столику и с интересом оглядела кипу раскрасок и рассыпанные карандаши.

– Художничаешь, Вернон? Да еще на пару с малышкой? Следует ли из этого, что ты вошел в число друзей дома миссис Фортман?

– Миссис Фортман не желает иметь со мной ничего общего, тетя Гермиона. – Вернон обезоруживающе улыбнулся. – Может, хоть вы мне подскажете, как ее очаровать?

– Опять дразнишься! – Гермиона пригнулась к самому его уху и заговорщицки прошептала: – Если серьезно, боюсь, что миссис Фортман тебе не подходит.

– Помогите мне, тетя! – комично заломил руки Вернон. – Если не вы, то кто же?

Но мисс Гермиона Ньюсом лишь возвела глаза к потолку и спешно отступила к прилавку. И очень вовремя: Беренгария как раз собиралась прибавить к заказу, и без того немалому, с полдюжины «наполеонов» и средних размеров пирог с малиной.

– Это злая ведьма? – робко прошептала Виолетта.

– Что ты! Это моя тетя, и она очень даже добрая, – успокоил девочку Вернон. – И ничуточки мы ее не боимся, правда?

– Пра-авда. – Виолетта сосредоточенно листала раскраску, ища новую картинку с лошадьми. – Вы здорово раскрашиваете.

– Спасибо. Ты тоже.

– А маленькие дочки у вас есть?

– Пока нет. – Но если ему и впрямь вскоре предстоит стать отцом, то ребенок его будет расти при нем, на ферме, черт подери, а не как подкидыш какой-нибудь!

Молодой человек оглянулся на Лауру. Та ловко укладывала в коробки заказанные сладости. Ей еще предстоит понять, что Вернон Паркинсон всегда добивается своего.

– Говорю тебе, Лавви, мы это своими глазами видели! – Гермиона не могла понять, с какой стати ее слово ставят под сомнение. Разве она когда-нибудь была замечена во вранье? Ну, может, за картами… так это не считается. В карты все мухлюют, это в порядке вещей.

– Вернон раскрашивал лошадок? С ребенком? – Лавиния недоверчиво покачала головой и снова сосредоточенно перетасовала колоду. – Должно быть, тебе показалось.

– Это все миссис Фортман, – стояла на своем Гермиона. – Наш мальчик по уши влюблен. Без очков видно, что так!

– А как же… сами знаете что? – схватилась за голову Агата.

– Ну и к чему эти драматические жесты, милочка? – пожала плечами Беренгария, отпивая кофе и ставя чашку на изящное фарфоровое блюдце. – Мы все отлично понимаем, о чем ты.

– То есть получается… истинная любовь опять восторжествовала? – с замирающим сердцем прошептала Агата.

Лавинии немедленно захотелось ущипнуть сестру, да побольнее. Ну почему та вечно изъясняется фразами из дешевых голливудских мелодрам?

– Я поверю в то, что Вернон наконец остепенился, только когда своими глазами увижу брачное свидетельство, – непререкаемым тоном заявила Беренгария. – Кроме того, мы не знаем подробностей.

– Зато знаем, у кого спросить, – хихикнула Агата, беря с блюдца «наполеон».

– У кого же? – скептически осведомилась Лавиния.

– У нашего брата, конечно! У кого же, как не у Джозефа! – отозвалась толстушка миссис Свитинг, удивляясь непонятливости сестры.

– И что же ты собираешься у него спросить? – свела брови Гермиона. – Дескать, миссис Фортман беременна… Не от Вернона ли случайно? Не знаю, как ты, милочка, а я бы со стыда сгорела!

– А, по-моему, это отличный способ заставить мужчину жениться! – запротестовала Беренгария. – Даже ты, Гермиона, должна согласиться: метод почти безотказный!

– Раз вопрос с Верноном решен, не заняться ли нам Фергусом и Лиззи? – деловито осведомилась Лавиния, сдавая карты.

– Да мы даже не знаем наверняка, женится Вернон или нет! – всплеснула руками Гермиона.

– Вот поэтому я и советую позвонить Джозефу, – убеждала Агата. – Чтобы наконец понять, как обстоят дела.

