"Царь Давид" - читать интересную книгу автора (Мессадье Жеральд)

Глава 21
БЕГСТВО

Когда его рассудок успокоился, Давид вышел из леса, так как не был склонен уступать зверям ту шкуру, которую проспорил людям. Его беспокоили не маленькие плотоядные летучие мыши, когда они точно и мягко летали над его головой, не мангусты, скользящие между ног, а скорее кабаны, стремительно атакующие, как он сам атаковал филистимлян, а также гнезда ос, которые он боялся столкнуть с низких ветвей деревьев. Ведь Давид убежал из дворца Саула со своей лирой, единственным оружием, и в рубашке – всей имевшейся у него одежде.

Луна заливала светом холм с вершины, там, где спал город. Там отныне находился самый грозный враг, еще страшнее, чем Голиаф и все филистимляне: Саул. Другой царь, мечтал непроизвольно Давид. Другой царь, так как намерения Самуила проникли в него: Давид осознавал себя царем, смутное убеждение поселилось в нем. Он начинал верить в то, что настоящим царем будет он сам. И он вдруг понял то, что жестоко предсказал Великий ясновидящий: сок дерева Саула отныне был отравлен. Саул скоро падет.

Поднимаясь на холм, он убедил самого себя, что подверженный болезни Саул, несомненно, уступил приступу гнева и не будет продвигать дальше свой убийственный план. И что, конечно, ни Ионафан, ни Мипал не будут без причины убивать собственного зятя. Но он убедил себя только наполовину, и осторожность толкнула его обратиться в дом Эзера, своего адъютанта, чтобы провести там остаток ночи.

Дом находился на достаточном расстоянии от дворца. Он постучал в дверь. Ему отворил сам Эзер, подняв лампу, чтобы рассмотреть вошедшего.

– Мой царь, – вскрикнул он тревожно при виде растрепанного Давида. – Что происходит?

– Я прошу у тебя приюта на одну ночь.

Эзер быстро отодвинулся, чтобы впустить Давида.

– Входи, прошу тебя, входи, – сказал он, широко распахнув дверь.

– Саул пытался меня убить, и я убежал в лес.

– Ты хотел защищаться лирой? – спросил Эзер.

Сидя на табурете, Давид рассказал о произошедшем.

Хижина ожила, проснулась жена Эзера, она вышла посмотреть, что происходит, и еле сдержала удивленный возглас при виде Давида.

– Согрей молока, – попросил ее Эзер. – И приготовь ложе для моего хозяина.

– Ты можешь отправить кого-нибудь к моей жене сообщить, что я цел и невредим? – спросил Давид.

– Своего сына, – ответил Эзер. – Он не привлечет внимания.

Это был десятилетний худой паренек, сначала вялый со сна, а потом оживший от предвкушения своей ночной миссии.

– Будь осторожен, следи, чтобы никто не шел за тобой на обратной дороге. Легко, как мушка, невидимо, как ветер, слышишь?

Мальчишка кивнул. Его глаза горели, полные отважной гордости.

– Ты думаешь, что за ним могут следить, чтобы убить меня? – сказал Давид.

– Никто в армии не поднимет палец на тебя, – ответил Эзер. – Даже Авенир, если ему отдаст приказ царь. Но у Саула есть беззаветно преданные люди. Он может купить наемного убийцу.

Давид задумчиво выпил молоко и съел хлеб с кунжутом. Он немного успокоился.

– Этого следовало ожидать, – сказал Эзер. – Старейшины не могли долго хранить секрет. Ахия был осведомлен о твоем миропомазании Самуилом, и он передал весть Саулу.

– Но Ахия неплохой человек, – заметил Давид.

– Он неплохой человек, но он слуга Саула, а не Самуила. Он бы чувствовал себя виноватым, не сообщи об этом Саулу. В любом случае, рано или поздно Саул узнал бы о твоем царствовании. Твоя смерть – это единственная месть Самуилу. Как ты этого не понял?

– Что Ионафан? – спросил Давид.

– Мы говорили о тебе вчера. Он не верит, что было коронование, и если бы я даже сказал, что присутствовал там, он бы мне не поверил. Он слишком уверен, что он сам наследует трон.

Давид вздохнул и растянулся на ложе.

– Спи с миром, – сказал Эзер. – Я поставлю охрану.

Давид проснулся с первым лучом солнца. Выйдя из своих покоев, он нашел у дверей двух солдат, которые сердечно поприветствовали его. Давид умылся. И немного погодя сын Эзера с гордостью сообщил ему, что поручение выполнено. Сам Эзер приехал с малоприятными новостями. Оказалось, что после бурной ссоры с Ахией Саул опять закрылся в своих покоях, отказываясь кого-либо видеть.

– Ты можешь вернуться к себе, – сказал Эзер, – но я не знаю, насколько именно времени. Саул тебя считает предателем, и он попытается снова убить тебя, чтобы его дети унаследовали трон.

Жена Эзера принесла две чаши с горячим молоком; хозяин протянул Давиду одну из них и продолжил:

– Саул потерял над собой контроль. Я боюсь, как бы не произошло ничего дурного в случае боя с филистимлянами, в котором Саул должен принять участие. Но в любом случае его время сочтено.

«Что делать?» – спрашивал себя Давид.

Как будто услышав его мысль, Эзер сказал ему:

– Давид, ты – царь. Потерпи. Твой день записан на небе. Самуил знал, что делал.

Давид отправился домой с тяжелым сердцем. Когда он толкнул дверь, Мелхола бросилась к нему. Она плакала.

– Самуил сглазил его! – бормотала она. – Как ты мог сделать подобную вещь!

