"Царь Давид" - читать интересную книгу автора (Мессадье Жеральд)

Глава 11
ОСКОРБЛЕНИЕ

Они отправились в Иерусалим на заре, чтобы успеть пересечь долину Сендрона до жары, которая в этом сезоне была уже такой нестерпимой. Все, кто отправлялся в Иерусалим, приняли такие меры предосторожности. Однако людей было много. Удивительно много. Впереди виднелись три мула на дороге, которая вела к Порт де ля Вале, и толпа тех, кто шел пешком, росла на глазах, замедляя движение верховых животных. Самуил узнал старейшин племен гад, эфраим, дан, биньямин, конечно, менашше и даже одного старейшину из иссахар, который жил далеко на севере; но на этот раз он был по делам в Иерихоне, когда услышал воззвание царя, – и вот он едет в Иерусалим. Они, конечно, узнали своего судью Самуила и вскоре образовали нечто вроде отряда, состоящего из тридцати старейшин, уступая первенство Великому пророку. От мула к мулу в короткой беседе, прерываемой покачиванием животных, они взывали к благословению Всевышнего, справлялись о здоровье друг друга, здоровье детей и домочадцев.

У Порт-Вале они спешились. Один из часовых имел там некое подобие конюшни – простой навес у стены, укрепленный внутри, где мулы могли найти тень и корм при условии скромной платы в виде маленького мешочка с зерном, сушеного инжира или соли. Старейшины оставили ему своих животных и по приглашению Самуила отправились утолить жажду к торговцу пивом на улицу Процветания. Легкое и свежее пиво не могло их опьянить.

– Мы не думали, что ты придешь, – отважился сказать Анамель Бен Эфрон, старейшина рода Эфраим. – Иначе бы обязательно послали за тобой, чтобы сопроводить тебя сюда.

О разногласиях между Самуилом и Саулом было известно. И эта фраза таила вопрос: что делает Самуил на триумфальном параде Саула?

– Я тоже не думал увидеть вас и в таком составе, – сказал Самуил, многозначительно улыбаясь.

– Мы пришли отпраздновать победу избранных Бога, – ответил Анамель Бен Эфрон, также улыбаясь ему.

– Мы пришли увидеть нашего нового героя, этого юношу из Вифлеема, которого зовут Давид, – добавил Юсуф Бен Адель, один из старейшин племени дан. – Благодаря этому юноше мы можем хоть немного вздохнуть. (Давление филистимлян на иудеев было особенно ощутимо на территории племени дан, большая часть которого должна была покинуть родные края. Разгром филистимлян после смерти Голиафа позволил ослабить их влияние.) Мы польщены твоим присутствием среди нас на этом празднике.

Самуил качнул головой. Все эти пространные речи были слишком уклончивы, чтобы объяснить странную готовность старейшин праздновать победу Саула и тем более внести ясность в мотив присутствия Самуила.

– Я пришел порадоваться победе, направляемой Господом, – сказал он, – и увидеть этого юношу. В конце концов, это его победа, а не Саула.

– Армия все-таки преследовала филистимлян за Геф, Шарым и Экрон, – заметил другой старейшина.

– Благодаря смерти Голиафа. Или благодаря Давиду, – сказал Самуил.

– Это и наше мнение, – непринужденно согласился Анамел Бен Эфрон. – А также мнение нашего народа. Мы пришли чествовать именно его.

Самуил вопросительно посмотрел на него. Глаза собеседника хитро щурились.

– Выпьем за Давида, – заключил старейшина из Иссахара, Тобьель Бен Тобьель.

Все опустошили свои чаши. Странники толпились у стойки, чтобы тоже освежиться. Анамель Бен Эфрон заплатил торговцу большим мешком гороха. Нужно было найти более удобное место, откуда лучше всего видно шествие. Оно, очевидно, пройдет по главной улице. Один из старейшин знал дом, в котором их могли приютить. Это был дом иудея, торговца золотом, который располагался почти в центре улицы. С террасы, находящейся на втором этаже, открывался лучший вид. Они направились туда и были встречены приветствиями хозяина. С высоты было видно, как толпы хромых и слепых, которых в Иерусалиме было так много, уже заняли свои места и защищались от иудеев, прибежавших встречать своих героев.

Это обострило враждебные выпады, кебюзиты кричали на иудеев, которые не были желанны в Иерусалиме, а иудеи смеялись над слепыми, которые хотели полюбоваться победителями, и паралитиками, которые хотели им аплодировать. К полудню звуки трубы положили конец этим спорам, встревожили птиц и погнали мальчишек по улицам. Лаяли собаки, а шесть глашатаев царя, войдя через ворота источника, трубили, возвещая о прибытии властелина. Тысяча конников сопровождала их рядами по шесть человек: шаг четкий, ровный, щиты в левой руке, а копья в правой. В одно мгновение они заняли всю улицу Процветания, к изумлению всего города. Жители выходили из ворот Балле, чтобы расположиться в лесу Бомье. Шесть других глашатаев уже трубили снова, и теперь появилась тысяча стрелков. Снова глашатаи, но на этот раз – царские штандарты.

Следующие глашатаи держали штандарты, сопровождая повозку, покрытую коврами, которую тянули двенадцать мулов. Широко расставив ноги, чтобы сохранить равновесие, стоял Саул, справа от него – Ионафан, а слева – Давид. Давид держал гигантский меч Голиафа, а перед собой уже почерневшую, но еще более отвратительную под лучами весеннего солнца голову. За ними – Ахия и Авенир.