– То есть ты предлагаешь спросить старика напрямую, собирается ли его внук жениться на соблазненной им женщине? – возмутилась собеседница. – Ну как можно задавать вопросы настолько… личные? – Бывали минуты, когда даже законодательница общественного мнения и гроза всего города, мисс Гермиона Ньюсом, оказывалась в тупике.

– Между прочим, разговаривал Джозеф с тобой, а не с нами, – напомнила Лавиния. – Я имею в виду, что о помощи он просил именно тебя. Вот ты и выясни, по-прежнему ли требуется эта самая помощь или уже нет. А если нет, не заняться ли нам другими… хмм… одинокими сердцами? Нашей славной Лиззи или вот, например, Кэрол Бэкшот. В конце концов душечка Кэрол приходится двоюродной племянницей сводной сестре моего первого мужа…

– Кэрол? – снова всплеснула руками Агата. – Кэрол Бэкшот?! Уж кто никому не позволит вмешиваться в свою личную жизнь, так это Кэрол. Такой гордячки еще поискать…

– Вот такие гордячки и оказываются в итоге одни-одинешеньки и с ребенком на руках, – назидательно произнесла Беренгария. – Однако про душечку Кэрол мы поговорим как-нибудь потом… На повестке дня – наш дорогой и всеми любимый племянник Вернон.

Все взгляды обратились на Гермиону. И мисс Ньюсом поняла: неприятного разговора со стариком Паркинсоном не избежать.

– Хорошо, я попробую, – недовольно буркнула она.

Да, она позвонит Джозефу, потолкует с ним о пожертвованиях на ремонт церкви и как бы случайно осведомится, по-прежнему ли ему требуется помощь. Если старик скажет «нет», она не отстанет до тех пор, пока не услышит вполне заслуженных изъявлений благодарности. А если Джозеф ответит «да»… ну что ж, попытается сдержать ликование и изобразит полнейшее безразличие. Пожалуй, еще даст ему понять, что смертельно устала от Вернона и его брачных проблем.

Порой женщине полезно притвориться равнодушной.

– Сдается мне, это одна из кошмарнейших недель в моей жизни, – посетовала Лаура, украшая торт крохотными кремовыми розочками.

Трехъярусное произведение кулинарного искусства заказала почтенная пожилая чета, живущая в двух кварталах от кафе, в честь помолвки своей единственной ненаглядной дочери. О чем с гордостью сообщила будущая теща, обговаривая дату и сумму. Помолвку предстояло отмечать здесь же, в кафе. Совсем маленький такой банкетик, человек на двадцать, не больше…

Но тут же в памяти молодой женщины воскресли недели не менее ужасные: когда умерла бабушка, когда обнаружилось, что ее, Лауры, брак не более чем фикция, когда Виолетта заболела ветрянкой и несколько дней находилась на грани жизни и смерти. Так что по зрелом размышлении данная неделя по степени кошмарности стоит где-то на десятом-одиннадцатом месте.

Кэрол Бэкшот, доставившая Виолетту домой, – девочка ездила к ней на ферму поиграть с Беатой, – присела на табурет и завороженно наблюдала за кулинарными таинствами.

– А что плохого в этой неделе?

– Ох, лучше я промолчу. А то вы, чего доброго, сочтете меня вздорной истеричкой, – вздохнула Лаура, осторожно присоединяя к бордюру нижнего яруса очередную кремовую розочку.

– Я овдовела четыре года назад, – произнесла Кэрол, глядя в пространство. – И что такое кошмарные недели, знаю не понаслышке.

– Извините. – Лаура подняла взгляд на свою новую подругу. – Я вас расстроила? Как бестактно с моей стороны!

– Ничего подобного, – усмехнулась рыжеволосая фермерша. – Мой брак был не из тех, что заключаются на Небесах.

– Вопреки лучшим традициями Сент-Огюстена?

– Вот именно, – хмыкнула Кэрол. – А эта ваша кошмарнейшая неделя имеет какое-то отношение к Вернону?

– Терпеть не могу свадебные торты! – в сердцах воскликнула Лаура, слизывая с запястья каплю крема. – И свадьбы. И помолвки. И всю эту дребедень.