Но Давид не смог ей ответить.

Жизнь вернулась в свое русло, возобновились обычные разговоры Давида, Авенира и Ионафана по поводу стычек с филистимлянами. Лазутчики Хебре Невчеих постоянно следили за перемещением своих врагов, и все, казалось, указывало, что они собираются в окрестностях Гивы с племенами дан и биньямина. Стычки значительно умножились через несколько дней. Приходилось выжидать, чтобы удобнее расположить отряды, не дав им потом рассеяться при нападении. На этом настаивал Давид. Авенир и Ионафан придерживались другого мнения, и трое мужчин готовили свои отряды для решающего действия. Ни Авенир, ни Ионафан не посвящали Саула в свои диспозиции; царь словно впадал в младенчество.

В момент расставания Ионафан бросил долгий взгляд на Давида. Тот смущенно улыбнулся и спросил царевича, о чем тот думает.

– Я тебя узнал в весну твоей жизни, – ответил Ионафан. – Я смотрю на твое лицо и вижу лето. Взгляд сумрачный и зрелый.

Давид качнул головой, заставляя себя молчать, чтобы не пробудить в Ионафане серьезные причины для конфликта с отцом.

– Что бы ни случилось, я клянусь: ничто не сможет нас разлучить.

Глаза Давида увлажнились.

Несколько дней спустя, когда, по данным лазутчиков, филистимляне собрали десять тысяч человек на севере у подножия горы Вефель и на западе на границе долины Аялон, Давид застал Мелхолу сильно возбужденной, с искаженным лицом.

– Давид, надо сейчас же уезжать! – сказала она ему. – Покидать Гиву! Если нет, то завтра ты умрешь! Саул с утра приказал слугам следить за домом. Они уже три раза спрашивали о тебе, я сказала, что тебя нет и я не жду тебя раньше завтрашнего дня. Я сообщила Ионафану. Он поможет тебе бежать. Я знаю, что они вернутся завтра на заре, а может, даже ночью.

– Куда же я пойду? – спросил он дрогнувшим голосом.

– Ионафан ждет тебя под окном во дворе слуг.

Мелхола протянула ему лиру. Он захватил свой плащ.

Убедившись в грозящей ему опасности, Давид отправился во двор слуг. Он наклонился через окно и заметил внизу темную фигуру: это был Ионафан. Он тихо свистнул. Ионафан поднял голову и протянул руки. Давид перекинул ноги через окно и чуть было не упал. Ионафан поддержал его, натянул капюшон плаща на плечи и голову.

– Иди за мной, – шепнул он. – Мы спустимся по дороге, она пустынна в такой час.

«Вот, – думал Давид, – куда привели победа и красота – к недостойному бегству: словно вор, я должен скрываться в ночи».

Они спустились по крутой дороге, долго шли, потом Ионафан остановился.

– Я тебя оставлю здесь, – сказал он. – Иначе отец меня тоже будет преследовать.

Ночь надела свои сумрачные одежды, пейзаж, омытый луной, был как плохой сон.

– Иди на юг, к племени юда. Там тебе будет лучше, – сказал Ионафан.

– Произошло что-то новое? Теперь твой отец хочет меня убить?

– Нет, но помутнение рассудка усиливается. Накануне я тебя отправил к нему петь, он мне поклялся, что не коснется и волоса на твоей голове. Однако он меня обманул. Он себя обманул. Он не принадлежит больше себе. Пусть боги сжалятся над нами.

«Боги, – подумал Давид. – Почему их много?» Они расстались. Ионафан дал Давиду флягу и сумку с хлебом и финиками. Каждый раз, когда Давид оборачивался, он видел неподвижную фигуру Ионафана, пока ночь не поглотила его.

На заре посланники Саула постучали в дверь дома. Рабы пошли им открывать; с ними была Мелхола.

– Мы пришли арестовать Давида по приказу царя, – сказали они.

– Вы арестуете больного человека? – спросила она.

– Мы должны его увидеть.

– Только не будите его. Он спит.

Она отвела их в едва освещенную комнату. Они заметили укрытого человека на ложе. Всклоченные, слипшиеся волосы говорили о том, что у него действительно жар.

Они вернулись во дворец, объясняя, что не могли вытащить больного из постели.

– Принесите сюда постель! Я убью этого притворщика своими руками! – гремел Саул.

Они вернулись к Мелхоле, невзирая на ее протесты, вошли в комнату Давида, подняли постель и принесли во дворец. Когда они положили ее к ногам Саула, хитрость была раскрыта. Одеяло было сложено втрое, а то, что они приняли за шевелюру, было козлиной шкурой. Саул едва не задохнулся от гнева.

– Приведите мне Мелхолу!

Они привели ее во дворец, почти таща за руки.

– Почему ты мне солгала? – хрипел он. Он еще держал меч в руке.

Она подумала, что он обезглавит ее. Может быть, он и сделал бы это, но здесь присутствовали также три брата Мелхолы. Саул чувствовал их присутствие, хоть и не замечал их в своем гневе. Он понял, что в своей ярости он рискует собственной жизнью. Мелхола подняла на него холодный взгляд, полный презрения.

– Он сказал, что убьет меня, если я не сделаю то, что он просит, – ответила тихо. В ее голосе звучала ненависть, но это было так неуловимо, что свидетели не могли ее услышать.

Однако эта ненависть оказалась заразительна. Она обошла весь город. Каждый знал – Саул стал безумным. Великий ясновидящий это предсказал. Разум Господа покинул царя. Саул стал диким зверем, которого следовало избегать.