Как только повозка показалась, раздались приветствия:

– Давид! Давид! Наш герой!

Самуил немного наклонился, чтобы лучше разглядеть повозку. Все, за исключением Абеля, священники были в касках, сверкающих на солнце. Давид – почти обнаженный, лишь кожаная юбка да жилет из овчины на безволосом теле. Он стоял с непокрытой головой, коронованный необычно пышной шевелюрой. Он был молод и красив. Этот необычный меч, эфес которого почти достигал его плеча, был самым поразительным проявлением божественной милости. А также ужасная голова у его ног, голова врага всех иудеев. И наконец, отсутствие доспехов ставило его значительно выше людей вооруженных. Это ясно указывало на то, что он защищен Всевышним.

– Давид! Посланник Бога!

Толпа торопилась за повозкой, толкаясь, наступая друг другу на ноги, лаская ноги героя. Восторженные лица поднимались к нему. А с правой стороны Ионафана не было почти никого. Отважные садились верхом на ослов, чтобы стать ближе к повозке и полюбоваться всенародным героем.

На невозмутимом лице Саула застыла неподвижная улыбка. Он терпел оскорбление, пока ехал по улице Процветания. Он не сомневался, что вероятный враг наблюдал за ним. Он не видел, как наклонился Самуил, когда повозка приблизилась к дому торговца золотом. Впрочем, старый человек наклонился, чтобы вглядеться в лицо молодого победителя. Был ли то хвастун, излучающий гордыню, или дальновидный юноша? А эта невинность, которая окружала его ореолом, была ли она искренней или нарочитой? Как раз в тот момент Давид поднял голову к людям, столпившимся на террасах, машущим руками. Самуил увидел его лицо и вздрогнул.

– Чтобы он ни сделал, он будет невиновен.

Когда кортеж прошел, Самуил повернулся к Анамелю Бен Эфрону, которому плохо удавалось скрыть свое удовлетворение. Другие залпом пили охлажденную воду из чаш.

– Вы уже посовещались? – спросил он, опершись на край террасы.

– Самуил, мы бы никогда не стали совещаться без тебя, – ответил один из старейшин, который знал суровый нрав Самуила. – Но мы все готовы поддержать Давида. Мы не видели этого юношу, но мы могли предвидеть восхищение, которое он вызовет.

– Я понимаю, – сказал Самуил. – Я верю, что вы искренни, восхваляя его. Он действительно был царем этого кортежа.

Самуил был человеком, который не бросал слов на ветер.

– Царь кортежа… – раздельно повторил Анамель Бен Эфрон, как ребенок, который учится читать.

Абрахам, ясновидящий Шефеля, склонил голову: либо он хотел привлечь к себе внимание, либо сказать что-то такое, что сказать непросто.

– Кажется, наш друг Абрахам не разделяет общее мнение, – заметил Тобьель Бен Тобьель.

Абрахам оживился. Слова проглатывались, застревали в гортани.

– Говори, Абрахам, – сказал ему Самуил.

Абрахам почувствовал угрозу в голосе Великого ясновидящего, Великого судьи, предводителя совета старейшин всех племен. Его лицо стало пунцовым.

– Дайте ему воды, – сказал Самуил.

Ему протянули чашу. Абрахам выпил залпом и поперхнулся. Ему постучали по спине. Он сурово посмотрел на старейшин, которые терпеливо ждали, пока он заговорит, молча поглаживая бороды.

– Я думаю, что наш друг Абрахам смущен тем фактом, что Давид – любовник Ионафана, – слова Самуила поразили Абрахама. – Не правда ли, Абрахам? Но мы не станем обращать на это внимание, потому что эта связь позволила Давиду сразу занять достойное положение в царском доме. Более надежное, нежели то, которое бы он занял, женившись на дочери Саула, так как Ионафан – это самый храбрый из сыновей Саула, герой, на котором ему суждено было остановить свой выбор.

Старейшины кивнули.

– Ничто не могло быть более благоприятным, – одобрил Анамель Бен Эфрон.

Абрахам склонил голову, наконец проникшись спокойствием Самуила.

– Саул может лишить милости зятя более известного, чем Давид, – сказал он. – Но он не сможет прогнать любовника своего любимого сына, и, кроме того, весь народ влюблен в Давида.

Самуил был из тех людей, которые забивают гвоздь тремя ударами молотка и не разом больше.

Кортеж прошел. Праздник заполонил улицы Иерусалима. Жебюзиты, а может быть, иудеи достали, неизвестно откуда, музыкальные инструменты: флейты, цимбалы, систры, треугольники, и устроили, может, концерт, может, какофонию, напевая и напиваясь. Самуил и старейшины спустились с террасы освежиться. Торговец золотом приготовил угощение на любой вкус: жареные голуби, нутовый крем, ореховое печенье – все это орошалось галилейским вином. Иерусалим радовался, принимая у себя столь почетных гостей.

В третьем часу Самуил решил вернуться в Раму. Он достаточно насмотрелся, а словоохотливость старцев на празднике досаждала ему. Он поручил Абрахама заботам остальных. Переполненный впечатлениями, он спал крепко в эту ночь, ведь даже двухчасовая поездка на спине мула под солнцем была нелегкой для его старого тела.