– На мой взгляд, это означает «да», – лукаво улыбнулась Кэрол.

– Только потому, что меня раздражает заказанный торт?

– Да… И кроме того, Виолетта рассказала, что «мистер Паркинсон» приходит в кафе каждый божий день и часами раскрашивает с ней лошадок. И обещал научить ее и братика ездить верхом. – Кэрол сочувственно улыбнулась. – Городок у нас маленький, сплетни распространяются, как лесной пожар, знаете ли…

– Я беременна. – Лаура устало опустилась на табурет и принялась помешивать ложкой в миске с кремом.

– И в этом повинен Вернон?

– Да. – Молодая женщина с трудом сдержала слезы. Есть на свете беды посерьезнее, чем беременность. Надо будет составить их список и заглядывать в него почаще. – Только, пожалуйста, не распространяйтесь об этом.

– Конечно. – Кэрол утешающе погладила собеседницу по плечу. – Вы меня почти не знаете… Но, честное слово, что до чужих секретов, тут я – могила.

– Спасибо.

– А он знает?

– Знает, что есть такая вероятность. – Более того, Вернон непременно позвонит сегодня вечером узнать про результаты анализов. А как только она скажет ему правду, будет настаивать на том, чтобы стать частью ее жизни…

– И что теперь?..

– Понятия не имею. Вот вы с ним давно знакомы…

– Почти всю жизнь, – заверила Кэрол. – Он поступит как должно.

– А как – должно? – вздохнула Лаура. – Второй раз выходить замуж я не собираюсь. Дурной муж хуже, чем вовсе никакого.

– Боюсь, Вернон вас не поймет. Если вы носите его ребенка, он скорее всего захочет участвовать в его воспитании. К понятию «семья» Паркинсоны относятся в высшей степени серьезно и трепетно.

– Это Вернон Паркинсон-то, убежденный холостяк и завзятый донжуан? Этот неисправимый повеса? Извините, но о его репутации я уже наслышана.

– Да, вы правы: женщины от него без ума, а он без ума от женщин. Но я не думаю, что он способен махнуть рукой на собственного ребенка.

– Я вообще не намерена впускать мужчину, какого бы то ни было мужчину, в мою жизнь, – сказала Лаура, в глубине души гадая, а не лжет ли она подруге, а заодно и себе. Было в Верноне нечто такое, что пробуждало желание вцепиться в него обеими руками и не отпускать. – От них одни неприятности.

– Спорить не буду, – хмыкнула рыжеволосая фермерша. – Но у Вернона наверняка есть собственное мнение на сей счет.

– Не сможет же он силком притащить меня к алтарю!

– Притащить силком? – изогнула брови Кэрол. – Пожалуй, что и нет. Но, по-моему, вы этого конезаводчика недооцениваете. Да, он прикидывается этаким рубахой-парнем… но не позволяйте ему обвести себя вокруг пальца. Он богат, чертовски умен и привык получать то, что ему требуется. И… Лаура?

– Да?

– Вернон – человек порядочный. Не списывайте его со счетов вот так, сразу. – Помолчав, Кэрол осторожно осведомилась: – А у ваших детей отец… есть?

– Да, но я их полноправный опекун. – А отец их в тюряге, где ему самое место. К тому времени, когда подонок выйдет на свободу, дети уже в колледже учиться будут.

– Тогда подумайте о Верноне, – не сдавалась Кэрол. – Он не самый худший вариант, уж поверьте мне.

Вооружившись ножом, Лаура осторожно отделила от тарелки прихотливый завиток глазури.

– Да, – проговорила она со вздохом. – Я знаю.

– Ну как?

Вернон аккуратно повесил телефонную трубку на рычаг и покачал головой.

– Они не говорят. Дескать, конфиденциальная информация.

– Черт подери. – Джозеф рывком открыл холодильник и достал две банки пива. Одну протянул внуку, другую ловко вскрыл сам. – Чтоб им пусто было, этим докторишкам!

– По крайней мере, в поликлинику она сходила.

Вернон поднес к губам банку, но тут вспомнил, что собирался в город, и поставил ее на стол. «Венецианская гондола» закрывается в четыре. Он сверился с часами: надо думать, Лаура уже у себя, стряпает ужин для себя и детей.

– Ты разве в охотничий клуб не поедешь?

– Не-а, – покачал головой Вернон. – Хочу наконец узнать, «светит» мне стать папочкой или нет.

– Я имею в виду – после, – подмигнул дед. – Там сегодня барбекю из оленины, а пиво всего доллар кружка.

– Звучит недурно, – откликнулся Вернон, нахлобучивая шляпу и сдергивая с вешалки куртку. – Загляну позже, если Лаура опять меня вытурит.

Вид у бедняги Джозефа был такой, словно он вот-вот расплачется от досады.

– Эта женщина, что называется, первый сорт, сынок. Так и заруби себе на носу. Надеюсь, она-то и родит мне правнучка.

– Ты бы меньше об этом говорил, – удрученно посоветовал Вернон. – А то сглазишь.

– Ничего не могу поделать, – вздохнул старик. – Все мечтаю, чтоб ты остепенился…

– Остепенился? Это я-то? – ухмыльнулся Вернон, засовывая банку пива в карман куртки. – Пока, дед, увидимся позже.

– Ты смотри, улещивай ее вовсю! – крикнул Джозеф ему вслед, и внук не сдержал ухмылки.

Лаура Фортман на дешевую лесть не купится. Прямодушная, остроумная, храбрая и застенчивая одновременно, она собеседника насквозь видит… Читает как раскрытую книгу. Такую вокруг пальца не обведешь!

По пути к городу Вернон прикидывал возможные варианты. И оказалось, что их раз, два и обчелся. Если Лаура не беременна, можно выбросить ее из головы… а за кремовыми рулетиками посылать деда. Или можно продолжить за нею ухаживать, надеясь в один прекрасный день снова заманить ее в постель… и еще раз, и еще!

А вот если беременна, все существенно упрощается… Вроде как. Он женится на Лауре и заберет ее на ферму, где их будущий сын, подрастая, будет постигать азы коневодства. Или… в принципе можно и не жениться, а оформить опеку над ребенком. Впрочем, это решение вовсе не казалось Вернону таким уж удачным. Он ровным счетом ничего не знает о детях, как же станет управляться с грудным младенцем? Разве что мысль о внуке приманит его матушку в родные края…

А еще можно закрыть глаза на всю эту историю и сделать вид, что ребенок вообще не его. Такому повороту событий Лаура только порадуется. Похоже, перспектива продолжения отношений ей вовсе не улыбается – неважно, идет ли речь о законном браке или об ухаживании. Но ведь он ей нравится, хоть чуть-чуть, да нравится, иначе они бы не оказались под кухонным столом в ту ночь. Так что этот вариант тоже отпадает. Если он, Вернон, сделал женщине ребенка, то твердо намерен быть ему хорошим отцом… даже если родится девчоночка.

Вернон припарковал машину на площадке за домом и, перепрыгивая через две ступеньки, взлетел на второй этаж. Да, он готов очертя голову броситься в омут брака, если другого выхода нет… Он поступит как должно.

Словом, Паркинсон был готов взглянуть в лицо судьбе… но, сколько бы ни жал на кнопку звонка, за дверью царило безмолвие. Судьба вовсе не дожидалась его… по крайней мере, дожидалась не здесь. Так что Вернон с убитым видом спустился вниз, завернул за угол и поднялся на крыльцо кафе-кондитерской. Он не обращал внимания ни на прохожих, кутающихся в меховые пальто и куртки, ни на пронизывающий ветер, в котором уже чувствовалось дыхание зимы… Он не услышал, как кто-то через улицу окликнул его по имени. Глаза его были прикованы к тускло мерцающему стеклу… и к женщине с длинными, вьющимися каштановыми волосами, что протирала столы исполненными спокойной грации движениями.

Словно ощутив его взгляд, Лаура подняла голову – и тряпка застыла в воздухе. Внутри кафе горел свет, так что Вернон отчетливо различал знакомые черты прекрасного, словно изваянного из слоновой кости лица. Указательным пальцем он начертил в воздухе знак вопроса.

Поколебавшись мгновение, Лаура утвердительно кивнула. И у Вернона Паркинсона на миг остановилось сердце.